Анастасия Сайфер "Воронья песнь"

Ястребов включил магнитолу, чтобы не заснуть в висящей в машине тишине.

Дом. Как много значит это слово. Но значит ли оно хоть что-то для него? Дэвид лежал в кровати, уставившись в потолок. Из-за сбитого работой режима сон абсолютно не шёл, несмотря на позднее время. Пытаясь хоть как-то заснуть, он много размышлял, пока единственной нетронутой темой осталась тема родного дома и семьи.

Он избегал этой темы, предпочитая запивать проблемы алкоголем, лишь бы только над ней не думать. Но сейчас был не тот случай, и остаться с проблемой пришлось наедине с самим собой. Никто, кроме Ястребова, не знал об этой ситуации. Это была хлипкая гнилая дверь в комнату, которую Дэвид держал под стальным замком, опасаясь, чтобы про это никто не узнал. Помимо этого надо было следить, чтобы события прошлого не проникли в настоящее – и это самое тяжелое.

Плохие воспоминания как стекло – режут до крови, что остаются шрамы, которые напоминают о себе внезапно жгучей болью.

Дэвиду пять лет. Он приходит с прогулки домой и видит пьяную вдрызг мать, лежащую на полу, и опьянённого наркотиками отца, сидящего за столом и что-то допивающего. Разбросаны бутылки с оставшимися в них каплями алкоголя. Попадается под горячую руку. Как итог – синяки по всему телу. Мальчишкам на улице говорит, что неудачно упал.

Ему четырнадцать лет. Пока все дети в его возрасте в первый раз влюбляются, ему приходится подрабатывать. Социальные пособия мизерные, и большую часть из них родители пропивают. Можно ли вообще этих тварей назвать родителями? Заслуживают ли они такого обращения? Талоны на продукты и то продают, потому что на них нельзя купить пиво и аккевит. Едят раз в два дня, чтобы как можно больше экономить. Мать всё ещё продолжает пить. У семьи большие долги с дилерами наркотиков – уже грозятся выкинуть из квартиры. Порой, вечерами, ему часто приходится брать плеер отца, чудом оставшийся в квартире, чтобы не слышать стоны и крики матери, когда приходят выбивать долги бандиты.

Шестнадцать лет. Окончил школу – кое-как, с тройками и лишь с двумя четвёрками – по химии и биологии. Эти два предмета были его самыми любимыми. У всех однокашников любовь, отношения, подарки на окончание школы, а у Дэйва – работа, увеличившаяся в разы, потому что теперь надо было полностью зарабатывать себе на жизнь. Мать пристрастилась к наркотикам вслед за отцом. К дополнительным проблемам прибавляется факт того, что приходится бегать за дозой, чтобы родители не избили – один раз отказ уже вылился в вынужденное ношение вещей с высоким воротником – чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов. Ведь вряд ли можно оправдать случайностью след удушения. Голос где-то внутри подсознания приказывает отравить их, чем угодно, а самому смотаться в другой город и начать новую жизнь. Ни у кого не возникнет вопрос, куда исчез один из самых малообщительных ребят. Никто не поинтересуется. Всем плевать.

Однажды Дэвид отказался идти за дозой отцу, за что был выгнан из дома. Возвращаться не имело смысла.

Идти было не к кому. Был один вариант, наверняка пропащий, но попытаться стоило. Пойти к знакомому отца, который не раз спасал того от передоза. Осталось только вспомнить адрес.

Восемнадцать лет. Работает у Гисса уже второй год – раскидывает закладки по разным местам в Бергене и разбирается с конкурентами. Один раз такие разборки закончились сломанным носом и тремя гематомами. Зато тех конкурентов больше нет. Плевать, что пришлось отлёживаться две недели в кровати. Зато есть деньги на жизнь. Впервые в жизни пьёт хороший кофе со сливками. У подобной жизни определённо есть вкус – и это начинает нравиться.

Одна разборка отчётливо всплыла перед глазами.

Заброшенное здание на окраине Бергена. Его окружили со всех сторон, оцепив здание. Дэвид бегал из угла в угол, пытаясь найти потайной выход, как резко в тупике к его горлу прижалось холодное лезвие ножа. На шею не давили, сильнее ощущалась тяжёлая ладонь, сдавливающая плечо.

