Александр Зелёный "Адрес неизвестен"

Адрес неизвестен
Александр Зелёный

Ночное такси, управляемое общительным водителем, перевозит самых разных пассажиров. Все они очень разные, но есть нечто общее в их историях: в них есть что-то странное и недосказанное. А за окном, под непрерывным дождем, возможно, скрывается совсем другой город, не такой, каким кажется.

Александр Зелёный

Адрес неизвестен

Пролог.

Лил проливной дождь. Вода потоком стекала по старенькому такси. Блеклые фары выхватывали из темноты фасад здания с потрескавшейся кирпичной кладкой. Ржавчина и модель машины говорили о том, что она возит пассажиров далеко не первый год. Желтый свет фонарей освещал островки старого, растрескавшегося асфальта.

Водитель сидел неподвижно, положив руки на руль. Дворники отсчитывали время, смахивая потоки воды в сторону. Их мерный стук и шум дождя – всё, что было слышно. Не меняя позы, водитель дотянулся до ручки и включил радио. Только шум помех. Он сразу его выключил и вновь положил руку на руль, скосив глаза на рацию, покрытую толстым слоем пыли.

Словно что-то услышав, он переключил передачу и такси рвануло с места. Перед машиной замелькали серые здания и пустые проулки.

Наконец на тротуаре показалась грузная фигура. Человек голосовал. Такси плавно остановилось возле него, стараясь не обдать брызгами клиента.

Глава 1.

На заднее сиденье плюхнулся грузный мужчина в дорогом костюме. Одежда сидела на хозяине, как на пугале: похоже, владельца больше интересовала стоимость костюма, а не его фасон. Несмотря на проливной дождь, пиджак и брюки практически не пострадали. Мужчина достал платок и стал протирать одутловатое, неприятное лицо. На толстых, как сардельки, пальцах блестели золотые перстни.

Водитель молчал и терпеливо смотрел на него через зеркало заднего вида. Пассажир продолжал вытираться, фыркать и вздыхать. Наконец он перестал и уставился на водителя, словно только сейчас его заметил.

– Едем?

– Да, – мужчина наконец-то отдышался и затолкал платок обратно в карман, – можем ехать.

Машина плавно тронулась с места, колеса зашуршали по асфальту, разметая воду.

С минуту пассажир молчал, продолжая внимательно смотреть на водителя. Затем он переключил свое внимание на салон. С нескрываемым отвращением он осмотрелся вокруг себя и постарался пересесть на максимально чистую часть сиденья. Толстые руки сложил на коленях, стараясь не прикасаться к засаленным ручкам. Взгляд он устремил прямо перед собой, в спинку переднего сиденья.

– Погодка, – неопределённо сообщил водитель.

Мужчина скосил глаза.

– Гм, да, погодка. А я никак не могу вспомнить, куда дел свой зонт.

– Должно быть, хороший зонт?

– Еще бы, – гордо сообщил пассажир. – Двенадцать штук за него отдал! Такая вещь, знаете. Статусная.

Глаза водителя блеснули:

– Простите, а как я могу к вам обращаться?

Напомнив о своем статусном положении, клиент чуть расслабился и откинулся на грязную спинку сиденья.

– Анатолий. Анатолий Сергеевич. – Поправился он и дернулся вновь сесть на краешек сиденья, но вовремя остановил себя.

– Похоже, для вас статус имеет большое значение?

По встречной полосе с ревом пронёсся грязный грузовик, обдав такси потоками воды до самой крыши. В сполохах желтых фонарей таксисту показалось, что на костюме клиента виднеются тёмно-красные пятна, но через мгновенье оказалось, что это тот же сухой, чистый и мешковатый дорогой костюм.

– О да, – с удовольствием ответил Анатолий, – ведь что наша жизнь без статуса? К чему все эти усилия, труды, если не можешь как следует насладиться их плодами? И крайне важно, чтобы остальные могли видеть эти результаты, знать о них. Оценить их. Тогда и вас самого оценят по достоинству.

Анатолий наклонился вперед, стараясь поймать взгляд таксиста.

– И вот тогда вам не придется работать таксистом в грязном такси, а сможете стать человеком.

Довольный своим тонким намеком, он вновь откинулся на спинку и с наслаждением посмотрел на водителя.

– Кем же вы работаете? – спросил таксист.

– О, у меня очень важная работа. Я начальник департамента планирования в городском архитектурном совете. От меня многое зависит, знаете ли. Страна развивается, всё пришло в движение. Важно, чтобы развитие было равномерным. Чтобы мы не бездумно сносили здания и строили бизнес-центры, но думали об инфраструктуре, думали о наших людях!

