Потом был сильный удар в грудь. В глазах потемнело. Падая, Дорик увидел заваливающегося на левый бок оленя и белую стрелу, торчащую в его голове. Уже отстранённо, как будто его вовсе не касалось происходящее, принц подумал: откуда взялась эта стрела, если друзья только подбегали к нему сзади и никого рядом с ним не было?
Лёжа на земле, раненый Дорик ещё почувствовал, как его подхватывают и поднимают руки друзей, чтобы переложить на расстеленный у большого камня плащ, Ему ещё удалось повернуть голову и взглянуть на свой трофей – громадную оленью тушу, распластавшуюся неподалеку. Он успел подивиться, какая она огромная, и счастливо улыбнулся…
Запахло свежей травой. Стало тепло и спокойно. А потом ушёл и страх… Последнее, что подумал Дорик, прежде чем окончательно потерять сознание, это то, что он почему-то не заметил в голове лежащего оленя белой стрелы. Ведь она точно была. Но куда стрела могла деться, принц уже не успел додумать. Сознание поглотила тьма…
3. ОБЕЩАНИЕ КОРОЛЯ
Принцесса – не вещь,
которую можно обменять на шкуру животного.
Принцесса Аулана Аревельская
Этот день приёмный зал королевского дворца Амалута – главной резиденции Венсина, владыки Восточного королевства Аревел, был заполнен радостными голосами пирующих, звоном кубков и взрывами весёлого смеха. Помещение ярко освещалось бесчисленным количеством свечей на стенах и на гигантских канделябрах, свисавших с потолка. От большого количества собравшихся на пиру людей в дорогих разноцветных одеждах рябило в лазах. Было душно, в воздухе витал аромат пряностей, тушёной дичи и свежеиспечённого хлеба, и аромат винных паров смешивался с кислым запахом пота. Кое-где по углам поблескивали огоньки курительных трубок – придворные, не стесняясь, переводили знаменитое на все Пять королевств сантеринское курительное зелье, лучшее на всём Ровелианском материке.
Перед главным столом, стоявшим на возвышении в самой глубине зала, прямо на каменных ступенях, ведущих к королевском трону, расположился игравший на флейте музыкант. Звуки его инструмента были едва слышны на фоне общего гула в зале и доходили до ушей разве что только сидящих за королевским столом. Впрочем, музыкант и не старался играть для всех – музыка предназначалась прежде всего для короля и сидевшей рядом с ним молодой девушки.
Король королевства Аревел Отод Венсин восседал на высоком троне с резной спинкой с изображением скачущих единорогов, и по его толстым розовым щекам стекали тонкие струйки пота. Густая тёмная борода с проседью блестела от пролитого вина. Пот и вино мокрыми пятнами увлажняли дорогую шёлковую розовую рубаху короля, плотно обтягивающую пышный живот хозяина.
Сам король единственный на пиру, казалось, не разделял общего веселья. Он хмурился, и его лицо временами перекашивала кривая усмешка. Придворные делали вид, что не замечают дурного настроения венценосца, и весело переговаривались между собой. Поэтому, когда Венсин внезапно громко и без какой-либо причины рассмеялся, зал сразу притих. И даже музыкант-миннезингер прекратил играть на флейте и с опаской уставился на своего повелителя.
Смех стих так же внезапно, как и начался.
Тут же из глубины пиршественного зала послышался восторженный выкрик:
– За его величество короля Отода Венсина!
И этот крик – «За короля!» – сразу же подхватили все присутствующие. Целый лес рук поднял вверх множество наполненных вином кубков.
Видя такое единодушие, Венсин не мог не улыбнуться, и, в свою очередь, тоже поднял над головой большой, украшенный драгоценностями, золотой кубок:
– За его величество короля! – и вновь рассмеялся.
Королевский смех был так заразителен, что на этот раз охватил весь зал. Смеялись сидевшие за пиршественными столами знатные люди королевства, отставившие в сторону свои курительные трубки, и их жёны. Смеялись, только несколько тише, разносившие по столам королевские яства слуги. Смеялись виночерпии, разливавшие по кубкам гостей дорогие вина. И даже собаки из дворцовой псарни, разлёгшиеся по углам пиршественной залы, сейчас вскочили и, свесив свои мокрые языки почти до пола, тоже, казалось, улыбались, недоумённо поводя глазами на веселящихся гостей.
