Не надо – не умирайте. Иначе крошечная записка от Коэла Брокса войдет в учебники по истории как оружие массового уничтожения, убившее уважаемого магистра и группу неофитов, а ее создателя пафосно причислят к маньякам тысячелетия (уж об этом я позабочусь).
Стоило встать и протянуть руку, как птичка закономерно вильнула в высоту. Народ прыснул смехом. Я бросила на магистра быстрый взгляд. С непроницаемым видом, сразу и не скажешь, что мысленно потешался над бедной адепткой, сложив руки на груди, Армас следил за охотой на птиц. Он выгнул бровь: ловите, Эден, ловите; не стесняйтесь, так сказать, применять акробатические трюки.
– Я могу поймать, – вызвался эртонец.
– Спите дальше, адепт Корви-эрн, – намекнул магистр, что развлечение исключительно для нерасторопной дамы, отвоевавшей на экзамене высший балл.
Подпрыгивая с вытянутой рукой, я чувствовала себя полнейшей дурой и тихо ненавидела инициативного кретина, отправляющего записки, магистра, превратившего меня в главную шутку занятия, глумящихся одногруппников и заодно белобрысого придурка с фамилией на литеру «эф». Если что, последний просто под раздачу попал.
– Ведьма, прыгай выше, – посоветовал кто-то.
Разозлившись, я щелкнула пальцами, птица вспыхнула ярким пламенем, заставив аудиторию испуганно охнуть, и развеялась в воздухе.
– Простите, перепутала заклятия, – нахально заявила я, вперив в Армаса прямой немигающий взгляд.
– «Отвратительно» за сегодняшнее занятие, – спокойно объявил магистр. – Садитесь.
Я не сдвинулась с места и по-прежнему стояла в проходе.
– Будете заниматься стоя или не согласны с моим решением? – вкрадчиво уточнил Армас.
– Не согласна.
Следом за тихим вздохом ошеломленных зрителей по кабинету разнесся переливчатый сигнал об окончании занятия, похожий на треньканье маленького колокольчика.
– Все свободны, – объявил Армас и бросил на меня хмурый взгляд. – Адептка Эден, подойдите.
Собрав вещи, я направилась к преподавательской кафедре. В коридор, перешептываясь и оглядываясь, потянулся народ. Пришлось дождаться, когда кабинет опустеет. Дверь сама собой захлопнулась, и грохот отразился от стен.
– Я ставлю вам еще одно «отвратительно», – объявил Армас в тишине.
– За что?
– За дерзость. Есть вопросы?
Воспитавшая меня тетка Надин любила приговаривать, что наглость – второе счастье. Раз заработала шальной кол за дерзость, так грех не воспользоваться.
– Есть, – спокойно кивнула я. – Как мне отработать «отвратительно»?
– Хотите отработать только одно? – с деланым удивлением уточнил он.
– Первое вы поставили незаслуженно.
– Вы перепутали заклятия, – напомнил Армас.
– Какие? – быстро спросила я.
На справедливый вопрос у Армаса ответа не нашлось.
Неожиданно на привлекательном лице мужчины расцвела улыбка, на щеках появились преступно-милые ямочки.
– Победила, – проговорил он.
Аудиторию я покидала с заданием просчитать заклятие для обездвиживания зачарованных предметов и большим желанием прикопать Коэла Брокса. Приобретение лопаты было решенным делом. Не рыть же могилки совочком для рыхления почвы в ведре у кусачего кустика.
В коридоре меня нагнала очередная записка. Не пытаясь изображать из себя благородную девицу, какой и в лучшие дни не являлась, я сбила птичку учебником по высшей магии и не пожалела перемены на колдовство.
Тот, кто утверждал, будто бумажные птицы не гадили, просто не умел их правильно, с огоньком и воображением, зачаровать! Я выплетала заклятие от души, вкладывая в каждое слово накопленное раздражение. Под конец перерыва птичка, словно комета с черным хвостом, заскользила под потолком в сторону Коэла Брокса. Лучше бы новенькому владеть высшей магией ловчее Дживса и уничтожить послание еще на подлете, ведь от воды липкий пепел приобретал ярко-синий цвет и оттирался только эликсиром для смывания стойких чернил. Простите все, на кого он попал случайно!
О восхитительном в своей мерзости заклятии я узнала еще в школе. После эксперимента три дня пыталась отскрести руки и поклялась использовать только на кровных врагах. Коэл Брокс обладал поистине впечатляющим талантом бесить и еще до официального знакомства умудрился перейти в категорию таковых. Но знаете, что самое интересное? Непрозрачный намек притвориться тенью, не умеющей держать в руках самописное перо, он понял только со второй возвращенной записки! Потрясающая незамутненность.
