– Трупы, что стало с ними?
– Я приказал их оставить под деревом и забросать ветками и обложить камнями. От собак… Люди прапорщика были в шоке и хотели остаться, чтобы охранять тела. Я им отказал, понимая, что духи и их убьют, или заберут в плен. Я видел это и приказал всем вместе идти в кишлак.
– Что было дальше? – с интересом спросил Морозов.
– Я разделил группу на два дозора, и мы пошли. Двигались очень тихо и аккуратно. Я приказал не дергаться и стараться огонь не открывать. К нашему счастью духов и вообще людей в кишлаке не было. Но на крышах?.. Мне постоянно казалось, что с крыш за нами наблюдают чужие глаза. Я и еще один боец, мой снайпер, залезли на крышу двухэтажного дувала, действительно, несколько мальчишек наблюдали за нашими действиями с крыш. Я приказал бачатам спускаться вниз и рассказать нам, где все люди. Они рассказали, что рано утром все ушли, опасаясь прочески деревни. Куда ушли, ребята не сказали. Их было пятеро, я всех отпустил. Они обрадовались и убежали вглубь кишлака. Я пытался доложить по рации, что в кишлаке людей нет. Кишлак мирный, душманы не обнаружены. Бесполезно… Мне приказали продолжать поиск духов, очень жестко приказали. Я объявил небольшой привал. Мои солдаты и сержанты отдохнули пятнадцать минут, попили чаю из фляг, и мы продолжили движение по проулкам кишлака, кстати, очень большого. В дома не заходили, только во дворы. Через два часа я неожиданно столкнулся с оперативной группой, как оказалось это были то ли «Каскадовцы», то ли «Зенит» или «Летучие мыши», в общем, группа офицеров КГБ. Они сами мне и представились. Все было нормально, я даже расслабился, но тогда я увидел у белой стены дувала тех мальчишек, которых я отпустил, у меня буквально сердце вниз упало. Эти мужики направили на них стволы автоматов и устроили допрос с пристрастием. Я сразу понял, что бачатам пришел конец… Еще попью, в горле пересохло…
– Да, конечно, пейте…
– Отличная вода.
– Да, привозят нам. Хорошую, фильтруют дополнительно для нас.
– Вот, спасибо. Ситуация была скверная. Я попросил оперативников отпустить афганских пацанов и не устраивать здесь кровавый цирк.
– Кровавый цирк? Продолжайте…
– Их старший грубо отказался. Я процитирую наш базар, то есть спор:
«Шел бы ты на хер, старший лейтенант, пока тебе и твоим салажатам мы сопли из носов кровавые не повыбивали…»
«Не понял твоего юмора, дядя! Ты в натуре оборзел? Мы десантники, а не мабута! Сечешь, пенсионер, с кем разговариваешь?»
«Вы кто, кто вы такие, чтобы суды вершить в кишлаках? Сами уносите ноги! У меня приказ проверить кишлак, я проверяю, а вы что творите? Святая инквизиция КГБ?»
– Это вы так ему ответили? – широко улыбнулся подполковник.
– Да, я просто вскипел и сразу приказал своим бойцам взять на прицел каждого оперативника. Тогда их старший выхватил пистолет и всадил пулю в руку одному из…
– Афганскому подростку?..
– Да, потом я пальнул в воздух короткой очередью, бачата убежали. Вдруг из-за моей спины раздался одиночный выстрел, и этот офицер упал, заорал, видно от боли. Я сразу смекнул, что стреляли метров со ста, никак не ближе. Скорее всего, из английской винтовки «Бур». Оперативники с ужасом смотрели на меня, потом побежали из кишлака в сторону, откуда доносился рев моторов, броня пришла. Мы пошли следом, меня тут же у брони скрутили, начали бить, ногами пинали, пыли наелся, через час отправили вертолетом в Кабул. Что с моими бойцами было я не знаю. Ничего больше не знаю. Это что было?.. Кто меня бил и по какому закону?.. Что, всем тут в Афгане заправляет Крючков со своими молодчиками?
