– Прошу прощения! Я, наверное, задержала вас, – обратилась она к сидящим в креслах и, скользнув независимым взглядом по напряжённым фигурам тощего и пузатого, повернулась лицом к Мякину.
– О! Да вы ещё и стоите! Ради Бога, извините за то, что заставила вас ждать! Надеюсь, теперь очередь пойдёт быстрее.
Тощий вскочил со своего кресла и неожиданно заявил:
– Ничего страшного! Всё хорошо. Мы понимаем, что с врачом общаться надобно не спеша.
– Да, вы правы, – спокойно отреагировала дама и не торопясь зашагала по коридору. Присутствующие долго смотрели ей вслед, пока её фигура не скрылась за поворотом.
Первым заговорил тощий:
– Обратили внимание, как движется – словно на подиуме?
– Вы намерены войти в кабинет или потеряли интерес к процедурам? – возмутился пузатый.
– Да, – утвердительно ответил тощий и скрылся за дверью.
Мякин, переминаясь с ноги на ногу, как-то сразу не решился занять пустующее кресло и продолжал стоять.
– Присаживайтесь, молодой человек, – пробурчал пузатый и раздражённо добавил: – Посмотрим, сколько времени займёт он, понимающий женскую натуру!
Мякин осторожно разместился в кресле и неподвижно уставился в кабинетную дверь.
– Вы, я вижу, впервые здесь? – успокоившись, спросил пузатый.
Мякин молча кивнул.
– А я каждый год, уж раз десять сюда наведываюсь, – продолжил пузатый.
Мякин, дабы не поощрять развитие разговора, молчал, но пузатый, в предчувствии скорого свидания с доктором, не умолкал.
– Заведение это прекраснейшее! Думаю, здесь вам понравится. Просите врача назначить вам побольше процедур. Используйте эту санаторию на всю катушку.
– Санаторий, – поправил Мякин.
– Да, конечно, санаторий. Мы же интеллигентные люди – мы понимаем эту милую шутку: называть санаторий санаторией.
Пузатый замолчал, прислушиваясь к звукам из-за двери.
– Что-то у них там тихо, – произнёс он. – Вот дорвётся человек до врача – за уши не оттащишь!
Мякин, подумав, что не стоит выглядеть нелюдимым, кивнул головой в знак согласия, а вслух добавил:
– Врачебная консультация не терпит суеты.
– Да, конечно, вы правы, – неожиданно сухо произнёс пузатый. – Тем более что чем старше, тем больше проблем. Вам, молодым, что: занимайся физкультурой и будь здоров! Поддерживай организм, а вот когда появятся болячки, то и физкультура не помогает.
Пузатый вздохнул и продолжил.
– Нам с вами ещё повезло. Доктор у нас хороший – внимательный и опытный. А вот попадётся какой-нибудь скорый на руку – и толку от общения никакого.
Мякин за свою сознательную жизнь нечасто обращался к докторам – старался лечить себя самостоятельно. Простуды лечил по-домашнему и в медицинских заведениях появлялся неохотно. Всего лишь однажды, уже взрослым, провалялся в клинике по причине острой боли в спине. Тогда ему определили радикулит и через две недели выперли с остаточными явлениями домой. Точнее, он сам вырвался, как выразился потом, из лап отечественных медиков.
– Вот уже двадцать минут как сидит там! – недовольно произнёс пузатый. – Все болезни мне здесь объяснил, пока сидел, – чего же там-то торчать так долго?
Мякин не знал, как ответить, пожал плечами и из вежливости произнёс:
– Наверное, скоро закончит.
– Вы говорите «скоро» – а как скоро? Вот в чём вопрос. Нам давно уже обещали рай на земле. Вот, мол, скоро прогресс так жизнь улучшит, что только живи – не хочу! А что-то не получается с прогрессом-то. Вы, я думаю, трудитесь на благо, не то что мы, пенсионеры, – уже своё, так сказать, отбарабанили. Отдали, как говорится, все силы и здоровье для счастливого будущего и, наверное, для вашего тоже.
Пузатый на несколько секунд замолк и добавил:
– А теперь позволено нам будет спросить у вас: вы счастливы в этом будущем?
