Я решил не уточнять, что в магазин заходят существа и пострашнее гробоедов и воров грез. Уж такова теневая сторона – на ней хватает приключений, но не красоты. Впрочем, смотря что считать красотой.
– И сколько дней я должна выполнять эти правила? – Алина подошла к окну, выглянула на улицу. Вечерело, недавно прошел дождь, но тучи выпустили солнце, и по острым черепичным крышам легли мазки света. По дороге ехали экипажи, нормайсы шли по тротуару по своим делам. Единственным обитателем теневой стороны, безобидным и милым, была фрайя: пролетела, рассыпая с крылышек серебристую пыльцу, заметила, что мы смотрим на нее, рассмеялась звонким мелодичным голоском и послала нам воздушный поцелуй.
– Десять выполненных индивидуальных заказов, – ответил Ормонд. Когда-то его предки питались фрайями, этими крошечными существами, похожими на фей, вот и сейчас тиллуан прищурился так, словно прикидывал, как ее разделать для обеда. – Махнагарна, которая была тут до тебя, выполнила три и сбежала. Значит, тебе добавляется еще семь. Всего семнадцать. До осени управишься, если не умрешь.
– Ну спасибо! – вспыхнула Алина и посмотрела на меня, словно искала защиту. – И что, вы правда ничего не можете с этим сделать?
Я вздохнул. Чем тут поможешь? Я, конечно, мог бы найти способ перебросить девушку обратно в ее мир – в конце концов, Министерство магии имеет в своем арсенале и не такие разработки. Но…
– Если вы нарушите правила теневой стороны, то это вызовет потрясения и катаклизмы в нашем мире, – сообщил я. – И в вашем тоже. Часть теней проникнет туда следом за вами, и получится примерно вот что…
Открыв окно нараспашку, я высунулся наружу и, посмотрев вправо, увидел громаду Мертвого бога. Она поднималась над западной частью города, словно лысая гора. Над извивами окаменевших щупалец искрились мелкие сиреневые молнии: бог был уничтожен, но магия еще тлела в нем, и никто не знал, способна ли она усилиться и вырваться. Алина посмотрела туда, куда я показал, и побледнела. Мертвый бог с десятками тусклых янтарных глаз мог произвести впечатление.
– Его убили наши маги десять веков назад, – ответил я. – Вряд ли в вашем мире есть те, кто справится с таким созданием, если оно к вам заберется.
Некоторое время Алина рассматривала глыбу, а потом отошла от окна, села на диван, и я отметил, что девушка побледнела.
Мне было жаль ее. Невероятно жаль.
– Мы будем тебе помогать, – проскрипел Ормонд. – Будешь стараться – и все получится. А пока давай, устраивайся. Если захочешь чаю, то он внизу, в лавке. И мне тоже завари чашечку.
К вечеру девушка успокоилась и, насколько я видел, примирилась с судьбой. В квартире, которую щедрым движением крыла ей выделил Ормонд, было все, необходимое для жизни, но тиллуан вручил Алине несколько крон в счет аванса, чтобы она могла прикупить себе какую-нибудь одежду, более похожую на ту, которую носят в Айонзуне.
– Составите мне компанию? – спросила Алина. – Я ведь не знаю, что тут и как…
– Конечно, – откликнулся я. – Просто так взять и выпустить существо с теневой стороны в город – это безрассудно.
Попадет под экипаж с непривычки – и кто будет в этом виноват? Пусть для начала осмотрится в нормальной компании, поймет, что у нас и как. Алина нахмурилась. В карих глазах сверкнула настоящая молния.
– Я не существо с теневой стороны. Не какой-нибудь этот ваш гнилогрыз, я…
– Гнилопроходец, – поправил я. Девушка начинала злиться: отличный знак. Чем больше в ней будет эмоций, тем больше той силы, которая не позволит рухнуть в тоскливое подавленное состояние. – Да, вы не такая, но все же не нормайс.
