– Когда я в нашей лежал, то на меня тараканы с вытяжки смотрели. Поймал уборщицу и сказал ей об этом. Ее ответ меня обескуражил. Я не знал, что ответить. Я просто открыл рот, не пытаясь спорить, ушел.
– Что она такого сказала? – спросил Вася.
Дядя повернулся в его сторону.
– «Где вы видели, чтоб их не было?»
– Что, серьезно, что ли? Так и сказала? Я уже забыл, как они выглядят, – проговорил Слава.
– Зато у нас в больницах есть неоспоримый плюс перед другими, – дядя выдержал паузу для создания интриги, – бахилы бесплатные.
Он попробовал погрызть печеньки. Не пошло. Набрал в кружку воды из крана, налил в чайник, включил. Снова налил воду в кружку и с ней пошел в туалет.
Вася проводил его взглядом и подошел к Славе:
– Это он зачем с кружкой воды пошел?
– Экономия воды у него. По маленькому сходил, с кружки вылил.
– А в чайник, я так понимаю, сколько надо, столько и вскипятил?
– Именно.
Вася снова окунул палец в кружку с чаем и попрыскал Славе на лицо.
– Ложись. Делай вид, что тебе плохо.
Слава, не имея особого актерского таланта, молча лег, скрестив ноги и руки. Так, ему казалось, более драматично будет выглядеть. Дядя вышел из туалета. Посмотрел на чайник и решил подойти к столу, убедиться, не осталось ли чая в кружке. Наклонившись, глянул в кружку – пусто. Перевел взгляд на Славу, заметил пот.
– Что с тобой? Температура!
– Наверное, давление. Грудь давит. Жжение.
– Ты же знаешь, какие таблетки нужны. Есть?
– В сумке.
Дядя подошел, взял сумку, достал пустую упаковку, все внутри перевернул, ища таблетки.
– Может, в аптеку сбегать? Деньги есть? – он уставился Славе в лицо.
Слава посмотрел на дядю с плохо скрываемым омерзением. Вытянув губы вперед, провел языком по внутренней стороне щек. Вася, глядя со стороны, подумал, что он собирает слюну, чтобы плюнуть.
– Нет, дядя. Денег нет. Даже на карточке нет.
Дядя перевел взгляд на Васю:
– А у тебя есть? Слава тебе потом отдаст.
– Были бы, дядя, сам бы сбегал. Тут всего четыре дома.
Дядя сунул руки в карман джинсов и задумался. Слава давно знал об этом его даре подсчета наличных в кармане двумя пальцами. Если назовешь ему сумму, то вытащит из кармана именно эту сумму. Дядя еще раз посмотрел на Васю оценивающе.
– Лучше я схожу. Возьму упаковку, покажу в аптеке. Чек принесу, вернешь. – Он развернулся, обулся и ушел, прикрыв дверь.
– Вот жук, – проговорил Вася. – Это уже какая-то болезнь жадности.
– Ты видел, с каким недоверием он посмотрел на тебя, когда пересчитывал деньги?
– Так вот это зависание с руками и взглядом, – Вася пародийно засунул руки в карманы и сделал глупое лицо, – в кармане, – это он деньги пересчитывал?
– Конечно. А ты не замечал, что он периодически то трясет мелочь в карманах, то бьет по ним, проверяя, там ли монеты? Я думаю, так и научился скрытно пересчитывать деньги. Мне интересно, такие же таблетки принесет или аналог подешевле? Хотя какая разница. Все равно благотворительность за мой счет.
3. Настя
По коридору раздался стук каблуков и бряцание ключей. Секундная пауза, и дверь в квартиру приоткрылась.
– Вася, ты здесь? Почему дверь открыта?
В дверь вошла высокая женщина крепкого телосложения, с короткой стрижкой, почти мальчишеской. С наушником в ухе. Пряча телефон с ключами в карманы, прошлась с хозяйским видом.
– Привет, Славка! – сказала Настя, идя на Васю, даже не разувшись. – Ты что тут делаешь?