Мякин заёрзал в кресле, взглянул на часы и пожалел, что ввязался в общение с пузатым. Ему не раз приходилось встречаться с приставучими ворчунами, но в тех, других обстоятельствах он всегда ловко уходил от ответа, точнее – вежливо ретировался. А сейчас здесь он попытался по памяти перебрать все ранее использованные варианты ухода от неудобного общения, но ни одного эффективного не подобрал. Разве что просто встать и уйти, но это было бы крайне нежелательно – остаться без посещения доктора.
Мякин почесал лоб, изображая, что задумался над ответом, и в это мгновение дверь приоткрылась и в проёме появилось довольное, но несколько озабоченное беседой с доктором лицо тощего. Тощий равнодушно взглянул на пузатого и Мякина, словно и не видел их раньше, и засеменил прочь по коридору.
– Ну, теперь пора мне, – поднимаясь с кресла, произнёс пузатый и, подойдя к двери, посмотрел внимательно на несколько растерянного Мякина. – Я надеюсь, что мы скоро встретимся и продолжим наше интересное общение.
Когда пузатый скрылся за дверью, Мякин облегчённо выдохнул, огляделся и радостно констатировал про себя, что остался один и что потом он как-нибудь постарается избежать интересного общения с пузатым.
Мякин несколько раз прошёлся мимо дверей по пустому коридору, размышляя о том, какова же его судьба – в первый же санаторный день нарваться на пузатого, когда ещё сам Мякин не отошёл от рабочих дум об отчёте, Герасиме Ильиче и обо всех, кто его провожал в конторе, а главное – от этого крайне неприятного во всех отношениях Казлюка. Мякин вспомнил эту неприятную личность. Вспомнил, как Казлюк язвительно подмигивал и непонятно шутил по поводу санатория. Говорил, что Мякин забудет там, в санатории, обо всём на свете и что им, конторским, придётся объяснять Мякину, как надо делать отчёты.
Мякин от таких мыслей загрустил, остановился около кресел, и в это время дверь кабинета отворилась и в коридоре образовался пузатый.
– Прошу! – торжественно произнёс он, широким жестом приглашая Мякина пройти к доктору.
Мякин нервно посмотрел на пузатого, отвёл взгляд в сторону и, стараясь его не задеть, прошмыгнул в кабинет. Обстоятельный облик врача, седого мужчины далеко за пятьдесят, несколько успокоил Мякина. Он тихо поздоровался с доктором и остановился у двери.
– Присаживайтесь, – по-деловому предложил доктор и, взглянув на мякинскую фигуру, спросил: – Вы у нас первый раз?
– Да, – сухо ответил Мякин.
После измерения мякинского давления доктор спросил:
– На что жалуетесь?
Мякин, удовлетворённый тем, что давление у него оказалось в норме, не задумываясь выпалил:
– На Казлюка.
Доктор удивлённо приподнял выцветшие брови и, прищурившись, спросил:
– Казлюк – это что?
Мякин понял, что совершил глупость, и быстро заговорил:
– Простите. Я не хотел. Это так, случайно выскочило. Это всё он, который только что был у вас. Это он заговорил меня – вот я и разволновался.
Доктор заглянул в папку и произнёс:
– У него другая фамилия, то есть он не Казлюк.
– Я знаю, – ответил Мякин.
Доктор в знак согласия кивнул головой и предложил Мякину раздеться по пояс. Он послушал мякинское дыхание, затем молоточком постучал по локтям и коленкам и произнёс.
– А всё же, что вас беспокоит кроме Казлюка?
Мякин задумался – он давно не отвечал на такие вопросы. Доктор, выждав некоторое время, снова спросил:
– Вы чем-нибудь болели раньше?
Мякин наморщил лоб и вспомнил своё детство. В детстве он болел, как и все ребятишки его двора. Один раз он ещё до школы попал в больницу и лежал в палате с несколькими пацанами его возраста. Кто-то из них, что был пошустрее, объявил, что если по утрам у них будет нормальная температура, то их не будут колоть в попу лекарствами. Пацаны с энтузиазмом включились в эксперимент. Для начала решили держать температуру в термометрах до красной цифры на шкале. Технология была примитивно простой: необходимо было следить за градусником и как только температура дойдёт до цифры «тридцать семь», протолкнуть градусник за подмышку, чтобы он не грелся. Но уколы продолжались. Тогда решили не доводить температуру до красной цифры. Но, как всегда, мальчишек подвела беспечность: медсестра через стеклянные двери палаты обнаружила манипуляции с термометрами. Юные экспериментаторы получили нагоняй не только от врача, но и от родителей.
