Анатолий Матвиенко "Южный шторм"

Иана рассказывала Алексу, как в период её мнимого вдовства бывший жених приставал с непристойными предложениями. Если бы она уступила ему ночь, самолюбие бы удовлетворилось и он успокоился? Князя передёрнуло от мысленной картины: жена в постели с этим потным толстяком.

По мере беседы Терон накачивался больше и больше. Князь поражался, как в одно человеческое существо вмещается даже не спиртное, просто такой объём жидкости. Пират не закусывал, хоть на блюде валялись какие-то объедки.

Нарастание градуса способствовало добродушию. Вскоре он обрушил на Алекса поток пьяного расположения, твердил, что сожалеет о способе поставить бывшего сослуживца во главе своей армии, что они снова могут быть вместе, а вдвоём они поставят мир на колени…

Князь вырвался с аудиенции не ранее, чем через час, и не увидел, как верховный пират проводил его пристальным взглядом, очень не характерным для пьяного человека.

Глава шестая

Солнце взошло на западе.

Ещё когда небосвод с неожиданной стороны окрасился в светло-голубые тона, вытеснившие иссиня-чёрное покрывало с золотом звёзд, Рикас забеспокоился. Теперь же убедился: вместо западного направления, где протянулся обещанный Выскочкой остров, они тащатся на восток.

Плыть просто. Волны невысокие, поднимают и опускают, но не заливают с головой. Вода даже под утро умеренно прохладная. Для привыкших к ледяным заоблачным ветрам – просто парное молоко. Нет акул и прочих неприятных соседей.

Но это купание не может продолжаться вечно.

Рикасу изрядно мешало железное украшение. Из-за ручных кандалов он не мог плыть в обычной размашистой манере. Приходилось работать руками синхронно, подгребая под себя.

Верхняя одежда, сапоги, оружие тянулись неровным шаром. Промасленный брезент, лучшая оболочка из найденной на борту, пропускал воду, импровизированный буй едва выглядывал на поверхности. Конечно, тормозил движение. Если окончательно намокнет и потянет ко дну, ничего не останется другого, как развязать буксировочный ремешок, попрощавшись с пожитками.

Айна держалась на расстоянии двух вытянутых рук. Они почти не разговаривали, даже обнаружив ошибку в ориентации.

Любой тей плавает лучше обычного человека. Сила удержит на поверхности, даже если опустить руки и расслабиться. Сила согреет в холоде. Но ресурсы её не безграничны. Как бы экономно не двигались брат с сестрой, они устают. Сила расходуется быстрее, чем восстанавливается.

Скоро накатит голод, а жажда мучает уже сейчас. Абсурдная неутолимая жажда среди изобилия воды. Беглецы не удосужились захватить фляги, запасы пищи рассчитывали распаковать на завтрак, на берегу. Расчёт провалился.

Горизонт чист до безобразия. Возможно, с марсовой площадки вахтенный увидел бы сушу, дымок или хотя бы парус. С высоты двух ладоней над водой – только волны.

– Айна! Завтра нас хватятся.

– Вернутся?

– Прочешут острова.

На один из них ещё бы добраться. Впрочем, Рикас заметил примету земли. Птицы!

Несколько чаек выписали круг, затем опустились поблизости. Они вызвали жгучую зависть. Так бы на крыле взлететь с воды и упорхнуть к ближайшему берегу.

Наверно, благородные синьоры нашли бы в полётах над архипелагом особое удобство. Острова недалеко друг от друга, перемахнул, отдохнул, накопил Силу – и дальше. Только местные жители вряд ли встретят теев с распростёртыми объятиями.

Решив, что время передохнуть, Рикас перевернулся на спину и вытянул руки. Солнце, жаркое даже в столь ранний час, с готовностью впилось в мокрые щёки. Буквально через минуту молодой человек услышал хлопанье крыльев, лицо царапнули когти. Он сбросил наглую птицу ударом обеих рук, но голова погрузилась, и в бронхи на вдохе попала вода.

Рикас отплевался и откашлялся. Чайки тем временем кружились над пловцами, подбадривая их скрипучими голосами. Айна энергичным гребком приблизилась вплотную.

– Природа… даже она против нас, – он говорил виновато, словно из-за него чайки избрали добычей двух беглецов. – Ты же всегда любила… Собак подзывала, кошек, с лошадью разговаривала.

Подтверждая слова Рикаса, перевернувшегося вниз лицом, птица попробовала опуститься ему на волосы, тогда как Айну стая дружно проигнорировала.

– Гордись – ты вкуснее. Но я попробую…

– Договориться с птицами? У тебя даже с пиратами не вышло.

