– Пока суп не съешь, из-за стола не выйдешь.
И сидела маленькая Мурашка, давилась этим супом. Не хочется. Но мама же сказала! И тогда предприимчивая девчуля придумала план: есть же вкусный компот! Она налила немного супа в стакан с напитком. Получилось вполне сносно. Так умненькая малышка справилась с невкусным обедом.
Зато мороженки маленькая Мурашка обожала. Беленькие, в вафельном стаканчике. Однажды бабушка купила такое лакомство для внучки в киоске. Продавщица высунулась с мороженым в руке, увидела крошку и спросила:
– Что это у вас ребенок такой грустный – не улыбается?
Маленькая Мурашка зыркнула испепеляющим взглядом и ответила:
– Я не грустная. Я серьезная! Президентом готовлюсь стать. Или мир буду спасать от зла, еще не решила.
Вот такая была маленькая Мурашка!
Ох, чего только она не делала. Ходила к логопеду и «выговаливала», а потом выговаривала букву «р», пыталась выбраться из кроватки и сломала руку, ела огромного шоколадного деда мороза, боялась инопланетян, смотрела мультики про Дон Кихота и цветных человечков, которые забирались на пальму, рисовала на обоях, после чего пришлось делать ремонт, изучала геометрию вместе с дядей, создавала книги, играла в «Танчики» на приставке «Денди». И еще многое-многое другое.
Глава 4. Настоящие друзья
И у этой малышки были настоящие друзья. Мои друзья, которых я никогда не забуду. Два товарища по играм и проделкам. Два побратима. Хочу тебя с ними познакомить.
Один из них – Кузя. Высокий, поджарый паренек с карими глазами. Брюс Уиллис моего детства! Только майку носил не белого цвета, а желтого. Удивительно, но он никогда не мерз, не то что я. В холодную погоду Кузя накидывал на плечи темно-зеленую куртку. Сразу таким красавчиком становился, загляденье!
Сколько параллельных миров мы с ним спасли, не сосчитать! В скольких сказочных королевствах побывали. Выбирались с тонущих кораблей и с захваченных террористами зданий. А однажды даже слетали в открытый космос наперегонки: до Юпитера и обратно. Первой к финишу пришла я, Кузя, конечно же, мне поддался. Я же девочка! Если бы вместо меня в соревновании участвовала Синька, я думаю, он тоже бы уступил. А вот, кстати, и она – моя вторая закадычная подружка.
Синька – худенькая девчушка маленького ростика. Глубокие синие глаза. Уже тогда в ней чувствовалась порода и стать. Она любила надевать длинное платье в пол. Рассказывала, что ткань для него привезли из-за границы. И это в начале девяностых, когда импортные вещи достать было непросто. Может, она и выдумывала. В детстве мы все любим пофантазировать.
С Синькой мы ходили на балы, танцевали зажигательные танцы, порхали по всей квартире как бабочки. Я научила ее нескольким трюкам из художественной гимнастики. Кувырок, переворот, сальто. У Синьки отлично получалось. Она могла бы далеко пойти, если бы продолжила заниматься.
Я, Кузя и Синька стали нерушимой командой. Друзья сопровождали меня везде, мы были неразлучны. Вместе делили счастливые мгновения, вместе переживали моменты, когда становилось грустно. Кузя крепко обнимал меня, а Синька присаживалась на колени и держала за руку. С ними я могла преодолеть все.
Как же я до сих пор люблю моих друзей – мои детские игрушки. Кузя – связанный крючком белый заяц с огромными лапами. Синька – синяя кошка с желтыми ушками, сшитая из лоскутков ткани. Их сделала для меня мамочка по выкройкам из журнала рукоделия. Синька и Кузя были уникальными, непохожими ни на одну магазинную игрушку в мире. И эта дружба до сих пор остается самой крепкой и бескорыстной из тех, что случались в моей жизни.
А у тебя были настоящие друзья в детстве?
Глава 5. Дашь мне руку
Здравствуй, милашка! Что ты здесь делаешь? Куда идешь? Ты уверена, что тебе нужно именно туда? Ты, наверно, потерялась? Я могу тебе помочь. Возьми мою руку, не бойся. Идем?
***
Мы с Кириллом играли на площадке в детском саду. Был теплый солнечный денек, на небе ни облачка. Мальчишка с восторгом рассказывал:
– Моя мама обещала, что заберет меня пораньше, ведь сегодня мой день рождения! Дома она испечет вкусный торт и вручит подарок. Я думаю, это будет большая машинка. И я буду гонять на ней, вжиу-вжиу, – он изобразил звук работающего двигателя.
