Ольга Брюс "Отец"

Володя сразу сник. Он никого не хотел тискать и вообще ему нравились сказки. Мама всегда рассказывала ему их по дороге в школу или домой. Вот уже несколько раз они даже сами их придумывали. А еще они пели и смеялись, рассказывали друг другу как прошел день или обсуждали, что будут делать вечером. Всегда это было по-разному, но очень-очень интересно.

Раскрепощаясь, Володя превращался в обычного мальчика, чисто произносил самые трудные звуки и почти не путался в словах. Ольга рассказывала об этом мужу, говорила, что все это делает по рекомендации школьного логопеда, но Илья пропускал её слова мимо ушей: не хватало еще, чтобы он тратил свое время на такую ерунду. И вообще, о чем он может разговаривать с семилетним мальчиком? О том, как Петрович, напарник Ильи, спер две трубы и импортный смеситель, а его вычислили и заставили заплатить за кражу в двойном размере? Или о том, что Илью опять прокатили с премией и отдали её «лучшему сантехнику» конторы Семену? Это сильно взбесило Илью, потому что у него всегда вызовов было больше, чем у Семена, и с любой сантехникой, даже с самой мудреной он был, что называется, на ты. Конечно, премия была копеечная, завидовать там было нечему, но сам факт того, что признание получил не он, сильно ранило самолюбие Ильи. Он считал себя лучшим во всем и никогда не уставал самоутверждаться за чужой счет. Вот только возвеличиваться и показывать себя у него получалось или среди друзей-лентяев, которые мечтали только о том, как бы выпить пивка, или дома, издеваясь над женой и сыном.

Как-то к Илье пришел сосед, чтобы вместе с ним посмотреть футбол. Не обращая внимания на Володю, они потягивали пиво, разбрасывая по полу чешую сушеной рыбы, и громко спорили о том, сколько зарабатывают футболисты и вообще спортсмены. Потом перешли к своим собственным зарплатам.

– Мужик на то и мужик, что он обеспечивает свою семью, – доказывал Илье Олег. – Вот я пашу день и ночь, чтоб Верка моя ни в чем не нуждалась. А ей, стерве, все мало и мало. В санаторий, говорит, хочу. Или на море! А я что, Рокфеллер?

– Правильно, – сжимал кулак Илья. – Бабы, они вот где должны быть! Я своей Ольке сразу показал, где её место. И сказал, чтоб она оттуда носа не высовывала.

– Не-е-ет! – мотал головой из стороны в сторону Олег. – Твоя Ольга – молодец-баба! Она зарабатывает больше тебя. Значит, она главнее. Ей бы характера добавить и все! Загнала бы она тебя под каблук.

– Меня-я-а? – налились кровью глаза Ильи. – Да я её!

Илья с такой силой хлопнул ладонью по столу, что бутылка подпрыгнула и перевернулась, и пиво тут же потекло на пол. Олег поставил бутылку на место:

– Ты что, сосед? Глянь, какая теперь лужа на паласе.

– Мой палас! – крикнул Илья. – На мои деньги купленный. Значит, что хочу, то и буду с ним делать. Жена придет, пусть моет! И место свое знает! – Он снова сжал кулак и поднес его к носу Олега: – Вот они у меня где!

Тот спорить не стал, а когда пиво закончилось, ушёл к себе домой. Вскоре вернулась из магазина Ольга и протянула выбежавшему к ней сыну шоколадку:

– Я принесла тебе гостинчик, солнышко мое, – сказала она ему, ласково поцеловав в макушку.

Илья тоже вышел к жене и нахмурился, взглянув на счастливое лицо сына:

– А с чего это ты без спросу тратишь мои деньги?

– Потому что мама главная, – вдруг заявил Володя, вспомнив слова дяди Олега. – Она больше тебя зарабатывает!

– Что-о-о? – от полученной оплеухи Володя отлетел к стене, шоколадка выпала из его рук и Илья тут же наступил на нее, превратив в грязную кляксу. Ольга кинулась к сыну и, прижав к себе, увела в комнату, а потом вернулась к мужу, плотно закрыв за собой дверь детской.

Слушая крики отца и плачущий голос оправдывающейся матери, Володя четко запомнил одно правило: при отце всегда нужно держать язык за зубами, иначе будет плохо. Особенно маме. Её-то мальчик жалел больше, чем себя. И любил тоже больше всех. Но отец ведь тоже не был ему чужим человеком, и Володя старался хоть как-то сблизиться с ним, показать свою любовь и однажды дождаться от него ласки и добрых слов. Вот, как у одноклассника Юры. Его всегда из школы забирал папа, они весело спешили друг к другу навстречу, обнимались, а потом шли к машине. Однажды Володя даже услышал, как Юра спросил у своего отца:

– Чем ты сегодня занимался, пап?

