– Оставьте… – едва слышно прошептал пленник. Его слабый голос был подобен шуршанию песка. – Оставьте. Мне не выжить…
С этим трудно спорить. Лужа крови под ним выглядела устрашающе большой. Удивительно, что он еще может связно говорить. Набата отступила.
– Ты тоже был на поезде?
Кивок. Или он просто уронил голову на грудь? Сложно сказать.
– Твое имя?
– Йонас. Дейт…
Археолог, пропавший вместе с несколькими пассажирами поезда. Набата прекрасно запомнила его имя, пока они с Тео расследовали это дело в поисках Скряги.
– Я сообщу родным о твоей судьбе. – произнести «что вы умерли» язык не поворачивался даже у Набаты.
– Никого… нет. Не придется…
– Тебя похитили вместе с твоим грузом?
Йонас качнул головой в сторону. Набата проследила за направлением. В углу валялись какие-то тряпки. Несколько сумок были выпотрошены, вокруг разбросаны исписанные листы и человеческие кости. На реликвии Старого света не похоже. Кажется, Йонас понял замешательство Набаты.
– Информация… – пояснил он. – Мои записи. Одержимый…Демон. Хотел… Продать…Я. Слышал. Не все…больно.
– Там твои записи. Скряга хотел продать артефакты, которые ты вез, но ты не слышал всего из-за… – она не стала заканчивать. Не могла больше смотреть на это. Никто не заслуживает такой участи. – Я могу помочь.
Он поднял на нее взгляд. Удивительно ясный для его состояния. Набата отчетливо увидела в нем мольбу. Нет причин удерживать его страдания в этом мире.
Она достала нож.
– Возвращайся в цикл.
Клинок легко пронзил грудную клетку, достав сердце. Йонас вздрогнул, но быстро обмяк, испустив дух. Набата почти слышала в его последнем выдохе «спасибо».
Сзади послышались шаги.
–Тео, принеси еще посмертных штырей. Здесь люди с поезда. Точнее… – она выпрямилась. – То, что от них осталось.
Набата не сразу заметила, что шаги звучали иначе. Тот, кто вошел в штольню, ступал мягко, почти бесшумно, как сантремирский кот. Или он и правда ступал так тихо и беззвучно, и только усиленные стимулятором чувства позволили инквизитору заметить его приближение?
Это не Тео.
Резко обернувшись, Набата метнула окровавленный нож в открытый проход, одновременно доставая револьвер. Крупная тень метнулась в сторону, клинок не нашел цели и звонко врезался в каменную стену, выбив искры.
Лампа погасла. Тьма окутала пещеру, густая, как молоко. Ее щупальца надежно оплетали все, до чего дотягивались. Инквизитор ощутила, как от магии покалывает пальцы, и погрузилась в темноту, в которой не видела даже собственной руки.
Когда женщина скрылась в заброшенной шахте, ставшей укрытием для шайки Скряги, Теневис спрыгнул со своей скалы, на ходу обращаясь человеком. Тихо приземлившись на ноги, он пригнулся, касаясь когтистыми руками земли. Вокруг него еще кружил черный дым, когда он смотрел в спину второго инквизитора. Как жаль, что Скряга почти не потрепал эту парочку. Хотя чего еще ждать от жалкого трусливого беса?
Крадучись, демон приблизился к гаснущему костру, когда юноша склонился над телом одержимого, держа в одной руке длинный железный штырь толщиной с два пальца, а в другой небольшую колотушку. Теневис оставался в тени, не издавая ни звука. Парень ничего не заподозрил даже тогда, когда демон оказался у него за спиной. Точным ударом юный инквизитор вогнал в череп того, что когда-то было Скрягой, свое железо. Штырь вошел в голову только на половину. Парень замахнулся снова.
И тогда Теневис ударил.