– Я Славу услышал. Вот, пришел поздороваться.
– Посуду помыл или опять проспал весь день? – Ни в лице, ни в стойке Насти не было ни капли угрозы. Все, что она сделала, – это подошла близко и смотрела в лицо. Вася сжался и начал бормотать:
– Я стал мыть, услышал Славу. Зашел поговорить с ним и дядей. Ему стало плохо. Я же не оставлю его.
Настя подошла к дивану. Неосознанно достала телефон из кармана и показала на Славу.
– Что с тобой?
Слава открыл рот, чтобы ответить. Вася его перебил:
– Давление и грудь болит.
– Скорую вызвали?
– Пока доедет. Мы его дядю послали в аптеку. Минут через десять придет.
– Самого шустрого отправили. Сам не мог сбегать?
– Он сам вызвался. Ведь у меня и денег нет. Ты же карточку забрала, а совместный счет не хочешь открывать.
– Иди работать. Сколько можно дорожку от нашего холодильника к Славкиному протаптывать.
Вася смутился, глядя на все слышавшего Славу. Дома он привык к таким нападкам, а сейчас они задели гордость. Чувствуя себя оскорбленным, он захотел вернуть себе достоинство. Вот только как, не знал. Накричать, оскорбить, ударить? Пока инстинктивно выбирал, дверь открылась. Вошедший дядя радостно на вытянутой руке нес блистер.
– Воды! – громко крикнул он, смотря на Васю. – Налей стакан воды.
Вася покорно, быстро отойдя от Насти, стал набирать воду в кружку. Дядя протянул блистер Славе. Взяв его, Слава сильно удивился, когда увидел несколько пустых ячеек.
– Ты где его взял? – спросил он, вчитываясь в название таблеток.
– Внучка моей знакомой Катя ходит на этаж ниже к престарелой соседке с такой же болезнью. Я и взял у нее взаймы. Потом отдашь ей.
– Старый шут. Хоть на что-то твоя скупость сгодилась, – бросила Настя, смотря на таблетки.
– Поуважительней. Я все-таки старше вас.
Настя, игнорируя дядю, обратилась сквозь него к Славе:
– Что не пьешь? Пей, – она указала в сторону таблеток ладонью, на которой лежал телефон, прижатый большим пальцем. Затем переключилась на Васю:
– Почему скорую не вызвал? Ладно этот старый жираф, – Настя ткнула в дядю указательным пальцем, держа телефон в кулаке. – Но ты-то что?
– Кто старый жираф? – дядя задрал длинный крючковатый нос кверху. – Невзрачная корова.
– Что? Ты что, щебетун? – Настя подняла кулак с зажатым телефоном над головой. Сделав два шага к дяде, замерла. – Дам по лысине, песок в носки ссыплется.
Дядя стал переминаться с ноги на ногу, в желании оскорбить. Настя, наклонившись, пощупала лоб Славе.
– Тебе лучше?
– Намного лучше. Правда, полежать хочу в тишине. – Слава врал, понимая, что Настя хочет ругани. Если не с Васей, то с дядей, и ей было неважно, кто первый попадется. Сейчас у нее настроение «чего хочу, сама не знаю, но хочу». Некий самообман, ведь Слава знал, какой у нее природный характер, и за себя он не боялся.
Настя смотрела на Славу необычно добрым, сочувствующим взглядом. Потом вернулась к Васе:
– Почему не вызвал?
– Успокойся, Настя. Не первый раз. Сейчас ему нужно полежать, поспать.
– Да, правильно. Идите, а я посижу с ним, чаю налью, – дядя сделал жест кистью на уровне пояса, как бы стряхивая крошки со стола. Мол, идите отсюда.
Настю прямо подкинуло. Ей нужен был только повод для драки.
– Ты чего, сюда жрать пришел?
– Не твое дело.
Вася поймал Настю за руку, когда она замахнулась.
