Максим Сергеевич Макаров "Следы краски на лице"

– Вот же напросился! Да, напросился, пообещал, ради детей, как будто я уже умею писать большие вещи! Я же еще ничего такого не писал. Возможно, стоило бы научиться. Хм, у каждого свой творческий предел. Вдруг окажется, что это мне в принципе не по силам, а я уже обещал. Не стану же я переписывать чужие вещи! Это просто глупо. Да и где найти поэмы, о которых бы не знали…

Сергей держит себя под контролем. Он лишь слегка озадачен. Стоит посоветоваться с товарищами. Но на работе он не хотел советоваться. День спустя он пошел к своему давнему другу, Ярославу Востерову.

Ярослав сперва не понял, в чем проблема. Сергей объяснил:

– Должен ведь быть сюжет! И не просто последовательность событий, а еще характеры, судьбы, отношения. Пейзажи. Общий смысл, скрытый смысл. На самом деле, это все похоже на сценарий.

– Слушай, Серега, так и напиши сначала сценарий, а потом переведи на язык поэмы! Или это сложно, столько текста сразу в стихах? Или сюжет трудно придумать?

– До сюжета надо уметь писать. Думаешь, я умею? Одно дело – небольшие, маленькие вещи. Если их собрать воедино, вместе не получится. Надо сразу рассчитывать на большое. Как придумать это большое?

Сергей потер нос.

– Будем палочки сушеные?

– Будем.

Палочками называют узкие полоски из сушеной или вяленой рыбы. Ярослав тоже начал думать, откуда автор берет структуру большого текста.

– Вдохновение. Но где его взять. И как понять, что оно пришло?

– Дима, когда ты придумывал новые жаропрочные материалы, ты испытывал вдохновение?

– Ну, тут все гораздо проще. Это почти работа. К тому же я придумал лишь идею, или даже часть идеи. Реализацией занимались все вместе.

– Но когда ты придумал нечто принципиально новое, ты что-нибудь почувствовал.

– Наверное, в инженерном деле вдохновение не такое, как в искусстве. Наверное, были перед этим приятные ощущения, но не от еды, не от игр. Ты по-прежнему без пары?

– Я вообще не думаю об этом, а что?

– От общения с девушками тоже приходит вдохновение. Об этом даже часто пишут.

– Я знаю, но я всегда считал, что это просто литературные обороты.

– Да, там запросто могут быть преувеличения. Все эти подвиги во имя любви – там процентов на 60 фантазии. А остальное – преувеличение. Но что-то есть, должно быть.

Искать невесту и жену Ярослав не собирался, Сергей – тоже не собирался. Семьи кралепорских волков неизменно прочные, за исключением совсем редких случаев, когда оба супруга имеют неуживчивый характер. Как правило, такие волки и не женятся. Согласно нормам и традициям порядочный волк обязан быть верен своей супруге. Но не каждый порядочный волк обязан вступать в официальный брак. В каждом поколении есть немало таких волков. К неженатым уже другие требования. В отношении того, что называют «интимные отношения», у женатых действуют жесткие ограничения: подобные вещи женатый волк может осуществить только вместе с официальной супругой, а с другими волчицами это считается крайне неприлично, и трактуется как измена. Но поскольку у неженатого волка официальной супруги нет, он не может изменить никому, и с незамужней волчицей вполне возможна связь, при условии обоюдного согласия. Сергей и сам видел волков, которые стремятся к подобным вещам – среди них есть и молодые, и вполне взрослые волки. Ярослав постоянно общался со знакомыми волчицами (среди них есть и старинные подруги), не собираясь с кем создавать постоянную пару. Во всяком случае, он не собирался до сих пор. В вузе девушек-студентов было немного. А после окончания Сергей вообще перестал общаться с девушками, за исключением редких встреч с друзьями детства. Ярослав сказал, что общение может очень поспособствовать творчеству.

– Если она красивая и приятная. Это все равно что побыть возле живой картины, посмотреть хороший фильм. Нет, еще лучше. Это как фильм в реальной жизни.