Последняя лекция по истории проходила в соседнем корпусе, где обычно занимался факультет общей магии. Тильда и Бади уже сидели в центральном ряду, подальше от преподавательской кафедры. Не успела я поздороваться со здоровяком и пристроиться на широкую скамью, как подруга с нажимом вопросила:
– Сколько?!
– Чего? – осторожно уточнила я и присела на самый край во избежание, так сказать. У Матильды торчали в разные стороны косы, а очки воинственно блестели – очень плохой знак.
– Сколько это чудо от слова «чудовище» прислало тебе писем?
– А, ты об этом… – расслабилась я. – Пять.
– Всего-то!
– Считаешь, мало?!
– Шестнадцать штук! Он шестнадцать раз объявил, что ждет нас после занятий! – прошипела Тильда. – Клянусь, он сжует каждую проклятую бумажку и проглотит без воды!
– А тебе? – спросила я у Бади.
– Не считал, – коротко ответил он, но на лице вдруг дернулся мускул.
Что сказать? Истинный талант! Довести до нервного тика нашего непрошибаемого здоровяка надо уметь! Невольно я оглядела аудиторию на предмет свободных мест. Если вдруг в середине занятия у Джера сдадут нервы из-за какой-нибудь ерунды, скажем, в самописном пере не вовремя закончатся чернила, то произойдет большой взрыв. В этом случае предпочитаю находиться подальше от эпицентра, чтобы выжить…
– Как тебе удалось остановить почтовый апокалипсис? – с упреком в голосе, словно от нее скрыли какой-то очень важный секрет, спросила Матильда.
– Дала понять, что не стоит впустую тратить бумагу.
– И недоделанный почтальон послушался?
– Ты знаешь, я умею быть убедительной.
– Что ты сделала? – несколько поостыла подруга.
– Наслала проклятие городских голубей, – туманно пояснила я, но тут же мстительно добавила: – Очень прилипчивых, непуганых голубей.
По всему было заметно, что Тильду распирало от любопытства, но в лекционном зале появился магистр истории. По рядам прокатилась последняя судорога шепотков и наступила выжидательная тишина. Преподаватель не обращал внимания, если кого-то из слушателей усыплял его монотонный голос, даже позволял сладко подремать, но не выносил разговоров в аудитории. Все должны были дрыхнуть в гробовой тишине! Не дайте боги всхрапнуть. Поприветствовав адептов, он перевернул магические часы и начал лекцию по истории разломов.
Вопрос о том, идти на общий сбор или на обед, не стоял. У каждого из нас имелись причины, чтобы лично познакомиться с парнем, сумевшим напрячь даже невозмутимого Бади. Подозреваю, новенький того и добивался.
В небольшой аудитории, где у факультета общей магии, если верить латунной табличке на двери, проходили занятия по заговорам, столы были сдвинуты к стене, а в центре расставлены кружком шесть деревянных стульев.
– Присядем, – воинственно процедила Тильда.
Ожидая явление Коэла Брокса во всей красе, мы расселись. Вернее, я ожидала его увидеть во всей красе, а Тильда, подозреваю, задумала натравить Бади и скормить записки. Одну за другой, без воды.
Дверь отворилась. Не сговариваясь, мы выпрямились на стульях, но в аудитории появился Илай. Он успел избавиться от мантии и являл собой образчик модника, одевающегося у лучшего портного столицы. В его руках был увесистый учебник по философии.
– Это что за кружок дружбы? – удивился вновь прибывший.
– Мажор, сколько тебе прислали записок? – без приветствий рявкнула Матильда.
– Ни одной, – отозвался он. – Брокс пригласил меня лично.
– И поэтому ты явился? – фыркнула она.
– Нет. – Он приблизился ко мне и протянул книгу: – Эден, ты забыла на философии.
– Спасибо, – буркнула, не поднимая головы, и забрала книгу.
Божечки, надо быть такой дурой? Утром я решила, будто он хочет насладиться очередным скандалом, даже злорадствовала, что лишила Форстада удовольствия, а оказалось, учебник – растеряха – забыла.
Обменявшись с Бади дружеским рукопожатием, Илай занял один из свободных стульев: расслабленно вытянул ноги, скрестил руки на груди. Устроился как раз напротив меня и теперь не спускал странного взгляда.
– Останешься? – удивилась Тильда.
– Разве можно пропустить общий сбор команды, скажи, Эден?
– Ты видел Брокса? – вскинулась я.
