– Только для того, чтобы не злить тебя. – она улыбнулась и кивнула в сторону людей за столом, добавив шепотом. – Поговорим потом.
– Да, поговорите потом. – раздраженно произнес магистр, упираясь кулаками в стол. – Инквизитор Алейн, у меня для вас новости.
Набата изогнула бровь. Необычное начало разговора для магистра. Обычно все началось с вопросов об отчетах и рапорте.
– Неужели? – она прикусила язык и выпрямилась, вспомнив о том, с кем говорит. – Я слушаю.
– Ах, вот тут тебе может не понравиться. – прошептал Сераф так, чтобы не услышал магистр, но судя по его посуровевшему лицу, он все же услышал, и архивариус виновато опустил глаза, хотя инквизитор была уверенна, что причин для этого нет. – Прошу прощения.
Харонд выдержал паузу, испепеляя священника взглядом, а потом вернул свое внимание Набате.
О чем бы они не говорили ранее, вторжение Набаты заставило всех смущенно замолкнуть. Харонд, как и всегда, вдохнул сквозь стиснутые зубы, с трудом подбирая в голове нужные слова. Магистру и Набате трудно оказывалось находить общий язык, а старик с возрастом становился только ворчливее и зануднее.
«А ты упрямее». – сказал бы Сераф, если бы мог слышать ее мысли. И за что получил бы тычок под ребра.
– Инквизитор Алейн. – мрачно повторил магистр, но замолк. Набате показалось, что он будто не хочет продолжать.
– Магистр?
Несмотря на то, что Набата делала видимость дисциплины, из ее уст это все равно звучало несколько язвительно. Она слышала, как Сераф рядом с ней протяжно вздохнул.
– Мне зайти позже? – Набата с надеждой покосилась на дверь. Если старик ее прогонит, это избавит ее от необходимости писать длинные рапорты о проделанной работе. По крайней мере, в ближайшие часы.
– Нет, богиня, нет! – он поднял руку, тяжело выдыхая.
– Тогда говорите, чем быстрее мы покончим с этим, тем быстрее покину вас. Мне показалось, вы были заняты, пока я не вошла.
Два инквизитора рядом с Харондом поджали губы, явно не зная, как реагировать на подобную сцену.
– Боюсь, вы ведете себя не совсем достойно инквизитора. – подал голос один из юношей, которых Набата приняла за учеников.
– Это твой? – Набата усмехнулась, криво улыбнувшись и вопросительно посмотрев сначала на одного, затем на другого инквизитора. Те отрицательно покачали головами.
– Инквизитор Алейн, рапорты могут подождать. – Харонд устало махнул рукой. – У меня есть для вас куда более важное поручение. Задание, от которого зависит будущее Инквизиции и нашей Обители.
Набата удержалась от того, чтобы закатить глаза. Старик любил громкие выражения, не имевшие особого смысла. Словно его слова могли придать моменту определенную торжественность.
– Я слушаю. – повторила она.
– Я считаю, чтобы раз и навсегда покончить с демонической угрозой в землях Триумвирата, и Свободных городах в частности, нам нужно больше людей. Поэтому, – он указал пальцем на парня, что секунду назад сделал Набате замечание. – Познакомься с Теодором Женом. С сегодняшнего дня этот юноша переходит полностью под вашу ответственность, Алейн. Вы отвечаете за его жизнь и обучение. Вы – его наставница.
– Сэр, простите, но я думал, вы назначите мне другого наставника. – возмутился тот, кого звали Теодором.
– Удивительно, но я соглашусь с мальцом. При всем уважении, сэр, я не считаю, что мне нужен ученик. – запротестовала Набата.
– Это не обсуждается.
– Магистр, вам известно, что прошло лишь несколько месяцев со смерти моего подмастерья, я не готова снова становиться наставницей. Даже если ваш кандидат очень одаренный. Даже если опустить тот факт, что я сама предпочла бы подобрать себе преемника.
Кажется, юноша слегка побледнел, когда услышал о трагичной судьбе своего предшественника.
