– При такой-то погоде? – усомнился я.
– Если она завтра не улучшиться, вернемся вместе с альпинистами в базовый лагерь в «Приют», и не спорь со мной. Считай, что это приказ.
На самом деле я и не собирался спорить. Саид принял верное решение. Оставлять больного на такой высоте без квалифицированной помощи врача нельзя. Ей сделали перевязку и дали анальгин. Это все, что можно было предпринять в палаточном лагере, разбитом наспех и не в предназначенном для этого месте. У остальных был хоть какой-то опыт по восхождению, у меня его не было вовсе, да и в группе я был самый младший. Это все и подвигло Саида настаивать на моем спуске вместе со злосчастной девицей.
– Хорошо, – только и сказал я.
– Через час выступайте. Нужно добраться до «бочек» до того, как начнет темнеть. Идти придется очень медленно. Не спешите, напрасно не рискуйте, и не угробь девушку.
– А я что! А я ничего!
Я оторвал свою задницу от рюкзака и стал разминаться. Спина затекла, и ноги были ватными, но настроение улучшилось. Идти нужно было вниз, а не наверх. Ко мне подошел Казбек и попросил рюкзак. Вытряс оттуда все, что могло пригодиться при восхождении и сложил оставшееся барахло обратно.
– Будэт нэмного лэгче, – только и произнес он.
Но легче не стало, по крайней мере, мне так показалось. Рюкзак по-прежнему весил будь здоров. Еще через пару минут к нам подошли трое ребят. Сквозь туман я узнал старшего группы альпинистов, женщину-врача и своего заморыша. Нога у нее была забинтована и обмотана полиэтиленом, чтобы не промокла в дороге. Вид у девчонки был довольно жалкий. Видимо боль не утихала, и таблетки не помогли. Она смотрела на нас с Казбеком глазами полными слез, но, как, ни странно, не плакала и даже не жаловалась.
– Объяснять вам задачу не буду, – начал старший группы альпинистов, – она и так понятна, тем более что с вами идет профессиональный проводник, но напомню, что добраться до лагеря вам нужно до темноты. Иначе будете ночевать на льду или снеге, а это большой риск. Спуститься, даже при такой погоде, вполне можно без особого риска, Казбек знает дорогу, но идти придется очень медленно, времени на остановки практически не будет. Но думаю, что справитесь. Все, вперед.
Ну что тут сказать. Мы с Казбеком подхватили девчонку под белы ручки и тронулись в обратный путь. Тогда я еще не знал, что спускаться порой ничуть не легче чем подниматься, да и времени на это уходит не меньше, чем на подъем. Сначала мы двигались довольно шустро, но спустя полчаса все резко изменилось. Мы уже с Казбеком не попадали в такт и тянули девчонку, как вшивого кота в разные стороны. Но она не скулила, а только прикусила нижнюю губу и пыхтела вместе с нами. Палаточный лагерь давно скрылся из глаз, и я полностью потерял ориентацию. Куда двигаться не имел ни малейшего представления. Но Казбек, хоть и пошатываясь, продолжал уверенно тянуть нас вниз. Еще через час мы поняли, что нужен привал, в противном случае нести придется всех троих.
– Все, привал, – пропыхтел Казбек.
Мы отлепились друг от друга и попадали на лед, как подкошенные. В голову пришел анекдот про иностранца, который бухал вместе с русскими всю ночь, а на утро, проснувшись, проговорил:
«Лучше бы я умер вчера»
Вот и у меня было точно такое же состояние. Снег падал на лицо, и мне казалось, что он даже не тает.
«Наверное, я уже умер» – подумал я и посмотрел в сторону злосчастной девицы, которая валялась рядом, в надежде проснуться от этого кошмара в своей теплой кровати в Ленинграде. Ан нет. Девчонка упорно не желала пропадать, а, свернувшись калачиком, спрятала от снега свое лицо у меня под мышкой.
– Тебя хоть как зовут? – выдохнул я.
– Я думала, ты никогда не спросишь. Соня. Соня меня зовут.
– Какое смешное имя, – удивился я.
– Имя как имя. Ничего смешного, – попробовала обидеться она.
– Не обижайся. Просто редкое.
Сил вступать в дебаты по поводу имени у меня точно не было. Но и раздражение по поводу случившегося уже давно прошло.
– Как твоя нога? – поинтересовался я.
– Болит очень, – призналась Соня.
– Ты потерпи немного, осталось чуть-чуть.
– А ты откуда знаешь, что чуть-чуть?
– А я и не знаю. Но что дойдем – уверен.
– Спасибо тебе, Шурик.
Я только поморщился при упоминании моего уменьшительно-ласкательного имени, но ничего не ответил.
– Все, подъем, – скомандовал Казбек и накинул на плечи рюкзак.