– Столкнулись в общаге… – с трудом сдерживая ухмылку, кивнул он.
Дверь открылась. Все приготовились к явлению энергичного почтальона, но в кабинет вошел Дживс. Не обращая внимания, что к нему оглянулся целый квартет, он выпалил:
– Ведьма! Попалась!
– Даже не начинай, Дживс! – отрезала я.
– Ты должна мне помочь! – настаивал он.
– Из нас двоих именно ты мне должен, – огрызнулась я. – Денег за уроки!
– Какие высокие отношения, – издевательски протянул Илай.
– Подождите с отношениями! – сквозь зубы процедила Матильда. – Дживс, сколько он прислал тебе записок?!
– Кто? – даже притормозил Дин.
– Рейнсверский крикун, демоны его дери! – разъярилась она. – Зануда Брокс!
– Не понял: крикун, зануда или Брокс?
– Просто забудь, – прикрыла глаза Тильда, видимо, мысленно стараясь досчитать до десяти, но вдруг снова ощетинилась: – И что, вообще записок не было?
Дживс обвел нас непонимающим взглядом:
– Откуда я знаю? Мне все время пишут. Приходило что-то.
– Тогда как тебя загнали на наши посиделки? – не унималась она, начиная подозревать, что новенький доставал только нас, а неприкосновенных беспокоить побоялся.
– А где еще поймать Ведьму?
Он шустренько плюхнулся на стул рядом со мной и широко расставил ноги.
– Штаны жмут? – с намеком, что неплохо было бы занимать места поменьше, недовольно покосилась я на худые ноги, обтянутые узкими, по последней столичной моде, порточками.
– Прости, – пробормотал он, с трудом сводя колени, и заерзал на стуле в поисках удобной позы. Штанины-стручки действительно жали, а ноги, как два однополярных магнита, стремились оттолкнуться и разойтись в разные стороны.
– Какая чудесная дрессировка, – едва слышно процедила Тильда и разразилась возмущенной тирадой: – Не пойму, он слал записки только мне? Потому что я в очках, да? Скажите, да?! Думал, если я в очках, то не прочту с первого раза?!
За разговором мы не заметили, что в помещение неслышно проник еще один человек. Высокая фигура, закутанная в широкий черный плащ с глубоким, закрывающим лицо капюшоном, возвышалась на пороге. Казалось, что он вынырнул из воздуха. С изумлением мы наблюдали за неподвижным пришельцем и ждали, когда он пошевелится, подаст какой-нибудь знак… Ну или просто подаст голос.
– Изображаешь королевского палача? – громко спросила Тильда.
– Прежде чем я навсегда покину вашу команду, – прозвучало приглушенное плотной тканью приветствие, – ответьте на вопрос…
Он стянул с головы капюшон. Зачесанные назад волосы были ярко-синими, только на висках колосились светлые жиденькие бакенбарды. Худое блеклое лицо с большим носом, торчащие большие уши и даже шею с выпирающим кадыком покрывали такие же синие кляксы.
– Чем это отмыть?! – с истеричными нотами вопросил он.
Новенький отчаянно напоминал пятнистого рейнсверского папеля, демона, похожего на маленькую собачку с сине-желтым окрасом, страшно прожорливого и хищного, просто хуже скиффолса, но я его узнала. В смысле, парня. С папелем, слава богу, познакомиться не посчастливилось, только в столичном зоопарке со стороны посмотреть, а с Броксом в прошлом полугодии у нас совпадали занятия по боевой магии, положа руку на сердце, мало отличавшиеся от посещения зверинца. Долговязый парень обычно трусил по беговой дорожке вместе с Ботаником, вернее, перед ним – за счет длинных ног. Может, еще являлся почетным членом исторического клуба.
– Узнаю почерк… – ошарашенно проговорила Тильда.
– Приятель, ты точно не затеряешься в толпе! – Дин не удержался и захохотал, как буйнопомешанный в стадии острого обострения. Схватился за живот, согнулся пополам, потом подавился, закашлялся. В общем, Дживс всегда оставался таким Дживсом.
– Божечки, мне даже злиться за шестнадцать записок неловко, – проговорила Тильда.
– Смешно вам? – обиделся Коэл. – Между прочим, эта гадость не оттирается!
– Эликсиром от водостойких чернил должна, – подсказала я.
Пострадавший впился в меня ненавидящим взглядом:
– Мне придется выкупаться в эликсире!
– Подсказать адрес алхимической лавки, где его продают в разлив? – изогнула я брови.
– У меня начинается удушье на любые эликсиры! – обвинительно воскликнул он.