– Я знаю, инквизитор Алейн. – Харонд сложил на груди мускулистые руки. – Однако, повторюсь, это не обсуждается.
– Но… – в голос начали учитель и ученик.
– Это приказ!
Набата вздрогнула, замолчав. Если магистр повышал голос, спорить и язвить дальше бессмысленно. Его гневу могла бы позавидовать фурия.
– С отчетом зайдите ко мне чуть позже, – он обменялся взглядами с двумя мужчинами, – Сейчас у меня другие дела. А пока, – магистр неопределенно махнул рукой. – Знакомьтесь друг с другом. Свободны!
Поджав губы, Набата развернулась на каблуках и покинула кабинет. Сераф шел рядом, а за ними – юноша по имени Теодор. Инквизитору он не нравился – популярная среди молодежи Сантремира прическа, начищенная обувь, одежда из стиосских тканей. Мальчик явно рос в достатке и готовился для другой жизни. Что он забыл в инквизиции?
Они вышли на террасу, откуда открывался вид на яблоневые сады, окружавшие собор на много метров вокруг. Ветер здесь ощущался сильнее, что делало жару хотя бы терпимой. Набата потерла пальцами глаза, думая, как избавиться от свалившейся на голову непрошенной ответственности.
– Я и сам не рад сложившейся ситуации. – подал голос юноша. – Я рассчитывал попасть в ученики к кому-то более… – поймав яростный взгляд инквизитора, Теодор умолк, так и не договорив. Хотя бы на это ему хватило мозгов.
– Во-первых, я не просила тебя о твоем, без сомнения, драгоценном мнении, как ты наверняка убежден. – она подошла к нему так близко, чтобы он мог чувствовать ее дыхание на своей щеке и ткнула пальцем в грудь так, что парень покачнулся назад. – Во-вторых, выбора у нас обоих нет, поэтому, мой тебе совет – говори только по делу и слушай меня. Дольше проживешь. – она обратилась к Серафу. – Ты об этом хотел меня предупредить?
– Да. Харонд вдруг решил, что тебе не помешает попробовать снова. – архивариус пожал плечами.
– Хочу заметить, что я получил лучшее образование в Санремире и… – но закончить парню не дали.
– Я тебя спрашивала? – раздраженно рявкнула Набата.
– Нет, но…
– Никаких “но”. Иди в конюшню и займись делом, моему коню следует почистить копыта.
– Что? – негодованию юноши не было предела. – Я не за этим пошел в инквизицию!
– Ты забываешь правило, которое я тебе озвучила минуту назад. – спокойно заметила инквизитор.
– Я не стану! Это…
Он осекся, когда получил удар в живот. Ровно такой, чтобы не навредить внутренним органам, но вдолбить в юную горячую голову правильные мысли, и вытряхнуть неправильные. Теодор согнулся пополам, хватая ртом воздух, а Набата потрясла в воздухе ушибленной рукой. Ей нечасто приходилось использовать рукопашные приемы.
– Живо! – прорычала она, и новоявленный ученик, сдавленно ругаясь, поковылял прочь, пытаясь восстановить дыхание. Сераф и Набата проводили его взглядом.
– Не слишком жестоко? – уточнил архивариус.
– Лучше бы ему научиться слушать то, что я говорю. – мрачно заметила инквизитор.
– А если не научится?
– Значит, ему никогда не стать инквизитором, зато легко сможет стать мертвецом. Его выживание зависит на пятьдесят процентов от умения выполнять мои приказы и слушать.
– А вторые пятьдесят процентов?
– Удача.
Они помолчали, глядя вниз, на изумрудное море из яблонь, думая каждый о своем.
– Не могу знать всего, я лишь архивариус и слуга Погоста. – начал Сераф, глядя прямо перед собой. Ветер трепал его непослушные черные волосы. – Харонд последние несколько месяцев получал много писем и докладов. Не припомню, чтобы ранее у него оказывалось столько корреспонденции. Вскоре он придумывает идею о масштабном наборе кандидатов к нам на службу. Возможно, это не связано. Но я привык не верить в совпадения.