И только один человек во всём королевском зале не смеялся и не выказывал показного веселья – девушка, сидевшая по правую руку от короля. Каштановые волосы красавицы были собраны в тугой слегка приподнятый хвост. Несмотря на жару, девушка была одета в тонкую кожаную куртку цвета кураги, под которой виднелась изящной работы красная льняная рубаха, с вышитым на ней золотыми нитями бегущим быком. Кожаные светло-коричневые штаны в тон куртки и такие же мягкие кожаные полусапожки скрывал деревянный стол, за которым она восседала, надменно посматривая на пирующих. Надо сказать, что и многие гости в зале временами бросали пристальные взоры на красавицу, некоторые при этом неодобрительно покачивали головами. Нравы королевства не позволяли благородным девушкам появляться в подобном костюме в повседневной жизни, разве что на охоте, и даже если ты единственная племянница короля, это не вызывало одобрения. Но так уж получилось, что любимую племянницу Отода Венсина так часто видели в охотничьем наряде, в том числе и на королевских приёмах, не говоря уже о пирах, что со временем эта мода перекинулась и на других благородных дам Аревела. Они также начали появляться на приёмах в охотничьих костюмах, и такая ситуация не нравилась многим из знати. Поэтому на племянницу короля и её костюм сейчас поглядывали с явным неодобрением. Она же отвечала смотревшим на неё надменным взглядом без улыбки.
Похоже, принцессе претил этот звучавший в поддержку короля, словно на соревновании, смех – то ли искренний, то ли фальшивый, то ли настоящий, то ли наигранный.
Постепенно смех стал утихать. Гости смотрели на короля, ожидая его слова. Венсин отёр со своего лица выступившие от смеха слёзы и одновременно – пот, стекавший со лба. И уже приготовился продолжить приветственную речь, как в этот момент от правого бокового входа пиршественного зала к нему торопливо подступил человек. Он был одет в короткую кольчугу, зелёный подкольчужник и чёрные кожаные браки – воинские штаны. Это был сурового вида мужчина средних лет с рассекавшим лоб старым шрамом. Придерживая рукой висевший на левом бедре короткий прямой меч с лунообразной гардой (на что имела право только личная гвардия короля, всем остальным на пиру не дозволялось носить оружие), воин, чуть пригнувшись, что-то торопливо зашептал на ухо королю. И с каждым словом гранд-телохранителя лицо короля Венсина вытягивалось ещё больше, а цвет кожи обретал всё более землистый оттенок.
Выслушав телохранителя, король мрачно кивнул ему и, показав рукой на стол, предложил присоединиться к пирующим. Но воин с лёгким поклоном отказался от приглашения и так же торопливо покинул зал, молчаливо скрывшись за дверным проёмом, но уже в другой стороне зала.
На лице короля играли желваки. Он встал с трона, и взор его был хмур.
Сурово окинув взглядом притихший зал, Венсин поднял вверх правую руку с кубком, полным тёмно-красного вина, и заговорил едким желчным тоном:
– Мои верные подданные! Жители Аревела и всех окрестных земель! – В зале воцарилась мёртвая тишина. – Вы знаете, для чего мы собрались на этот пир. Сегодня прошёл последний день королевской охоты – обычая, освящённого нашими предками. На протяжении веков лучшие охотники, самые смелые воины и молодые люди, которые достигли подходящего возраста, когда приходило положенное время, выходили на эту охоту – истинно достойное занятие для настоящих мужчин. И в течение двух седьмиц участвовали в загоне королевского зверя. Как вы знаете, такой обычай одинаков для всех пяти королевств Срединного Нагорья, – и для нас, и для наших соседей, королевств Аревмута, Корофида, Дирна и даже для дальних земель горного Маретана. Разве что коневоды-лигилийцы, жители Дравуина, горцы Дормиона и дикие пикты не придерживаются наших древних правил. Но остальные свято чтут этот обычай, при том, что наш Аревел, наши охотники и наши охотничьи трофеи всегда были примером для соседей. Да, их леса не так богаты, как леса нашего королевства. Но вековые традиции никто не отменял! Давным-давно, когда наши земли были едины, и на всех их правил один властитель – величайший Инвуд-прародитель, был начат Ровелианский манускрипт. Тогда в этой книге описывались все главные трофеи великой королевской охоты. Но со временем в Ровелианскую книгу Побед стала оставаться только одна охотничья запись – о главном трофее великой охоты… – здесь Венсин выдержал долгую паузу, – королевском олене. Великом олене, обитающем в наших лесах. Только он казался достойным попасть на страницы этой книги. Но все знают, что не всякий добытый на охоте трофей достоин быть запечатлённым в строчках Ровелианского манускрипта. Для этого каждый вновь убитый олень должен быть крупнее предыдущего, чтобы удостоиться чести быть занесённым на пергаментные страницы книги. Книги, которой уже более четырёхсот лет. И знаете что… – король слегка потёр горло и прокашлялся, после чего сделал небольшой глоток из кубка. – И знаете что, богам было угодно, чтобы сто десять лет последняя страница Ровелианской книги не переписывалась. Сто десять лет! Эта книга, считающаяся для всех королевств Срединного Нагорья символом силы, отваги и выдержки, а также символом богатства и плодородия, весь этот долгий век хранилась в наших землях, хранилась в этом дворце, а теперь… – Венсин вновь сделал паузу, чтобы, казалось, сдержать клокотавшую в нём ярость. – А теперь мы будем вынуждены передать книгу Ровелиана нашим соперникам в Аревмуте. Ибо по итогам нынешней королевской охоты именно за ними отныне будет числиться последний великий трофей – самый большой олень за последние сто десять лет!