– И как это все осуществить. Надо познакомиться вначале? Но я совсем не умею знакомиться.

– Ладно, плюнь на них.

Ярослав заговорил с Сергеем на другие темы, которые им обоим очень интересны.

Что-то надо сочинить. Заниматься прозой откровенно не хотелось. Но и поэзия не шла в голову. Сергей ругал себя за поспешность, с которой он так легко согласился – ведь можно же было сослаться на занятость, на обстоятельства, и вернуться к этому вопросу позже, когда уже что-нибудь придумаешь. Он не хотел спасовать перед Спортиной и не стал придумывать отговорок. Писать плохо нельзя, и не нужно, тем более что стараешься для детей. Однако Сергей испытывал подозрения в том, что Ирина Спортина прибегает к манипуляциям. Она действительно очень активная и способна разругаться даже со взрослыми волчицами. По меньшей мере два раза были такие ситуации; после этого Спортина работает как ни в чем не бывало. Сотрудники не-волки летают словно стрижи и ласточки, другие – почти ползают, если Спортиной что-либо не нравится. Еж-доцент пять раз просил представить ему печатное место – очевидно, ему нужны были срочно деньги, а достать он их мог только текстами. Спортина разнесла в щепки его тексты о древних текстах и велела переписывать. Ежик ходил в слезах, и писал; при желании Спортина могла бы стирать им краску со стен. Сергей видел лишь немногое из того, что случилось, но и этого вполне достаточно. Спортина не дает ему задание напрямую, а спрашивает, но так, что неудобно отказывать. После работы Сергей долго ходил вдоль парков и набережных, искал идеи, вдохновение. Он исчиркал целый блокнот и придумал, как описать пейзаж в четырех строчках. Как-то слишком расточительно: на четыре строчки блокнот. Это оттого, что нет идеи.

Некоторые зоны ЦКО представляют вполне отдельные предприятия, и там своя местная дирекция, сотрудников из других отделов многие не знают. Сергей зашел посмотреть на производство тонкой техники и самых хитрых изделий. Там жестокие требования к чистоте. У него есть все пропуски, но он не инженер производства. Взрослый волк, который уже давно работает в цехе, стал следить за тем, как Сергей осматривает станки с ЧПУ.

– Не надо трогать! – сказал волк.

– Я и не трогаю! – сказал Сергей и слегка обиделся.

– У Вас замечания?

– Пока еще нет.

– Тогда чего Вы тут ходите? – слово «чего» рассердило Сергей. Он тоже сморщил нос и сказал:

– А что, нельзя ходить? Летать, к сожалению, еще не научились!

Волк уставился на Сергея. Сергей не отворачивался и молчал. Волк так стоял полминуты, но ничего не менялось. Волк пожал плечами и вернулся к работе. Сергею хотелось посмотреть на узоры, которые пишет программа (иногда она выдает кривые, подобные цветам. За это поэтически можно ухватиться). За компьютерами было много народа, обучали юных волков, а потом еще начальник спросил: у Вас предложения? Сергей помотал головой и пошел обратно. Кто-то там еще сказал: «Вы сюда часто ходите». Или не сказал? Сергею неприятно слышать упреки, будто он вмешивается не в свое дело. У него в отделе есть свои компьютеры. Сергей не умел писать программы как профессионал; он знал, как с помощью компьютеров решать различные задачи. Ему интересно изучить компьютерный язык, и даже не один. Какую поэму можно написать на нем? Сергей задел хвостом стену, рассердился и пошел записываться на ночное дежурство.

Ночь не состоит целиком из работы: в определенные часы можно разминаться, писать или читать. Сергей вспомнил фразу из чьей-то книги:

«Довольно часто большой талант видит многое и многое не замечает. Эти множества не пересекаются в его голове. Талант открывает новые миры, новые тайны материи, новые понятия, в то время как простые вещи проходят рядом, проходят мимо. Он даже не задумывается о них. Но все же подлинное творчество заключается в том, что соединить простое, понятное и сокровенное, непривычное. Кому требуется неразумная новизна?»