Мама Кирилла всегда рано за ним приходила, он даже на ужин не оставался. Не то что моя. Моя была занятой, работала в университете в центре города – очень далеко от детского садика. Мне приходилось долго ждать, пока она приедет. К этому времени всех детей уже забирали из группы, уходили воспитатели, садик закрывался и я оставалась одна с ночным сторожем.
Не скажу, что чувствовала себя обделенной. Я играла столько, сколько хотела, а когда все расходились, дяденька сторож кормил меня вкуснейшим лакомством. Он брал кусочек хлеба, который оставался с ужина, посыпал солью и отдавал мне. А я с блаженным удовольствием пятилетнего ребенка его съедала.
Сегодня мне хотелось показать маме акварельный рисунок. На нем были изображены цветные рыбки, из их ротиков поднимались пузырьки воздуха. Я нарисовала маленькие прозрачные кружочки свечкой еще до того, как начала наносить краску, и они просвечивали. Получилось здорово. Мой рисунок повесили на выставку детских работ, и я этим очень гордилась. Хотела, чтобы мама гордилась мной тоже.
И тут в голове созрел хитрый план.
– А пошли сами встречать наших мам? – предложила я Кириллу. – Они тогда сразу придут! – Мы направились в сторону выхода из детсада, но на полпути Кирилл остановился.
– Нет, я не пойду, – заныл он. – Я дождусь маму здесь. Нельзя выходить за территорию.
– Хм, а я пойду, – бросила ему я и пошла до калитки. Мне нужно было добраться до трамвайной остановки, я знала, где она, так как несколько раз ходила туда вместе с бабушкой. Идти всего ничего: после ворот детского сада нужно пересечь внутреннюю площадку во дворе, через огромную внутреннюю арку выйти на улицу. Дальше дорога – небольшая однополоска, сразу после нее начинались трамвайные пути.
Перед дорогой я остановилась, все-таки никогда не переходила ее одна. Пару секунд постояла и уже была готова шагнуть, как вдруг меня окрикнули:
– Девочка, что ты тут делаешь? – ко мне подошла незнакомая тетя.
– Я иду на остановку, встречать маму.
– А где твоя мама?
– Она сейчас приедет с работы.
– А откуда ты пришла?
– Из садика.
– Тебя, наверно, потеряли, – покачала головой тетенька. – Пойдем, нужно отвести тебя обратно. Давай руку! – Женщина схватила меня за руку, и мы пошли в садик, где меня ждала головомойка от перепуганной воспитательницы.
В тот день я получила психологическую травму и больше никогда не ходила встречать маму на остановку. До сих пор пойти куда-то одной, в незнакомое место, к незнакомым людям – для меня хуже конца света. Мне страшно и некомфортно. А внутренний голос шепчет: «Не надо! Не высовывайся. Не совершай ошибку. Останься тут! Там – незнакомый мир, ты можешь влипнуть в историю! Тебя будут ругать, потом ты почувствуешь боль в душе. А здесь комфортно, здесь все понятно, здесь ничего не происходит. Здесь ты в безопасности!»
***
Через год после неудавшейся попытки встретить маму я пошла в первый класс. У меня была хорошая предварительная подготовка: я умела писать, хорошо читала, запросто решала математические задачки. Со всеми заданиями, которые давала учительница Татьяна Николаевна, я справлялась быстрее, чем одноклассники.
– Коля, давай в крестики-нолики сыграем? – начинала доставать соседа я.
– Нет, я еще не закончил, – бубнил он, продолжая выводить закорючки в прописи. – Отстань, Мурашка!
– Катя, дай свою классную многоцветную ручку порисовать, – поворачивалась я к девочке на задней парте.
– Анастасия, хватит разговаривать! – учительница подходила ко мне и делала замечание.
– Но я уже закончила задание в прописи. Можете посмотреть.
– Ты закончила – хорошо. Но это не значит, что нужно отвлекать других! Посиди молча, – учительница отворачивалась и шла обратно к доске.
«Посиди молча, – проносилось в моей голове гнусавым голосом. – Нет, это скучно!»
– Катя, дай ручку! – шептала я, чуть обернувшись, чтобы не привлекать внимание.
– На, держи!
Я крутила полученное сокровище в руках. Еле могла обхватить толстый пластмассовый корпус пальчиками, внутри него скрывалось несколько разноцветных стержней. Фантастика! Нарисую принцессу в красивом платье и сапожках! И я начинала пробовать цвета на задней обложке тетради.
– Анастасия! – учительница снова подходила ко мне и требовательно смотрела. Ручка возвращалась к хозяйке, а мне приходилось тихо ждать следующего задания, рассматривая пыхтящих над прописью одноклассников.
