Город междуречек
Вячеслав Сергеевич Николашкин
Из-за трагической гибели жены и болезни сердца Слава потерял интерес к жизни и почти не выходит из дома. При этом наследство, которым он владеет, не дает покоя его окружению. Институтские друзья – супружеская пара на грани развода, патологически скупой родственник, юная домработница, проявляющая явную симпатию к Славе, – каждый может оказаться не тем, кем его считали. Желая узнать истинные мотивы близких ему людей, Слава решает разыграть свою смерть…Эта напряженная история погрузит читателя в водоворот человеческих страстей, любви, алчности, мести и отчаяния.
Вячеслав Николашкин
Город междуречек
Глава 1
1. Слава
После трехдневного отсутствия Слава наконец-то переступил порог своей квартиры. Она находилась на пятом этаже панельного дома времен постройки СССР. Особенность этих домов в том, что толстые железобетонные стены служат идеальным волноводом работы перфоратора с первого этажа на последний. При этом комнаты и соседние квартиры разделяют тончайшие панельные стены, через которые людей не видно, зато очень хорошо слышно – благодаря дырам под розетки, выключатели и трубы. При желании можно даже поучаствовать в разговоре. Особенно по вечерам, готовясь ко сну, когда из соседней квартиры доносится щелканье тех же выключателей света, разговор мужа с женой и сыном. Можно вновь проходить школьную программу вместе с этим ребенком под ремнем матери и отца и занимать сторону ребенка. Потому что он не может понять, из-за чего двести пятьдесят лет назад поднял восстание Емельян Пугачев. Или что такое катет в геометрии. Притом родители объясняют так, что очевидно: они сами не знают.
В детстве Слава проводил субботы, воскресенья в гостях у бабушки с дедушкой в деревне. Просыпаясь раньше, чем в школу, включал мультики, пока все спят. Повзрослев, стал просыпаться по утрам по будильнику соседей за стеной. Приходилось слушать их телевизор. Даже быть невольным свидетелем деликатных сцен, при которых не знаешь, как вести себя. Яркий пример такой сцены: когда Слава не мог заснуть, лежал, ворочаясь под ритмичный храп соседей, раздался громкий пук за стеной. Видимо, в этот момент жена не находилась с головой под одеялом. Она проснулась через полминуты, когда перевернулась и приподняла одеяло. Вонь тухлой селедки ударила ей в нос. Поднялся скандал. Понимая, где они живут, соседи продолжили ссориться тихим, почти неслышным шепотом. Полчаса ходьба за стеной не давала уснуть. И ведь ничего не скажешь. Все это прекрасно понимали, находясь «на слуху» у каждого. Деться некуда, приходилось мириться и идти на уступки.
Специфика этой квартиры была в том, что Слава снес все стены, кроме ванной и туалета, заменив их колонами. Раньше это казалось великолепной идеей, но акустика стала, как в оперном театре. Он сделал эту планировку до того, как обрушился целый подъезд в пятиподъездном доме. Авария произошла из-за сноса несущих стен сетевого магазина на первом этаже. После этого случая пошли проверки БТИ. Даже застекленные балконы убирались без согласия владельцев. Но люди все равно продолжали делать по-своему; при продаже квартиры или после жалобы соседей на них накладывали штраф и заставляли все вернуть на место.
При входе в квартиру по левую руку была глубокая ниша, раньше служившая кладовкой, а теперь переделанная под шкаф для одежды и обуви. Еще левее располагались туалет с ванной. Справа была длинная стена, в конце которой стоял диван, напротив входа – кухня.
Бросив пакет с документами на тумбочку под зеркалом, где уже третий месяц лежали квитки об оплате жилья, Слава скинул ботинки и налил воды в чайник. Осмотрел цветы на подоконнике, пощупал землю – влажная. Лег на диван. В дальнем углу находился телевизор, пульт лежал на столе рядом с диваном. Каналы проплачены еще на год вперед. Возможно, даже и батарейки не сели. Но Слава взял телефон, набрал в поисковике «кино» и стал мучиться вопросом, что посмотреть, выбирая между аниме и фильмами СССР. Он выработал эту привычку за те три года, что жил вдовцом. Нельзя сказать, что у Славы не было друзей, были. Просто у каждого жены, дети, работа. Непроизвольно он начал выпадать из их колеи и становиться для них знакомым.
