– Что будете петь? – она поправляет и так идеально уложенные темные локоны, закидывая ногу на ногу.
Глава 17
– У меня песня, моя песня.
– С аранжировкой или а капелла?
– Могу и так и так, – тянусь к сумке за флешкой с минусом.
Аранжировку на несколько моих песен мне еще год назад помог сделать парень, с которым мы вместе учились в консерватории.
– А капелла тогда.
– Приступайте, – теперь голос принадлежит уже Мартынову.
Тихонечко выдыхаю и сжимаю руки в кулаки. Расслабиться. Нужно представить, что я уже звезда. Я все могу. У меня все и так получается…
Дохожу до припева, и меня резко останавливают.
– Достаточно. Текст ваш? – Мартынов осматривает меня с ног до головы, заставляя чувствовать неловкость.
– Да.
– Хорошо. Еще что-то есть?
– Конечно, – поджимаю губы, стараясь не заулыбаться. Но, кажется, я и так сияю, как до блеска натертая ваза.
– Посмотреть можно?
– Сейчас, – лезу в сумку за тетрадкой. Я всегда ее с собой ношу, вдруг придет какая мысль…
Мартынов пролистывает несколько страниц, пару раз кивает и даже что-то показывает этой расфуфыренной девице рядом.
– Как вас, простите?
– Тата. Наталья. Наталья Азарина.
– Знаете что, Наташа, я сейчас ищу молодого талантливого автора. Кого-то, кто смотрит на все иначе… Мне кажется, вы бы неплохо нам подошли. Новые веяния, вкус свободы, чего-то молодежного.
– Автора?
Не знаю, зачем я это спрашиваю. Стою и просто пялюсь на него как баран. Автора? То есть как певица я ему не подхожу?
– Да.
– Но я… я хотела бы петь.
Мужчина натянуто улыбается, постукивая ручкой по столу.
– Подумайте. Два раза я не предлагаю. Вита, визитку ей дай.
Брюнетка кладет на стол перед собой карточку и, прижав пальцем, скользит ей к краю.
Забираю пластик и медленно иду к двери. Позади слышу:
– Дарина, следующую зови.
– До свидания, – бормочу, переступая порог.
Плетусь по коридору поверженной, как после сильного удара в грудь. Куртку надеваю только на улице, когда осознаю, что становится холодно.
Нужно привыкать к отказам. Это неотъемлемая часть того пути, который я выбрала. Нужно… но слезы душат. Обидно. Прижимаюсь щекой к стеклу автобусного окошка, залипая на картинку проплывающих мимо машин, людей…
Не понимаю, как оказываюсь на Малой Бронной, но я стою на лестничной клетке, непрерывно нажимая на дверной звонок Аги.
– Таточка, – Людмила, Агатина помощница по дому, пропускает меня внутрь, помогая снять куртку. – Девочка моя, что случилось? Кто тебя обидел?
– Все хорошо, Люда, все хорошо. Где Агата?
– В гостиной. Проходи скорее. Я тебе сейчас чай принесу.
– Спасибо.
Заглядываю в комнату. Агата сидит в своем любимом кресле у декоративного камина. Вообще, вся ее квартира напоминает музей. Куча золота, дорогих безделушек и посуды. Мебель соответствующая.
В центре гостиной стоит огромный круглый стол. Вот за него-то я и сажусь.
– Снова пробы?
– Да, – склоняю голову.
– Не взяли?
– Нет. Предложили быть автором....
Агата чиркает спичкой, и комната мгновенно наполняется запахом сигаретного дыма.
– Тебе нельзя, врач…
– Прекрати уже!
Аги цокает языком и переводит на меня свой пристальный взгляд.
– Если будешь рыдать после каждого провала, то твой потолок – это пение в переходе, до гробовой доски.
В голосе ни капли поддержки или сожаления. Нет, там только стальные нотки.
Растираю по лицу слезы, а Людмила ставит передо мной чашку чая.
– Агата! – женщина качает головой. – Ты посмотри, как она расстроена, а ты тут со своими нравоучениями.
– Не вмешивайся. Люся, – Аги закатывает глаза, – Валерьянки ей лучше накапай. А ты, – снова мне, – сворачивай свой концерт, лучше бы на пробах так выла.