– Что тут делаешь? – Тень позади него спросила на английском. Он говорил слова излишне чётко, но произношение у него было хорошее. Владельцу ножа принадлежал приятный баритон. Говорил он тихо, но уверенно.

– А тебе какое дело? – Дэвид с ненавистью процедил сквозь зубы. Он дёрнул плечом, стараясь выкрутиться из хватки, но появившийся из ниоткуда парень был явно не слабее Симменсона. – Я в засаде. – Сказал он уже более спокойно, снижая накал в интонации. Парень позади него убрал нож с шеи. Дэвид наконец расслабленно выдохнул.

– А меня подставили. Будем вдвоём разбираться или поодиночке?

Дэвид обернулся. Перед ним был молодой парень, ростом чуть ниже его, на вид ровесник. Военного, с приятной внешностью, Дэвид явно не ожидал увидеть – предполагал, что встретится взглядом с каким-нибудь отпетым уголовником. Лицо вытянутое, нос с птичьей горбинкой, тонкие обветрившиеся губы, тянущаяся царапина на скуле. На нём была надета чёрная меховая шапка-ушанка с металлической блестящей кокардой золотистого цвета – серп и молот. На основе скудных школьных знаний, Дэвид предложил, что это герб СССР. Новоявленный знакомый был одет в чёрное пальто, потёртые брюки и армейские берцы. Приглядевшись, Дэвид заметил, что на его плече просвечивалось багрово-ржавое пятно. Взгляд оппонента надолго на нём не задержался.

– Я Александр Ястребов. – Парень протянул Дэвиду руку для рукопожатия.

– Дэвид Симменсон. – Дэвид обменялся с ним крепким рукопожатием. Александр кивнул. – Ты откуда?

– Ленинград, РСФСР.

– Отлично, ленинградец, есть идеи, как выбраться? – Дэвид внимательно осмотрел каждый угол тупика, но тут не было ни единой зацепки.

– Идей нет, но есть импровизация. – Ястребов выглянул из тупика, осмотрев выход. – Разбежимся в разные стороны. На спуске холма есть небольшая разрушенная постройка. Там и встретимся. У меня дырка в плече уже есть, ты первый.

– Что ж, отлично. Сдохну – на твоей совести будет.

– Совесть сдохла, пенять не на кого.

– Тогда в аду и расквитаемся.

Вдвоём выбраться у них получилось. Сидя на бетонном полу, спинами прижавшись к дырявым стенам, парни пытались отдышаться. Даже через несколько десятков минут никого в округе не было слышно. За ними больше не велась погоня.

Ястребов выпрямил спину, и тут же сжал зубы от острейшей боли в плече.

– Насквозь прошла или внутри осталась? – Поинтересовался Дэвид, на корточках перебравшись до Ястреба.

– Насквозь. Сука, кость прилично задело, раздробило сильно, наверное…

– У меня начальник – медик, хирург, я тебя к нему отведу.

– Сам разберусь. – Выдохнул Ястребов, всё ещё ощущая горячие приливы крови к лицу.

– Ну уж нет, ты мне жизнь спас, а я тебе помочь не могу?

– Я пойду в обычную больницу.

– Ага, где тебя напрямую полиции сдадут или бандитам, которые тебя подставили?

– В смысле?

– А что непонятного?

– Куда я приехал, мать твою… – Ястребов прикрыл глаза, с долей раздражения произнеся эту фразу. – Сбежал от одного, чтоб приехать к тому же. – Он привстал, прихрамывя на левую ногу, и сплюнул на землю.

– Добро пожаловать в Берген.

Девятнадцать лет. Конкурентов осталось пару штук. Гисс предоставляет возможность начать заниматься бизнесом самому, так как сам планирует уйти в легализованную сферу. Осталось только найти место и быстро продать товар.

Двадцать лет. Всё получилось. Своих притонов – три штуки, появляются верные свои люди. На заработанные деньги покупает большой дом. Наконец-то можно спокойно выдохнуть впервые за семнадцать лет.

Перед глазами нависший тёмный потолок. Если бы тогда не Гисс – Дэвид бы давно покончил жизнь самоубийством или спился бы вслед за матерью. Но ещё он благодарен Ястребову. Он слишком вовремя пришёл в его жизнь.