Алина вздохнула и больше ничего не сказала. Мы вышли из дома и, оказавшись на тротуаре, среди толпы народа, она схватила меня за руку и не выпустила до тех пор, пока мы не пришли в магазинчик готового платья Махоуни. Всю дорогу у Алины просто рот не закрывался: она задала мне добрую тысячу вопросов.
– А автомобилей у вас нет? Только конные экипажи?
– А у нас тоже вот так продают еду с лотка. Это вкусно?
– А войны у вас бывают? А ядерное оружие есть? У нас вот есть.
– А школы у вас есть? Университеты? А женщины там учатся?
– А в вашем мире что, не учатся? – ответил я вопросом на вопрос.
– Бывает по-разному, – ответила Алина и тотчас же удивленно замерла, глядя на большой фонтан на площади: в струях воды, которые взмывали к небу, плескались крохотные русалки, смеясь и распевая свои незатейливые песенки. Она сейчас выглядела, словно ребенок, впервые попавший в цирк, и я подумал, что их мир, наверно, очень скучное место. От Алины не веяло магией, значит, на ее родине тоже нет волшебства и чар.
В магазине к нам сразу же подошел Шеймус, ассистент – я знал его, несколько лет назад выгонял из его дома семейку бродячих змеекрыс. Алину тотчас же проводили в примерочную, а Шеймус негромко поинтересовался:
– Ваша невеста, господин Баллинхайн? Собираетесь жениться?
Я посмотрел на него тем взглядом, который отбивает желание говорить такие глупости. Даже если я когда-нибудь и соберусь жениться, то моей супругой будет нормайс, а не гость с теневой стороны. Впрочем… для девушек из приличных семей я слишком много общаюсь с обитателями мира теней. Это заставляет настораживаться их родителей.
Одним словом, я из тех, кому не светит правильный, достойный брак. Инквизиция ограждает мир нормайсов от обитателей теневой стороны, к нам относятся с уважением, но не пускают дальше гостиных.
– Она теперь работает в лавке Ормонда, – сдержанно объяснил я, и Шеймус кивнул. Я отошел к стулу, на котором обычно сидят спутники прелестных покупательниц, взял свежий выпуск “Времени”, и в это время в магазин впорхнула пестрая стайка девиц на выданье.
Все сразу же заполнилось смехом, запахом духов, лентами и заинтересованными взглядами – девушки смотрели в мою сторону, прикидывая, сойду ли я на роль жениха одной из них. Выйти замуж – все, о чем мечтают девушки, больше им ничего не надо. В магазин вплыл десятимачтовый корабль – мамаша с главным украшением, бородавкой на носу, и девичий щебет приутих.
– Шеймус, говорят, у тебя уже есть коллекция Арутти? Девочки, бегом в примерочную! – одну из дочек ущипнули за бок, и я услышал негромкое, но отчетливое шипение: – Незачем так таращиться, это инквизитор! Только теневой стороны в доме нам не хватает!
Девицы сразу же отвернулись от меня и почти бегом бросились к примерочным кабинкам. Я перевернул газетную страницу, и Шеймус уважительно прицокнул языком: из примерочной вышла Алина.
Я опустил газету и неожиданно для себя обнаружил, что смотрю на девушку с исключительно глупым видом. В начале нашей встречи она выглядела пусть и привлекательной, но дикаркой в этих штанах из грубой синей ткани и странной рубахе с короткими рукавами… Теперь передо мной была барышня в легком сиренево-синем платье – ее словно соткали из летних сумерек.
“Теневая сторона, – сказал я себе. – Это ее обаяние”.
– Никогда не носила платья, – смущенно призналась Алина, глядя так, словно ей была важна моя оценка. Я улыбнулся; матушка выводка дочек посмотрела на нас с нескрываемой досадой, которую тотчас же замаскировала презрением.
– Вам очень идет, – отметил я. Улыбка Алины была ясной и светлой, и я вдруг обрадовался, что она улыбается так, словно все, что с ней случилось, теперь отступило и больше не пугало.