– Птицы умнее! – даже в открытом море Айна старалась препираться по пустякам. – Я лягу на спину. Держи меня. Нужно минут пятнадцать-двадцать покоя. Чтобы ни птицы, ни рыбы не смели…

– Да понял я. Держу оковы, мешок с барахлом, теперь ещё тебя.

Рик лёг на спину, подсунув скованные руки сестре под шею. Снижающиеся птицы немедленно получали невидимый тумак и ретировались с возмущённым криком. Расход Силы увеличился многократно.

Через двадцать минут ничего не произошло. Как и через двадцать пять. Лишь обиженные чайки пропали. Возможно – только на время, пока добыча ослабнет.

Нельзя сказать, что за короткую военную карьеру он не смотрел смерти в лицо. Участвовал в трёх боях, у самых волос свистели пули, мелькали вражеские клинки… Но те минуты опасности были скоротечными, вокруг стреляли и рубились другие солдаты Арадейса. Армейская фортуна слепа, посылает гибель либо славу без разбора, и каждый в строю надеется, что ему выпадет счастливый жребий.

Сейчас один, если не считать Айны. Девушка безмятежно покачивается на волнах, подставив лицо солнцу, точно загорает.

Печальное будущее приближается с неторопливой неумолимостью. В лучшем случае, их подберёт пиратский корабль, посланный на поиски заложников, два измученных тела с выклеванными глазами.

Почему-то стало жалко родителей, даже больше, чем самих себя. Они столько вложили в их парочку, так надеялись… Наверняка огорчатся.

А потом над волной мелькнули чёрные плавники. Рикасу нестерпимо захотелось назад, в вонючую утробу субмарины, пусть даже в компании с пиратами. По крайней мере, среди железных стен не увидишь акулу.

Папа, мама, не для того вы растили нас, чтоб мы послужили завтраком хищным безмозглым тварям! Простите…

Иана не почувствовала мысленный призыв, отделённая многими неделями пути. Но сердцем была с детьми. Особенно сегодня, получив, наконец, долгожданное сообщение.

«ПЕРВУЮ ПАРТИЮ ПРИНЯЛ ТЧК СКОРО ЖДУ ГЛАВНЫЙ ГРУЗ ТЧК СИНЬОР»

Непосвящённый решил бы, что после статусного слова «синьор» следовало имя, утерянное небрежным телеграфистом. Тем более, телеграфическое послание пришло весьма издалека. Сначала треск эфирных волн, порождённый от стука ключа, перенёсся с Архипелага в Ламбрию. Там неизвестный служака записал его и снова отстучал ключом. Этот треск услышал его коллега в Аделфии. Далее невидимые потоки особой субстанции побежали по проводам до Винзора.

Новейший способ связи с помощью беспроводного телеграфа обходился отправителем баснословно дорого, особенно если учесть, что записку с безобидным коммерческим текстом Алекс принёс отнюдь не в почтовую контору. Улучив момент относительной свободы, он наведался по адресу, данному Иэросом. Золота затребовали столько, что бланк с единственной строчкой в руках Ианы стоил больше, чем самый толстый фолиант. Но княгиня не поменяла бы его на все сокровища библиотек Икарии.

Алекс уведомил, что прибыл в пиратское гнездо благополучно и ждёт случая освободить детей.

Женщина прижала серый листок к губам.

На южных островах – её семья. Смысл жизни. Надежда на внуков. Любимый муж, невероятный мужчина, однажды уже похороненный с почестями и вернувшийся буквально с того света… Во всяком случае, из другого мира, где ему ужасно не понравилось.

Страстно хочется помочь. Но чем?

Больше нельзя себя тешить иллюзиями. Они живут не в послевоенное, а предвоенное время. Ламбрийской угрозы больше нет, но южные острова ничем не лучше. Значит, мальчикам снова браться за оружие.

Парадокс: в ламбрийском языке «пехота», «артиллерия», «кавалерия» и «воздушная поддержка» – женского рода, а «тыл», «обоз», «провиант» – мужского. По сути всё наоборот. Мужчинам полагается идти в бой, женщинам пристало обеспечивать крепкий тыл.

Обоз не может выиграть битву, но запросто обеспечит поражение, если у бойцов не достанет самого необходимого. И обоз не собрать в один день.

Решительным шагом, отдающимся в гулких галереях Винзорского дворца, Иана отправилась к герцогу Филлису. Тот принял её, выгнав толпу придворных и попрошаек, затем задумчиво уставился в план, свёрстанный Алексом на такой случай.