Мы с Соней нехотя поднялись. С большим трудом, не без помощи Казбека, я закинул свой баул на плечи, и мы тронулись дальше. Спуск продолжался несколько часов. Ноги тонули в снегу по колено, тропы не было видно вовсе, и как в такой пурге ориентировался мой проводник-кабардинец, одному Богу было известно. Ведь ни вешек, ни каких-либо указателей не наблюдалось.
Мне почему-то казалось, что везде должны быть указатели. Например: Эльбрус 2 км, вниз 4 км. Или что-то в этом роде, но не тут-то было. Ни хрена видно не было, да никто и не заморачивается в горах такой фигней. Ну откуда мне было тогда знать, что в горы идут люди, хорошо знающие дорогу, и нет там, как правило, никаких указателей, тем более на этапе штурма.
Еще через пару часов пути снег заметно поутих, но нас стала обволакивать темнота. Смесь тумана и снега, отблеск ледника и тень от скал смешались в моем сознании, и сделалось по-настоящему страшно. До лагеря, по словам Казбека, при таком ритме движения, было три часа ходу, а безысходная темнота уже подступила вплотную.
– Нужно торопиться, иначе придется ставить палатку и ночевать на леднике. Здесь практически нет мест для стоянки, – обнадежил Казбек.
Нам не нужно было повторять это дважды. Даже с больной ногой Соня заметно прибавила в скорости. Она, к моему удивлению, умудрялась опираться на поврежденную ногу, чем поразила нас окончательно.
– Я очень боюсь темноты, – прошептала она.
– Ну, ты даешь. Неподготовленная, маленькая, боишься высоты, темноты и вдруг в горы? – я даже приостановился.
– Ну что там у вас? – пробурчал Казбек.
– Она темноты боится, – искренне поделился я с ним информацией.
– Все дэвчонки бояться тэмноты, – только и проговорил он, но все же покосился на Соню своим кавказским глазом.
Так прошло еще пару часов, пока не стало окончательно темнеть. «Придется ночевать в горах» – с тоской подумал я.
– Так, ребята. Посидите тут нэмного. Я чуть спущусь вниз. Может
быть, увижу огни «Приюта» – и он исчез в темноте.
Мы с Соней сидели молча, говорить не было сил. Наконец минут через
двадцать дыхание нормализовалось, и я попробовал ее приободрить:
– Сейчас вернется Казбек, и мы пойдем в лагерь. Осталось совсем
немного. Мы уже близко.
Соня сидела молча, как парализованная.
– Что с тобой? – не удержался я от вопроса.
Она не ответила, только в темноте светились ее глаза, наполненные ужасом.
– Нога болит? – приставал я, – да мяукни ты хоть что-нибудь, – уже
начал выходить из себя я.
– Я боюсь, – прошептала она.
– Чего, – не понял я.
– Да темноты же, – чуть не плача проговорила Соня.
– Да чего ее бояться то? – прикинулся я дурачком, – мы совсем рядом от
«Приюта». Еще около часа пути и мы на месте.
Но чувствовалось, что ее это не волновало. Она меня даже не слышала. Только сидела, выпучив глаза, и тяжело дышала. Я огляделся вокруг и черт бы меня побрал, страх стал забираться и ко мне в башку.
«Вот не вернется Казбек, или нас потеряет, что будем делать? Палатку ставить на леднике? Сидеть в мороз на заднице и ждать рассвета? Или орать во все горло, авось услышат?» – вариантов было до дури, но ни одного приемлемого.
Оптимизма у меня значительно поубавилось, но в паралич пока не впал.
«Жду еще полчаса и ставлю палатку» – решил про себя я. – «Идти ночью по леднику в такую погоду – полное безумие».
После того, как я принял такое решение, страха поубавилось, или он просто затаился. Соня сидела на рюкзаке, и я скорее кожей ощущал ее дикий ужас.
– Ребята, вы далеко? – наконец услышал я голос Казбека.
– Мы здесь! – как можно бодрее прокричал я в ответ. Мой голос, казалось, затерялся в тумане.
Через пару минут я разглядел силуэт проводника.
– Как вы? – спросил Казбек, когда подошел вплотную.
– Да я вроде ничего, а вот Соня от страху, похоже, тронулась. Молчит, на вопросы не отвечает, только тяжело дышит.
– Я помощь привел. Ребята выдвинулись нам навстречу, предполагая, что понадобится подмога. Должны подойти с минуты на минуту. До «бочек» около часу ходу осталось. Потерпите.
Мы как могли с Казбеком успокаивали перепуганную Соню, но усилия были тщетны, она по-прежнему не хотела возвращаться в реальную жизнь. Я первый раз видел, чтобы человек так чего-нибудь боялся. До паралича, до последней клеточки тела, страх завладел ей.