Мякин не включил этот эпизод в свой рассказ о перенесённых заболеваниях и остановился на последнем, радикулитном. Доктор дослушал его до конца, кивнул, как бы подтверждая окончание мякинского монолога, и, перелистывая санаторную книжку, ненавязчиво предложил Мякину множество процедур – как он выразился, весьма полезных для мякинского организма.
Мякин слушал доктора, молча соглашался с ним и только иногда успевал вставлять короткие реплики, типа: «А я успею это всё?» На что доктор уверенно отвечал:
– В диспетчерской девочки вам всё спланируют. Да, и не забывайте о прогулках на свежем воздухе. Походите на лыжах. У нас прекрасные виды.
Хотя Мякин уже очень давно не вставал на лыжи, но перечить доктору не посмел и на предложение «походить на лыжах» утвердительно кивнул.
В кабинет заглянула медсестра и с озабоченным лицом произнесла:
– Она очень жалуется.
Доктор нехотя оторвался от мякинской санаторной книжки, взглянул на озабоченную медсестру и ответил:
– Скажите ей, что я сейчас её приму. Только вот закончу с молодым человеком. Пусть подходит.
Через минуту Мякин, весьма довольный результатами общения с доктором, бодро шагал по длинному коридору к себе в номер. Он даже что-то мурлыкал себе под нос из классики – настроение у него было приподнятое, скоро обед, а с пузатым он решил разобраться очень просто: вежливо отказать ему в беседе ввиду чрезвычайной загруженности процедурами. А уж Казлюк и прочие неприятные мысли после перспективы вновь встать на лыжи вообще отошли даже не на второй план, а куда-то очень далеко и вряд ли могли помешать ему приятно провести время среди санаторных процедур.
Навстречу ему появилась женщина – весьма средних лет, с унылым и ужасно постным лицом. Она мельком, словно не видя Мякина, скользнула по всей его фигуре и, не останавливаясь, целеустремлённо прошагала мимо.
«Наверное, это та недовольная», – подумал Мякин, и ему стало жалко хорошего и внимательного доктора. А самому Мякину стало как-то неловко и даже стыдно за свою болтовню в кабинете, и он решил, что теперь будет отдыхать на всю катушку и выбросит все грустные мысли из головы, а главное – будет дисциплинированно посещать все процедуры, рекомендованные этим приятным доктором.
В номере на тумбочке Мякин обнаружил несколько бумажек и пластмассовую баночку. Пересмотрев всё, он понял, что ему завтра с утра предстоит сдать несколько анализов, и всё натощак. Разложив бумажки по назначенному времени, Мякин почувствовал, что отдых его будет весьма интенсивным, и, чтобы не опоздать на обед, направился в диспетчерскую для получения плана посещения процедур.
У девочек в диспетчерской стояла очередь из четырёх человек, и, к великому счастью Мякина, пузатого там не было. Выяснив, за кем ему следует занять очередь, Мякин углубился в изучение своей санаторной книжки. На обложке он прочёл аккуратно выведенные свои фамилию, имя и отчество. Остальные записи, сделанные доктором, он разобрал с большим трудом, и то не все. В одном месте, где был схематично изображён обнажённый человек среднего пола, он только по круглым каракулям в области поясницы понял, что ему это место чем-то помажут для излечения ещё не проявившейся болезни. Вся книжка была исчиркана докторскими иероглифами, и Мякин с любопытством подумал, как диспетчерские девочки справятся с созданием плана его процедур.
Очередь двигалась довольно быстро, и минут через пятнадцать Мякин вышел из диспетчерской с распечатанными листиками на все дни его пребывания в санатории. Он не стал углубляться в изучение полученных от девочек бумаг и поспешил в столовую на обед, тем более что после активной утренней деятельности по вживанию в санаторный быт у него прорезался такой зверский аппетит, какого он не испытывал уже давно.
В столовой уже был народ. Разнообразие лиц и одежд несколько удивило Мякина – ему почему-то представлялось, что в таком солидном заведении и отдыхающие должны быть солидными, но отнюдь; кинув беглый взгляд поверх сидящих за столами, он обнаружил ряд личностей, одетых сверхдемократично, словно они заявились в спортивный зал, а не в столовую для солидных персон.