Острые когти вонзились в спину юноши, раздирая одежду, ломая кости и разрывая мышцы. Осколки ребер резали руку демона, оставляя глубокие раны, но он их не замечал. Парень попытался вдохнуть, но только булькнул, рот наполнился горячей кровью. Колотушка упала в песок. Он не мог закричать, чтобы позвать на помощь, его сердце сжала чужая когтистая рука. Довольно скалясь, Теневис выдернул руку из спины человека, толкнул его, и тот упал лицом вниз прямо на тело Скряги. В руках демона еще трепыхалось сердце, горячее и полное крови – она стекала по локтю вниз, щедро обагрив землю. Раздавив сердце, Теневис бросил его в затухающий костер, тот заворчал, шкворча и шипя, выпустив в небо тучу искр, принимая кровавую жертву. Демон посмотрел на вход в пещеру.
Теперь он оставался один на один с инквизитором.
Тот, кого он убил с таким удовольствием, всего лишь птенец, наверное, ученик. Он не так опасен, как та, что пошла в логово шайки бандитов.
На счету Теневиса числилось много инквизиторов, но ни одна из этих встреч не проходила легко. Иногда он выигрывал за счет внезапности, иногда хитрости.
Он улыбнулся уголком рта.
Предстояла интересная битва.
Он забрал с тела юноши карабин и выбросил в ночь. Ему не нужны сюрпризы. Не то, чтобы он опасался, будто убитый им птенец мог ожить. Он бы и от железных колов избавился, но они обжигали саму душу, если их касался демон. Пусть остаются, как есть.
Словно ночной призрак, он бесшумно ступил в темноту пещеры, ведомый светом лампы инквизитора. И ее сердцем, к которому присоединилось чужое, слабое, словно свеча на ветру, грозящая угаснуть в любой момент от очередного порыва.
Он нашел ее в штольне. Воняло здесь, как в пасти бурееда, от сладкого смрада слезились глаза. Инквизитор стояла спиной к демону, в руке блестел длинный нож.
– Возвращайся в цикл.
Слабое сердце затихло, кем бы ни был тот, второй, инквизитор оборвала его жизнь.
Теневис шагнул в круг света, от стоящей на полу лампы тянулись длинные тени.
–Тео, принеси еще посмертных штырей. Здесь люди с поезда. Точнее… – она выпрямилась. – То, что от них осталось.
Она слышала его? Невозможно. Но приняла за другого. Теневис напрягся, словно кошка перед прыжком.
Инквизитор взволновалась, демон слышал это в стуке ее сердца и замер. Она обернулась, полы пыльника взлетели вверх, Теневис едва успел уклониться он клинка, что летел ему в лицо. Воздух наполнился тьмой, в которой утонул тусклый свет масляной лампы. Глазам демона не нужен свет, чтобы видеть. Он выпустил когти и бросился вперед.
Набата выстрелила почти наугад, ощутив на своей коже движение воздуха, когда чужак бросился к ней. Выстрел на долю секунды прогнал тьму, инквизитор увидела его – высокий и сильный, черные глаза в которых горел сверхъестественный свет, когтистые руки угрожали вспороть Набате шею, но пуля нашла свою цель, попав в грудь демона. Он замедлился, но не остановился. Темнота снова объяла их. Набата рванула наружу, на ходу выпустив в противника весь барабан.
Оказавшись снаружи, она ощутила, как вырвалась из скользких объятий тьмы. Магическая темнота тянула свои пальцы к Набате, цепляясь за полы пыльника. Гаснущий костер казался солнцем после пребывания в подобном мраке. Ладони щипало от магии так сильно, что инквизитор с трудом удерживала револьвер.
Увиденное заставило ее зарычать от ярости.
Тео ничком лежал на теле Скряги, на спине ученика зияла дыра, края которой, словно корона, обрамляли осколки ребер. Не было сомнений, что он мертв.
Набата повернулась ко входу, спиной вперед пятясь к лежавшим друг на друге телам. Сунула пустой револьвер в кобуру, огляделась в поисках карабина Тео, но не нашла.
Вскоре появился он.
Сначала инквизитор увидела свет демонических глаз, горящих в темноте пещеры. Он неспешно вышел к ней, всем своим видом показывая уверенность, граничащую с самодовольством. На губах демона играла ехидная ухмылка, от которой ярость Набаты вспыхнула только ярче.
– Ты заплатишь за его смерть. – прорычала она. До тел оставалась пара шагов.