Потерять дом и попасть в неприятности – не всякий будет справляться с таким настолько решительно. Любая из девиц, которые сейчас были в примерочной, села бы на пол и принялась рыдать – уж таковы девушки моей родины, они плохо справляются с проблемами.
Нет, Алина с теневой стороны определенно нравилась мне этой своей энергичной жизненной силой.
Когда мы возвращались домой, то прохожие смотрели на нас с нескрываемым любопытством. Алина не вызвала интереса, когда мы шли в магазин – инквизитор выловил очередное чудное нечто, мало ли их на теневой стороне? А теперь рядом со мной шла прелестная барышня и с нее не сводили глаз. Теперь по всему городу поползут слухи, разговоры и сплетни.
– Со мной что-то не так? – негромко спросила Алина. – Почему все так смотрят?
“Потому что видят в вас не девчонку с теневой стороны, а спутницу того, у кого ее не может быть”, – подумал я и ответил:
– Потому что вы очаровательны. Почему бы еще?
***
Алина
Он назвал меня очаровательной. И это прозвучало не просто, как вежливые слова, которые никого ни к чему не обязывают и говорятся просто так. Креван Баллинхайн действительно так считал.
На всякий случай я решила не углубляться в размышления об этом. Потому что все это стало бы очень грустным в итоге. Парням в моем мире я не нравилась – вернее сказать, нравилась не настолько, чтобы они предложили мне встречаться или сделали бы какие-то шаги навстречу. Да не так уж и много парней на филфаке, факультете невест…
Надо же, я уже говорю “в моем мире” и почти не удивляюсь. Наверно, Ирина Павловна сейчас в ярости – обнаружила, что меня нет, магазин пуст, и народ, охочий до халявы, уже растаскивает приключения космодесантников.
Нет, никогда больше не буду смеяться над такими историями. В них пишут правду, как оказалось.
Пожелав друг другу доброй ночи, мы расстались. Я зашла в выделенную мне квартиру, закрыла дверь и какое-то время стояла, привалившись к ней спиной и думая так себе, ни о чем и обо всем сразу. Квартира погрузилась в сумрак, но прямо передо мной вдруг послышалось гудение: большой зеленовато-золотой жук усердно махал крыльями, от которых растекались волны теплого мягкого света.
Господи, сегодня утром я пришла на работу в букинистический, а завтра буду работать в аптеке для чудовищ иного мира – вот как с этим свыкнуться? И в этом мире вместо электрических лампочек вот такие жуки, и одного такого вполне достаточно, чтобы озарить комнату…
На сдачу в магазине одежды меня снабдили еще нижним бельем и ночной сорочкой с таким количеством кружев, что становилось жутко. Вздохнув, я прошла в спальню, переоделась ко сну и, устроившись под тонким одеялом, стала смотреть в окно. Город, удивительно волшебный и яркий, будто сошел с иллюстрации в книге старых сказок. Сейчас я видела его изящные крыши, озаренные чуть розовой полной луной. В ее свете было видно, как по конькам и трубам прыгают какие-то юркие существа, похожие на кошек.
Наверно, это тоже обитатели теневой стороны. Хотелось надеяться, что у них не возникнет проблем со здоровьем.
Неожиданно одно из существ в несколько бойких прыжков перескочило с крыши на подоконник и заглянуло в мою комнату. Оно в самом деле напоминало котейку с плоской круглой мордочкой, дружелюбной улыбкой и огромными любопытными глазами – впрочем, я впервые видела кота с шерстью сливового цвета и лапками, похожими на человеческие руки.
– Эй! – окликнул меня кот. Он присел на корточки, опираясь лапами о подоконник и слегка покачиваясь. – Эй, девица, ты спишь?