Татьяне Николаевне так не нравилось мое поведение на уроке, что она приняла меры: написала записку маме и стала реализовывать план по укрощению непослушной ученицы.
«Настя очень хорошо подготовлена к школе, замечательно развита. Но на уроках частенько занимается посторонними делами в перерывах между заданиями, чем обращает на себя мое внимание. Придется нагружать ее под завязку, не давать ей передышки».
Татьяна Николаевна стала давать мне больше заданий, и я приняла эти правила игры. За каждую решенную сверх нормы задачку мне ставили пятерку. Я перестала отвлекать соседей и уже сама просила дополнительные задания. Выполнено – пятерка, выполнено – пятерка, выполнено… Стимул – подкрепление. Не думай, не отдыхай, делай, делай, делай! Эта стратегия закрепилась в поведении как успешная.
Только ничего хорошего из этого не выходит. Во взрослой жизни так не работает. Сейчас я не даю себе расслабиться, делаю больше и быстрее других, занимаю все свое время выполнением трудовых задач, пытаюсь доказать, что я чего-то стою. Мне нужна «пятерка» – одобрение, поощрение, похвала. Заметьте меня! Заметьте! Дайте мне немножко любви, которой мне так не хватает с детства!
Но за то, что ты упахалалась на работе, пятерки не ставят, просто навалят еще больше. Начальник заметит, что на этой лошадке можно пахать, но вряд ли сделает ее председателем колхоза. А ты уже отдала все свои силы какому-то работодателю, который через полгода о тебе даже не вспомнит. Ты выдохлась до изнеможения, до состояния «быстрее лечь спать после работы, чтобы завтра снова пойти на работу». Ради чего? Что осталось тебе самой? Пустота, отсутствие смысла в жизни, депрессия.
***
Какая ты миленькая и хорошенькая! Но ты растеряна. Тебе нужна помощь? Возьми мою руку, не бойся. Это я, твоя большая Мурашка. Я знаю, что взрослые не всегда правильно вели себя с тобой, что случались вещи, от которых тебе сейчас становится больно. Но я понимаю, что тебе нужно, и я могу помочь. Ведь я – это ты, а ты – это я.
И я всегда буду рядом, что бы ни случилось. Ты можешь на меня положиться, правда. Я отведу тебя на остановку, где мы вместе встретим маму. Тебе больше не нужно бояться этого мира, не нужно сидеть за забором, окопавшись от злых людей, которые обидят, и закрывшись от ситуаций, которые расстроят, выбьют из колеи. Мир большой и интересный, и он ждет нас! Пойдем, взглянем на него? Ну что, дашь мне руку?
Я знаю, ты у меня большая умница. Ты работаешь не покладая рук, ты труженица, ты делаешь много, чтобы чего-то достичь. Только тогда тебя кто-то наконец полюбит, так тебе кажется. Только тогда ты по-настоящему молодец, только тогда ты имеешь ценность. Но я люблю тебя не за твои заслуги, а потому, что ты просто есть. Ты – моя маленькая девочка. Самый дорогой для меня человек. И даже если ты будешь неуспешна, я все равно буду любить тебя, моя маленькая Мурашка! Береги себя! Побольше думай о том, что хочешь именно ты, и делай это. И не забывай отдыхать.
Глава 6. Великие дары семьи
– Ой, какая милашка у вас родилась! Малышка-Мурашка! От кого эти глазки? От мамы. А этот носик? От папы. А эти ушки? Точно от дедушки! Ути-пути, какая хорошенькая!
Такие слова любят говорить взрослые тети, когда видят чужого ребенка. Но я думаю, что черты лица – не самое важное, что могут передать нам родители. Есть дары и посерьезнее. Мы получаем их через гены или в процессе воспитания, но оценить можем только в более сознательном возрасте.
***
Мы лежали с мамой на раскладном диване: я еле сдерживала рыдания, а она гладила свою маленькую девочку по голове, хотя мне было на тот момент уже тридцать лет. Двухкомнатная квартирка на проспекте Победы в Челябинске, второй час ночи, отчим и брат уже спали. В моей душе царил полный хаос. Полчаса назад я плакала в ванной из-за одного человека. Родного человека. Уму непостижимо – это мой родственник, мой дядя. Как он мог так обидеть меня?
А ведь пару часов назад все было замечательно. Я приехала в Челябинск на празднование маминого юбилея. Отмечали в добротной кафешке, пригласили родственников. Все как положено: я ковыряла вилкой салат, мама организовала конкурсы и развлекала собравшихся, брат крутил розы из салфеток, диджей включал песни группы «Кар-Мэн» [3], гости танцевали и веселились.
