– Ма, разве это плохо, что чистюля?
Она постучала ему пальцем по лбу:
– Что дите – не плохо, а то что не люб ты ей, не по сердцу. Она так и сказала, если бы не дочка – уехала, а сделал дитя, так воспитывай.
Васю Розка в кровать не пустила, и он канючил обиженно:
– Розка, ну ты че?
– Без документа – никаких, – сказала, как отрезала.
– Какие документы? У нас уже дите.
– Дите получилось не по моей воле, а без документа ты мне не муж и никто, – и она выперла его из комнаты.
Роспись отметили скромненько, вчетвером. Вася наматывал локон Розкин на палец:
– Розка, а теперь давай сынишку мне роди.
– Зачем? – строго спросила она.
– Как зачем? Доченька и сынок.
– А какое образование ты дашь детям?
– Какое? Какое сам получил, такое и детям.
– А вот я хочу, чтобы у моих детей образование было как у меня, чтобы они могли разбираться в музыке, в живописи. Вот висит икона в красном углу.
Вася взглянул в угол, где висела икона сколько он себя помнил:
– Матерь Божья.
– Матерь Божья. А какого века? У вас в доме такая ценность висит, а вы даже не знаете, – сказала Роза.
Она смочила тряпицу из какой-то бутылочки и протерла икону, и как будто лик засиял. Вася ахнул.
– Этой иконе больше 200 лет, за нее такие деньги могут дать.
На следующий день Вася завел с матерью разговор:
– Ты знала, что у нас в доме такая драгоценность есть?
– Все что смогла от твоего топора уберечь. Все в щепку превратил, а эта умная твоя пусть рот не раскрывает, пусть лет 40 с тобой поживет, потом будет имущество распоряжаться.
– Мать, ты чего такая злая на Розку?
– А что мне с твоей Розки – ни с тяпкой, ни возле печки, только и знает с книжками возится. Не наша она, не здешняя. Ни посудачить, ни семечек пощелкать, «я чужое белье не полоскаю», «мне не интересно как живет ваша Глаша», «от ваших семечек шелухи везде полно».
Вася обожал свою жену, она действительно была не здешняя. Придя с войны, он удивился, как она изменилась – с худющего воробья превратилась в грациозную лань – тонкая талия, откуда то появилась грудь, аристократическое лицо с тонкими чертами, огромные черные глаза, длинные черные волосы вьются мелким бесом. Вася не переставал удивляться и восхищаться движениям рук, плеч – плавным и точным, а когда она застывала в задумчивости, он даже забывал дышать, наблюдая за ней.
Вася пошел работать в колхоз, приходил потный, уставший, голодный. Лидушка бежала раскинув руки, встречала папу, а Розка кричала: «Иди мойся, не трогай ребенка!»
Мать бурчала: «Воды не натащишься, полощутся, как утки, все тазы, все бочки водой заняты».
Розка старалась соблюдать чистоту. Она устроилась в местную школу. Ей не нравилось в деревне. Она скучала по той жизни, довоенной, ей не нравилось все в этой жизни, которой она живет сейчас. В ее жизнь не вписывался ребенок, а тем более, муж. Сидя на уроках, объясняя детям задания, мысленно она была далеко. В планах было уехать, но туда, откуда она приехала, не хотелось везти Васю.
Вася ждал, что Розка родит ему сына. Как же так, от одного раза на бережку появилась Лидушка, а сейчас столько времени прошло и ничего? Он все спрашивал:
– Розка, когда сыночек будет?
Розка отмахивалась:
– Хватит дочки.
– Да я б и дочку, и сына, и еще дочку, много деток хочу.
Розка фыркала:
– Я одна и это мне не мешает.
– Я тоже один, – отвечал Вася,. – Ни брата, ни сестры – плохо.
Розка ушла на работу в школу. Мать подошла к Васе и сказала:
– Не будет у тебя больше ни сына, ни дочки.
– Почему? Откуда знаешь?
– Траву пьет, скидывает детей.
Вася побледнел, побежал на край деревни к тетке Марье, ногой распахнул дверь и с порога заорал:
– Еще раз дашь отраву Розке – удушу.
– Вася, бог с тобой, ты чего это расходился?
– Я тебя предупредил, тетка Марья, Розке больше отраву не давай.
Придя с работы Вася учинил допрос, где Розка прячет склянки с отравой. Розка отнекивалась, что ничего не пьет и никуда не ходит ни за какой отравой, но тут снова влезла мать и указала на тайник. Вася вынул все без разбора, перебил все пузырьки. Ровно в срок Розка родила сына и после родов собралась в город.