И пускай он погряз в болоте, из которого никогда уже не выберется, ему было с кем тонуть.

Глава 13

Летели бесконечные дни, наполненные золотым убранством солнца, изумрудным блеском травы и деревьев, мрачным волокном тумана и проливного дождя, тёмным синим полотном с разбросанным на нём мелким перламутровым бисером, серебряным переливом луны, пламенными закатами, искрящимися отражением в Неве. Но ничего не может быть вечным, и розовый пьянящий август обернулся небольшой свечой с фиолетовым огнём, который очень быстро угас. Настало время отъезжать.

Те самые последние дни в путешествии всегда самые болезненные. Даже если знаешь, что дома ждут. Уильямс и Сайферы хорошо сдружились – в особенности Лиза и Дин. Лето для них пролетело слишком быстро: изучение языков, чтение книг, обсуждение музыки, прогулки с утра и до поздней ночи, почти участие в митинге – благо, вовремя сбежали, экскурсии, фотографии на плёнку, мороженое, чай с мятой, постоянные шутки и непрекращающийся смех.

На кухне, залитой солнцем, собрались только женщины: Мария стояла у плиты, жаря румяно-золотистые блинчики, аромат которых разносился на всю квартиру, Лия ставила на стол тарелки и кружки, Мелисса заваривала чай, а Лиза сидела, прищурив глаза, подперев рукой щёку, улыбаясь.

– Лиза, чего сидишь, помогла бы! – Мелисса пристыдила старшую сестру, однако той было всё равно. Она сделала вид, будто не услышала, но как только в кухню открылась дверь – сразу устремила взгляд в сторону вошедшего. На кухню зашёл отец, держа газету в руке. Лиза, разочаровавшись, уставилась глазами в плиту.

– Лиза, чего задумчивая такая? – Лия положила руку на плечо Лизы, та, встряхнув головой, села прямо.

– Да так, ничего, спасибо.

Лия взглянула на Лизу добро, со всей материнской теплотой, которую могла дать, и девушка не могла устоять перед этим взглядом.

– Жалко расставаться. Как никак, сегодня последний день вашего прибытия в Ленинграде…

– А, вот оно в чём дело. – Лия улыбнулась и, наклонившись поближе к Лизе, прошептала ей на ухо. – Дину тоже жалко расставаться. – Лия отошла поближе к Марии, уточняя погоду на ближайшие дни, а Лиза, вмиг порозовевшая, вышла из кухни.

Она прошла в гостиную, где на диване сидел Дин. Он читал, закинув ногу на ногу, держа тонкими длинными пальцами карандаш. На нём была надета чёрная футболка, явно не по размеру, серые штаны, на шее подвеска в форме лезвия. Он выглядел сосредоточенно, взгляд так и бегал по страницам. Лиза стояла так с минуту, но Дин её заметил тогда, когда она подошла ближе.

– Ты такой серьёзный, когда читаешь. Ничего другого в мире не видишь.

– Я, между прочим, читаю «На дне». – Дин захлопнул книгу и отложил в сторону. – Как тут серьёзным не будешь.

– Попался-таки на иглу русской литературы?

– Ага, попался, подсадили! Уеду, и будет у меня ломка по русской литературе, где я её добывать буду?

– Да ты будешь Оруэллом зачитываться, я тебя умоляю. – Лиза села на диван. – Мне так грустно, что ты уезжаешь. Ой, ну в смысле вы… – Девушка засмущалась: щёки вспыхнули алым румянцем, а взгляд соскользнул на пол.

– Мне тоже, Лиз. Ты такая интересная, весёлая, смелая… А ещё и рок слушаешь! Считай, ты растопила моё намертво замёрзшее сердце.

Он смотрел на неё с дружеской любовью. Сейчас, когда она сидела в домашнем светло-голубом сарафане с открытыми плечами, собранными в хвост волосами, она выглядела по-домашнему, очень нежно и мило. Её тонкие пальцы поправляли прядки волос. Дин где-то в глубине души понимал, что он не знал ещё девушки более прекрасной, потому что она была воистину красива и при параде, и дома, абсолютно естественной, отличающейся от других, имеющей какую-то свою непонятную, незаметную фишку. Так быстро пролетели эти месяцы, столько всего произошло, что расставаться было поистине грустно.