Раз тут есть говорящие совы, то есть, простите, тиллуаны, то почему бы не быть говорящим котам? Решив, что если бы незваный гость хотел мне навредить, то не стал бы заводить беседу, я ответила:
– Нет. Не сплю.
Кот провел лапами по физиономии и сел на подоконник.
– А у тебя пряников нету? А то я бы съел.
Вот ведь какой! Пряников ему подавай. Я невольно улыбнулась: на это существо нельзя было смотреть без улыбки.
– Я без пряников, уж извини, – ответила я. Осмелев, кот спрыгнул в комнату и забрался на стул с видом важного гостя. Не знаю, откуда он вытащил большое румяное яблоко – но положил его на столик с кривыми ножками и сообщил:
– А у меня яблоко есть. Вот был бы у тебя пряник, мы бы славно поужинали. Но ты, я вижу, какая-то бестолковая. У тебя наверно и лунных ниток нету.
– Что это? – поинтересовалась я.
– А вот что, смотри! – кот подпрыгнул на стуле, протянул лапку в сторону луны, и я увидела, как в его пальцах заструилась нить – длинная, ровная, розово-золотистая. От нее так и веяло тишиной и покоем – когда я смотрела на нее, то веки начинали тяжелеть, а глаза щипало, словно от песка.
Я поняла, что заснула, когда по квартире раскатилось громогласное “Угу!” и тяжелые крылья Ормонда хлопнули прямо над головой. Очнувшись, я увидела, что тиллуан закогтил добычу и поволок по полу.
– Пусти! – воскликнул кот, и его голос сделался дрожащим и тонким. Кот дергал лапами, пытаясь освободиться, но Ормонда было не одолеть. – Пусти, дяденька, я ж ничего, я ж фокус показать!
– Знаю я твои фокусы! – пророкотал Ормонд. Он скрутил несчастного кота так, что у того даже шерсть поблекла. – А потом в кассе шаром покати!
– Пустите его! – воскликнула я, вскакивая с кровати. – Он же…
В это время хлопнула дверь и в квартире послышались шаги – в комнату вошел Креван, держа в руках кошачью троицу: существа печально свесили лапы, понимая, что с инквизитором лучше не связываться. Увидев четвертого кота, которого скрутил Ормонд, Креван улыбнулся и довольно произнес:
– Так я и думал. Четверка Сколетти. И давно вас выпустили?
Кот, которого держал Ормонд, жалобно пискнул и ответил:
– Начальник, да мы ж чего? Мы ж ничего! Мы ж просто зашли! Тут вон, барышня с нашей стороны, познакомиться же надо…
– Мы это, мы не того! – подал голос один из котов в руках Кревана. Инквизитор встряхнул всех разом, и послышалось скуление: – Мы ж чисто за здрасьте.
– Знаю я ваше “здрасьте”, – проворчал Ормонд. – Один сверху хозяевам зубы заговаривает, а остальные у денег рады стараться.
– Вот, Алина, примерно такие посетители у вас и будут. Вессеры, теневые крадуны, – сообщил Креван, и от его пальцев потянулись золотые нитки, опутывая котов. Потом он посмотрел на меня, и я готова была поклясться, что он смутился, увидев мою ночную рубашку! Взгляд наткнулся на нее и сразу же дернулся куда-то в сторону, словно мой вид обжег Кревана…
– Я так и поняла, что такие, – откликнулась я, забираясь под одеяло. Вессеров поволокли к выходу, причем Ормонд выглядел так свирепо, словно хотел немедленно съесть незадачливого воришку сырым и без соли. Хлопнула дверь, и в квартире воцарилась тишина.
Но как он на меня смотрел…
Глава 2
Алина
На следующий день, приведя себя в порядок и надев новое платье, я спустилась в лавку. Еще вчера я поняла, что держаться за перила нужно крепко: все ступеньки на лестнице были разной величины, и скатиться с них было, как нечего делать. Оказавшись в лавке, я раздвинула тяжелые шторы на окнах, пропуская внутрь веселый свет летнего солнца и пошла вдоль витрин, рассматривая товары.