– Куда? Давай на выход. Хватит обоим. Славке нужен покой. Пошли отсюда.
Вася схватил, развернул обоих. Как Ленин, задал ладонью направление на дверь, дружелюбно толкая их в спину, вел к выходу. Дядя попытался поднять руку в сторону кухни, где на столе лежали печеньки. Вася сразу прижал ее к бедру.
Настя сделала попытку развернутся и остаться. Вася ее легко подтолкнул в плечо, за что получил локтем в грудь.
Вытолкав за порог гостей, Вася повернулся, подкашливая:
– Если что, стучи, приду, – закрыл дверь.
Слава взял телефон. Какие деньги? Какие любовницы? Не пришибла бы сгоряча в любви.
Проснувшись на следующее утро, Слава, не вставая с дивана, взял телефон и стал в нем лазить. У соседей было на удивление спокойно, никаких криков и ругани. Обычно утро начинается с будильника. Потом хлопанье холодильником, кастрюльками. Непонятная беготня по квартире, которая продолжается больше часа. Все это происходит в тишине. Они не разговаривают друг с другом. До того момента, когда начинаются поиски вещей Васи. С носками настоящая беда. Часто раздается крик Насти: «Зачем ты их нюхаешь?» Либо Настя на ночь все закинет стираться. Утром выясняется, что носки мокрые. Тогда Вася надевает их на фен и начинает сушить при жене. Та в крик. А сколько раз Слава заставал его в одном носке. Потому что в двух жарко, а в одном нормально.
Слава понимал, что они сейчас вместе, дома и без крика. Вроде даже смеются.
После того как он полежал еще пару часов, у него болели не только бока, но и шея. Решив пройтись, Слава стал одеваться. Он редко выходил из дома, спешить было некуда. Работу Слава превратил в хобби, развлечение.
Ему в этом помог отец. В начале девяностых он работал на шахте, и ему вручили ваучер. Разобравшись раньше всех, для чего дали, отец стал скупать ваучеры у неразобравшихся людей, у целых бригад за бесценок. Вскоре обменял их на акции одного из местных разрезов. В начале миллениума все акции продал, сумма составила чуть более четырнадцати миллионов. В 2009-м он умер, все оставив Славе. А тот положил деньги на сберегательный счет в несколько банков и стал жить на проценты. После смерти отца ему еще досталась квартира, в которой он и поселился. Маше от покойных родителей тоже перешла четырехкомнатная квартира – они со Славой тогда сдали ее под офисное помещение. После смерти Маши Слава унаследовал и ее часть. Тихая жизнь не требует много денег, поэтому с годами на его счете скопилась приличная сумма. Эти деньги стали его проклятием. Женился Слава в двадцать три года, еще при жизни отца. Маша не знала, что его отец богат, и вышла за Славу по любви. После смерти отца Слава с Машей продолжали работать, чтобы скрыть богатство. Поводом для этого послужило то, что отец не сам умер. Многие из тех, кто с ним работал, знали об истории с ваучерами и акциями и усиливали слухи выдуманными рассказами о такой же жадности, как у его брата. Якобы отец занимал знакомым денег, которые лежали в пачке до такой степени спрессованные временем, что приходилось их распаривать над чайником, чтобы разделить и не сломать. И одним летним солнечным утром дверь в его квартиру оказалась открыта. В коридоре на люстре висел отец. Это было потрясением для Славы. Еще больший шок он испытал, когда возбудили уголовное дело об убийстве. Самым главным подозреваемым стал наследник – Слава. Его начали каждый день вызывать на допросы, притом вопросы не менялись. Следователь надеялся, что подозреваемый запутается. Через месяц следователь извинился перед ним, так как убийц поймали. Ими оказались два наркомана, мужчина и женщина. До них дошли слухи о богатстве отца, и они решили ограбить. Женщина постучала в дверь, отец открыл на женский голос. Наркоман повалил его и стал угрожать, думая, что старик испугается. Вместо этого отец бросился на них и в драке сломал себе мизинец на правой руке. Именно из-за него следователь и понял, что это убийство, – поскольку тяжело со сломанным пальцем вязать узел на петле. Можно было выбрать варианты и попроще. Отца задушили, а веревка на шее удачно скрыла следы.
