• философия излишне абстрактна, ее язык сложен для усвоения; таким образом, философия не проясняет, а усложняет поиски решения сложных проблем бытия современного человека;
• и, разумеется, в качестве эссенциального объекта для всего вышесказанного выступает метафизика – концептуальное ядро философии как целостной дисциплины.
Даже и при беглом знакомстве со всем этими претензиями понятно, что концепция информационной (темпоральной) генетики и представленный здесь инструментально-методологический ряд, в том числе и рассматриваемый концепт диалогизированного когнитивного стиля, во-первых, полностью реабилитируют уничижительный в интерпретации такого рода критиков термин «умозрительного». Подлинная наука просто обязана начинаться и завершаться адекватным «умозрением», позволяющим избегать искаженных допущений на старте исследовательского процесса, но также крайностных, по сути неверных интерпретаций в процессе и в завершении любых проводимых исследований. А во-вторых, именно эти вышеприведенные и нижеследующие теоретические построения и концепты как раз и являются собственно методологией первичной философии, позволяющей находить сущностные решения для противоречий и конфликтов любой степени сложности (вспоминаем эпохальный конфликт гнозиса и логоса, метафору «цветущего дерева» и «бытийно-небытийные» вопросы Мартина Хайдеггера).
Понятие диалогизированного когнитивного стиля, кроме того, много что проясняет в оформлении прагматической герменевтики психотехнологического процесса. И к этому важному вопросу мы еще вернемся при обсуждении концептуального содержания третьего уровня дисциплинарной матрицы общей теории психотерапии.
Кольцевой научный архетип
Следующий «большой» концептуальный инструмент, развивающий идею информационной (темпоральной) генетики в ареале науки, — кольцевой научный архетип, который по своим сущностным характеристикам принципиально отличается и от элементаристского, и от холистического научных архетипов.
Кольцевой научный архетип определяется нами как способ генерации научных знаний, специфика которого представлена: 1) возможностью репрезентации полного спектра исследуемых характеристик объёмной реальности в связи с возможностью актуализации любых темпоральных планов такой реальности (здесь используется метафора «кольца» с изменяющимся «диаметром» репрезентативной оптики, откуда, собственно, и выводится обозначение данного концепта); 2) перспективой выстраивания обоснованного континуума точек зрения и вариантов решения тех или иных научных задач в соответствии с масштабами и закономерностями проблемных узлов, проявляемых в заданных и других форматах реальности, в которых такого рода задачи находят адекватное решение; 3) ясным пониманием того, как именно приемлемые и адекватные в заданных обстоятельствах точки зрения и варианты решения тех или иных научных задач могут измениться на другие или даже полярно противоположные точки зрения и варианты решения задач в ином репрезентативном фокусе; 4) возможность наглядной демонстрации того, что такого рода динамика является отнюдь не конфликтной, а развивающей по существу.
Исходя из данного определения, кольцевой научный архетип может с успехом использоваться и в самых строгих научных дисциплинах, основным предметом которых является первичная информация об актуальных планах реальности, но также и в сфере психотехнологий, где основной акцент делается на исследование и трансформацию личного опыта (вторичную информацию).
Качественное уточнение и экспликация понятия «кольцевой научный архетип», используемого для исследования первичной информации, показали, что ключевым компонентом здесь является встроенный концепт «объёмного преобразователя» – наиболее перспективного, сложного, но в то же время и строгого инструмента в данной конструкции. Суть данного встроенного концепта представлена в следующих позициях:
• признание необходимости учета «момента репрезентативной (когнитивной) оптики» в содержательных характеристиках любых инструментов научного исследования (математические величины, физические константы, «объективные» законы, закономерности и проч.), т. е. именно того обстоятельства, которое и выносилось за скобки фундаментальных допущений естественно-научного архетипического полюса;
• выведение формулы универсального темпорального преобразователя, характеризующего соотношения объектно-предметно-закономерной структуры определённого актуального плана реальности;
• расчета момента когнитивной оптики (определенного параметра ФИАС), в рамках которого репрезентируется та или иная объектно-закономерная структура реальности по данной формуле;
• трансформация и интерпретация полученных результатов исследования в соответствии с пространственно-временным форматированием именно того плана реальности, в общем контексте которого и происходило измеряемое событие.