Найдя фильм, Слава прикрыл глаза и задремал, но его что-то разбудило. Перевернувшись со спины на правый бок, он приоткрыл глаза и стал всматриваться, как его сосед по площадке Вася, с которым они дружили с института, шарит в кухонном шкафу в поисках конфет или печенья.
Слава сел.
– Ты у себя все съел? Сюда пришел?
Вася, включив чайник, нагнулся, открыл нижний ящик кухонного стола. Там должны были лежать хлеб, зефир, сушки, печенье. Перевернув лежащие в ящике три пустых пакета, он повернул голову к Славе:
– Привет. Что-то хочу, а что – сам не знаю. Все приелось.
Выпрямившись, Вася встал и оперся рукой на стол, смотря в ящик. Повернулся в знак учтивости к кухне задом, к Славе передом, одновременно закрывая ящик ногой.
– Что тебе сказали в больнице?
– Нужна операция. Коррекция ритма сердца. Как-то так звучит. Знаешь, как они меня проверяли? Я приехал туда с ЭКГ. Они сделали свою. Потом запихнули в нос шланг с тонким тросом внутри. Провели через горло в желудок и стали бить током. До сих пор боль в желудке.
– Чтоб проверить сердце, залезли через нос в желудок? Ты не интересовался, операцию будут делать через левую пятку?
– Мне это неинтересно. Не спрашивал, но в очереди у кардиолога я слышал, как двое разговаривали между собой, и один рассказывал, что ему лезли к сердцу через локти и пах, по венам. Как трубочисты. По этой вене не пошло, выдернули, пошли по другой. Он еще показывал, оживленно, размашисто. Будто солдат шомполом автомат чистит. Там, видимо, какая-то длина есть, поскольку хирург смотрел в сторону мимо троса. Вот не знаю, верить – не верить. Но еще говорил, что врач проморгал и уперся тросом в стенку сердца, отчего ему стало плохо. Сердцебиение, грудь зажгло.
– Ужас. Я думал, будет все по старинке. Представлял, что тебя положат на стол, усыпят, вскроют грудь, что-то сделают и зашьют. Неужели ты даже в интернете не глянул, как это происходит?
– Зачем, чтобы потом хирурга учить, как нужно правильно делать? Эти операции делают сотнями. И, кроме смерти, любой исход удачен.
– Когда, сказали, операция?
– Никто не знает. Раньше делали в течение двух месяцев. Сейчас нету каких-то расходников, и когда будут – неизвестно. Меня внесли в список ожидания. Налей лучше чаю. Надеюсь, не все печенье съели.
– Похоже, все. Я с твоим дядей вчера внизу столкнулся.
– Так это он цветы полил?
– Наверное, я про них забыл.
– И что дядя?
– Уходил с полным пакетом. – Открыв шкаф, а следом холодильник, Вася продемонстрировал: – Видишь, пусто.
– Вот наглость. Мало ему, что таскается ко мне два-три раза в неделю пожрать. Так еще продукты начал выносить.
– Чему удивляться? Вспомни, когда ты знакомил Машку со своим отцом, ты позвал и его с женой. Ирина Михайловна пришла первой, а он стоял на остановке, ждал льготный автобус. Пока ты ему не позвонил и не предложил оплатить такси. Он не хотел приезжать. Дорого.
Вася, прекрасно ориентируясь в кухне, где что лежит, принялся доставать кружки, чай к закипающему чайнику. Насыпал сахар, не спрашивая, что Слава будет, так как знал, что тот любит каркаде и пьет его с четырьмя чайными ложками сахара. При этом Вася продолжал разговор:
– Жалко Ирину Михайловну. Была такой приятной женщиной, но эта ее фишка тащить все на себе раздражала. Никто ее ни о чем не просит, все равно пытается угодить. Нужно, не нужно, все равно делает, потом обижается, что никто не помогает.
– Я думаю, это привычка. Вспомни, дядя каждый раз говорил, что женщина должна обеспечивать уют, мужчина – работать.