И тот принялся оживленно рассказывать что-то, наверное, очень смешное, потому что Юрка, услышав его ответ, заливисто расхохотался. Володя тоже решил попробовать это со своим отцом и поинтересовался у него, потянув за рукав:

– Пап, а чем ты сегодня занимался?

– В смысле – чем? – отрываясь от собственных мыслей, резко ответил Володе отец. – Работал! Пока ты в своей школе штаны протираешь, отец батрачит! Чтоб тебя, дармоеда, одеть и обуть!

Володя уже приготовился услышать добрый ответ отца и рассмеяться, совсем как Юрка, чтобы хоть на минутку почувствовать себя рядом с папой спокойным и счастливым, но его злобный окрик заставил смех мальчика застыть на губах.

– Чему ты лыбишься? – искоса взглянул на него Илья. – Я что, сказал что-то смешное?

– Нет, – семилетний мозг старательно искал хоть какую-то возможность направить разговор с отцом на что-то хорошее, но ничего не находил. Тогда Володя спросил снова:

– А что мы с тобой сейчас будем делать?

– Снимать штаны и бегать! – отрезал отец, обрывая разговор. – Как будто ты не знаешь, что уроки надо учить! Мать твоя непутевая опять на своей треклятой работе задержится, требует, чтобы я тебе помогал! Вот скажи, ты что, такой тупой, что не можешь самостоятельно домашку сделать? Мне никогда никто не помогал! Я учился сам! Без помощи!

– Я тоже сам, а мама просто сидит рядом и проверяет, что я сделал, – попытался оправдаться мальчик, но снова нарвался на грубость.

– Эх ты, маменькин сынок! Тьфу, смотреть противно!

Подойдя к оживленной трассе, Володя предпринял последнюю попытку почувствовать тепло и защиту отца. Он подошел к нему ближе и тихонько взял его за руку, но тот вырвал ее так резко и быстро, будто его ужалила пчела.

– Что ты лезешь ко мне?

– Мама меня никогда на дороге одного не оставляет, – мальчик доверчиво посмотрел папе в глаза. – Мы всегда за руку переходим!

– О, господи! – воскликнул Илья. – Вот слюнтяй! Это ж надо! Семь лет, а через дорогу его мама за ручку переводит! Стыдобище!

– Мама говорит, что я маленький еще и не должен через дорогу переходить сам! – начал оправдываться Володя перед отцом, но тот перебил его:

– Что ты все заладил: мама, мама, мама! Ты себя в зеркало видел, разве ты маленький? Я в твои годы уже на рыбалку один ездил и все дела по дому делал, бабушке твоей помогал! А ты все за материну юбку держишься!

– А почему ты маленький все дела делал, а сейчас ничего не делаешь? Я думал, что ты не умеешь, – искренне произнес ребенок, пытаясь понять позицию отца.

Илья нахмурился, но тут же усмехнулся и нравоучительно произнес:

– А я тебе не баба, веником размахивать или посуду мыть. Я мужик! И ничем твоей матери не обязан! А вот она мне должна. Так всегда было и всегда будет. Мужчина – добытчик, а за всем остальным смотрит его жена. И вообще, какого лешего тогда жениться, если по дому сам все должен делать?

Володя задумался:

– Но бабушке же ты помогал.

– Так она мне не жена, а мать! – начал терять терпение Илья. – Она – главнее всех. А жена – бесполезное существо, придаток мужа. Родителей уважать нужно и во всем слушаться.

– Я маму слушаюсь! – торопливо проговорил мальчик. – И помогаю ей.

– Ну и радуйся! Такой же, как она, уродился, малахольный! – отец махнул рукой на сына и крупными шагами быстро зашагал домой.

Володя не понял последних слов отца и хотел переспросить его, но очень скоро отстал, потому что ноги устали от слишком быстрой ходьбы, дыхание сбилось, а тяжелый портфель так тянул плечи, будто был набит камнями.

– Пап! – позвал Володя, – понеси немножко мой портфель.

– Ага, сейчас, все брошу, – усмехнулся Илья и прибавил шагу.

Когда они поднялись в квартиру, Илья сразу же развалился на диване, а Володя переоделся и умылся, потом отправился на кухню.

На плите ничего не было, зато в холодильнике на верхней полке стояла кастрюля с супом, который мама варила вчера вечером. Мальчик потянулся к ней, но не достал. Тогда он подвинул табуретку и забрался на нее, только ножка у нее предательски хрустнула, и мальчик поторопился спрыгнуть на пол, чтобы не упасть. Вздохнув, Володя направился к отцу и встал перед ним, загородив собой экран телевизора. Илья тут же одернул его:

– Отойди, что встал как вкопанный? Не видишь что ли, я передачу смотрю!