При этом понятно, что главным проблемным узлом здесь является вторая позиция по выведению адекватной формулы универсального темпорального преобразователя, для чего, собственно, и нужны суперкомпьютеры и адекватное программное обеспечение. И, безусловно, здесь можно использовать и исследовать самые разные подходы – от создания новой математики с обоснованием понятия пластической (темпоральной) математической единицы, до включения компонентов сознания-времени в систему констант физического мира.
Исторические прецеденты таких попыток известны. Так, например, в самом раннем из всех известных математических трактатов – одном из обнаруженных списков древнеиндийской «Шульба-сутра» – какие-либо знаки и значения цифрового ряда обязательно соседствовали со знаком нуля, обозначающего в данном случае бесконечность, а не что-либо другое (цит. по А. Н. Чанышеву, 2005). То есть в данном способе прописывания математической величины не хватает лишь знака переходного момента репрезентативной (когнитивной) оптики, открывающего подлинные форматы этих будто бы абстрактных математических единиц, величин, или, правильнее сказать, статичных характеристик «объективной» реальности. Следовательно, как раз в данном случае и можно говорить, что в качестве таких учитываемых единиц реальности выступают уже не абстрактные математические знаки, но формализованное понятие «дхармы» – подлинного темпорального атома объемной реальности. Что, конечно, может быть использовано в качестве исходной модели для более точных расчетов с использованием современных компьютерных технологий.
Уже в эпоху Новейшего времени авторитетнейший ученый-физик Роджер Пенроуз в своём известном произведении «Новый ум короля» об интересующем нас предмете высказывался следующим образом: «В самом деле, есть нечто весьма странное в том, как время входит в наше сознательное восприятие. И я думаю, что для интерпретации этого феномена в рамках наших традиционных представлений может понадобиться совсем другая концепция. Сознание – это, в конце концов, единственное явление, согласно которому время „течёт“. Я полагаю, что именно после открытия Правильной квантово-гравитационной теории (ПКТТ) у нас появится возможность описать её с помощью феномена сознания. В этом случае всё собирается. Появляется простота, ясность и единство» (Р. Пенроуз, 2011).
Здесь же уместно напоминание о том, что начало теории относительности было положено в мысленных экспериментах Альберта Эйнштейна по моделированию динамики пространственно-временных параметров реальности в условиях путешествия человека «вместе с лучом света». Но если продолжить вот этот мысленный эксперимент теперь уже с позиций кольцевого научного архетипа, мы должны учитывать то фундаментальное обстоятельство, что в соответствии с условиями поставленной задачи параметры когнитивной оптики – ФИАС в данном случае должны принимать значение вечности-бесконечности. А скорость света в соответствии с новыми правилами прописывания данной константы должна быть приравнена к нулю.
Таким образом, человек, «двигающийся» вместе с лучом света, с позиции кольцевого научного архетипа, оказывается в точке «конца света» в буквальном смысле этого слова, где свет действительно «стоит», а понятие скорости вообще исчезает. Что в архетипической логике естественно-научного подхода означает космологическую сингулярность – свертывания любых временных и пространственных характеристик реальности. В логике построения объемной реальности это означает препровождение субъекта к статусу потенциального-непроявленного, для которого стандартные характеристики времени и пространства принципиально не применимы, и наоборот, адекватны понятия вечности-бесконечности. И здесь нельзя не обратить внимания на тот факт, что соответствующим образом подготовленная психика человека с неимоверной легкостью совершает вот эти «гностические» перемещения между объектным и непроявленным статусом реальности. И что для этого совсем не обязательно отправляться в свое последнее путешествие без каких-либо перспектив возвращения в общество живущих ныне людей.
