– Прошареный ты, Дениска. С виду слюнявый интеллигент, а планы строишь грамотные, и всегда у тебя все есть в запасе, – Сергей ткнул друга в бок и усмехнулся. – Согласен, на Москву можно день потерять. Хотя я собирался разжиться стволом в Ярославле. Есть у меня там знакомый, но твои ружья как бы вернее.
За два километра до Туфаново замаячили флажки «Лукоил» и придорожное кафе под деревцами с красной крышей и неаппетитной вывеской «Аларь». По отсутствию очереди издали было ясно, что бензина на заправке нет. Редкие из проходящих машин сворачивали к полосатым столбикам и, словно наткнувшись на невидимую преграду, возвращались на трассу.
– Езжай прямо к колонкам, – сказал Лугин. – Попробую переговорить с мужиками. С бензином не выйдет, так хоть в кафе полчаса отдохнем, перекусим.
Денис не стал спорить, только у самого въезда обнаружилось пластиковое заграждение, незаметное за кустами с трасы.
– Давай через бордюр, – настоял Сергей.
И Климентьев мысленно выматерился, но все-таки направил джип в объезд, не щадя газон и ухоженную клумбу. Откуда-то выскочил мальчишка, размахивая руками, заверещал:
– Нет бензина! Поворачивайте! Ни грамма!
Ему на помощь бежал мужик в синем комбинезоне, крепко сжимая кривозубую монтировку.
– Послушай, брат, – начал Лугин, открывая дверь.
– Бензина нет! – проревел заправщик и стал перед Сергеем в позе беспощадно жнеца, замахиваясь монтировкой словно серпом.
– Братишка, пойдем, потолкуем, – Лугин, миролюбиво махнув ему, направился за рекламный щит, дальше от посторонних глаз.
– Видишь ли, дело какое… стариков надо со столицы забрать, а топлива осталось на два чиха. Мы не поскупимся. По двести за литр плачу, – Сергей сунул руку в карман и захрустел новенькими купюрами – еще не растраченным расчетом с флота.
– У тебя уши простуженные? Я сказал: бензина нет, и заправа закрыта. Ясно? – мужик раздраженно прихлопнул монтировкой по ладони. – С вас по-хорошему за помятый газон пару штук снять надо.
– Триста за литр, – предложил Лугин и вкрадчиво добавил: – Очень надо.
– Сейчас всем очень надо, – отозвался незнакомец в комбинезоне. – Ты на любой дороге поинтересуйся кому не надо. За такой провокаторский вопрос можно и в пятак получить.
– Триста пятьдесят, – Сергей прищурился.
Тот мотнул головой, но соблазн приличной суммой уже тронул его, и губы смялись в сомнении.
– Дядь Володь, я им свою трехлитровку продам, – предложил мальчишка, появившиеся из-за спины Лугина. – За тысячу.
– Ну продай, если ты, Виталя, такой добрый, – сердито процедил заправщик.
– Только трехлитровка? – поинтересовался подошедший Климентьев.
– Дядь Вов, мне ж там еще причитается? – мальчишка умоляюще глянул на мужчину с монтировкой и хлопнул бледными ресницами.
– Дурачок ты, – хмыкнул дядя Вова и повернулся к Лугину. – В общем, так: выделю две канистры из личных запасов. Канистры – двадцатки. Каждая идет по десять штук. Устроит?
– Бензин какой? – Денис Климентьев от волнения закурил, но, натолкнувшись взглядом на запрещающую табличку, спешно растер сигарету на асфальте.
– Девяносто второй. Нет другого. Ни у нас, ни во всей округе, – с уверенностью заявил заправщик.
– Хреново, – Денис в раздумье прислонился к рекламному щиту.
– Давай, – решился Лугин и, глянув на Виталика, весело добавил: – И ты свою трехлитруху.
– Тогда не будем народ злить. Тихонько подъезжайте к той двери, – Владимир указал на торец павильона незаметного с трассы, где кроме кассы заправочной располагался маленький магазинчик.
Денис поспешил к машине, а мичман направился за снизошедшими до милости спекулянтами. «Лэнд Крузер» подкатил к указанному месту, а заправщик, скрывшиеся в тайных глубинах павильона, все не появлялся. Из приоткрытой двери доносился его ворчащий голос. Спорил он о чем-то неясном то ли с мальчишкой, то ли там находился еще кто-то.
Снова пошел дождь, забарабанив по широкому навесу, булькая в бензиновых разводах грязной лужи. Утомившись от ожидания, Сергей присел на корточки, поглядывая на «ОпельКорса», стоявший возле кафе, и вертевшихся возле него парней. Парни мичману сразу не понравились: не оттого, что все они были выпившие, а оттого, что было в их виде и манерах нечто безбашенное, как у ошалевших от полной вольготности псов.