– Год за годом мы ходим по миру, истребляя и очищая мир от зла. Год за годом Талаум становится безопаснее. Медленно, но становится. Не за горами тот день, когда мы переловим всех демонов, сделав жизнь безопасней.
– К чему ты клонишь?
– Ты не думал, что станет с инквизицией, когда угроза одержимых исчезнет? Что будет, с нами, когда не останется больше тех, кого следует наказывать и за кем охотиться? – Набата посмотрела другу в лицо.
Он не был глуп, Набата видела по его глазам, что он все понял. Но все равно сказала вслух:
– Мы будем не нужны. Нас выкинут, как старое ржавое ружье. Но инквизиция – это сила. Не ружье, которое можно выбросить. Пусть осталось нас сейчас и не так много, но каждый инквизитор стоит нескольких обычных солдат. Сомневаюсь, что магистр так легко отпустит ту власть, что имеет сейчас.
– Ты правда считаешь, что возможен… Конфликт с Триумвиратом? – тихо спросил Сераф, осторожно подбирая слова.
– Возможен. Но не сейчас, да и не через несколько лет. Может быть, мы и не доживем до тех дней, когда изловят последнего демона. Может быть. Но если доживем… Я уверена в одном – что Харонд собирает не просто новичков. Он хочет подготовить армию.
– Бред какой-то. – он помолчал. – Но если все-таки… – не смог договорить, слова повисли в воздухе. – Чью сторону ты примешь?
Набата скептически скосила на Серафа глаза, криво ухмыляясь.
– Ты серьезно хочешь обсуждать это? Мой тебе совет – не думай о том, что еще не случилось, спать будешь спокойней.
– Разумно. Я послушаю твой совет. Это будет легко, учитывая, как сильно я не хочу верить в подобную возможность.
– Здесь мало что зависит от нашей веры. – она вновь улыбнулась. – И я говорю это священнику. Однако… представь себя на месте Триумвирата, друг мой. Твоя страна спасена от присутствия зла, но по твоей территории все еще шастают вооруженные до зубов организованные воины, которые знают больше способов убийств, чем любой палач. И которые остались не у дел. Тут у кого угодно начнется паранойя.
Архивариус поежился, но вовсе не от холода.
– Как бы я хотел, чтобы ты ошибалась.
– Я тоже, Сераф. Я тоже.
Кажется, Набата даже задремала, потому как когда открыла глаза, горизонт уже начал светлеть. Ночь подходила к концу.
Первым делом она оттащила тело Тео к лошадям. Сердце ее не сжалось от печали, когда она закрыла его остекленевшие глаза. Кожа ученика побледнела от того, сколько его крови пролилось в песок и камни. Наградив лоб Тео посмертным штырем, она завернула его в материю и связала веревкой. Пока это все почести, что она могла ему отдать. Чаще в пустошах мертвецы и этого не получали.
Следующими были члены банды. Набата вбила каждому такой же штырь, чтобы защитить тела от одержимости. До некоторых из бандитов уже добрались скорпионы и пауки, так что пришлось сначала прогнать их, прежде чем закончить работу. Она оставила тела там, где те умерли – у инквизитора не было ни сил, ни желания даже свалить их в кучу и сжечь вместе с тем, что осталось в штольне – падальщики сделают все за нее. Со Скрягой оказалось быстрее всего, так как Тео почти закончил с его посмертием. Занятно, что именно его тело членистоногие падальщики обходили стороной, словно брезговали когда-то одержимой плотью. Это навело Набату на мысли о том, что по каким-то причинам звери не едят оболочки. Нужно поделиться этой идеей с Серафом.
Демон наблюдал за каждым шагом Набаты со смесью беспокойства и интереса. По мере того, как светлело небо, Набата могла лучше осмотреть своего пленника – черные волосы, когда-то даже красивое лицо, но теперь измененное одержимостью: клыки, черные перья на скулах, лбу и подбородке, темные, словно бездна, глаза с яркой фиолетовой радужкой. Кожа на руках почернела по локоть и местами тоже имела пучки перьев. Он заметил ее взгляд.