Через несколько минут к нам подошли три парня из лагеря. Они были налегке. Видимо Казбек поделился нашими проблемами. Двое из них подхватили Соню под руки и бодро потянули ее вниз, а третий взял у меня ее рюкзак. Они быстро растаяли в темноте. Мне, чтобы не отстать приходилось скакать по обледеневшим скалам не хуже горного козла, каковым, впрочем, я и был, только без прилагательного горный, раз вписался в такую авантюру, которая чуть не стоила мне жизни. Мне казалось, от моих кошек брызгали искры, когда они врубались в лед при таком темпе.
До стоянки мы добрались за полтора часа. Это сначала пацаны лихо неслись по леднику, вытаскивая с поля боя раненую Соню. Но заряд бодрости быстро прошел, да и подруга наша уже не могла сама ступать на землю, поэтому ее практически несли. Уже в самом конце, наблюдая картину как «пьяная» троица балансирует на краю расщелины, я предложил кого-нибудь из них сменить. Один парень, повыше ростом, тут же отлепился от девчонки и жестом предложил мне подпереть ее плечо. Ничего не оставалось, как подхватить ее под мышку и медленно сползать с горы.
В лагере никто не спал. Видимо слух о придурочных туристах, попытавшихся с наскоку взять Эльбрус разлетелся да самого Ставрополя. Но надо отдать должное, никто не шутил и не подкалывал нас по прибытию. Соню оттащили к врачу, а меня пригласили на поздний ужин. Съев тарелку тушенки и запив все это огромной кружкой сладкого горячего чая, я заметно повеселел. Ребята только после того, как я улыбнулся, стали задавать вопросы. Большинство из них были такие же «чайники», как я.
– Что произошло? Как остальные? Как погода? Пошли ли на штурм альпинисты?
Пришлось бодро отвечать на их вопросы, сопровождая свою речь дурацкими шуточками типа «умный в гору не пойдет». Минут через двадцать я почувствовал, что глаза у меня слипаются, и потащился в свою палатку. Уснул мгновенно без сновидений.
На рассвете меня растолкал сосед, я даже не спросил его имени.
– Пора вставать. Группа собирается вниз в гостиницу «Азау».
Я потянулся и высунулся из палатки. Было довольно темно и прохладно. Народ сумбурно толпился и укладывался. Ко мне подошел Казбек и поинтересовался на ломаном русском:
– Саня, ты как?
– Да вроде живой. Только сильно устал. А что такая суета здесь наблюдается? Что-то случилось?
– Ну, во-первых, тэбэ «большое спасибо». Вчера после вашего возвращения и твоих баек многие категорически отказались идти дальше и запросились домой, а во-вторых, вернулись альпинисты. Погода наверху совсем испортилась, они решили переждать непогоду здесь, а затем снова повторить попытку.
– А как наша Соня? – поинтересовался я.
– Вчера было хуже. А сегодня уже спрашивала о тебе.
– Так я-то тут причем?
– Причем ни при чем, а вон она уже с палкой идет к нам.
Я оглянулся и увидел нашу раненую и не только в ногу девицу. Она медленно доковыляла до нас, опираясь на неизвестно откуда взявшуюся на такой высоте инвалидную палку.
– Мальчики, здравствуйте! – улыбнулась она.
– Привет, девочки! – попытался сострить я.
Но Соня не обиделась, а только еще раз улыбнулась.
– Спасибо вам, что стащили меня вниз.
Мы с Казбеком покраснели, как два рака и уставились на нашего заморыша.
– Да мы ничего. Рады были помочь. Да и вообще… – мямлил суровый Казбек.
«Вот, дьявол! Ну что за девчонка. Вогнала в краску жителя гор, да и меня любителя портвейна», – подумал я, а вслух произнес:
– Нам тебя еще до гостиницы нести.
– Можете не переживать. Мне помогут земляки из Ставрополя. Они решили вернуться, – Соня побледнела от досады, резко повернулась, чуть не рухнув в грязь, но устояла на ноге и уже гораздо шустрее поплелась к группе товарищей из южного региона.
– Саня, ну что ты за балда! – проговорил Казбек, – такая дэвчонка к тэбэ липнет, а ты как жэрэбэц нэ объезженный.
– Ну, ты сравнил.
– А тут и сравнивать нэчего. Балда и все, – и он направился к другим проводникам, которые готовили группы к спуску.
Я почесал свою репу, которая еще с утра была головой, и задумался. В то время я действительно был дикий, да и сейчас немногим лучше, и все мои отношения с девчонками сводились к дерганью за косу, а высший знак внимания – легкий пендель ногой по красивой упругой попке.
«Нужно что-то менять» – решил я, – «что я как колхозник, в самом деле».
Но одно дело сказать себе, и совсем другое что-то изменить в своей жизни. Через полчаса группа в количестве человек тридцать уже была готова спускаться вниз. У «Приюта одиннадцати» остались только альпинисты и еще несколько смельчаков, которые были уверены в своих силах и располагали временем, чтобы переждать непогоду.