– Знаешь что, – трясущимися руками поднимаю стопочку с лекарством, – прекрати на меня кричать.
– Я даже голос не повысила. И вообще, бери пример с брата, вот где тонна самоуверенности. Человек просто уверен, что станет миллиардером. Откуда в нем это? – посмеивается.
– Серёжа тут?
– Конечно. Дрыхнет после вчерашней попойки.
– Я лучше пойду, – упираюсь ладонью в поверхность стола, но Серёга, словно по взмаху волшебной палочки, появляется в дверях.
– Подожди, поговорить надо, – брат смотрит на Агату, и тетушка мгновенно закрывает за собой дверь гостиной с обратной стороны.
– Чего тебе нужно? – огрызаюсь. Нет, просто защищаюсь.
– Я хотел извиниться за вчера. Плохо вышло. Я был не прав.
– Не то слово… – всхлипываю.
– Давай в качестве примирения сходим с тобой сегодня в клуб, развеемся.
– Не самое лучшее время. Я опять провалила пробы.
– Самое лучшее! Выше нос, Наташка, – присаживается на стул рядом и сжимает мою ладонь. – Токмана-то позовем? – ухмыляется.
– Нет, – шмыгаю носом и вырываю руку из его захвата.
Глава 18
Тата
– То есть ты осталась сидеть дома со мной и моей мигренью, вместо того чтобы развеяться и хоть на минуту забыть о пробах?
– Сонь…
Прикладываю ладонь ко лбу, упираясь локтем в поверхность кухонного стола.
Комарова прилетела несколько часов назад. Забежала в квартиру вся такая одухотворенная, счастливая, а тут я, с красным носом и завываниями в подушку.
– Что, Сонь? Азарина, хватит уже! Одна маленькая неудача не повод загонять себя в депрессию.
Сонька медленно размешивает сахар в кружке, надкусывая ароматный синнабон.
– Одна? Ты сейчас серьезно?
Не видано просто. Я целый год хожу по разным кастингам и пробам, а результата ноль. Ничего не выходит. Ничего.
– А разве нет? Ну козел этот Мартынов. Козел. Мимо уже пройди и забудь. Он недостоин твоих слез. Подумаешь, великий продюсер…
Сонька протягивает руку, стирая большим пальцем скатывающуюся по моей щеке слезинку.
– Так, я устала смотреть на это болото. Мы едем в клуб. И точка. Сейчас позвоню твоему братцу и спрошу, где он обитает.
– Не надо, – подаюсь вперед, – не надо…
– Это почему?
– Не почему. Я просто никуда не хочу идти.
– Что-то я тебе не верю. Дело не может быть только в этих пробах… Колись, подруга.
Нервно скребу ногтями по столу. Что я ей скажу?
Соня, я боюсь встретиться там с Ваней? Такие вещи Соньке точно говорить нельзя, она же меня из дома в одной ночнушке вынесет и на ручках доставит в этот клуб. Но, вопреки своим же запретам, продолжаю:
– Я чуть не переспала с Токманом, – поджимаю губы, а Сонька давится обильным глотком чая, начиная громко кашлять, постукивая себя ладонью по груди.
– Это который друг Серёги? – хватает ртом воздух, но даже вставший в горле чай не мешает ей задавать свои вопросики.
– Он.
– И?
– Не «и»… Все просто вышло из-под контроля. Короче, я не понимаю, как себя теперь вести.
– Обычно. Так, будто бы ничего не произошло, – разводит руками. – Отстраненность – идеальная тактика.
– Не нужна мне никакая тактика.
– Еще как нужна. Я уверена, он уже от тебя без ума. Потому что в твое милое личико, Азарина, просто невозможно не втюриться.
Закатываю глаза, а внутри появляется такой громадный, согревающий своим естественным теплом шар. Такой же яркий, как солнце.
Сонька – хорошая подруга. Она всегда рядом, как самая настоящая сестра. Мы дружим со школы, с первого класса. Нас посадили за одну парту в день знаний, и с того момента мы были как приклеенные. Делились друг с другом всем. Поддерживали…
– Так… сейчас поднимаем попы, переодеваемся, делаем макияж, чтобы замаскировать твой малиновый нос, и едем в клуб. Кстати, твое красное платье еще живо?