– Ну, потише, потише. В протоколе допроса написано: «В офицера стрелял я сам». Это ваши слова, старший лейтенант?
– Да, мои! Ну, чтобы снять подозрение с моих парней, им домой скоро. Я тогда и вправду решил, что кто-то из них. А сейчас прикинул, это снайпер духовский зацепил офицера. Он видел, как тот выстрелил в мальчишку, вот и наказал злодея…
– Злодея, значит? – зло спросил Морозов.
– А как еще его назвать? Стрелять в безоружного ребенка, это что, по-вашему, и есть интернациональный долг? По мне, так на хрена такой долг? Выходить нам надо из Афгана. Только зря своих пацанов ложим в цинки и население мирное уничтожаем. Кто дал нам на это право? Вы, Министр обороны, председатель КГБ, Господь Бог? Последний точно нам этого не разрешал. А нам че, что Бог, что дьявол, все едино, атеисты-марксисты.
– Успокойтесь, лейтенант. Это война…
– Это мы ее придумали! Зачем? – крикнул Бельмов.
– Не я, точно, – прошептал Морозов и закашлялся.
– Война? Это не война, ха, это – «Интернациональный долг»!
– Лейтенант ВДВ! Вы, это, язык свой утихомирьте, мой вам совет! А то ведь расстреляют вас, как капитана третьего ранга Саблина! Тот тоже правду искал, замполит! Хотел лично за чаем с Леонидом Брежневым поговорить. Не получилось. Вот и нашел пулю в лоб и в сердце! Помните такого? Эй, дежурный, уведите офицера в камеру! Прощайте, Бельмов…
– Прощайте, товарищ подполковник… Секунду. Знаете, что требовали ваши оперативники от тех бачат?
– Не знаю, и не хочу знать… Не моего ума…
– Вашего! Слушайте, мать… Схроны с оружием, долларами, изумрудами, золотом. Ха, вот такие герои! Пока я ждал вертолет, на кишлак упали бомбы, я насчитал их пять, хороших таких авиационных бомбочек… Проведите экспертизу! Пуля из задницы вашего офицера явно не из наших автоматов, проведите, подполковник! Выполните свой долг или засуньте его себе в дупло! И тогда катитесь ко всем чертям прямиком в ад! Вы можете все исправить, а не делать вид, что вы настоящий Советский офицер особого отдела!
– Хорошо! И еще, старший лейтенант… Завтра вас самолетом отправят в Ташкент, оттуда в Москву. Советую вам больше ничего там не говорить. Правды вы не найдете, а вот конец свой приблизите. Подумайте о ваших родителях. Я ведь тоже отец и прекрасно вас понимаю. В свое время я отказался быть командиром такой же группы, хотя платят там очень даже прилично. Я вам ничего такого не говорил, Алексей.
– Определите меня в психушку! Я там в шахматы хоть научусь играть! На гражданке не успел, в училище некогда было! Чертовы свиньи, чертовы гниды…
– Я проведу экспертизу пули, обещаю.
Глава VI. Дядя Макс
Уже битых два часа Алексей провел у родного дяди в квартире, пытаясь понять, что задумал старый клоун на этот раз. Максим Ливович Бельмов и вправду многие годы проработал коверным клоуном в Советском цирке. Где он только не был, объездил весь бывший Союз, всю Восточную Европу, только вот в Штатах не был, побаивался летать через океан. Жил он в последние годы один, и, по-честному сказать, скромно доживал свой бурный век полный авантюризма, романтики, любовных приключений и даже мужества.
Алексей всегда с почтением и восторгом относился к своему родному дяде, который был немного старше умершего отца. Он считал его лучшим артистом всех цирков в мире, тем паче, что дядя был в юности акробатом и выделывал такие головокружительные трюки, что не сможет иной каскадер или жонглер. Он был кумиром для Алексея, таким и остался до сих пор.
Кот уже вылез из-под дивана, с удовольствием обнюхивал нового родственника и смотрел в его серо-голубые с поволокой, глаза.