Водитель внимательно смотрел на него. Пассажир явно говорил давно заученными фразами, которые он не раз повторял на званых вечерах и пресс-конференциях. Этот толстяк продолжал извергать поток ничего не значащих слов, нисколько не заботясь, слушают ли его вообще.

– Должно быть, нужно много работать для такой должности? – сухо спросил водитель.

– Еще бы! Да вы знаете через что мне пришлось пройти, чтобы добраться до этой работы? Чтобы позволить себе зонтик за двенадцать штук? Где он, кстати, черт возьми…

– И он того стоил?

– Кто?

– Ну, ваш зонтик. За двенадцать штук.

Секунду Анатолий Сергеевич вновь непонимающе смотрел на водителя, сбитый с мысли. Он не привык, что поток умозаключений о его трудной судьбе кто-то прерывает.

– Зонтик… Да, Зонтик! Конечно, стоил! Дело ж не только в зонтике, бедолага! А девочки? А бухло премиум-класса? Тачки, дома? Ты это видишь только по телику и то знаешь, как это круто. А я это вижу каждый день!

Он с отвращением ещё раз осмотрел такси, словно только сейчас вспомнил, где он находится. Анатолий напрочь забыл о своих заученных речах и вываливал на таксиста свои искренние мысли.

– Чё, смотришь на обручальное кольцо? – усмехнулся Анатолий. – У меня ещё и двенадцать официальных детей!

– Ого.

– Вот тебе и «ого». Ты не подумай: я не бык-производитель. Большая часть – приёмные. Про статус многодетной семьи слышал? То-то. Тут тебе и льготы, и бесплатный автомобиль. Правда, он дерьмо, но всё равно – халява же. Да и пробиваться наверх так проще. «Ой-ой, пожалуйста, помогите нам, у нас одиннадцать ангелочков!»

– Двенадцать, – уточнил таксист.

– Ну да, двенадцать, – поправился пассажир.

– Кажется, вы редко с ними видитесь.

– А чего мне с ними видеться? Бабки у них есть. Няня есть. Ничего такая, кстати. Пару раз захаживал в её комнату, знаешь ли. Главное что? Чтобы жена не отсвечивала. Тут главное тёлку правильную подобрать. Желательно страшненькую. Не совсем уж крокодила, это понятно. А то тебе еще с ней на официальные встречи топать. Ну, такую, знаешь. Простую. И чтоб пасть не раскрывала. А стояла тихонько и мычала, что велят.

Анатолий откинулся на сиденье, достал сигару и стал хлопать себя по карманам в поисках зажигалки.

– У меня не курят, – заметил водитель, не отрывая взгляда от дороги.

Пассажир его игнорировал, хлопал по карманам и причмокивал сигару, как младенец соску.

– Но лохушка и спиногрызы – это еще не всё, – он завалился на бок, стараясь выудить из брюк зажигалку. – Тут ум надо иметь! Мозги. Начинал-то я с самого дна. Тут подсидишь, там нашепчешь…

– Люди на таких постах, как ваш, должны улучшать жизнь людей, – напомнил водитель.

Анатолий отмахнулся:

– Не говори чушь. Давно там никто не хочет чужие жизни улучшать. Вот свои – это другой разговор. Или ты думаешь, в начальники идут, чтоб мир лучше сделать? Не, его хотят изменить только мечтатели. Титаны, попадающие наверх в Великие времена. А такие рождаются редко. И рано умирают, как правило. И, в конечном счёте, кстати, всё равно всё возвращается на круги своя. А обычно там сидят кто?

– Кто?

– Да такие, как я! Чиновники. Кто-то понаглее, кто-то почестнее. Но все туда попадают, просто шагая по карьерной лестнице: сначала ты маленький бюрократ, потом побольше, потом и кабинетик уже получше тебе дали, и должность посолиднее. Вот у тебя уже и машина с водителем. Вот и собственные просители появились, которые преданно, как щенята, смотрят тебе в глаза и конвертики подсовывают в карман. Ты же их не просишь даже конвертики приносить, а они несут. А потом уже и привыкаешь: и к конвертикам, и к водителю. И к Статусу. Но ты всё равно остаешься просто чиновником на тёплом местечке. Какое там улучшать жизнь? Ха! Клянусь тебе, ни у кого из моих коллег нет никакого представления, как хоть что-то изменить! Даже если бы захотели. Мир, знаешь ли, штука сложная. Попробуй разберись в этом клубке взяток и обманов, чтобы что-то изменить. Главное – вперёд двигаться, не оглядываться на всяких.