– Розка, какой город? Где мы там будем жить? Здесь дом, мы с тобой работаем, дети присмотрены.
– Не хочешь – не едь, я тебя не заставляю.
– Ты заберешь детей, уедешь, а я здесь буду? Ты жена моя. Где я – там и ты с детьми.
Розка ухмыльнулась:
– Ты думаешь я без тебя пропаду? Да от тебя пользы, как от ведра дырявого.
Вася вскипел:
– Ты что болтаешь?
Розка сказала, как припечатала:
– Я еду в город. Я хочу нормальной жизни. Поедешь ты со мной или нет – мне все равно.
У Васи шла кругом голова, где будут жить в городе, по коммуналкам, нужно устроиться на работу. Он вообще не представлял, как он будет жить в четырех стенах. Собрав нехитрые пожитки, они уехали в город. Вася, обвешанный узлами, с Лидушкой на плечах, шел за Розкой и все спрашивал:
– Мы куда?
Розка, ничего не отвечая, шла вперед. Васе казалось все чужим: пыльные улицы, дымящиеся трубы заводов, узкие улочки-переулочки. Розка свернула на аллею, усаженную липами. Подошла к дому в 5 этажей, вошла в подъезд. Вася вымотался, а дети капризничали и хныкали. Розка вынула ключи и открыла дверь в квартиру на третьем этаже. Она прямиком вошла в комнату и положила ребенка на широкую кровать. Вася прошел следом и, скинув с себя поклажу, осмотрелся. Два огромных шкафа, между двумя окнами круглый стол со свисающей до пола скатертью. Массивное кресло в чехле. Комната была большой, светлой. Вася спросил:
– Это наша комната?
– Это моя квартира, вся.
В квартире было три огромных комнаты, забитых мебелью, книгами, зеркалами. Кухня с посудой, со стульями, мягким диванчиком и абажуром над столом. Вася ходил по комнатам и изумлялся, такой роскоши в своей жизни он не видел. Он спросил у Розки:
– Откуда это все и как это удалось сохранить за годы войны, когда люди за краюху хлеба отдавали все до последнего?
Розка бросила скупо, что ее родители были не последние люди в городе, занимали высокие посты. В последний год войны они попали в НКВД, каким-то чудом за ней осталась квартира и все имущество, на ее письма не пришло ни одного ответа.
Розка устроилась на работу секретарем в райком партии, а Вася – на завод. Розка воспитывала детей жестко, Лидия ходила в балетный класс. По ночам от боли в суставах и мышцах ребенок плакал. Вася спрашивал у Розки:
– К чему такие жертвы, зачем мучать девочку?
– Я хочу воплотить свои мечты в дочери.
Лида мучительно переносила танцы, ей не нравилось. Не нравилось заниматься, не нравился преподаватель. Дни, когда не было занятий, с ней занималась мать. Роза была гибкой, как лоза, гнулась в все стороны. У Лиды многое не получалось. Она была не идеально сложена, широка в кости, полновата. От вареной моркови и каши уже тошнило. Она видела, что мать не довольна и злится, когда на очередном занятии Лида порвала связки, она матери заявила:
– Я танцевать не буду и ты меня не заставишь.
Скандал был сильный. Роза кричала, что Лида бездарность, что у нее гнилые корни, что она не умеет бороться с трудностями. Лиду и четырехлетнего Филиппа отдали в музыкальную школу на скрипку. Благовидная старушка с буклями на голове и жабо на блузе пыталась втолковать ноты классу из 10 человек. Дети мучали инструменты. В очередной раз придя за детьми Таисия Игоревна подозвала к себе Розу и сказала:
– Не мучайте детей, ну не дана им музыка. Они летают в облаках и совершенно не слышат то, что играют.
Роза разозлилась и отдала Лиду и Филиппа частному учителю. Учитель жил в соседнем дворе и дети на уроки ходили сами. Идя с занятий, они решили погулять во дворе с ребятней. Филипп сцепился с мальчишками. Видя, что обижают брата, Лида схватила скрипку и разогнала всех своим инструментом. Увидев разбитую скрипку Роза пришла в такую ярость, наказала детей. Вася пытался поговорить с Розой, но у Розы был один ответ:
– В них течет твоя деревенская кровь, ни к чему светлому руки у них не стоят.
– Ну зачем пацану пиликать на скрипке? Подрастет, на бокс его отдать, а Лида выучится шить или в медицину пойдет.