После официальной части некоторые гости переместилась в квартиру, где жили родители, чтобы продолжать банкет. Сидели долго, трепали языками.
– Пойдем, составишь мне компанию, – дядя отправился курить в подъезд и потянул меня за собой. Пришлось пойти.
На лестничной площадке в пылу разговора он начал говорить неприятные вещи про мою первую книгу, которую я выпустила буквально полгода назад и считала самым важным творением в жизни. Я не смогла от этого отгородиться и адекватно отреагировать, и мои чувства вылились в истерику. В конце концов, я собралась с силами и попросила дядю поехать домой. Он нехотя ушел.
Чуть позже расскажу эту историю подробнее, а сейчас хочу подсветить, что в трудную минуту именно мама была рядом.
– Тихо, дочка, все будет хорошо, – успокаивала она. – Он просто очень озлобленный человек. Не слушай его. Не принимай к сердцу. Ты у меня самая лучшая. Самая умная и талантливая. Я люблю тебя!
Я чувствовала мамину поддержку, глотала слезы и потихоньку успокаивалась. Тогда я впервые поняла, какая она сильная женщина.
Ей пришлось повзрослеть довольно рано: она родила маленькую Мурашку в возрасте девятнадцати лет. Совсем еще молодая, студентка второго курса химфака политехнического университета [4], она, наверно, мечтала совсем о другой жизни. Но случилась я. С отцом сразу не сложилось – он ушел из семьи, и мама осталась одна с малышкой на руках. Ей тогда пришлось нелегко: она совмещала материнство и учебу, сдавала сессии. Но она справилась. И справляется каждый раз.
От мамы я взяла стойкость, силу противостоять всем жизненным неурядицам, твердость духа, чтобы подниматься каждый раз, когда упадешь. А еще она научила меня искренне любить людей. Родных, друзей, окружающих. Если человек «мой», я постараюсь максимально поддерживать его в любой ситуации.
***
– Смотри какая колбаса! – отчим подошел ко мне и показал куда-то вниз, на пол.
– Где? – не поняла я и опустила голову.
– Да вот, – он воспользовался наивностью подростка (мне было четырнадцать лет) и ухватил меня за нос двумя пальцами. – Поймал деловую колбасу!
– Костя, почему это я деловая колбаса? – Я всегда звала его Костей, с тех пор как он появился в нашей семье. Присвоить ему титул отца я не смогла, да и он на этом не настаивал.
– Потому что я смотрю на тебя и вижу: ты деловая колбаса!
– Ладно, я согласна, что деловая. Серьезная и ответственная – это про меня. Но колбаса-то почему? – улыбнулась я. – Раньше ты меня сосиской называл!
– Да. Раньше была сосиска, – с невозмутимым выражением лица ответил он. – А теперь выросла и стала колбасой. Деловой колбасой!
Я рассмеялась. Он умел развеселить меня, да и всех окружающих. Костя всегда был душой компании, много общался, шутил. Я удивлялась, как он может найти общий язык и с таксистом, и с продавщицей в магазине, и с руководителем цеха. И даже со мной – вечно серьезной, застенчивой, неприветливой.
От отчима я получила чувство юмора, научилась шутить и веселить окружающих. И еще он передал мне великую способность смеяться над собой.
***
Я затащила велосипед на пятый этаж обыкновенной советской панельки на самом краю старой Сортировки [5]. Бабушка встретила меня в дверях и предложила помочь с железным конем.
– Нет-нет, – поспешно отказалась я. Моя старенькая Merida [6] и для меня была очень тяжелой, куда уж напрягать пожилого человека. Я попыхтела, закатила велосипед в кладовку и зашла в квартиру.
– Ну привет. Проходи. Кушать будешь? Я купила булочки с маком, – сказала бабуля.
– Нет, спасибо, разве что чай попью.
Мы прошли в кухню. Бабушка заварила чай и принесла коричневую картонную папку, которая еле закрывалась из-за большого количества бумаг.
– Это оно? – спросила я. Бабуля кивнула. Ради этого сокровища я проделала столь долгий путь с другого конца Екатеринбурга.
В папке было множество отдельных листов, тетрадей и записных книжек со столбиками текста, написанными где-то ручкой, где-то простым карандашом. Какие-то записи уже совсем выцвели от старости. Другие хорошо сохранились. Чтение затруднял мелкий неразборчивый почерк. Я просмотрела несколько листов и становилась на одном, где текст показался мне наиболее понятным.
Поезд скрылся вдали, и последний вагон