Он так и остался в полулежачем положении с незажжённой сигарой во рту и кивнул на водителя, подразумевая под ним «всяких». Водитель спокойно вёл автомобиль, изредка с любопытством глядя на клиента.

– Но к вам же приходят не только со взятками, верно?

– Конечно, – усмехнулся Анатолий, – вон совсем недавно заползает ко мне в кабинет старичок такой тщедушный. И как через приёмную пробрался? Мямлит, что, дескать, я распорядился школу перенести в старое здание, оно, мол, далеко, деткам долго добираться. А я молча слушаю. Ждал, ждал, пока до деда дойдёт, что надо бы государственную машину чем-то смазать, но тот туп оказался, как пробка. Еле выпроводил: «Ваш визит так для нас важен», «лично прослежу», «найдём виновных» и всё в этом духе.

– Так как вы к этому пришли, Анатолий Сергеевич? Прямо с самого детства мечтали стать главой департамента планирования архитектурного совета?

Отвратительная ухмылка пропала с лица пассажира, и он на мгновение оторопел. Даже сигару мусолить перестал. Кажется, он пытался что-то вспомнить.

– Гм, нет, конечно, – он сел ровно. – Конечно не мечтал. Я… Я уже и не помню о чем мечтал. Какая разница?!

Он вдруг разозлился, затолкал сигару обратно в карман и зачем-то отряхнул пиджак.

– Ну как какая разница, – ровным голосом ответил водитель, плавно входя в поворот. – Мне вот интересно, о чем мечтают в детстве такие успешные люди. Тоже ведь хочу стать человеком. Сам-то уже не смогу, это понятно. Но, может, хоть детям своим передам.

– Лучше не надо, – глухо ответил Анатолий, уставившись в окно.

За стеклом пролетали темные, неказистые постройки. Похоже, какие-то склады. Возможно, один из тех складов, на которые он за конвертик давал разрешения, сметая с лица города скверы, парки и детские сады.

– Лучше просто любите их, – продолжил он, словно собравшись с духом и выуживая из памяти что-то давно забытое. Что-то, что он затолкал в самую глубину своей души, надеясь, что оно оттуда никогда не выберется.

– Конечно, не об этом мечтал, – повторил Анатолий.

– А как же вино, девочки? Зонт?

Анатолий отмахнулся:

– Да какой, к черту, зонт? Кто в детстве мечтает о зонтах? Каким тогда мир был чистым, а? Тогда ведь все верили, что мир такой добрый и светлый. Такой искренний.

– И вы верили?

– Конечно! В детстве ведь все такие хорошие, такие добрые! Никто ж не рождается подонком или взяточником. Таким нас мир делает. А мы потом подхватываем эту грязь и тащим ее дальше. Марая себя и всё вокруг, день за днём. А ведь я не был плохим, честно говорю. Да, был полным. Но это ж не повод был надо мной издеваться, правда? Всю жизнь меня обижали! А девчонки? Думаете, я испытал первую любовь? Да черта с два! Кому я нужен?! Я не видел любви в этом мире. Только бабло. А вот за бабло я уже получал всё, что мне угодно.

– Получили любовь за деньги?

– А может, это и любовь, – возразил Анатолий, мотнув головой, – откуда я знаю? Другой я не видел.

Колесо машины провалилось в яму, и такси с грохотом подпрыгнуло. Водитель крутанул руль и авто вернулось на полосу.

– И ведь если бы хотя бы дома меня ждала любовь, – продолжал Анатолий, – я сейчас вспомнил: я мечтал быть инженером. Или лётчиком! Да! Я помню: часами мог клеить модельки. Представлял, что я сижу за штурвалом и мне видно весь мир. От края до края. Или представлял, как мой самолет взмывает ввысь, а я стою в окружении журналистов, и все поздравляют меня. Какой замечательный самолет, кричат они! Это революция! Вы – новый Микоян!

Он замолчал. Дворники мерно отсчитывали время, сметая литры грязной воды. Водитель тоже молчал, крепко сжимая руль двумя руками. Кажется, он слегка сбросил скорость. Анатолий продолжал смотреть в окно, иногда набирая в грудь воздуха, собираясь продолжить разговор, но никак не мог решиться на это. Он снова и снова отряхивал идеально чистый пиджак.

– А вечером приходила мама, – продолжил он, – я хватал модельку со стола и со всех ног нёсся к ней. Чтобы она увидела. Чтобы она разделила мою радость. Мои мечты. Господи, да почему мы вообще об этом говорим?!

– И что говорила ваша мама?