Демон с наигранной печалью посмотрел ей за спину, делая шаг навстречу.
–Такой юный. – он облизнулся. У него были клыки. – Полный жизни. – встретился взглядом с Набатой. – Мне доставило большое удовольствие ее оборвать. У него было горячее и пылкое сердце. Грех прятать такое сердце от мира, и я явил его нам. – он раскинул руки. Его поведение больше подходило актеру, чем одержимому.
– Тебе ли говорить о грехах!
В насмешку он облизал окровавленный палец, заканчивающийся острым кривым когтем. Какой же самодовольный урод. Набата оскалилась. Переступила через язык Скряги, прибитый к земле ритуальным колом. Демон продолжал победно ухмыляться, делая шаг за шагом навстречу ей. Рубашка на его груди пропиталась кровью, но слишком мало для человека. Он медлил, ослабленный железом, засевшим в теле, ждал, когда вернутся силы, хоть и делал вид, словно растягивает удовольствие.
Набата вырвала из земли железный кол. В ответ на ее движение, демон оскалился, бросившись вперед снова и оставляя за собой след из черного дыма.
Когти прошли в опасной близости, распоров жилет и рубаху. Набата неуклюже отступила назад, чуть не споткнувшись о руку Скряги. Демон ударил снова, но инквизитор перехватила его руку, замахнулась другой, которой сжимала ритуальный кол. Демон нырнул под удар, врезал локтем в ребра Набаты, выбив из легких весь воздух и чудом не переломав ей все кости. Спасибо стимулятору – она почти не почувствовала боли, но отступила на несколько шагов, не выпуская из руки ритуальный кол. С трудом оставаясь на ногах, инквизитор выпрямилась, сильнее стиснув свое единственное оружие. Святая вода осталась в седельных сумках, как и весь остальной арсенал. О том, что покупатель Скряги может оказаться одержимым, Набата не подумала. Досадная ошибка, которая легко может превратиться в последнюю в ее жизни.
Демон вновь устремился к ней, когти рассекали воздух, не находя цели. Набата уклонялась, пытаясь отвечать на удары. Ей всего-то нужно вогнать кол поглубже в тело демона, чтобы выиграть время, но ее враг вынуждал ее только пятиться, не давая возможности ответить. Очередной взмах заставил инквизитора отпрыгнуть. Набата проскользила по камням. В спину ударил ветер пустошей. Она шагнула назад, и чуть было не потеряла равновесие, когда нога не нашла опоры. Демон оттеснил ее к спуску. Заметив растерянность в глазах инквизитора, он победно выпрямился, выпятив грудь.
– Бежать некуда. Прекрати сопротивляться. Обещаю, я буду вежлив.
Набата в ответ только злобно прищурилась. Демон пожал плечами. Прыгнув вперед, он выпустил черные когти. Женщина попыталась уйти от удара, но лишенная места для маневра, смогла лишь неуклюже сдвинуться в сторону, чтобы демон не вспорол ей грудь. Вместо этого когти глубоко вонзились в бок. Горячая кровь быстро пропитала ткань рубахи, хлынула вниз, по бедру. Набата второй раз поблагодарила стимулятор за то, что избавил ее от досадной необходимости испытывать боль.
Их тела столкнулись. Демон был больше, тяжелее, сильнее. Набата поняла, что падает спиной назад со скалы. Словно танцор, она смогла поменяться местами с противником, который не отпускал ее из своих смертельной хватки.
Они рухнули вниз.
Даже оказавшись верхом на демоне, встреча с землей оказалась малоприятной. Словно вцепившиеся в драке коты, они покатились по склону вниз, острые камни впивались в тело, песок летел в глаза и заполнял рот. Набата потеряла направление, где же было небо, а где земля – звезды мелькали перед глазами, сменяясь на гальку и сухие сорняки.
Спуск, наконец, закончился, хоть и показался бесконечно длинным, инквизитор и демон прекратили бороться. Набата оказалась придавленной его тяжелым телом. Не без труда скинув его с себя, она тяжело поднялась на ноги, кашляя и отплевываясь. Рана на боку начинала гореть, предупреждая о скором окончании действия стимулятора. Как и ноющая спина и ребра после катания кубарем с крутого склона и встречи с ударами сверхъестественной твари.