– Кто это писал? Кажется, не волк. Кажется, автор вообще был не из нашего мира. Нам повезло, что мы имеем разную литературу, можем читать и… учиться. Но учиться не значит просто копировать. Хотя, конечно, у всех разных уровень.

Ночь не кажется собой из-за искусственного света. Шум такой же, как днем. Почти такой же.

5

Спортина дала задание в самом начале календарной весны. Хотя сугробы еще сохраняли зимнюю мощь, на них уже росли серые колючие щетины, коричневые горбушки, черная кайма. Потом началось активное таяние. Мокрые метели сумели прорваться в столицу, но их снег был уже непрочным: вместо того, чтобы укреплять бастионы, снег растекался под ногами и плакал. Огромные массы талой воды собирались в систему водоотведения. В той воде нередко тонули автомобили иностранцев. Во всех парках и садах блестели мартовские озера. Проходя мимо, Сергей думал о сюжете. Он теперь замечал волчиц одного с ним возраста и моложе, но знакомиться просто так, на улице он считал неправильным. Раньше он никогда не прислушивался к разговорам девушек. На работе и в разных местах, где приходилось бывать по работе, девушки видны постоянно, их даже довольно много и они обсуждают парней-волков, и часто сравнивают с другими волками. Некоторые волки широко известны, но это не значит, что они нравятся девушкам; девушки-волчицы говорят о своих приятелях: «Он не хуже такого-то волка», или «он даже лучше», или «пусть он не умеет, зато он…» – и приводят аргументы. Всем, кто видел Аркадия Нескучаева, Аркадий очень нравился. И было еще 4 или 5 молодых волков, которые также всем нравились. Эта группа считалась своего рода высшим эталоном. Сергей послушал, послушал… «Если меня будут сравнивать, так я что, могу быть хуже кого-то? А почему меня должны сравнивать? Разве не просто нельзя оценить, отдельно от других. Сперва надо узнать. Но тогда тем более нельзя сравнивать! Это какая-то предвзятость! Зачем мне тогда знакомиться?»

Сергей так рассуждал чисто в теоретическом русле – он не подходил к девушкам, а только слушал. Для них, похоже, имеет значение трудоустройство волка. Комитет Разведки и Безопасности побаиваются, хотя с огромным уважением относятся к сотрудникам. Сергей, как активист, видел волков из КРБ, в том числе – простых бойцов, не командиров и без высшего образования. Он знал, что у них всех есть подруги, и считал, что он не хуже тех ребят, во всяком случае, в плане ума. У него, помимо инструментальной работы, есть изобретения, даже инновации (в соавторстве с другими, но все равно). Сергей считал, с ним можно с интересом поговорить. Пока же никто из волчиц не подходил к нему, чтоб поговорить. И Сергей ни к кому не подходил.

Апрель начался с непривычной жары. Вместе с Ярославом Сергей полазил по разбитым ОЭКовским домам, видел образы, которые можно описать в военно-фантастической повести. Сейчас электричка мчится с ним в область: на одной из станций есть металлургический завод, где требуется проверить энергетическую аппаратуру. Сергей стоял у стены вагона, чтобы не помешать никому и думал – не о стихах. Леса еще не зеленеют, но уже полны такой решимости. Первые остановки в городе или рядом с городом. Чуть согнувшись, в вагон вошла высокая стройная волчица, в руках у нее рюкзак и сумка с компактным, но очень тяжелым предметом. Волчица встала у той же стены, где стоял Сергей. Он смотрел в окно, но краем глаза заметил: у нее волосы цвета темный шатен, и она красивая. Хвост волчицы прижался к стене и удерживал ее от покачиваний. Ни на кого не глядя, волчица достала из рюкзака книгу. Одни страницы она читала внимательно, другие пролистывала, иногда наклоняя книгу вбок. Сергей увидел название: «Физика высоких температур», издание – неизвестно, какое по счету; судя по обложке одно из последних, там могут быть новые данные в сочетании с хорошими иллюстрациями. Сергею удалось почитать только старые издания, где иллюстрации черно-белые и не слишком выразительные. Появился глянцевый рисунок размером во весь лист. Сергей немного сместился и наискосок стал смотреть.