– Так она тоже работала, получала зарплату и всю на семью тратила. А дядя получал в два раза больше и все время тыкал ей, что она много тратит, а он бережливый, – в Васином голосе прозвучал сарказм. – Я помню, лет шесть-семь назад дяде с тетей привезли внука на неделю. Ирина Михайловна пошла с ним гулять и меня с собой позвала. Возле их дома раньше было похоронное агентство с названием какой-то одной из рек царства Аида. Название красивое, тем более в девять лет ребенок и не должен знать такого. В общем, вывеску не сняли, зато новую сверху повесили: «Игрушки». Внук читать умеет. «Игрушки. Хочу зайти». Бабушка все понимает, улыбается, говорит: «Ладно, зайди». Ну тот, подпрыгивая, – в магазин игрушек, в подвальчик вниз по лестнице. Пулей вылетает. «Почему так быстро?», – спрашивает Ирина Михайловна. Внук смотрит на нас, глаза большие, красные: «Я туда зашел, а там гробы, гробы, кресты».
Я привык, что у нее часто улыбка на лице бывает. Но тут ее как прорвало. Никогда не видел, чтоб она так, до слез, смеялась. А с дядей не помню, чтоб улыбалась, даже на фотографиях улыбка была у них натянута. Я думаю, что его дети из-за скупости перестали с ним общаться после ее смерти. Хотя он бывает прав. Сейчас реально на такси вдвоем столько же стоит уехать, как и на коммерческом автобусе. Машка где-то в это время погибла. Сколько бы ей сейчас было?
– Мне сейчас тридцать восемь. Она на три года младше.
Полминуты молчания. Вася налил чаю, поставил большую полулитровую Славину кружку на журнальный столик возле дивана. Отошел со своей к окну.
– Твоя где? – спросил Слава.
– Не знаю. Может, в налоговой, может, с поставщиками разбирается. Она с этим магазином как проклятая. Думает, что бизнес-леди. Помнишь, какая скромная на всем курсе была? Собственного смеха стеснялась. А сейчас материться стала, как пьяный сапожник. Рука как держатель для телефона. Вечно с одним наушником в ухе. Я столько раз из-за этого с пустой стеной разговаривал, думая, что она обращается ко мне. Дома редко вижу, и разговоры только о деньгах и поставщиках.
– Точно, – Слава потряс указательным пальцем перед собой. – Я тоже это заметил. Какая-то она мужеподобная стала. Дерзость появилась. Знаешь же, какая слышимость. Я лежу на диване, слышу – Настя дверь открывает. Дверь до конца не открылась, шага не сделала, с порога: «Лежишь, баран? Сумки возьми!» Я думал, вы друг друга убьете. А когда вы выпиваете, ты к вечеру по квартире летаешь. Странно, что ты себе любовницу не завел.
Васе стало неловко. Повернувшись боком к Славе, он сделал глоток, улыбнулся.
– Куда там. Деньги все у жены. Мне дают, как ребенку, на карманные расходы, и сдачу с магазина могу забрать. Больше тысячи в кармане никогда не было. А с такими деньгами далеко от жены не уйдешь.
Слава усмехнулся, потянувшись за чаем.
– Что нового в городе? – спросил он, пытаясь сменить тему разговора.
– Что тут может быть нового. После обрушения школы стали вывозить завалы. Почти год стояла. После прошлогоднего ремонта центральной улицы снова дома обдирают, чтоб еще раз отремонтировать. Притом только с лицевой стороны. А дворы страшенные, хоть юрты ставь да коров паси. Крыши с домов слетают от ветра. Многие текут, видео в городском чате постоянно выкладывают, а они каждый год одну и ту же улицу красят, не замечая остального. Да! Вот что, – оживился Вася. – Помнишь, как глина по реке Томи плыла от золотодобытчиков? Сколько лет это продолжалось. Тут захожу в городской чат, а там фото, письма. «Уважаемый Вячеслав Сергеевич, на ваше обращение…» – опустив голову, он стал смотреть то вниз, то вверх, вспоминая. – Там прокуратура, природоохрана выехала на место, оштрафовала, закрыла до устранения причин. Все, глины нет.