Демон не двигался, лежа на животе. В его спине, глубоко сидел ритуальный кол, на котором зажглись руны. Чудо или везение, но Набата смогла обездвижить демона – железо застряло в позвоночнике твари, лишая не только сил, но и возможности двигаться.
Набата сплюнула кровью в песок. Кажется, прикусила язык, пока катилась со склона. У нее еще оставался чистый опал. Она потянулась к сумке на поясе.
Сердце пропустило удар. Сумки не было. Должно быть, она потеряла ее во время падения. Инквизитор обреченно выдохнула. Сунув в рот два пальца, громко свистнула, подзывая своего коня. Искать сумку среди камней до восхода солнца бессмысленно. Лучше позаботиться о том, чтобы до этого времени демон не смог ничего сделать. А еще позаботиться о своих ранах. Закончить с телами банды и Скряги. Похоронить Тео…
Она бросила на демона полный ненависти взгляд. Теодор не был для нее образцовым учеником, но из него мог выйти хороший инквизитор, приложи она должные усилия. Набата поймала себя на мысли, что жалеет не о том, что юноша умер в столь юном возрасте, не успев познать все радости жизни, а о том, что год, который она потратила на его обучение, теперь ничего не значил. Все усилия и время, что она потратила, обучая Тео премудростям своего призвания в один миг оказались лопнувшим мыльным пузырем. Тео был вторым ее учеником. Еще после смерти первого она зареклась, что будет обучать хоть кого-то. Но магистр ордена настоял на том, чтобы Набата взяла Теодора к себе в ученики. А если магистр настаивает, это означает, что выбора у тебя не остается.
Конь вскоре отыскал свою хозяйку. Набата похлопала своего скакуна по шее и устало ухватилась за сбрую, чтобы было легче стоять. Животное качнуло головой и замерло, подставляя Набате свою крепкую спину в качестве опоры. Хороший конь, послушный конь. Инквизитор ни разу не пожалела о деньгах, что отдала за него старому фамиану из Сантремира. Она назвала своего мерина Пятым, потому что ей казалось бессмысленным придумывать имя для животного, которое скоро все равно погибнет во время очередной охоты. Пятый был ее пятым по счету конем. И они вместе уже шесть лет. Можно дать за это время скакуну достойное имя, но Набата слишком привыкла. Пятый прожил дольше, чем кто-либо мог предсказать. Хороший конь.
Стимулятор заканчивался, и тело начинало требовать свое. Ей нужен отдых и укрытие, а на вершине горы ждала работа. Она потеряла сумку с опалами, получила ранение, не смогла помочь Тео. Почти все, что могло пойти не так, пошло не так.
Набата в бессильной злобе пнула в бок лежащего демона. Он был парализован и вряд ли чувствовал хоть что-то ниже шеи, но Набате это было не так важно, она просто искала выход для своей бессильной злобы. Она нашла в сумках железный ошейник и кандалы с цепями. До рассвета, пока она не найдет опалы, ей придется следить, чтобы этот одержимый ничего не предпринял. В его положении он и не мог, но излишняя осторожность никогда не излишняя, особенно когда дело касается одержимых, как любил повторять ее собственный учитель.
Она перевернула демона на спину. Тот был в сознании, хоть и не мог двигаться. Они снова встретились взглядами, и тварь ухмыльнулась. Даже сейчас.
–Благодарю, а то песок уже набился в ноздри. – он скосил взгляд на стучащие кандалы и усмехнулся. – Это обязательно? Я не могу пошевелить и пальцем, ты уже победила.
Набата проигнорировала его вопрос, угрюмо защелкнув железо сначала на шее демона, затем на руках и ногах, не слишком заботясь о том, будут ли кандалы и ошейник ему давить. Демон подвигал шеей.
–Слушай, не туговато ли?
В ответ Набата дернула цепью. Руки демона послушно поднялись вслед за ней. Она надежно закрепила все так, чтобы кисти пленника оставались прижаты к его груди.