– Вас интересует плазматрон? – спросила волчица.

– Да, у нас идет сейчас разработка. Но, как я понимаю, несколько другой конструкции.

– Как Вы считаете, холодную плазму можно использовать в качестве энергоносителя?

– Насколько холодную?

– При комнатной температуре.

– Вероятно. В принципе, нет оснований отвергать – волчица стала задавать вопросы о плазме, затем о термодинамике в целом. Было видно, что она увлеклась. Сергей знал термодинамику, знал многие формулы наизусть и мог их процитировать. Волчице это понравилось.

– Еду испытать накопитель с направленным выходом! Мне удалось получить ионизированный газ при комнатной температуре, и без давления – я его обманула! Физически. Вот только не удалось найти облегченный корпус.

Аккумулятор имеет форму куба, длина стороны равна вытянутой ладони с пальцами. Куб весит не меньше 3 пудов. Для испытаний волчица ехала на тот же завод. Сергей предложил помочь нести и его тут же потянуло вниз.

– Солидно. Это собирали в лаборатории или … в КБ?

– Нет, это я все сама! Вы знаете, как идти? Знаете, что? Давайте понесем по одной лямке.

Сумка была истертая и одна из лямок крошилась. По пути к заводу волчица поглядывала на Сергея, словно он хотел сбежать с ее аккумулятором. Сергей рассматривал пейзаж. Перед входом дежурят волки из КРБ. Сергея сразу пропустили, а с волчицей беседовали минут десять. Насколько Сергей понял, она приехала сюда не от предприятия, а сама по себе. В приборе нет боевых компонентов, но насколько он безопасен. Волчица нисколько не смущалась вопросам и объясняла – ясно и коротко. Тем не менее она сама не знает, при каких условиях прибор теоретически может взорваться.

– Сергей Дмитриевич, можно Вас обратно? Простите? Вы не знаете эту девушку? Надо ее проконтролировать, ненавязчиво. Хотели Вас попросить пройти с ней кое-где. В других местах не нужно, там уже сами.

Тем временем волчица что-то писала на фронтисписе книге. Сергей потащил аккумулятор в испытательный цех номер два, в то время как волчица рассказывала о своем приборе. В ее отсутствие проверили скрининг-тест. Как будто не должно взорваться. Сергей перенес прибор к другой лаборатории, куда уже волчица пришла в сопровождении местных сотрудников. Сергей оставил прибор и отправился по своим делам. На заводе нужно проработать неделю, для проживания выделена квартира. Сергей не стал относить туда вещи, потому что их мало и они все умещаются в небольшой спортивной сумке. Он сразу пошел осматривать первую партию систем. Через три часа он сделал перерыв и решил заглянуть в лаборатории. Волчица по-прежнему там и о чем-то спорит с волками. Спустя два часа ее перевели в другую часть завода. Сергей прибыл как раз вовремя и помог донести аккумулятор до огромной металлической конструкции. Не сосчитать лестничных проемов – а между тем испытание должно идти на самом верху. Сергей и его новая знакомая потащили аккумулятор по лестнице. Сергей постоял минут десять и решил спускаться. Он был близко к земле, когда раздались трескучие звуки, сигналы, затем испытания прекратились. Кто-то сказал несколько резких, но еще приличных слов. Волчица была наверху.

– Забирайте.

– Как, уже?

– Забирайте. Что, непонятно?