– Пап, я есть хочу, – сказал ему сын.

– Ну и что, с ложечки тебя кормить? – усмехнулся Илья.– Иди на кухню и ешь, мать там суп оставила. Мясо я съел, колбасу тоже, а остальное можешь есть, сколько влезет.

– Я не могу кастрюлю достать, она высоко. Я уроню и разолью, – тихо проговорил Володя.

– Да достал ты меня уже! – прикрикнул на сына Илья. – Никакого покоя от тебя нет! Хлеб в пакете, лук в ящике, сало бабушка передала. Отрезай и жри, а от меня отстань, в конце концов.

Но Володя даже не сдвинулся с места:

– Я не люблю лук и сало, – тихо сказал он. – Мне тогда плохо было и тошнило, когда я поел его.

– Ну и ходи голодным, – отмахнулся от сына отец и сдвинул брови: – Ну! Что еще?

Володя ничего не сказал, вернулся на кухню, отломил маленький кусочек хлеба, сел к окну и стал смотреть, как нахохлившиеся воробьи нехотя перелетают с ветки на ветку.

Горечь и обида наполняли душу мальчика. Почему ему так не повезло с отцом? Володя часто видел, как папы других ребят встречают их после школы. Крепко обнимают, берут за руку, идут, весело болтая, домой. И у Юры такой папа. Володе нравились рассказы друга о том, как они иногда заходят на площадку, и там Юркин отец показывает сыну «класс» – подтягивается на турнике или делает переворот.

Володя слушал эти истории, но сам о таком и не мечтал. Он просто не мог представить, что его папа тоже может так делать. Однажды Володя смотрел какой-то фильм про мальчика, у которого отец был военным летчиком. Он часто уезжал из дома, но когда возвращался, в семье начинался самый настоящий праздник. Большой и сильный, мужчина играл со своим сыном, шутил и шалил с ним втайне от мамы. Они вместе гуляли, катались на каруселях и велосипедах, а когда сын уставал, папа сажал его к себе на плечи и так нес до самого дома. А потом он не вернулся домой из очередной командировки. Его сын не плакал, он долго перебирал их с папой фотографии и подарки, который тот всегда привозил, и просто стоял у окна, поджидая его.

Володя не плакал, он рыдал и никак не мог успокоиться. Мама, которая в это время была вместе с ним, не могла понять, что произошло с её сыном, а он всей душой жалел бедного погибшего чужого папу и до конца фильма ждал, что тот вдруг, каким-то чудом, вернется домой. Но чуда не произошло. В жизни вообще не бывает чудес, и Володя это давно понял.

– Ну что с тобой, маленький мой? – мать присела с ним рядом и прижала к себе.

– Я не хочу такого папу, я хочу другого, военного, – прошептал Володя.

Мама в ответ только улыбнулась:

– Ну что ты, сынок, нам не нужен другой папа. Наш тоже хороший, просто строгий и очень устает на работе.

Володя вздохнул и покачал головой. Он-то точно знал, что это не так. Вот и сейчас он жевал сухой хлеб только потому, что отец не захотел подняться с дивана и помочь ему с кастрюлей.

– Ну и ладно, ну и пусть, – подумал мальчик, но в это время отец показался на пороге кухни.

– Ну что насупился, как сыч? – бросил он сыну, открыл холодильник и достал оттуда бутылку пива. Потом потянулся за кастрюлей: – На, ешь, и за уроки. Живо чтоб у меня!

Разогревать суп Володя не стал и ел его холодным, невкусным, с плавающими кусочками противного жира. Но снова обращаться к отцу за помощью было выше его сил. И все-таки сделать это пришлось, потому что задача с яблоками показалась ему такой сложной.

Володе вдруг вспомнился папа-летчик из фильма, добрый, спокойный и заботливый. Он бы обязательно помог своему сыну, если бы у того возникли какие-то трудности. Но Илья совсем не был на него похож. Сначала он долго кричал на Володю и отвешивал ему подзатыльники, а потом ткнул его несколько раз лбом в учебник и ушёл смотреть телевизор, считая, что вполне выполнил свой отцовский долг.

Еще около часа мальчик сидел на стуле, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить задремавшего на диване отца, но когда услышал щелчок дверного замка, тихонько вышел в прихожую.

– Почему ты так долго не приходила? – спросил он входящую маму, не пряча печальных глаз.

Ольга сразу заметила это:

– Ну что ты, маленький мой? Что с тобой случилось?