Со временем разговоры о его отце и богатстве утихли. Однако ни Слава, ни Маша не забывали об этой истории и жили как все. Не было у них этой мании – строить трехэтажные дома из красного кирпича за высоким забором. Им хватало зимой поездки за границу, а летом и так было чем заняться.
Три года назад Маша возвращалась с работы. Зашла в подъезд. За ней втиснулся какой-то пьяный парень в медицинской маске, приставил нож к левому боку и попытался изнасиловать. Маша не далась и стала кричать: «Помогите! Убивают!» Убийца нанес два удара под ребро и убежал. Сосед вышел на крик, вызвал скорую. В больнице при переливании крови Маша умерла.
Слава простить себя не мог. Два этажа до квартиры, а он в этот момент спал и не услышал. После этого так ни с кем и не сошелся – стал боятся женщин.
Иной раз Слава загорался идеей о путешествии. Но стоило выйти на улицу, желание быстро прогорало. Он приходил домой, ложился и больше ничего не хотел. Денег ему никогда не было жалко. Если что понравилось, мог купить, несмотря на цену. Если кто-то занимал денег, Слава давал, не раздумывая, но записывал, кто и сколько, в специальную тетрадь должников – не для того, чтоб потом требовать, а для порядка, ведомого только ему. Внутри тетради царил хаос. Одна сумма вычеркивалась, вписывалась новая. Какие-то математические подсчеты. Разобрать можно было только фамилии. Некоторые заемщики не спешили отдавать, тянули время. К этому Слава относился спокойно, веря, что отдадут. Насчет денег было всего два железных правила: нищим на улице не давать, кредиты не брать.
Слава вернулся часа через четыре. Открыв дверь, сразу почувствовал запах чистоты. С дивана пропала наволочка у подушки и покрывало. Снимая куртку, Слава обратил внимание, что пол пропылесосили и вымыли, отчего сладковатый запах пыли исчез. Появился приятный цветочный аромат моющего средства. Его импровизированная гардеробная, где висела уличная одежда, не убранная с прошлого сезона, была протерта от пыли. В кухне на табуретке стоял Вася в халате и устанавливал на место сетку с вытяжки. Слава стал расстегивать куртку, чувствуя нарастающее раздражение. Ему было неприятно, что у него, взрослого мужчины, в квартире убираются другие люди, хоть и друзья. Слава не знал, как реагировать, пытаясь разобраться, хорошо это или плохо. Он начал медленно и демонстративно снимать куртку.
– Ты квартирой не ошибся? Иди к себе беспорядок наводить.
– Я б с удовольствием, но Настя сказала тебе сетку почистить.
– Может, ролями поменяетесь и немного мужиком побудешь? Она пальцами щелкнула – ты полы моешь у меня.
– Это не я. Настя мыла.
– Во как! Такая занятая и моет у меня полы.
– Сам впечатлен. Вчера, как увидела тебя, распереживалась. Мы полночи не спали. Тебя обсуждали.
– Что мне всю ночь в стену кроватью долбили, я в курсе. А зачем меня обсуждать? – Слава повесил куртку и снял обувь.
– Для нее вчера был вечер воспоминаний. До ночи пересказывала мне то, что я и так знаю. Как ты, я, она, Машка на одном курсе учились. Там же и женились. Как вместе жили в общаге.
– Машка тоже любила в воспоминания ударяться, когда кто-то из вас болел. В конце смеялась, что со всего курса только одна она по профессии работает. Видимо, они так по-женски сочувствуют другим. Все-таки я счастливчик. Женился бы на Насте, тоже бы на стуле под потолком стоял.
– Как у тебя со здоровьем? – спросил Вася, слезая со стула.
– Все нормально.