– Нравится? – спросил он ухмыляясь.
Хотелось пнуть его в рожу вместо ответа.
– Размечтался. Я пытаюсь понять, к кому ты принадлежишь.
– Никому. – снова эта хитрая ухмылка. – Я сам по себе.
– Заткнись. Я тебя не спрашивала.
Когда стало достаточно светло, Набата отправилась на поиски сумки с опалами. Долго искать не пришлось – сумка зацепилась ремнем за один из камней. У инквизитора груз упал с души, когда она увидела драгоценную шкатулку. Но радости ее не суждено длиться долго.
Застежка сумки оказалась сломана, железная шкатулка лежала чуть дальше, помятая и разбитая. Металлическая крышка отлетела, а содержимое оказалось уничтожено и разбросано по склону.
Все шесть опалов разбились на осколки.
Пять демонов снова на свободе. Включая Скрягу.
Набата закрыла глаза рукой, тихо и мучительно застонав. Похоже, пока они с демоном катились со склона, шкатулка разбилась, и сумка сорвалась с плеча Набаты. Мало того, что она потеряла ученика. Пять ранее пойманных ею демонов вырвались на свободу. А того, что обездвиженным лежал в лагере, ей придется тащить волоком до самого Сантремира, чтобы уже там завершить ритуал. Жертва Тео теперь выглядела настолько напрасной и бессмысленной…
А она думала, что хуже уже быть не может.
Однако, у Набаты уже не осталось сил на злость. После стимулятора она чувствовала необъяснимую печаль и усталость, болели глаза, а рана на боку заставляла страдать от любого слишком резкого движения в корпусе. Она бросила порванную сумку и разбитую шкатулку там же, где нашла – какой от них теперь смысл? Вернувшись в лагерь, она опустилась на одно колено перед пленником. Тот уже привычно улыбался уголком рта.
– Считай, что тебе пока везет, тварь. Поедешь в Обитель своими ногами, а не в камне.
Демон моргнул. Похоже, не сразу понял, о чем ему говорят.
– В моем положении сложно жаловаться, но я бы не назвал это таким уж везением. – произнес он с иронией.
Набата посмотрела на вход в брошенную шахту. Затем снова на демона.
– Это ты собирался купить у Скряги артефакты Старого света?
– Пф-ф! – он рассмеялся, из-за чего на губах выступила кровь. Но, кажется, никаких неудобств одержимому это не приносило. – Ты права в одном, инквизитор, я здесь за артефактом. Но с таким, как я, не ведут дела даже такие жалкие слизни, как Скряга. Его покупатель кормит стервятников где-то в пустошах. Я позаботился об этом.
– Зачем тебе артефакт?
– А с чего ты взяла, что он один?
– Ты сам сказал.
Демон улыбнулся, обнажая окровавленные клыки.
– А ты внимательная. Придется мне осторожней подбирать слова, болтая с тобой.
– Ты не ответил на вопрос. – раздраженно напомнила ему Набата.
– А должен? Ты ведь ничего не сможешь мне сделать, что заставило бы меня говорить, и ты это знаешь, инквизитор. Придется тебе довольствоваться тем, что я решу рассказать.
Она скрипнула зубами. Тут демон был прав. Даже если вернуть его телу чувствительность, выдернув из спины железо, никакие пытки не заставят его говорить. В лучшем случае – развлекут. В худшем – убьют. Причем последний вариант худший вовсе не для демона.
– Вижу, что я прав. – произнес он с ноткой сочувствия. От такого тона у Набаты холодок пробежал по спине. – Скажу лишь, что я давно охочусь за чем-то подобным. И, напав на след, я просто убрал конкурента и собирался забрать силой артефакт у Скряги. И у меня бы получилось, если бы не ты и твой щенок. Вас тут не должно быть.
– Но зачем и что это, ты не скажешь?