– Да, знаю. Меня три дня не публиковали. Не верили, что это мне письмо пришло, – Слава глядел на Васю, ожидая его реакции. Тот в ответ уставился на Славу, пытаясь понять, правду он говорит или шутит.
– Как тебе пришло? Когда? Как ты смог? Столько жаловались в чате, и ничего не менялось.
– Просто я собрал все жалобы воедино, все видео, геолокацию и отправил письмо на госуслуги. Там переправили мое письмо по разным инстанциям. Каждая дала отчет по своим действиям. Мне тоже прислали результаты и заключение.
– Не верю. Как, так просто? Там такие деньги. Непростые люди со связями.
– Верь – не верь, а получилось.
– Тебе надо памятник поставить при жизни. Один против системы – и выиграл. В казино больше шансов, что выпадет зеро.
– Я ни при чем. Работали другие люди. Им нужно памятник поставить.
Вася смотрел на него с уважением.
– Все равно ты молодец.
– Давай лучше в карты сыграем, – Слава указал на колоду, лежащую на подоконнике. Вася развернулся к окну.
– Помяни черта, он и явится.
– Кто там?
– Дядя твой.
– Отойди от окна, – замахал рукой Слава, перейдя на шепот.
– Поздно. Здрасьте, – произнес Вася, кивая и подняв ладонь в приветствия.
– Пятый этаж. Может, не видит.
– Он мне в ответ машет.
– Сейчас начнется. Будет ныть, как он бедно живет, одновременно опустошая холодильник. Не столько он меня бесит, как его скупость, – проворчал Слава.
– Чтоб я так бедно жил. У него пенсия в три раза больше, чем моя пенсия по инвалидности. Может, проучим его сегодня? Пусть походит голодным.
– Как?
– Прикинься, что тебе плохо. Не вставай, я все сделаю сам. Где твои таблетки?
– В сумке, в прихожей.
Вася достал упаковку с таблетками. Вытащил блистер, переложил его в карман. Убрал упаковку назад. Подбежал к столу и, взяв кружку с чаем, засунул в нее палец, чтобы побрызгать Славе на лицо. Не успел. Дверь распахнулась. Вася сделал вид, что пьет чай, отходя к окну, уступая место дяде.
2. Дядя
В дверь вошел высокий, с небольшой лысиной человек. Брови изломом. Удлиненный нос с опущенным вниз кончиком. Узкий рот. Тонкие губы. Широкие скулы. Лет пятьдесят.
Увидев Славу, сложившего руки на груди с недовольным видом, он не придал этому значения. А вот встретив пристальный взгляд Васи, который стоял у окна и пил чай большими глотками, насторожился. Заметив вторую кружку на столе, дядя, не нагибаясь, наступил носочками туфель на пятки, скинул обувь с ног. Быстрым шагом подошел к столу и потянулся за кружкой со словами: «Пить хочу». Выпив чай мелкими глотками, стал причмокивать и кривить лицо:
– Вот куда столько сахара класть? Хорошо, что зубы не разболелись. – Он поставил кружку на стол: – Что врачи сказали?
– Нужна операция. Внесли в список. Сказали, позвонят, когда она будет.
– Ясно. – Пару секунд дядя всматривался в Славу, затем резко изменил гримасу на лице на более благосклонную, развернулся и направился к холодильнику. Открыл его.
– А операция где будет? В областной больнице?
Слава не торопился отвечать, понимая, что дяде это все равно.
– В областной.
– В областной – это хорошо, – ответил дядя вовнутрь холодильника. Закрыв дверцу, он стал шариться по кухонным ящикам. – Это хорошо, что в областной. В нашу только на дожитие ложиться. Специалистов нет. Знаю, о чем говорю. Лежал. – Открыв последний ящик, дядя словно отчаялся в поисках еды. Он протянул руку вовнутрь и стал переставлять содержимое ящика наудачу, в надежде что-нибудь найти. И ведь нашел две овсяные черствые печеньки. Откуда они там взялись, Слава не знал, так давно лежали. Дядя обрадовался находке.