– Что смотришь? Синяя бестия звериного царства! Я из тебя сделаю дрессированного циркового тигра! Усек? – рассмеялся дед Макс, поглаживая голову и спину молодого кота.
Кот довольно урчал и пробовал когтями, новый для него золотисто-зеленый диван с белыми розочками.
– Марис! Нельзя когтями! Попортишь ведь обивку дядьке! – строго сказал Алексей. – Смотри, будешь спать на балконе или под балконом.
– Пусть портит, дивану тридцать лет, пора уже порвать его на мелкие части, да Маврик? – Дед продолжил гладить и чесать кота, но уже по подбородку и белоснежному жабо.
– Балуешь ты его, дядя. Так что за дело, а то ведь ехать мне пора…
– На что поедешь-то? А? – Макс серьезно взглянул на племянника.
– Да, деньги нужны, опустил голову Алексей…
Дед встал с дивана, надел на нос старые очки и подошел к окну. Всматриваясь в темное небо, он простоял так несколько минут. Потом вернулся и присел рядом с котом.
– Вот ведь какое дело, Алеша. Мы с Марикусом знакомы всего-то пару часов, а я привык уже к нему.
– Да и кот, я смотрю, в тебе души уже не чает, – улыбнулся Алексей.
– Сегодня я тебя не отпущу, небо хмурится, лететь нельзя. Да и нет денег у меня таких, чтобы на самолет тебе дать. Нет их. А у тебя есть?
– Что же делать, вот засада!
– А вот завтра, возможно, и будут. Но в любом случае лучше ехать на поезде. Самолет опасная штука, не долетишь, как дурак в море долбанешься…
– Мне срочно нужно уехать, дядя! Желательно прямо сейчас. Это вопрос жизни или… Одному парнишке угрожает реальная опасность. Живет он далеко, в городке на Черном море.
– Леха, ты горячку то не пори! Я тебя знаю, отчаянный десантник. Когда ты еще пацаном был я отцу твоему, Борису, так и сказал, мол, сын твой в бой рвется, не к добру это. Даже советовал, чтобы он тебя в бокс отдал, чтобы тебе там чего-нибудь сломали.
– Я и так в бокс ходил, только этого никто не знал.
– Батюшки! И что, нос тебе там сломали?..
– Нет, как-то у них не получилось, – хитро улыбнулся Алексей.
– Ладно, рассказывай, что там у тебя за парень, будем думать. Но сразу говорю, отъезд только с утра! И не спорь со мной! Разве в Афгане вы на ночь глядя улетали на ваши операции? Нет, то-то и оно! Все важные дела делаются утром…
– Это мой крестник. Его отец был старшиной в Афганистане, несколько раз мы с ним вместе ходили на войну… Потом он подорвался на пехотной мине, ногу по колено ему ампутировали. Дали орден и комиссовали. Четыре года назад он помер, пил, конечно. Парень остался в квартире один.
– Ну, бывает, подружку пусть заведет, – брызнул дед.
– Мал еще до этой темы… Стреляли в него из пистолета на морском пляже. Хотели убить.
– Стреляли? Как так?..
– Да… Но он что-то скрывает. Я не стал допытывать, по телефону не надо.
– Э-ка?.. А может, и соврал парень? Соскучился по тебе вот и придумал! Чтобы ты, крестный, в гости к нему приехал…
– Не исключено, конечно… – задумался Алексей, – в любом случае, я обещал приехать…
– Завтра поедешь! Я ведь не олигарх, чтобы билеты тебе на самолеты покупать. В детском саду сейчас по ночам иногда дежурю. Понял?
– Понял! Как не понять, дядя…
– Пенсия у меня семь тысяч и в садике сторожем подрабатываю по ночам сутки через двое, тоже семь, всего четырнадцать, я теперь как олигарх, как Абрымович…
– Не разгуляешься…
– Борис, когда предчувствовал, что его это… В общем он наказывал мне, чтобы я за отца тебе был.