– При внезапном нападении мы соберём армию и выдвинем к южному берегу за месяц. Подготовка к большой войне растянется на год и обойдётся казне крайне обременительно. И князь перед отъездом не распорядился…

– Многое изменилось, – нетерпеливо перебила Иана, словно минута разговора имела решающее значение для подготовке к грядущей через много месяцев битве. – Вы же читаете сообщения Иэроса Мейкдона. Этот главный пират, эвиконунг, задумал объединить острова под своей рукой. Для чего ему такая сила?

– Географически ему ближе Ламбрия.

– А у нас богаче трофеи. Ради чего им воевать?

– Ваша правда, – Филлис закусил кончик пера, бегая глазами по колонкам цифр с внушительными расходами. – Боюсь, нам выгоднее вмешаться даже в случае войны с ламбрийцами. Захватив кусок западного континента, бандиты станут ещё сильнее.

Перо нырнуло в чернильницу. Но размашистую роспись под приказом «оплатить» герцог не вывел. Вместо этого набросал телеграфические послания обоим Мейкдонам и в герцогство Южной Сканды, предлагая распределить военные расходы.

Пусть так, подумала Иана. Этими телеграммами запускается огромный маховик. К возвращению Алекса в его распоряжении окажется армия, способная сбросить в океан даже стотысячный десант.

Четверть века назад, когда муж попал в затруднительную ситуацию, Иана сама бросилась поправлять положение. Убила их злейшего врага, но запутала дело до бесконечности. Расхлёбывать последствия пришлось князю.

Годы прибавили не только белые нити в чёрные волосы. Пришла мудрость. Накопился жизненный опыт – как преодолевать жизненные напасти. Неизменной осталась только подтянутая точёная фигурка истинной благородной без единой доли лишнего веса.

Она по-прежнему поднималась в небо при любой возможности. Выше облаков, выше земных страстей. Она также владела револьвером и кинжалом, как в дни бурной юности, понимая, что не угадать, когда понадобятся её особые навыки.

Но Иана не знала, даже предположить не могла, что самый коварный удар ей нанесёт однажды женская рука.

Глава седьмая

Акула раскрыла пасть, полную кошмарных зубов. Струи воды скользнули мимо чёрного тела, в белых и жёлто-рыжеватых пятнах.

Айна перевернулась. В её взгляде не читалось ни малейшего страха.

– Касатки… Услышали всё-таки.

Рикас не разбирался в породах акул и прочей живности, но по спокойному поведению сестры догадался, что роль завтрака для хищной парочки ему не уготована. Наверное.

– Цепляйся за спинной плавник! Скорее!

Но кисти рук опухли. Сказались долгие часы в кандалах. С трудом удалось перекинуть их поверх зловещего чёрного пера, щека прижалась к его прохладной плоскости.

Касатки несли их со скоростью совершенно умопомрачительной и не беспокоились об удобстве наездников. Периодически они погружались на глубину, да так, что в ушах трещало, а перед глазами плавали круги удушья. Доставшийся Рикасу морской конь попутно схватил здоровенную рыбину, в половину человеческого роста. Щёлкнули челюсти. Тей постарался не думать, что произойдёт, например, с его ногой, если она очутится меж зубов вместо рыбы.

От брызг и ударов волн направление потерялось. По правде говоря, Рик затруднился бы сформулировать мнение о маршруте, отличное от касаточного. Он положился на их инстинкт, сестру и надеялся, что хоть в чём-то повезёт.

Дикая гонка по волнам заняла едва полчаса. Касатка провернулась вокруг продольной оси, Рикаса буквально швырнуло в глубину. Он вынырнул на поверхность, возмущённо отплёвываясь. Рядом барахталась сестра. Можно сколько угодно возмущаться беспардонностью морских хищников, но на горизонте мелькнули пальмы. До ушей донёсся слабый шум прибоя.

Последняя часть пути к спасению показалась настоящим адом. Волны накатывались на берег, затем отшвыривали парочку в океан, жестокие в своём равнодушии. Спас простой приём. Когда водяной бугор накатывался на берег, брат с сестрой изо всех сил бежали по галечному дну, по пояс в пене. Потом ныряли под волну, руками и ногами цеплялись за дно, кое-как отвоёвывая шаг за шагом, помогая Силой…

Солнце перевалило за полдень, когда два измученных тела упали на песок. Возможно, они на необитаемом острове без источника воды. Возможно, через сутки пираты обнаружат убийство Балло и двух охранников, потом отыщут беглецов раньше, чем те доберутся до агентов Выскочки. На какое-то время проблемы отошли в сторону. Смесь песчинок, гальки и ракушек под руками показалась восхитительнее любой перины на свете.