– Надо бы заехать с той стороны конторы, – сказал он Климентьеву. – На виду мы здесь. Канистрами народ тревожим.
Денис не успел ответить – дверь распахнулась, с порога спрыгнул Виталька, прижимая к животу трехлитровый баллон желтоватой жидкости. Дядя Володя выглянул за ним и аккуратно поставил на асфальт одну канистру, затем вторую.
– Чего долго так? – Лугин полез за деньгами. Вручил тысячу мальчишке и начал отсчитывать заправщику. Мысленно произнеся «двенадцать», он услышал шум приближающегося Опеля. Машина неслась на большой скорости прямо к ним.
– Мать твою, – только и выговорил Сергей.
4
Сомнений, что сейчас последуют крутые разборки, не было. В голове сложилось две версии: либо душещипательная сценка приготовлена заправщиком Вовой для выбивания денег из клиентов, либо разгневанные ребята начнут бить лицо тому же Вове и требовать бензин. В салоне Тойоты имелся кое-какой инвентарь: походный топорик, саперка и пара добротных ножей. Только до них было уже не дотянуться. С заляпанной грязью «Корсы» высыпало четверо парней. Уверенным шагом, зло поблескивая глазами, двое двинулись в обход лужи. Тот, что постарше, топыря черненькие усики, заорал:
– Сука! Сука! Бензина у тебя нет?! А этим ублюдкам прямо в канистрачках!
– Им оставляли со вчерашнего дня, – заправщик попятился к павильону.
Виталька испуганно только открыл рот, сжимая в кулачке тысячу. Климентьев отодвинул его в сторону и осторожно поставил техлитровку наземь.
– Э, потише, ребята, – начал Сергей. – Хотите разговора – давай нормально поговорим.
– Пасть набок завали, – здоровяк в майке-борцовке толкнул его в плечо.
– Слон, тащи сюда канистры, – распорядился черноусый, с хищной издевкой зыркнув на Лугина.
Названный Слоном браво шагнул к дверям павильона, но мичман стал у него на пути, свирепея и втягивая ноздрями воздух, отдающий бензином и будто уже припахивающий кровью. Климентьев успел заметить, что у старшего из-под ветровки выпирает коричневая рукоять ПМа. Травматика или боевого – разницы большой не было. С дистанции в пять шагов не проблема положить их всех, почти не выцеливая. Парень, стоявший у капота Опеля, что-то скрывал в отведенной за спину руке.
– Подай канистру, – процедил Слон, наклоняясь к Лугину, который был ниже его на голову.
– А ты, бензо-хреноподсос, тащи из кладовки остальные, – распорядился парень широких как парашют шортах. – Не верю, что со вчерашнего дня для хороших людей оставляли только две.
Сергей обернулся, будто с сожалением оглядываясь на проклятые канистры, и врезал с разворота нависшему над ним верзиле. Кулак с чавканьем прошелся по носу, рассек левую бровь. Прежде чем друзья Слона пришли в движение, мичман успел вскинуть ногу и вонзить кроссовок в его тугой пах. Здоровяк крякнул, схватился за лицо, потом за драгоценное место между ног. Выпучив от боли глаза, начал пятиться к машине.
Дыша хрипло как трактор, заправщик шагнул к парнишке в шортах и наверняка сцепился бы с ним, но пистолет, неожиданно появившийся в руке черноусого, унял энтузиазм. Первый выстрел пришелся в асфальт между Лугиным и окном павильона. Вторая пуля с визгом пробила одну из канистр. Сергей, отскочив за спину Слона, не сомневался, что подонок с ПМом целится именно в него. Сердце стукнуло, замерло. К горлу подкатила какая-то гадливая горечь. Сзади, булькая, лился на асфальт бензин.
– Наземь все! Кончу уродов, бля! – ствол нервно подпрыгивал в руке черноусого.
– Наземь, сука! – дублировал кто-то слева.
Сергей согнулся от смачного удара под ребра. Внутренности вздрогнули, сжались от тупой боли. Краем глаза мичман успел уловить движение ноги в кроссовке, но не увернулся – всхрипнул от второго удара, выпуская из легких воздух.
В этот момент старший из банды повернулся и выстрелил в Климентьева, схватившегося за баллон с бензином. Пуля рассекла воздух рядом с Денисом, в ноздри шибанула пороховая вонь. А Виталька, трясшийся минуту назад в растерянности и детском страхе, тоненько вскрикнул и осел на мокрый асфальт.
– Виталя! – едва слышно произнес заправщик, бледнея, не в силах двинуться с места.