По залу пробежали ропот и движение, большинство находящейся тут аревельской знати почувствовали себя униженными. Почти все присутствующие принимали участие в сегодняшней или прошлогодних охотах. Каждый из сидевших здесь мужчин считал себя сильным охотником, крепким воином и достойным мужем. А слова короля прямо обвиняли их в том, что они никудышные охотники и воины.
И Венсин подтвердил их мысли своим жестом. Поднеся кубок ко рту, он молча в несколько глотков осушил его, а потом, подняв высоко над головой, что есть силы швырнул его в центр зала прямо между рядами длинных столов, за которыми расселись его подданные. Звон металлическим эхом отразился от каменных стен.
– Это вино я пью не за вас, знатные люди Аревела! Вы не достойны, чтобы за вас осушать победный кубок королевской охоты! Я пью, чтобы забыть горечь поражения! Вы, аревельцы, опозорили меня! Моё имя и моё правление! Никчёмные лодыри… Опозорили, потому что я вынужден теперь отдать Ровелианскую книгу в Аревмут! Сколько времени манускрипт пробудет у аревмутцев? Годину? Пять лет? Десять? Сто? Это после того, как книга больше ста лет находилась у нас?! – Венсин в бешенстве схватил со стола с деревянной тарелки большую баранью ногу и швырнул её вслед за кубком на каменный пол. – Я не могу нарушить древний обычай, но мне нужно её вернуть! Вернуть Ровелианскую книгу! Обратно в наше королевство! Вам это ясно?! – и король обвёл всё пространство зала гневным взглядом.
Подданные Венсина молча сидели за столами, опустив головы и не смея поднять на своего разгневанного владыку глаза. Никто не решался произнести ни слова.
– Королевская охота окончена, дядя, – племянница короля, сидевшая рядом с ним и без улыбки выслушавшая всю гневную речь Венсина, была единственной, кто осмелился нарушить тишину. – Уже ничего нельзя сделать. По крайней мере, в этом году – точно.
Король резко повернулся к племяннице и посмотрел на неё воспалёнными глазами.
– Аулана, моя дорогая племянница! – губы его скривились в саркастической усмешке. – Дочь моего незабвенного брата Ратона, дочь моей десницы, – Венсин с очевидным злорадством протянул последнее слово, – завидная и лучшая невеста нашего королевства, хорошо, что ты напомнила о себе. Прошу тебя – выйди и встань перед нашим столом.
Аулана несколько мгновений с недоумением изучала загоревшееся странным выражением лицо дяди. Потом, не говоря ни слова, вышла из-за стола и уверенно встала на середину залы лицом к королю и спиной к пирующим.
– Аулана, ты смотришь не в ту сторону, повернись к нашим подданным, да-да! – к этим балбесам, которые так хотят оценить твою красоту, дорогая моя! – недовольно произнёс король.
Его голос эхом прокатился по всем уголкам зала, и раздражение, прозвучавшее нём, заставило опять замереть всех начинавших уже перешёптываться между собой присутствующих.
– Ну что скажете, достойные мужи Аревела? – продолжал король. – Многие из вас участвовали в нынешней королевской охоте, но, насколько я понял, самый большой трофей в этом сезоне достался моей племяннице? Так? Что там у ней было, напомните? – и Венсин вытянул вперёд руку с растопыренными пальцами.