– Ах, я понял, ты из тех, кто любит погрубее. – от его язвительности в голосе инквизитор скрипнула зубами. – Ладно, я не против.
– Закройся! – рявкнула она. – Для того, кто скоро отправится в камень, ты слишком много болтаешь.
– А что мне еще остается? – демон трагично скривил губы.
Набата отвернулась обратно к коню, закрепила конец цепи к седлу. Взяв Пятого за узду, она повела его обратно, к бандитскому лагерю. Лучше места для ночлега поблизости не было, становиться добычей буреедов хотелось меньше всего. Демон, которого волокла на цепи лошадь, что-то протестующе восклицал, но Набата даже не вслушивалась в слова. Она смертельно устала, болел каждый сантиметр тела, а рана на боку не позволяла свободно дышать и двигаться. Осознание того, что с рассветом ее ждала работа и похороны, не придавало ей оптимизма.
Когда она поднялись в лагерь, костер уже дотлел совсем, о его жизни напоминали только мерцающие в ночи угли. Тела людей и одержимого остались недвижимыми на своих местах. Хороший знак.
Набата отпустила коня и вытащила мундштук, чтобы тот смог пощипать сухой сорняк. Затем принялась искать бинты и антисептик в седельных сумках. Одной богине известно, что за заразу могли подарить ей демонические когти. Пришлось подкинуть дров в угли костра, чтобы добыть немного света и тепла. Скинув пыльник, она тяжело опустилась на землю, облокотившись спиной о скалу. Жилетка и рубашка на груди оказались испорчены когтями. Теперь сквозь длинные прорези на них виднелась кожа и белье. Набата приподняла одежду, чтобы осмотреть рану на боку. Зашипела от боли.
– Пустота и энтропия…
Рана выглядела глубокой, кровь успела пропитать штанину, но органы демон не задел. Хорошие новости. Плохие новости, что Набате придется зашивать края раны, чтобы та зажила. Но сначала предстояло ее промыть.
Она поймала на себе взгляд демона. Тот наблюдал за ней, иногда поглядывая на бездыханную оболочку Скряги. Набата видела сквозящую тревогу в этом взгляде, от напускной уверенности мало что осталось.
Действие стимулятора кончилось совсем, и Набата окунулась в полной мере в ту боль, что успела накопиться за эту ночь. Рыча и проклиная все на свете, инквизитор промыла и зашила рану. Выглядело не слишком хорошо. Когда она доберется до города с достойным врачом, то обязательно попросит осмотреть ее снова. А пока… Придется справляться так.
Она дала себе время передохнуть. Тяжело дышала, прикрыв глаза, стараясь не думать ни о боли, ни о работе. Мысли крутились вокруг Тео. Разум доставал с пыльных полок памяти воспоминания о времени, что они провели вместе, странствуя по пустошам.
В тот год стояла нестерпимая жара, поэтому Набата с нетерпением ждала, когда сможет спрятаться от палящего солнца пустошей под крышей Обители. В соборе Сантремира даже в разгар лета и засухи сохранялась прохлада.
Шесть последних лет Набата работала одна – Роберт, ее наставник, заменивший отца, погиб от рук демона, который теперь заточен в опале, хранившимся в Обители. Нужда призывала Набату в очередной раз вернуться домой, в Обитель собора Сантремира. У нее кончались белые опалы, а чтобы продолжать охоту, нужны новые. А еще предстояло написать рапорт. Набата ненавидела бумажную работу, она отнимала мучительно много времени. Целые стопки бумаг, которые предстояло заполнить сведениями о том, кто, где, когда и сколько. Демоны, оскверненные, поддавшиеся соблазну люди. От всей этой писанины у инквизитора ныло запястье и рябило в глазах.
Если бы не Сераф, единственный человек в этом проклятом мире, кого Набата могла назвать своим другом, возвращение в Обитель оставалось бы рядовой и безрадостной обязанностью.
А еще спасительная прохлада каменных стен и виски со льдом. Если же виски и Сераф оказывались в одном помещении, то жизнь и вовсе не казалась Набате такой уж паршивой.