– Я задачу не смог решить, про яблоки. Я не понял, а папа ругался на меня, – вздохнул мальчик.

– А где он сейчас? – нахмурилась мать.

– Спит,– махнул рукой мальчик в сторону комнаты.

– Володенька, хороший мой, – мама обняла его и как всегда поцеловала в теплую макушку, – сейчас я быстро переоденусь, мы поужинаем и сделаем уроки. Не переживай. Лучше посмотри, что я тебе принесла.

– Торт?! – от восторга мальчик даже подпрыгнул на месте.

– Да, медовый. Твой любимый. На, неси его на кухню. А я пока поговорю с папой.

Володя кивнул. Теперь, когда мама была рядом, он чувствовал себя спокойным и защищенным. Мальчик прислушался к тому, что происходило в гостиной:

– Я же просила тебя, Илья, – говорила мужу Ольга, – неужели так трудно… ты же знаешь, я на работе, у нас конец месяца и я физически не успеваю…

Голос её звучал то тише, то громче, и Володя не мог разобрать все её слова. Зато, когда загремел отец, он услышал все.

– Достала ты меня своими нравоучениями! – кричал Илья. – Ни днем, ни ночью от вас покоя нет. Я что, не имею права отдыхать после работы? Может быть, мне еще юбку прикажешь надеть? Нет, ну в самом деле, один вечно ноет, вторая гундит! Свалились на мою голову, уселись и ножки свесили. Кого ты вообще воспитываешь? Беспомощного слизняка, который ни дорогу перейти не может, ни пожрать без чужой помощи? Да ты хоть знаешь, что с такими в армии делают?

– А ты откуда это знаешь? – спросила мать. – Ты же в армии не служил, насколько я помню.

– Ну и что?! – еще больше повысил голос отец. – Зато я мужик! Мужик, понятно! А ты воспитываешь слюнтяя! Смотреть противно! Вот где он сейчас? Опять ноет?

Володя сжался от страха. Ему показалось, что отец сейчас ворвется в комнату, схватит его и будет трепать как в тот раз, когда к нему пришли друзья, такие же бездельники и пьяницы, как он сам. Вообще, пить Илья стал не так давно, но зато сразу очень сильно. Он напивался в каких-то гаражах, а Ольга на себе тащила его оттуда, дома раздевала и укладывала спать. Володе было очень противно даже заходить в комнату, когда пьяный отец, открыв рот, спал там, распространяя вокруг себя отвратительные запахи. Но еще хуже было, если он устраивал застолья у себя дома.

Грязь, мусор, опустошенный холодильник, звякающие бутылки и громко орущие незнакомые люди превращали их квартиру в настоящий свинарник, так говорила мама, когда потом пыталась навести порядок.

Володя страшно боялся пьяных людей, а отца – больше всех. Особенно ему запомнился недавний вечер, когда папа устроил у себя очередную попойку, пока жены не было дома. Володя сидел в своей комнате и не высовывал оттуда носа, боясь попасться отцу на глаза. Даже когда ему понадобилось в туалет, он не решился покинуть своего убежища и терпел, надеясь, что компания скоро разойдется. Вот только вместо этого на пороге комнаты появился отец:

– Пошли! – кивнул он взлохмаченной головой на дверь.

– Куда? – сжался и задрожал от страха мальчик.

Не отвечая, отец схватил его за плечо и выволок из комнаты.

– Что-то он у тебя какой-то мелкий, в мать что ли пошел? – захохотали его собутыльники. – Или в соседа?

Володя, округлив глаза, смотрел в их искаженные от хохота рты и чувствовал, как голова идет кругом.

– Стих расскажи, – потребовал от него отец. – Ну? Как там? М-м-м, э-э-э… Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: «Что такое хорошо и что такое плохо?» 

– Крошка сын… – повторил Володя и вдруг его глаза наполнились слезами, а горло сдавил предательский спазм и слово «сын» прозвучало совсем тихо.

– Дай ему воды попить, – сказал кто-то, – или вот, пивка свеженького.

Володя замотал головой, но отец уже поднес к его губам отвратительно пахнувший стакан:

– Ну, мужик ты или нет? Да пей, не бойся, мы мамке ничего не скажем!

Через силу мальчик сделал несколько глотков противной, горькой жидкости и оттолкнул стакан.

Пиво расплескалось на пол, и Илья тут же влепил сыну звонкую оплеуху. Слезы брызнули из глаз мальчика, а по ногам потекла теплая струйка. Слишком долго он терпел, и вот теперь физиология сделала свое дело.

Отец округлил свои белесые, немного навыкате глаза, когда увидел растекавшуюся под сыном лужу.