Сергей опять поспешил наверх, чтобы помочь волчице спускать ее оригинальный объект. Прибор не герметичен; однако газ удерживается внутри благодаря оригинальному техническому решению, которое придумала… неужели сама волчица? На вид она не старше Сергея, даже, возможно, чуть младше или одного с ним возраста. По ряду параметров прибор требует оптимизации; но волчица, как видно, хочет все делать самостоятельно. Она опять поспорила, стала искать новые цеха. Сергею не нужно было спешить, поэтому он до позднего вечера сопровождал волчицу. На заводе есть общежитие для специалистов. Волчица заявила, что туда не пойдет. Последние два часа она носила аккумулятор сама и уже изрядно устала.

– Мне надо ехать в НПО и на другие заводы, там велели сперва показать схему. Здесь я просто не договаривалась. С собой тащить, может и не стоит. Как Вы думаете, здесь можно им оставить? Не потеряют?

– Я работаю здесь неделю, может оставить у меня. Дверь на замке, я не думаю, что тут захотят рассматривать…

– Это не будет Вам сильно мешать?

– Нет, нисколько.

В уголках ее глаз появились складки – их не видно из-за шерсти. Благодаря таким складками глаза уже хотят улыбаться, но пока еще спокойные. Рот тоже спокойный. Волчица выразила благодарность в деловом стиле и пообещала не задерживаться. Она вернулась именно в тот день, когда у Сергея заканчивалась командировка. До этого она объехала разные предприятия, заглянула даже на военный объект.

– Никто еще пока не понимает идеи. Все сомневаются. Сергей, хотите, я покажу Вам всю систему? Я держу ее отдельно от работы! Кстати, Вы можете предложить свои идеи. Вы ходите в Универ? Я иногда хожу. Читаю там время от времени.

Сергей был поражен. Вначале он даже не решился позвонить такой ученой волчице. Она назвала место работы и кучу телефонов. Сергей, собравшись, позвонил по одному из них.

– Скажите, Руслана Владимировна здесь работает?

– Нет, здесь такой волчицы нет. Она сотрудник? Как фамилия?

Сергей не знал; его перенаправили в администрацию, где можно узнать отдел. В результате, по третьему номеру Сергей дозвонился.

– Здравствуйте! Давайте сегодня, в десять вечера! Раньше? Нет! Да, мы тоже работаем! Тогда давайте в выходные! Отлично! Заходите прямо ко мне, по адресу!

Сергей подумал, Руслана могла еще раньше, во время общения сообщить адрес, и не требовалось бы звонить. Это не страшно. Руслана очень увлеченная и при этом очень спортивная; помимо этого, у нее получается вести общение в самых разных ситуациях. Свой прибор она собрала сама, а для этого нужны компоненты, детали, сырье – все это не так-то просто раздобыть. Кое-что не продается в розничной торговле и распределяется только в рамках стратегической работы. Следовательно, Руслане удалось со всеми договориться. Она явно деловая, причем настолько, что не спросила Сергея о его возрасте и семейном положении. Сергей тоже ее не спрашивал; судя по стилю, семьи у нее еще быть не должно. Впрочем, могут быть, конечно, братья, сестры, родственники старше. Руслана однажды сказала, у нее очень маленькая квартира, ничего там не помещается. Сергей пришел и увидел, что квартира больше напоминает маленькую мастерскую. Детали и химические колбы стояли даже на кухне, у окна. Постель была безо всякого белья и просто прикрыта пледом. Руслана сразу перешла к научному разговору, показывала разные чертежи, пробные модели. Они с Сергеем ставили мелкие безопасные опыты; чаще всего результат Руслану не устраивал, но она нисколько не унывала. В первый раз Сергей взял с собой только душистый хлеб и вяленую рыбу (Руслана сказала, что ничего не надо покупать, все есть). Они просидели над опытом часа два, потом Сергей стал наводить порядок на кухне, открыл ради любопытства холодильник и увидел там лишь одни консервы. Руслана сказала, что обычно не готовит; а если вдруг хочется вдруг съесть горячее, это есть в столовой. Она рассуждала об устройстве Вселенной и ее термодинамических аспектов. Может ли получится так, что абсолютный вакуум – это не просто квинтэссенция пустоты, полное ничто, а результат взаимной аннигиляции частиц и античастиц. Их превращение дает космосу бесконечный энергетический поток. Из одних источников идут только частицы, из других – античастицы; источники разделены. В нужных местах происходит аннигиляция. Не получится ли так, что пустота есть великий обман, в том смысле, что там нет математической пустоты, хотя так всем кажется? Руслана требовала, чтобы Сергей изобразил это математически. Сергей чертил схемы, но придумать логичную формулу с ходу он не мог, ведь он не был профессиональным математиком. Чтобы не вызвать перенапряжения в квартире, Руслана использовала самодельные гальванические элементы. С изоляцией не все в порядке – в первый же вечер Сергея раз десять ударило токами малой силы, Руслану тоже ударило, так что к концу занятий их шерсть была крайне пушистой. Сергей несколько раз побывал в квартире-мастерской и всегда Руслана говорила исключительно о науке и технике, как будто других тем не было вовсе. Подобная увлеченность не казалась Сергею явно ненормальной; вместе с тем, он привык, что волчицы занимаются домашним обустройством. Руслана этим вовсе не занималась. Сергею было интересно общаться Русланой, но он уже начал уставать от ее напора. Время каждой встречи он заранее обговаривал с ней, чтобы не пришлось снова и снова звонить в ЦКО. Сергей не знал, как расценит руководство эти регулярные звонки. Он опять подумал, что мобильный телефон ему не нужен. Он спросил Руслану, не планирует ли она делать ремонт.