– Олень с тремя отростками на рогах! – негромко выкрикнул кто-то из-за дальнего угла стола.
– Встань, когда говоришь с королем! – рявкнул Венсин, сжимая в кулак вытянутую ладонь.
Из-за стола поднялся молодой человек двадцати пяти – двадцати восьми лет. Король прищурился: ну, конечно же, – Краспар! Сын старшего хранителя лесов Гаронда, одного из лордов, входившего в Высший совет королевства. Краспар, который уже давно, с самого детства, пытавшийся добиться сердца его племянницы.
– Краспар, знакомый голос! Хорошо, что напомнил о трофее. Но забыл встать, когда обращаешься к своему повелителю? – насмешливо переспросил король. – Отец не учил тебя манерам?
Молодой человек молчал, не зная, что ответить. Только пот крупными каплями проступил на его лбу.
– Нечего сказать? Садись, Краспар, – король махнул рукой. – Ну, так я скажу вам всем следующее! Объявляю вам мои подданные: что тот из вас, кто вернёт Ровелианскую книгу, которую мы вынуждены отдать сегодня по древнему обычаю нашим соседям, – тот вернёт статус процветания, силы и плодородия нашему королевству. Это будет великий подвиг. И тому человеку, кто это сделает, достанется не только вечная слава на страницах Ровелианского манускрипта, но и моя дорогая племянница. А вместе с ней и все её регалии. Слово короля!
В зале послышался общих вздох, среди присутствующих волной прошло движение. Люди переглядывались и пожимали плечами. То, о чём заявил Венсин, означало главное. У короля не было детей. Его родовая линия прерывалась на племяннице. А значит, получившему её руку после смерти Венсина доставалось всё королевство.
И в этот момент в зале прозвучал голос самой Ауланы, нервный и чуть подрагивающий от злости:
– Дядя – ты сказал! А теперь скажу я: без своего согласия я никому не достанусь – ни за шкуру оленя, ни за его рога, ни за его копыта! И тем более – ни за какую-то там книгу! Даже такую древнюю, как Ровелианская! Я – не вещь, которую можно вот так просто взять и обменять на другую вещь!
– Что ты сказала? – медленно произнёс король Венсин. – Повтори! Ты знаешь, что решается будущее нашего королевства?
– Мне всё равно! Я не пойду ни на какой обмен! Я – не вещь, которую можно обменять на другую вещь! Тем более – на шкуру животного! – девушка почти выкрикнула эти слова.
После чего резко развернулась и твёрдыми шагами направилась к главному выходу мимо длинных столов, за которыми замерли пирующие. Она перешагнула сначала через баранью ногу, затем и через помятый кубок, что валялись на ее пути.
– Аулана! Подожди! – Венсин заговорил уже совсем другим тоном. – Всё это мы обсудим потом. Но сейчас – вернись. Ты ничего не выпила. И не подняла бокал за своего любимого дядю! Так нельзя. Остановись!
Девушка была уже у самой раскрытой двери, возле которой недвижными статуями замерли два стражника. Услышав слова короля, она остановилась и посмотрела вверх – в длинное узкое окно пиршественного зала. Сквозь него она увидела ярко светившую молодую луну. Её бледный свет отразился на лице Ауланы.
Принцесса шагнула к пиршественному столу, обеими руками подхватила самый большой кубок, наполненный вином.
– За его величество короля Венсина! За моего дядю! – громко крикнула Аулана и одним духом осушила кубок до дна, не сводя при этом глаз с короля, который пристально наблюдал за её действиями.
Уже выходя из зала, девушка услышала за спиной громогласный возглас, который подхватили все присутствующие в зале:
– За короля Венсина! За принцессу Аулану! За королевство Аревел!
Голоса звучали искренне. Аулану по-настоящему любили и немного побаивались. Впрочем, как и короля Венсина.
4. ОЛЕНЬ И ОЛЕНИХА
У Судьбы большие планы на тех,
кто спасается от неминуемой смерти.
Мастер Мерль, аревмутский королевский лекарь
Дорик открыл глаза, и первое, что он увидел, – маленький кусочек ночного неба в узком оконце бойницы в большой королевской опочивальне, в которой он лежал на длинном мягком ложе у самой стены. Заглядывавшая в оконце молодая луна ярко освещала висевшие в небе рваные облака, отчего те выглядели как-то по-особенному зловеще.