– Всё готово! – Раздался резкий громкий голос Лии из кухни. Дин с Лизой переглянулись, одновременно встали и пошли на кухню.

– А мы все поместимся? – Дин облокотился на косяк двери, стоя в пороге.

– Тебя на пол посадим, как раз до стола достанешь. – Сказал Артур. Его выгоревшие до рыжего цвета волосы сверкали янтарём, а глаза он прищуривал от ярких лучей.

– Я бы предложил варианты, но, боюсь, после этого меня не то, что с кухни выдворят, а из Ленинграда. – Дин растянулся в улыбке, а Лиза, смущённо уставив глаза в пол, поправила хвост густых волос. Артур мотнул головой, убирая вылезшие на лоб волосы, Лия недовольно посмотрела на Дина, следом на Каспера, и снова на младшего сына.

– Понимаю, вещи собирать уже сейчас?

– А что такого Дин сказал? Может, он бы предложил лучший вариант… – Возмутилась Мелисса, но её тут же прервала сестра.

– Вырастешь – поймёшь.

– Мне, кстати, в детстве так говорили. Я вырос, но так ничего и не понял. – Улыбка с лица Дина тут же исчезла. – Так как рассаживаться будем? Не проще ли в два захода?

– Блины остынут!

– Я и холодными могу поесть.

– Извращенец! – Фыркнула Лиза. – Ты поди из тех, кто любит тёплую вод… – Лиза прервалась на слове, понимая, что было бы, произнеся она всю фразу целиком.

– Из тех, кто что любит? – Отец Лизы уставился на неё, опустив очки на переносицу.

– Тёплую воду и холодные чаи. – Сказал Дин, еле видно кивнув Лизе. – Кстати, чай можно мне не разбавлять, я поем позже.

Лия насмешливо глянула на сына, кое-как сдерживая улыбку.

– Кто остаётся сейчас, а кто придёт потом?

– Я уже сказал.

– В принципе, я могу подождать. – Артур переглянулся с братом. – Если что, подогреть на сковороде блины смогу.

– Думаю, я могу тоже подождать. – Промямлила Лиза, отпрянув назад, когда отец стукнул кулаком по столу.

– Ты сидишь и ешь сейчас, ясно?

– Ясно… – Лиза склонила голову.

Артур кивнул Дину в сторону выхода из кухни. Младший намёк сразу понял и последовал за старшим.

– Вот приедем – и отрывайся сколько хочешь, а здесь нечего. В гости приехали – так веди себя как человек. Некоторые твои шутки неуместны в приличной компании, оставь их для разговора с Лаврецким.

– Лаврецкий пьяный затирает про сущность бытия, Артур, он умный малый.

– То-то я и вижу. Ты в курсе, что про него говорят?

– В курсе, это я говорю. – Дин улыбнулся. – А ты вообще слышал, что про нашу семью говорят? То-то.

– Про нашу семью только хорошие разговоры.

– О-о-о, значит, не слышал. Хорошо, я тебя понял, как-нибудь объясню потом. – Дин хлопнул пару раз брата по плечу.

– На прощанье поцелуемся?

– Иди ты в пень! – Лиза шикнула, отодвигая Дина от себя. Уловив на себе юношеский весёлый взгляд, она улыбнулась. Кажется, Дин флиртовал не словами – а глазами. Только в зелёно-серых глазах одновременно может быть холод, безумие, любовь и власть.

– Ну, вот и всё… Славно провели время. Благодарю, Александр, за твоё гостеприимство и за гостеприимство твоей семьи. – Каспер пожал руку Уильямсу. – Надеюсь, что это наша не последняя встреча.

– Если Дин по приезде в Норвегию будет ещё пару месяцев грезить о Лизе – придётся ехать в Ленинград свататься. – Сказал Артур, убирая сумки с вещами в багажник.

– Ага, пусть сама едет, я ещё раз такую дорогу не осилю!

– Вот тебе и вечная любовь.

– Нам пора ехать. – Лия жестом указала на часы. – Благодарю вас.