– Что ты сказал? Что это?.. Он же тогда простыл и умер.
– Нам так и сказали… мол, плохо на улице стало, как будто запущенное воспаление легких. Мы с твоей матерью приехали за телом в военный госпиталь. А нам с порога и говорят, так и так, уже кремировали отца, моего дорогого брата. Но он здоров был, як бык! Сидел за этюдником и писал канал с кораблями. Картину писал… В Подмосковье.
– Где, где именно в Подмосковье?.. – произнес Алексей и побледнел.
– Где-то в Пикше, там еще корабли ходят. А, что же я говорю, старый дурак! У канала имени Москвы он сидел и писал корабли. Прямо у станции Пикша, он там часто бывал…
Алексей замолчал, уставившись в старинный узор на обивке дивана. Этот узор напоминал красную свастику, хотя на самом деле, являлся древним славянским языческим орнаментом. Новая, странная информация о смерти отца буквально раздавила его мозг. Он нарисовал себе пять, десять картин произошедшего… Мысли остановились, как вкопанные.
– Что с тобой? – громко спросил его Макс.
– Ничего, нужно будет разобраться с этим делом. Может, папку убили?
– Христос с тобой! Забудь! Помолись о его душе и все…
– Чай пить будем? – спросил в пространство, Алексей.
– Вот это дело! У меня и пряники есть… Старые, правда.
– Пряники… Пряники, что это? А, черт!
– Успокойся, давай все вопросы решать утром, – взмолился Макс.
– Что изменится утром? – мрачно спросил Алексей.
– Утром ко мне придут два китайца! Вот так, понял?
– Китайцы, ты что опять в клоуны подался? Разыгрываешь меня? – рассмеялся Бельмов младший и посмотрел на ручные часы.
– Еще чего! Я тут, вчерась, выходил на Арбат прогуляться и носил несколько этюдов твоего отца, ну, чтобы продать…
– Правильно, сколько можно картинам пылиться по углам… Что дальше, врешь поди?
– Я и вру? Незачем мне врать… Так вот, два китайца, мужики видно по рожам богатые, захотели посмотреть и другие картины! Долго этюдики Бориса в руках вертели. Я возьми, да и ляпни, что дома есть и большие картины моего покойного брата…
– Во сколько придут? – насторожился Алексей.
– В любом случае я хотел звонить тебе, но телефон твой потерял…
– Вот значит, как мы с Мореманычем к тебе вовремя зашли?
– В десять утра сказали уже придут, ха, ускоглазики! Сразу с деньгами! – расплылся в улыбке старый клоун.
– Ладно, значит, покупателей на картины нашел? Ну, хитер, дядя! Пошли чай с пряниками пить…
Пряники те оказались каменными, к тому же подозрительно исцарапанные чьими-то зубками, пришлось выбросить. Дядя ругался, но потом его глаза заискрились от тайного замысла.
Глава VII. Гала
После чистого чаепития Алексей не мог найти себе места. Все рвался куда-то. Вышел на улицу пройтись по старой любимой Москве. Прошел до Арбата, зачем-то зашел в неприметное кафе со странным названием «Черноморочка» с большими витринными окнами, присел за столик, смотрел в окно, потом догадался, что просто отслеживает поляну, не идет ли за ним хвост. Он готов был разобраться с любым шпиком, но нет, все тихо, шпионов не видно. Мимо него прошла высокая черноволосая брюнетка, интересная женщина, то ли венгерка, то ли румынка, вся увешанная амулетами и бусами. Она заказала себе пирожное и черный кофе. Каких только людей не встретишь на Старом Арбате. Женщина очень красивая, но закрытая, знакомиться или флиртовать с такой не станешь, может, колдунья, ведунья? И вдруг она поманила его к себе ладонью с тонкими пальцами. Бельмов словно кролик подчинился и подошел.
– Присаживайтесь, молодой человек…
– Спасибо, если вы меня, конечно…
– Вас, вас, красавчик, тут мало найдешь кого…