Дежурная провела его к столику у окна, за которым напротив уже расположилась его соседка по номеру – загадочная дама в чёрном, которую он встретил у врача, – остальные два места пустовали. Мякин тихо поздоровался и аккуратно занял своё место. Соседка ответила Мякину: «Добрый день!» и молча продолжила ждать официантку.
Мякин заволновался. Он подумал, что совсем не знает этикета. Не знает, как в таких случаях должен поступить мужчина. Ждать, когда дама сама соизволит заговорить с ним, или вступить первому в беседу на какую-нибудь отвлечённую тему? От этих лихорадочных раздумий у него снова испортилось настроение, он даже вздрогнул, когда сзади появилась официантка и подала соседке блюдо с салатом, а у него, поздоровавшись и мило улыбнувшись, спросила:
– Что вы желаете? Поскольку вы только что заехали, то у нас на выбор сегодня только три блюда. – И она перечислила весь набор первых и вторых блюд, включая салаты.
Мякин не очень внимательно выслушал официантку и попросил первое, что ему запомнилось из перечисленного перечня. Минуты через две-три на столе и у Мякина, и у соседки сосредоточились тарелки с заказанным обедом. Мякин попробовал первое – что-то густое тёмно-красного цвета – и, наверное, от некоторого смущения перед незнакомкой сделал угрюмое лицо. Дома он привык к прозрачным супам. Супруга досконально знала вкусы Мякина, а здесь оказалось нечто новое для него, а соответственно, вначале непонятное. Соседка, заметив замешательство Мякина, как бы размышляя вслух, произнесла:
– Раньше готовили лучше. Я бы сказала даже, изысканней. Теперь постепенно всё упрощается.
Мякин проглотил очередную ложку густого супа, кивнул и выдавил из себя что-то вроде «Пожалуй». Соседка отложила недоеденное первое блюдо и, внимательно рассматривая тарелку со вторым, произнесла:
– А я догадываюсь, о чём вы сейчас подумали.
Мякин чуть не подавился какими-то варёными овощами, оказавшимися у него во рту.
– Вы подумали, что вот, мол, незнакомка затеяла со мной скучный разговор.
Мякин с полным ртом супового набора молчал. От неожиданности он не знал, как ему быть дальше: прожевать содержимое и проглотить или потерпеть и выслушать соседку до конца. Ему стало совсем неуютно, он даже хотел тихо встать и ретироваться, то есть остаться без обеда, но что-то подсказало ему, что это будет воспринято уж слишком невежливо, – и он еле заметно постарался прожевать всё, что скопилось во рту.
– Я прошу прощения, если причинила вам некоторое неудобство, – продолжила соседка. – Дело, видите ли, в том, что я экстрасенс. Точнее, была экстрасенсом.
Мякин наконец-то проглотил суповую смесь и попытался тактично отреагировать на слова соседки, которая с многозначительной паузой ждала его реакции.
– Интересная профессия – экстрасенс, – произнёс он и подвинул к себе тарелку со вторым.
Соседка чуть заметно улыбнулась и сказала:
– Хотите, я вас обучу этой технике?
– Какой технике? – переспросил Мякин, отчаянно пережёвывая кусок мяса.
– Экстрасенсорной, какой же ещё! – несколько недовольно отреагировала соседка.
Мякин с усилием проглотил кусок и неожиданно для себя прямолинейно ответил:
– А мне-то это зачем?
Соседка изобразила удивлённое лицо, пожала плечиками и пару минут молчала, попивая маленькими глотками принесённый официанткой сок.
– Я, наверное, надоела вам, – опустошив стакан, произнесла соседка. – Не буду вам мешать. Приятного аппетита! – И она удалилась из столовой.
Мякин угрюмо добивал второе и уже не так радостно, как до обеда, оценивал своё существование в санатории. Проникновенный, приятный женский голос из репродуктора, поприветствовав посетителей столовой, рассказал о проводимых мероприятиях, сообщил об экскурсиях и где желающим следует собраться, объявил, что отдыхающих ждут кафетерий и банкетный зал и что вечером состоится сеанс кинофильма и будут организованы танцы.
Мякин решил вечером ещё раз посмотреть объявленный кинофильм и тут же вспомнил, что с супругой смотрел его очень давно и обругал себя за то, что не позвонил ей, а она, наверное, уже сильно беспокоится. Он залпом допил сок и поспешил к себе в номер.
Грустный, знакомый голос в трубке ответил ему:
– Алло, это ты, Мякиша?
– Это я, у меня всё в порядке, – ответил Мякин.