Голова казалась тяжёлой. Правой рукой принц облокотился на стену и попытался привстать. Каменная кладка приятно холодила руку, и Дорик понял, что жар спал. Зато было трудно дышать – при каждом вздохе грудь отдавала болью. Принц приложил левую руку к рёбрам и ощутил под белой рубахой тугую повязку, которая не давала набрать ему полные лёгкие воздуха. Её недавно наложил королевский лекарь мастер Мерль – пожилой мужчина с морщинистым лицом и седыми длинными волосами, одетый в длинную белую мантию, украшенную символами Гильдии лекарей, алхимиков и звездочётов.
Осматривая Дорика и нанося на грубые рубцы зашитой раны лечебную, истончавшую благовоние сантеринских лепестков, мазь светло-коричневого цвета, лекарь порадовался, что швы после первой перевязки не загноились, и это является положительным симптомом, – принц идёт на поправку.
– Раны удивительно быстро заживают, – заметил мастер Мерль, наклонившись над Дориком так низко, что свисавший с его шеи на серебряной цепочке медальон с изображением трёх восьмиконечных звёзд – символом Гильдии, означавших три основных вида её деятельности – целителей, алхимиков и астрологов, коснулся груди принца. – Прямо как на каком-нибудь землепашце, простите, ваше высочество, которому собака разорвала бок, а он уже через седмицу опять пашет землю! На простолюдинах удивительным образом всё быстро зарастает, как на собаках. Не то, что у высших сословий… Но вас, мой принц, явно хранит небо. Если бы олень взял чуть ниже или левее, то вы бы не выжили. Так что вам повезло. Наверняка на вас у Судьбы есть большие планы, принц Дорик…
– Повезло, так повезло, – Дорик сделал попытку улыбнуться, но улыбка из-за приступа боли получилась натянутой. Старческий поскрипывающий голос лекаря, мягкий и убедительный, полный мудрости накопленных знаний и большого жизненного опыта, убаюкивал. Принцу опять захотелось погрузиться в сон. – И многим таким везунчикам как я, по-вашему, олени распарывают животы, мастер Мерль?
– Но ведь он же не распорол, дорогой мой принц. Ну, пара рёбер сломана, но раны неглубокие… Говорю же вам, что если бы удар пришёлся чуть ниже – ваши внутренности были бы на рогах. Чуть левее – рога были бы в ваших лёгких. Это не просто везение – в этом я вижу волю высших сил, всегда берегущих жизни тех, кто предназначен Судьбой для чего-то большего… А теперь вам нужен покой.
– Невозможно, мастер Мерль. За окном – полная луна. Королевская охота окончена. Значит, вечером во дворце – пир, и я не могу его пропустить.
Дорик снова попытался привстать со своего ложа и невольно зажмурил глаза от боли. Он попытался вдохнуть полной грудью, и вновь боль прошлась по всему телу.
Лекарь неодобрительно покачал головой:
– Я же говорил – вам нужен покой.
– Всё равно – я должен идти.
– Думаю, ваша матушка не одобрит это. Если вы больной появитесь на пиру…
– Я и так пролежал здесь достаточно долго, – принц снова прищурил глаза от боли. – Меня должны видеть… видеть, что я в полном порядке.
Мастер Мерль нахмурился:
– Наоборот, ваше высочество, было бы лучше, если бы вас не видели в таком состоянии.
– Нет, что бы там ни было, я должен быть на закрытии королевской охоты. Перетяните меня потуже и дайте что-нибудь из ваших снадобий, чтобы притупить боль.
Лекарь пожал плечами, но подчинился. Воспоминания о тугой перевязке, которую он сделал, приносили сейчас Дорику такую же боль, как и каждый глубокий вдох. Принц смотрел в окошко бойницы на яркую луну и крепился. Сейчас он был один и мог позволить себе простонать. Но лишь потому, что рядом никого не было.
Прямо перед его глазами в глубине покоя виднелась широкая дверь, ведущая в длинный коридор, который, в свою очередь, вёл в главный дворцовый зал Матуны – королевского дворца Аревмута. Сейчас там шёл пир. Шум громкой музыки и смеха доносился даже сюда, в королевский покой, где лежал Дорик. Эти звуки раздражали раненого принца. Казалось, они словно заманивали очередного пьяницу на весёлую попойку в уличном трактире.