– Зачем? Я что, все сломала? Я ломаю только ненужные вещи! – она потрясла густыми волосами. – Я готовлюсь к экспедиции на север. Нет – на восток! Там северо-восточное направление, район, где смешаны новые и старые горы. Вы там не были? Хотите съездить? Это будет научно–экспериментальная экспедиция. У Вас как на работе?

– Довольно много работы!

– Я понимаю! Хотите, я договорюсь? В экспедиции будут новые приемы. Я Вас научу!

«Этого еще не хватало. Молодая волчица будет договариваться обо мне – я что, маленький? Чему она собралась учить еще?» – Сергей так ответил, что можно понять: он не против, но не знает, как сложатся обстоятельства и форсировать это ему не хочется. Руслана объявила, что уезжает через два дня – по другим вопросам, но все решать можно удаленно. Сергей поводил головой – как будто соглашаясь – или словно размышляя. Через два Руслана уехала и Сергей внезапно почувствовал, что может теперь отдохнуть. Он мог понять, подружился он с Русланой или не подружился; или это были деловые встречи в нестандартной обстановке. Руслана не звонила на работу. Зато позвонила Спортина.

– Вы уже начали писать?

– Практически начал.

– Давайте, не задерживайтесь. Мы рассчитываем на Вас.

– На нас рассчитывают. Прелестно. Умереть можно от счастья. Я не могу сказать, что эти научные дискуссии и опыты были явно вдохновительными. Вдохновляющими. Может быть, в них что-то и было притягательное. Но явно я не ощутил.

6

Разговоры с Русланой натолкнули Сергея к философским рассуждениям. Писать об этом для детей странно; но уже надо писать. Бывает, что уже в процессе работы начинаешь что-то понимать, и начало возникает не в начале, а чуть позже. Предыдущие части для конструкции не нужны. Но без работы над ними не было бы конструкции. Сергей решил попробовать ритмически изложить свои мысли. И вот что у него получилось:

Есть природа. В ней есть разум –

Это больше, чем способность

К памяти и долгим фразам.

Доказать свою природность

Может разум, но при этом

Возникает страсть большая

Закрутить хвосты кометам!

Космос разуму мешает,

Создает кругом преграды

Из всего, из ниоткуда;

Разум вряд ли есть награда,

Это – тайна. Это чудо.

Как среди забот тревожных

Возникает ход несложных,

Легких, примитивных крайне

Размышлений? – Это тайна.

И едва ли лишь в работе

Спрятан объяснений ключ.

Даже лист мельчайшей плоти,

Неизвестен, невезуч,