– Это моя вина, что я испортил вам вещь.
Он усадил ее в машину, а Лида лихорадочно терла пятна. Он остановил ее:
– Не надо, вы сделаете только хуже. Давайте познакомимся, меня зовут Петр.
– А меня Лида, – буркнула она.
– Лидия – красивое имя, и вам очень идет. Блондинка с черными глазами. Вот мы и приехали, – сказал Петр.
Они поднялись на третий этаж. Петр помог снять пальто и повесил на плечики. Сделал в тазике мыльный раствор и ловкими движениями очистил пятна:
– Ну пока пальто будет сохнуть, мы с вами чаю попьем, – и пригласил ее на кухню.
Кухня была небольшой, но уютной. На буфете стояли вазочки с вареньем, печеньем и конфетами в красивых обертках. Лида взглянув на угощенья, смекнула – человек не простой, у простых такого нет. У нее в доме было – мать приносила, а ей доставали по блату. Петр расспрашивал, где учится или работает. Лида без энтузиазма рассказывала о работе в больнице. Петр усмехнулся:
– Не нравится работа?
Лида покачала головой, что нет.
– А приходится работать, потому что оплачено, устроили по блату?
– Какой блат, я санитарка! – воскликнула Лида с возмущением.
– Находится в оперблоке даже санитаркой – это большой почет, просто так туда не попадешь, чтобы мыть инструменты надо год, чтобы тебя заметили.
Лида с недоверием посмотрела на Петра.
– Да, я эту кухню знаю. Не надо мне рассказывать, кто тебе помог, у каждого свои секреты.
Пальто просохло, Петр довез Лиду до той самой лужи, где они встретились. Лида пришла домой, отдала деньги матери. Мать накрыла на стол и подарила ей сережки в честь первой зарплаты. Мать расхаживала по кухне и говорила:
– Вот сначала на медсестру, а потом и до врача дорастешь. Будешь оперировать, прославишься на весь город, может, в столицу уедешь.
Лида только хмурилась. Скрипки, танцы, художки переросли в скальпель, который Лида, ни разу не держав в руках, уже ненавидела.
На следующий день Петр встретил Лиду, когда она выходила из больничных ворот. Лида удивилась. Петр пригласил ее в городской музей. Лида заскрипела зубами. «Снова здорово», – подумала она. Маменька таскает ее по картинам, скульптурам, и этот хлыщ бородатый туда же. Она сказала:
– Извините Петр, но мне некогда, мне домой надо.
Но Петр не хотел ее отпускать.
– А куда бы ты хотела сходить? – спросил он ее напрямую.
Лиде хотелось в кофейню, которая на Майской, с огромными окнами, где за круглыми, маленькими столиками важно сидели люди. И она сказала, куда бы она хотела. Петр без всяких разговоров пригласил ее. Лидия сидела за столиком, закинув ногу на ногу. Держала в руках изящную маленькую чашечку с ароматным напитком и ощущала себя взрослой и независимой, а рядом сидел Петр – мужчина, конечно, не принц, но интересен и, судя по виду, имеющий вес в жизни.
Мать, сколько Лида себя помнила, все время говорила, что жизненный статус главнее всего. Замуж нужно выходить не только по любви, но и по расчету. Лида в один из таких разговоров спросила:
– Мама, а ты по любви вышла?
Мать вспыхнула:
– По дурости я замуж вышла, и чтоб у тебя отец родной был.
Лида по мере взросления понимала, что между родителями нет той семейной теплоты, какая должна быть у любящих людей. Отец – простой работяга, без образования и начитанности, ему картошка с селедкой вкуснее всяких сервелатов и птичьего молока. Мать тащила его в оперу, на балет, натягивала на него галстук и пиджак, а когда он сопротивлялся – устраивала истерики, что он не культурный человек и никаким образом не хочет приобщаться к прекрасному. Лида тоже попадала под эту муштру, а вот Филипп этой участи избежал в силу своего характера. Он был упрям и если чего-то не хотел, его было с места не сдвинуть. На крики, наказания не реагировал, учился плохо, дрался. Роза пыталась его воспитывать, перековать, привить манеры, приучить читать, но Филипп не поддавался ее воспитанию. Вася смотрел, как Роза в очередной раз усадила Филиппа за книгу, ткнула пальцем:
– Прочтешь от сюда до сюда и перескажешь.
Филипп полистал книгу, увидел картинку с корабликом и раскрасил ее карандашами. Вася сказал:
– Сынок, что ты сделал, мама будет сердиться.
Филипп посмотрел на него:
– А мне все равно.
Розкиной истерике не было предела. Филипп стоял в углу и ковырял стену. Вася успокаивал Розу:
– Ну это же ребенок, понравилась картинка.
– Ты хотя бы понимаешь, что это за книга и сколько стоило трудов сохранить ее. Что ты, что твои дети – вы ничего не понимаете в искусстве, в литературе. Лидия – и та равнодушна к украшениям, к нарядам.
Вася печалился, не понимал он Розку, ее требований, как ни старался, все время попадал впросак.
Лида бегала на свидания, ей льстило, что взрослый мужчина обратил на нее внимание. Петя был вежлив, интеллигентен и вел себя корректно. Все время повторял:
– О наших встречах никому не рассказывай ни подругам, ни дома. Ты понимаешь, что ты еще ребенок и меня могут наказать.