– Шить? – злилась Роза, – кто шьет – таких море, а кто на скрипке играет – единицы, а чтобы с разбитой рожей ходить, бокса не надо. В синяках и ссадинах Филипп из детского сада приходит.
– Розка, ну чего ты злишься, что ты с детей хочешь, они еще малы. Они и так жизнь узнают, а ты их детства лишаешь.
Розка изменилась, приехав в город. Васю каждый раз шпыняла – не так одет, не так сидит, не так ест, не так детей воспитывает. Завела себе собаку, маленькое, злобное существо, которое Васю на дух не переносило, а Вася ее. Она с Розкой и ела и спала. Долго Розка не позволяла к себе прикасаться. Вася не выдержал и нагрянул в спальню. Розка полоснула колечком по его плечу и тонко срезала кожу. Вася удивленно посмотрел на выступившие капли крови. Розка прошипела:
– В следующий раз таких узоров нарисую, кровью истечешь.
– Розка, ты чего? Ты ж бабонька моя, как же так?
– Я значит стирай, готовь, – стала перечислять Розка, – я в несколько раз больше тебя зарабатываю, еще и в постели ублажать тебя? А что ты сделал для меня? Подарил мне что-нибудь или сводил куда-нибудь? Ты даже ни разу не поинтересовался чего я хочу.
– И чего ты хочешь?
– Духов, одежды, драгоценностей. Вот предоставишь мне все это – будет тебе постель. Моя мама купалась в роскоши, отец ее буквально на руках носил и сыпал подарками каждый день. Не о таком муже я мечтала, если б не Лида, совсем другая жизнь сложилась бы у меня, забыла бы тебя как страшный сон.
– Розка, неужели я такой поганый? – с обидой спросил Вася.
– Не поганый ты, ты никакой. Нет в тебе, – она прищелкнула пальцами,. – Уйди, видеть тебя не могу.
Вася внял Розкиным словам и решил сделать ей подарок. Работал в три смены, дома не ночевал, копил копеечку. На базаре приобрел колечко тоненькое с синим камушком. Вымылся, наодеколонился, дети спали. Он сжимая в руке колечко тихонечко зашел в спальню. Сквозь не прикрытые шторы заглядывала луна. Он подошел к кровати и поставил одно колено на край, потянул одеяло. С громким лаем в ногу вцепилась псина. Вася взвыл, Розка подскочила на кровати.
– Сука, убью, – завопил Вася.
Собака огрызалась, он схватил стул и хотел прибить псину. Роза защищала собаку, заспанные дети вбежали в комнату.
– Тебе это животное дороже, чем я, – он швырнул колечко на кровать и вышел из комнаты.
Глава 3
Лида топала по лужам, грязь брызгала на добротные ботинки, она несла в кармане свою первую зарплату. Мать уговорила устроиться санитаркой в больницу с последующим поступлением в медучилище. Ее поставили в оперблоке мыть полы, кушетки, стерилизовать инструменты. Первая зарплата грела душу, но работа Лидии не нравилась, больничный запах въелся в кожу, в волосы и сколько не мойся – не отмоешься. Люди стонущие, не приятно пахнущие, злые, не довольные – Лидии все это не нравилось, но она жутко боялась сказать матери, что не хочет работать медсестрой. Лида остановилась возле очередной лужи и нагнулась, чтобы отмыть грязь с ботинок. Увидев грязные ботинки Лида представила, как мать будет кричать, что у девушки должно быть все в порядке, чисто, а Лида снова вымазалась и не опрятная. Лида не успела разогнуться, как ее окатила грязью проезжающая машина. Серая «Волга» с оленем на капоте остановилась возле нее. Из машины вышел мужчина в добротном осеннем пальто, аккуратно подстриженной бородкой, из-за прямоугольных очков поблескивали голубые глаза. Лида утиралась носовым платком, лицо и руки были выпачканы, но самое страшное – пальто. Пятна расплылись и быстро впитывались в ткань. Слезы хлынули из глаз. Перед выходом на работу мать одела ее с иголочки, приговаривая:
– Чтобы ты не была хуже всех.
Лида не была хуже всех, Лида была лучше всех, и за это ее тихо ненавидели. Лучше бы она ходила в рванине, зато к ней было бы больше уважения. Тем временем мужчина подошел к ней:
– Девушка, простите, я вас не заметил.
Лида подняла взгляд и посмотрела на него сквозь слезы:
– Мне ваши извинения ни к чему. Как пальто очистить?