Со свечами все было понятно. Надпись на коробке гласила, что “Каждая свеча изготовлена из высококачественного парафинового воска, идеально подходит для проведения исцеляющих ритуалов, заклинаний, медитаций и других магических практик”. Красные свечи, например, использовались для избавления от сильнейшего любовного томления, темно-синие должны были вылечить тошноту, а черные напускали болезни легких. На всякий случай я отодвинула коробку поглубже под витрину. Не имею ничего против любви и денег, а вот болезней не надо. И без них забот хватает.
Камни, как я поняла, следовало продавать на вес: рядом с аккуратными грудами сердоликов, агатов, цитринов и хризолитов стояли изящные весы. Ладно, разберемся, как с ними работать.
Пузырьков с зельями было столько, что я даже не стала пытаться их сосчитать. По счастью, они были расставлены по алфавиту – не перестану удивляться, что понимаю здешний язык – значит, смогу найти, что нужно. А вот брать в руки тушки летучих мышей – это я точно не смогу, от одной мысли об этом начинало тошнить.
Вздохнув, я прошла к кассовому аппарату – вчера Ормонд доставал из него деньги мне на платье, так что я успела понять, как он работает. Рядом с ним стоял табурет; я села и со вздохом подумала, что моя жизнь изменилась и в то же время не изменилась вовсе. Я по-прежнему сижу в магазине и продаю что-то непонятное.
На двери мелодично звякнул колокольчик, и я увидела, как в лавку вошло, вернее, втекло что-то полупрозрачное, похожее на громадного слизняка. Пока я смотрела, стараясь не закричать, слизняк медленно поднялся, покачиваясь и меняя форму. Вскоре перед кассой стоял самый обычный мужчина с непритязательной внешностью мелкого банковского клерка. Дотронувшись до края потертой шляпы, он улыбнулся и спросил:
– Доброе утро! А где махнагарна?
– Я за нее, – ответила я, пытаясь справиться с эмоциями от увиденного превращения. Если все обитатели теневой стороны вот такие, то после возвращения домой мне потребуется психиатр, да получше. И спать я точно буду со светом.
– Отлично. Милая барышня, у меня индивидуальный заказ, – сообщил покупатель и поставил передо мной крошечный пузырек, в котором искрилось и переливалось что-то сиреневое. – Мне нужна монета с глаза покойника. Плачу как обычно: меру зелья удачи.
Так. У меня сутки, чтобы найти такую монету. Решив сделать вид, что я все понимаю, ничего не боюсь и выполнение такого заказа для меня пара пустяков, я убрала пузырек с зельем удачи в ящик под кассой, улыбнулась и ответила:
– Хорошо, заказ принят. Приходите через сутки. Кстати, зачем вам монета?
Человек-слизень снисходительно улыбнулся.
– Вижу, вы новенькая в этом деле. Такая монета отворяет глубинное зрение. Я буду видеть истинные намерения тех, с кем говорю. В моей конторе это важно.
Надо же, у обитателей теневой стороны есть свои конторы.
– Кем же вы работаете? – поинтересовалась я. Надо заводить связи, это в любом мире полезно.
– В недвижимости, – ответил покупатель и протянул мне визитку. – Если захотите когда-нибудь приобрести квартиру в достойном районе, буду рад помочь.
Слизня звали Эштон Эштонсон. Запомним. Никогда не знаешь, кто и что тебе однажды может пригодиться.
– Спасибо! – улыбнулась я. – Жду вас завтра в это же время.
На том и распрощались. Когда Эштонсон вышел за дверь, сохранив человеческий облик, я услышала мягкое хлопанье крыльев – Ормонд опустился на одну из присад, держа в лапе чашку кофе.
– Вот чего ему было сразу в нормальном виде не войти? – спросила я. Б-р-р, до сих пор передергивает от липкого страха, как только вспомню, как слизень превращался в человека.