Климентьев все-таки довел задуманное до конца – метнул трехлитровку в Опель. Это выглядело полной глупостью, но это могло сработать: хотя бы на несколько секунд ввести налетчиков в замешательство. Склянка разлетелась от удара об открытую дверь, бензин хлюпнул в салон и на спину старшему из банды. Денис тут же щелкнул зажигалкой, а черноусый в мокрой от бензина ветровке замер в пяти шагах перед ним, медленно поджимая спусковой крючок. В его масляных глазах плясал огонек изящной Зиппо «Казино», которую Климентьев готовился метнуть следом за трехлитровкой. Все-таки черноусый не выстрелил: то ли побоялся превратиться в факел, то ли его потряс вид мальчишки, из живота которого текла, текла кровь и смешивалась с водой в грязной луже.
– Рванет щас! Рванет! – запаниковал Слон, забыв о крутой, ворочающейся в пахе боли.
Дружок его, стоявший у капота, запрыгнул на водительское сидение. Опель заворчал двигателем. Слон рухнул в салон, рядом с парнем, отскочившим от мичмана.
– Позже увидимся, – оскалился черноусый Климентьеву и отбежал к машине.
«Корса» резво рванула с места, пронеслась между заправочных колонок до рекламного щита. Только на повороте притормозила, и из приоткрывшейся двери высунулась рука со стволом. Денис не успел предупредить Лугина, вытиравшего кровь с лица. Бандитский ПМ выдал прощальные:
– Бум! Бум! Бум!
На этот раз целились не в людей, а в машину Климентьева. Боковое стекло «Лэнд Крузера» рассыпалось крошкой, заднее обзавелось неаккуратной дыркой. Третья пуля прошила металл возле бензобака.
– Бум!
Денис не стал уточнять размер ущерба – поспешил к распростертому на земле мальчишке. Возле Виталика уже склонился Лугин, дядя Володя стоял рядом одной ногой в луже, бледный, немой, потрясенный.
– Жив? – спросил Денис.
– Дышит. От боли вырубило, – отозвался мичман, бережливо расстегивая рубашку на пацане.
– Виталька… – обрел дар речи заправщик. – Что я родителям скажу?!
Его голос походил на шорох, неприятный такой шорох, вот-вот готовый превратиться в крик.
– В Туфаново больница какая есть? – осведомился Климентьев.
– Нет там больницы! Фельдшеро-акушерский пункт. И скорую сюда хрен вызовешь! И!.. – Володя зло глянул на владельца Тойоты. – Все из-за вас! Бензин приспичило! – он потряс кулаками. – Бензин – бабки! Бабки – бензин! А на людей плевать!
– Заткнись, – не поднимая головы, попросил его Лугин.
– И на бабки повелся ты, – заметил Денис. Затем, наклонившись к Сергею, негромко предложил. – Давай его в машину и полным ходом в Ярославль. Дорогу выдержит?
– Ранение сквозное. Думаю, дырка в печени – много крови, – рассуждал мичман. – Наверняка обернется перитонитом. Очень хреново это. В больницу надо по любому. Но так его везти тоже нельзя. Спирт и бинты есть? – он поднял взгляд к заправщику. – Хотя бы чистые тряпки?
– В кафе может быть, – глаза Владимира стали осмысленнее.
– Дуй в кафе, – распорядился Лугин. – Мы следом несем пацана. Если бинтов у них нет, пусть чистую поварскую спецовку рвут на длинные лоскуты.
– Если нет спирта, водка сойдет, – добавил вслед заправщику Климентьев.
До кафе «Аларь» было метров сто. Чтобы меньше тревожить рану, Витальку положили на кусок прочной полиэтиленовой пленки, которую Денис всегда держал в машине, и понесли, взяв за углы с двух сторон. У входа, распахнув пошире двери, их поджидала официантка в цветастом переднике, напуганная и поэтому не в меру разговорчивая.
– Я слышала, как стреляли. Жуть какая! – щебетала она, пропуская вперед мужчин. – Только ни за что не подумала бы, что в Виталика. Как же так?! Мальчишку за что?! Подонки! Они мне сразу не понравились. Коньяк здесь пили, рожи у всех противные. И матерились через слово. Какие подонки!
Кафе было пустым, только буфетчик стоял посреди зала с откупоренной бутылкой водки. Когда раненого положили на стол, появился Владимир и высокий, лысоватый тип, наверное, исполнявший обязанности повара. В левой руке он держал пару вафельных полотенец, в правой ком белой ткани.
– Шторы отдерните – мало света, – бросил Сергей официантке.
Та мигом кинулась к окну.