Обитель находилась в глубине Собора – древние залы, построенные основателями ордена, встретили инквизитора привычной давящей на плечи тишиной – проходящие мимо служители храма и ордена если и разговаривали между собой, то только шепотом, их длинные одежды приятно шуршали, сопровождая шаги. Сераф говорил, что находит тишину Собора умиротворяющей, Набате же она давила на плечи и вызывала смутную необъяснимую тревогу. Уж лучше шум городов или крики хищников в пустошах.
Набата пересекла длинный, залитый светом цветных витражей, изображавших сцены Гимна Циклов, коридор и достигла двойных дверей, высотой в потолок. Старые, как сам Собор, эти двери украшала искусная резьба, изображавшая семерых ангелов – по одному на каждую добродетель. В центре, прямо над фигурами – металлический диск с углублением в виде знака инквизиции. Набата сняла с шеи цепочку и вставила в углубление свой медальон. Послышались щелчки и постукивания. Двери начали медленно, даже торжественно, распахиваться, впуская Набату внутрь. Инквизитор испытала некоторый трепет, переступая порог Обители. Так было с ней каждый раз.
Она оказалась в новом коридоре – куда более скромном и темном. На полу вдоль стен стояли канделябры с толстыми свечами, ибо здесь окон не было. Черный метал покрывали потеки воска, которые здесь редко убирались. С каждой стороны находилось по несколько дверей, за которыми слышались приглушенные разговоры. Набата дошла до лестницы, ведущей вниз, и та вывела ее в круглый зал со сферическим потолком, на котором была роспись, изображавшая уже знакомую семерку ангелов. Росписи давно требовалась реставрация, Набата замечала с каждым годом, что когда-то прекрасное произведение искусства превращалось в ничто, осыпаясь и трескаясь. Но никто ничего не делал.
В центре находился внушительный круглый стол, вокруг которого расставлено около пятидесяти стульев. Были времена, когда все эти места занимали инквизиторы. Теперь же почти все они пустовали и покрылись пылью. Во главе восседал магистр Харонд, по обе руки от него сидели двое инквизиторов, перед ними лежали карты. Они что-то тихо обсуждали, но, когда вошла Набата, все трое подняли на нее взгляд. Женщина сняла шляпу и кивком поздоровалась со своими знакомыми. Один был примерно одного с ней возраста, второй около пятидесяти лет. Набата покопалась в памяти, но поняла, что не может вспомнить их имена. Да и когда это было важно. Инквизиторы редко работали сообща, а если пересекались в странствиях, то говорили исключительно об охоте. Личные привязанности между членами ордена для многих были слишком болезненной роскошью, ибо никто не знал, вернешься ли ты с очередной охоты в родную Обитель, или пополнишь список имен на Обелиске памяти.
Еще двое совсем юных молодых людей и девушка, одного с ними возраста стояли у стены. Их позы и взгляды говорили о том, что они стараются не привлекать лишнего внимания и не мешать. Ученики?
Магистр поднялся, одарил ее тяжелым взглядом. Он был лысеющим мужчиной чуть за сорок, с хищным ястребиным профилем, когда-то сильным и широкоплечим, но груз ответственности и бумажной работы вынудил его сутулить плечи и надеть очки. Еще одна причина ненавидеть бумажную работу, это страх стать похожей на магистра.
Набата едва открыла рот, но смогла только шумно вдохнуть и чуть было не потеряла равновесие, когда ее сгребли в объятия знакомые руки.
–Каждый раз я радуюсь твоему возвращению. – не без беспокойства в голосе произнес молодой высокий мужчина.
– Я радуюсь не меньше твоего, поверь. – она похлопала Серафа по спине. – Я тебя не заметила.
Архивариус Обители по совместительству и жрец Погоста Последнего пути, Сераф был замкнутым человеком, и на то были свои причины, однако, Набата оказалась в кругу тех немногих, кого он не избегал. А он был в кругу тех немногих, кого она искренне рада видеть.
– По тебе никогда не понятно, радуешься ты или нет. – он отстранился, оглядев подругу снизу вверх. – Все на месте, руки, ноги. В этот раз не лезла в самое пекло?