Дорик усмехнулся – как он мог сравнить пир в королевском дворце с попойкой в трактире! Тем не менее, ему следовало пройти туда – на пир, туда – как герою прошедшей оленьей охоты. Хорошо ещё, что он отослал от себя всех слуг, которые, собственно, не должны были оставлять раненого принца одного и, по распоряжению короля, никуда его не пускать. Но Дорик настоял. Иначе как бы он покинул эти покои?
Принц сел на ложе, встал и, постанывая, оделся в нарядную одежду для пира – чёрную с серебряными разводами рубаху, алые штаны, коричневые полусапожки, прицепил к широкому шёлковому поясу короткий парадный кинжал в золотых ножнах. На шею надел золотой медальон с изображением перекрещенных колосьев пшеницы – символа королевского рода Нанаскелы – и пошёл к двери. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, но Дорик одёрнул себя, – хватит! Там, за этими дверями, он должен казаться совсем другим. Ни одним жестом и стоном не показывать свои раны…
Пройдя, вернее, проковыляв по коридору, ведущему в пиршественный зал, Дорик остановился у самого входа. Сделал короткий вдох, сосчитал: «Три, два, один» – и открыл резную дубовую дверь.
Вход, через который он вошёл, был боковым для прислуги и не являлся парадным. Но как только в проёме показался Дорик, весь зал тут же замер и затих. Музыка, гремевшая повсюду, замолкла. Сотни взглядов устремились в сторону принца.
Здесь была вся высшая знать королевства Аревмут, расположившаяся вдоль длинных столов со всевозможной снедью и приправами. Зал был переполнен, – завершение ежегодной Королевской охоты всегда заканчивалось пиром. Это было старой традицией для всех королевств Срединного Нагорья. Размах нынешнего пира подчёркивал особое значение прошедшей в этом году охоты.
Дорик окинул глазами многолюдный зал, и взгляд остановился на противоположной стороне. Там за небольшим прямоугольным столом, считавшимся королевским, сидел лишь один человек. Его сиреневый бархатный наряд был украшен золотыми нитями. Он был первым, кто нарушил тишину в зале, возникшую при появлении Дорика.
Вытянув ладони прямо перед собой, молодой человек медленно захлопал в них, и когда все находившиеся в помещении присоединились к овации, торжественно объявил:
– Поприветствуем моего родного брата – несокрушимого и отважного Дорика Нанаскела, принца и лучшего охотника королевства! Брат, проходи ко мне и садись рядом! Нам есть что отметить сегодня.
Под несмолкающие аплодисменты и устремлённые на него взгляды Дорик прошёл через весь зал к королевскому столу. Каждый шаг болезненно отдавался эхом во всём теле. Снадобье, данное лекарем, лишь частично притупляло боль, но принц шёл уверенно, его шаг был твёрд, спина казалась прямой, поэтому никто не заметил его мучений.
– Брат мой, – старший принц вышел из-за стола и чуть приобнял Дорика, отчего по его телу прошлась новая волна боли, – знаю, тебе пришлось нелегко. Но я рад, что ты опять на ногах. Когда тебя принесли с охоты раненым, мы все изрядно обеспокоились…
– Не стоило, Требор, – на этот раз улыбка Дорика была совершенно искренней. – Наш лекарь мастер Мерль сказал, что я поправлюсь чрезвычайно быстро. И вообще моя рана – пустяк, – принц аккуратно присел за стол рядом. – Налей-ка мне, брат, вина. Что-то в горле сильно пересохло от общения с нашим стариком…
«Стариком» – так они привыкли называть старого лекаря, мастера Мерля, ещё с детства.
Требор прищёлкнул пальцами и повелительно показал подбежавшему слуге на пустой кубок. Подождав, когда золотой сосуд наполнится тёмно-красным, как кровь из шейной вены, вином, старший принц поднял руку и после установления тишины в зале, громко произнёс:
– Наши верные подданные и мои верные друзья! Я поднимаю этот кубок дорогого маретанского вина за моего родного брата! Вместе с ним мы завершили великую Королевскую охоту. Строки о нашем сегодняшнем трофее будут занесены на страницы Ровелианской Книги Побед, в которую вписываются достижения всех королевств Срединного Нагорья. Наши с братом имена войдут в историю. Уверен – Ровелианская книга будет храниться в наших руках ещё много поколений. Прославляя мощь, непоколебимый дух, мужественность и стойкость людей Аревмута! Поднимем же теперь кубки и выпьем за наши трофеи, за наши победы и за нашего короля Граммерика Справедливого!