Над барной стойкой раздражающе громко работал телевизор: транслировали очередной сериал с томными красотками и их нагловатыми искусителями. Кондиционер из ниши в стене гнал струю холодного воздуха. Под его напором трепетали листья карликовой пальмы и календарь на стене. Напротив, в свете ярких ламп лениво плавали рыбы в аквариуме, шевеля хвостами в зеленоватой мути.
Лугин поднял повыше рубашку Виталика и обильно смочил водкой край полотенца. Почти не касаясь живота мальчишки, обтер липкие красные потеки, пока не проступила дырочка-рана с посиневшими краями. Официантка стояла рядом, брезгливо поджав губы и поглядывая с испугом то на Лугина, то на Владимира – на мальчишку она предпочитала не смотреть.
– Режьте длинный лоскут, – попросил Сергей.
Сам плеснул водки на обрывок ткани, сложенный вчетверо, и приложил к ранению. Ткань сразу пропиталась кровью – она вытекала ручейком из пробитого живота. Лугин поморщился не столько от вида разорванной плоти, сколько от воспоминаний: когда-то так же он перевязывал товарища, Сашку Васенцова, получившего ножом в пьяной драке в Североморске. Раны тогда были слишком серьезными, и Сашка скончался в тот же день в серой холодной больнице. А жена его рыдала в коридоре перед операционной, потом кинулась с кулаками на Лугина, будто в смерти Сашки была его вина. Отогнав мучительные воспоминания, мичман сменил еще один тампон. Труднее всего было завести повязку под Витальку – едва его Климентьев приподнял за плечи, тот задышал часто-часто и дернулся.
«Только бы не очнулся! – мысленно произнес Сергей, опутывая тело мальчишки тканевой полосой».
В эту минуту мыльная опера по телевиденью оборвалась, на экране появилась заставка:
«Экстренное сообщение из Штаб-квартиры ООН»
Ее сопровождал прерывистый писк.
Справившись с повязкой, Лугин затянул узел – туго, но так, чтобы ткань не слишком давила на рану, и мельком глянул на телевизор.
– Мы прерываем трансляцию фильма, чтобы передать срочное сообщение из Нью-Йорка, – строго и торжественно огласил диктор. – Включения Штаб-квартиры ожидается через несколько секунд.
Снова появилась прежняя заставка, ее сменило смуглое лицо генерального секретаря.
– Володя, с нами поедешь, – Лугин дернул заправщика за рукав. – Мы несем пацана, ты грузи канистры. Простреленную заткни чем-нибудь.
– Погоди, – отмахнулся тот, ожидая новых подробностей об астероиде.
– Жители планеты Земля, люди всех рас, наций, народов и народностей, – начал человек с экрана. Со стороны казалось, его заостренный подбородок трясется, а пальцы тянутся к стакану с водой у края широкой трибуны. – Уважаемые дамы и господа! Прошу выслушать важное сообщение. Сегодня, двадцать шестого июля в восемь часов сорок три минуты по Гринвичу в атмосферу нашей планеты… – он сглотнул, и кадык на его шее неприятно дернулся, – …вошел инопланетный корабль.
– Идишь твою мать! – вырвалось у Лугина. Он ожидал услышать что угодно, но не этих пронизанных грозовым электричеством слов: «инопланетный корабль». Они прозвучали будто не официальное заявление с международной трибуны, а случайная фраза, оброненная неврастеником. Мичман скорее бы поверил в сообщение о том, что льды Арктики полностью растаяли прошлой ночью или в то, что ему, Лугину, присудили Нобелевскую премию в области химии, которую он ненавидел со школьных лет. Но нет, главное лицо ООН заявляло именно об инопланетном корабле, и пока Сергей привыкал к новости, механически застегивая рубашку Витальки, часть сообщения пролетела мимо его ушей.
– …после атмосферного маневра и пролета на небольшой высоте над городами Нью-Йорк, Трентон, Филадельфия, корабль поднялся орбиту и передал сообщение на английском, китайском и испанском языках, принятое многими радиостанциями Земли, – продолжал генсек.
Официантка взвизгнула, сминая в кулачках передник, а бармен, схватив полупустую бутылку водки со стола, яростно приложился к горлышку.
– Почему не по-русски? – растерянно прошептал повар.
– В десять часов шестнадцать минут с помощью станций НАСА нам удалось установить связь с кораблем и осуществить важный диалог между представителями инопланетной расы и уполномоченными членами ООН при поддержке специалистов ведущих американских университетов, – генеральный секретарь все-таки дотянулся до стакана и смочил пересохшее горло, уронив несколько капель на костюм. – Первое, что я спешу заявить, во избежание любых недоразумений и проявлений паники: посланцы другой цивилизации не несут нам угрозы и прибыли с великодушной миссией – спасти человечество от приближающегося к планете астероида.