И Лида молчала, да и кому ей было говорить, подруг у нее не было, ее никто в гости не приглашал, и ей запрещали кого-либо приводить. На работе отношения не складывались, она была нерасторопна, медлительна, и ее за это постоянно ругали. Уже были такие разговоры, что ее понизят до обычной санитарки мыть коридоры и туалеты. Со встречи с Петей она несколько раз пропустила работу. Ей нравилось проводить время в Петиной квартире. Большая комната с тяжелыми зелеными шторами. Трехстворчатый шкаф, кожаный диван, массивный письменный стол и от потолка до пола во всю стену зеркало. Петя не признавался, кем работает, все отговаривался, что это ей совершенно не интересно. Лида, спросив несколько раз и получив такой ответ, перестала донимать его вопросами.
Однажды, вернувшись домой поздно, она услышала на кухне возгласы отца. Остановившись на пороге, Лида увидела, как отец прижимает к себе мать и приговаривает:
– Розка, бабонька моя.
А мать шутливо отбивается и говорит:
– Перестань, дурачок.
Лида спросила:
– Что у вас происходит?
– Лидушка, – с восторгом ответил отец. – У тебя будет братик или сестренка.
Лида с изумлением смотрела на мать:
– Мама, как это?
Мать пожала плечами:
– Ну так получилось.
И в смущении отвернулась от взрослой дочери.
Петя Лиде говорил, что как только ей исполнится 18, они распишутся. Лида посчитала, что между ее ребенком и маминым будет где-то 3—4 года разницы. Роза хотела сына, хотела, чтобы он был ее ребенком, все лучшее взял от нее. Она мысленно разговаривала с ним. Ей казалось, что это маленькое существо ей отвечает. Месяц за месяцем Роза полнела, домашняя работа почти вся легла на Лиду. Однажды они с матерью пошли на рынок. В продаже появились первые арбузы. Мать в широком сарафане в голубой цветочек несла авоську с продуктами, а Лида арбуз, и ей вдруг захотелось подурачиться. Она засунула арбуз под блузку, как-будто они вдвоем беременны. Роза взглянула на Лиду:
– Перестань, – сказала она. – Это некрасиво.
Лида сказала:
– А зачем же тогда детей рожать, если некрасиво с животом ходить?
– Получишь образование, выйдешь замуж за достойного человека.
У Лиды так и вертелось на языке сказать, что у нее уже есть достойный человек, но она промолчала.
Роза в середине сентября родила Васеньку. Мальчик был тоненьким и родился с родинкой – красненьким пятнышком на подбородке. Розка брала его ручонку и говорила:
– Кисть музыканта.
Вася смотрел на своего сына и качал головой:
– Хлипкий, прозрачный какой-то.
Лида стремилась помочь матери с Васенькой. Ей надо было учиться, чтобы нянчить своих детей, но мать ревностно прогоняла ее, говорила, что сама справится.
Однажды придя с работы, Лида, помыв руки, прошла в комнату. Мать сидела в кресле с Васенькой на руках, а в соседнем – сидел ее Петя. Мать произнесла:
– Познакомься, Петр – это моя старшая дочь Лидия.
Петр встал, подошел, потряс ей руку и произнес:
– Очень приятно.
Роза произнесла:
– Петр уже уходит, Лидия проводи.
Петр обернулся к Розе:
– Роза Леонидовна, здравия вам и вашей семье, до встречи.
Выйдя из квартиры, он схватил Лиду за плечи и прохрипел ей в самое ухо:
– Ты почему мне не сказала, ты почему молчала, что ты дочь Черной Розы?
– Петя, ты же сам ничего не спрашивал и ничего не рассказывал.
– Не подходи ко мне, забудь дорогу, я тебя не знаю – все.
– Петя, подожди.
Она побежала за ним, схватила его за рукав.
– Не смей ко мне прикасаться, я тебя не знаю, уходи.
– Ну почему? Если ты знаешь мою маму, давай скажем, что мы любим друг друга.
– Любим, – взвизгнул Петр. – Не подходи ко мне, я тебя не знаю.
И он сел в машину и уехал. Лида вернулась домой. Она зашла в комнату к матери и спросила:
– Кто это был?
– Сослуживец, пришел нас проведать с Васенькой.
На следующий день Лида пошла к Петру. Дверь ей никто не открыл. Месяц она его караулила, поселилась в подъезде, не ходила на работу. Увидев ее, Петя сравнялся с побеленной стеной.
– Что тебе надо?
– Ты обязан на мне жениться, – заявила Лида.
Он затащил ее в квартиру:
– Послушай, что я тебе скажу. Я тебя не знаю, я с тобой не знаком и вообще забудь сюда дорогу и меня тоже.
– Не получится, – сказала Лида. – Я беременна.
Петр посерел:
– Ты что, ополоумела?
– Я беременна, у нас будет ребенок.
– Ладно, пойдем пить чай, надо все обдумать.
Лида сидела на диване, рассматривала себя в зеркало и улыбалась. Из зеркала на нее смотрела красивая девушка, натуральная блондинка, без грамма косметики, с большими черными глазами, пушистыми ресницами. Петр вошел в комнату с подносом, на котором стояли чашки. Лида спросила:
– А мы, когда поженимся, здесь будем жить?
Петр протянул ей чашку и сказал:
– Ты матери пока не говори, я приду на днях и мы ей вдвоем все расскажем, хорошо?