– Как ты их…

– Касаток? Сама не знаю. Представила дельфинов, о них читала: иногда помогают попавшим в кораблекрушение. Ходят стаями. Касатки – их родственники, но опаснее, могут на человека наброситься, вдобавок – индивидуалисты. Нас, похоже, подбросила брачная парочка.

Рикас стряхнул песок с губ.

– Не о том речь. Как ты смогла их обуздать?

– Просила помочь. Убеждала – мы такие как они, надо спасти, доставить к мелководью.

Молодой человек перевернулся на спину. Наверно, морской зверь представил, что тащит на себе убогого собрата, потерявшего хвост и длинное зубастое рыло.

Но Айна… Отец категорически запретил развивать Силу в любом направлении, кроме проверенных им лично – полёт, бой, врачевание. Папина дочка, правильная до приторности, ослушалась. Значит, ослушается ещё раз, когда сочтёт нужным. Но жаловаться грех – её маленькая тайна спасла обоих.

– С человеком так можешь?

– Исключено. Люди слишком сложные. И с примитивными не получится, теми же чайками или рыбами. Лучше всего – с млекопитающими, особенно с собаками.

В тени пальм Айна распаковала вещи. Рикас положил кандалы на камень. Револьверная пуля ударила в заклёпку, но оставила лишь ссадину. Не глядя на протесты брата, умоляющего сохранить хоть часть боеприпасов, девушка расстреляла барабаны обоих револьверов. Втуне, проклятый Балло постарался на совесть. Не добившись успеха, всадила под заклёпку кончик ножа и ударила сверху булыжником. Нож тотчас треснул. Зато и заклёпка поддалась.

Тей растёр ладони. На запястьях отпечатались глубокие рубцы.

Брат с сестрой сидели под зелёными кронами, без воды, оружия и представления, где они очутились. Зато свободные. Иногда свобода дороже.

Их отец совершенно точно знал, где он находится, перевязь оттянула верная шпага, еды и питья вдосталь. Только свободы нет. Она скована угрозой детям. Об их побеге князь, как и Терон, узнать ещё не мог.

Независимо от дальнейшего развития событий, Алексайон отправился разгуливать по городу-порту. Нет сомнений: с прибытием эскадры из Арадейса лорд пиратов усилит охрану. Он слишком хорошо знает бывшего друга, ждёт импульсивного поступка, например – штурма плавучей тюрьмы в одиночку.

Не дождётся. Даже если удастся перебить караульных, Алекс не представлял, как покинуть архипелаг. Доверенное лицо Иэроса, скользкий лавочник с бегающими глазками, заверил, что ничего трудного в этом нет. Достаточно подсесть на любое судно, отправляющееся на север, главное – чтобы капитан учуял выгоду от перевозки опасного пассажира.

Здесь нет понятия верности. Терон ни у кого из своих подданных не требует присяги. Пираты не предадут, если им не выгодно предавать.

Но помочь в бегстве целому семейству вряд ли кто согласится за любой куш и даже за обещание пристроить к тёплому месту на материке. Верховный лорд приучил к мысли, что гнев его страшен. Мелкие шалости, в пиратской среде распространённые, могут сойти с рук, а такое стоит головы, и никакое расстояние не спасёт.

В какой-то момент шевельнулось нечто вроде сочувствия. Терону десятилетиями нужно доказывать превосходство над каторжниками, иначе – сожрут. Как бы ни был обижен бывший гвардеец на Империю и лично на князя, он избрал худшую долю. Конечно, совсем не ожидал, что Алекс выживет и набросится с разоблачениями… Но это его дело.

Князь вернулся к своим проблемам.

На улицах Фроны, так именуется пиратская столица, немолодой, худой и низкорослый мужчина ничем не выделялся. Толпа здесь чрезвычайно пёстрая. Довольно много в серых форменных камзолах – официальных мундирах армии лорда. Надо сказать, слишком плотных для жаркого климата тропиков. Практически все остальные одеты кто во что горазд, включая темнокожих туземцев в юбочках из лоскута ткани до колен и с голым торсом.

Наверно, князь обратил бы на себя внимание, сними перевязь с оружием. Без клинка, револьвера или винтовки только женщины, и то далеко не все, да унылые личности с кожаным ошейником. Рабов не много, основная их масса трудится на плантациях.

Город застроен без единого плана. Нет ярко выраженных богатых и бедных кварталов, приличные виллы соседствуют с лачугами. Причудливо изогнутые улицы обрываются у моря.

Небо пронзительно синее, в нём ни облачка. И ни единой крылатой фигуры, никого крупнее птиц.

Ноги сами привели к пристани. Сюда привезут Рикаса и Айну.