Попутно здесь же решается вопрос, который активно дебатируется в мире «объективной» науки и который Мартин Хайдеггер, наверное, сформулировал бы следующим образом: «А как обстоит дело с Большим взрывом? Он уже окончательно „прогремел“ или все еще продолжается?». Так вот, с позиции кольцевого научного архетипа и тех параметров ФИАС, о которых мы только что говорили (вечность-бесконечность) и которые, по логике вот этого обновленного способа репрезентации характеристик объемной реальности, обязательно следует учитывать, Большой взрыв еще и не начинался. Что же касается всех прочих, так или иначе контуририруемых параметров ФИАС и соответствующих пространственных форматов реальности – Большой взрыв, конечно же, «прогремел», но сопутствующие ему фазы и закономерности разворачивания дифференцированных характеристик объектных планов здесь могут быть разными. То есть за счет использования методологии кольцевого научного архетипа мы получаем сущностные и при этом весьма строгие ответы на такие важнейшие вопросы: «Каким образом возможно Бытие (Сущее) и Небытие (Ничто) в одной и той же реальности? В каких отношениях находятся „бытийный“ и „небытийный“ статусы этой реальности?»
Качественное уточнение и экспликация понятия «кольцевой научный архетип», используемого в психотерапии для исследования личного опыта клиентов (или вторичной информации), показали, что в сущности здесь речь идет об оформлении адекватных эпистемологических моделей феномена психопластичности, в частности механизмов «гнозиса», воспроизводимых психикой человека без каких-либо сложностей. В ходе чего процесс «путешествия» субъекта от энтропийного вектора бытия, т е. достаточно жёсткой привязки к стандартным форматам «объективной реальности», – к недифференцированному, креативному полюсу объемной реальности с его практически не ограничиваемой свободой, не только не выводится за скобки, но и является сущностным атрибутом ареала авангардной науки. Тем более – такой науки и практики, какую представляет в настоящее время НПН «Психотехнологии». Более того, для психотехнической практики актуализация феномена психопластичности является главным универсальным механизмом достижения искомой эффективности, обеспечивающим скорость конструктивной трансформации универсальных и специальных мишеней, а также – их последующей ассимиляции в устойчивый ресурсный статус, высокие уровни адаптации и показатели качества жизни субъектов конструктивного психотехнологического процесса.
Технологический аспект актуализации гиперпластического статуса субъектов в ходе развивающей, или помогающей психотехнологической практики более подробно будет рассматриваться нами при анализе концепций и концептов третьего матричного уровня общего теоретического базиса НПН «Психотерапия».
Ассоциированная эпистемологическая платформа
Настоящий компонент первого матричного уровня общей теории психотерапии, с одной стороны, является развитием идеи информационной (темпоральной) генетики. Но с другой – собственно эпистемологического ракурса – данный концепт является главным аргументом для легализации авангардного научного направления «Психотехнологии» и, возможно, необходимой модификации корпуса науки в целом. Отсюда необходимость в более подробном и обстоятельном раскрытии философского обоснования и содержательной сути понятия «ассоциированная эпистемологическая платформа».
Итак, важнейшим философским основанием данного понятия являются труды в области рекурсивной истории науки великих французских философов Мишеля Фуко и Гастона Башляра. Именно в такой последовательности мы и рассмотрим основные идеи этих авторов, имеющие непосредственное отношение к рассматриваемому здесь понятию.
Мишель Фуко формулирует главные тезисы разработанной им концепции «Археологии знания» (цит. по изд. 2012) следующим образом: объект или «вещи» – это прежде всего информационный объект, а не что-либо другое; информация об объекте образуется по правилу дискурса; следовательно, дискурс, понимаемый как совокупность высказываний и правил, по которым они делаются, присутствует в любом объекте – это и есть абсолютно реальная взаимосвязь слов и вещей; правила, по которым образуются эти взаимосвязи или конфигурации «археологического поля» и есть эпистемы (центральное понятие в эпистемологических построениях Фуко); эти правила – эпистемы не осознаются, но на них можно влиять в той степени, в которой они будут представлены в сознании исследователя; таким образом, процесс «археологии» информационных архивов накопленных знаний, по Фуко, – это исследование высказываний – дискурсивных «атомов», выявление (осознание) скрытых правил – эпистем, по которым эти высказывания формируются; но далее возможна ревизия информационных архивов, или по крайней мере понимание ограничений, со скрытым участием которых такие архивы были созданы. И, конечно же, в содержании вышеприведенных тезисов мы так же находим признаки идейного резонанса с концептом «информационной генетики» – одним из главных методологических компонентов разработанной нами версии эпистемологического анализа.
Эпистемологические исследования Фуко ограничивались только лишь историей западноевропейской культуры Нового времени. В этом, заметим, непродолжительном по историческим меркам периоде, на основании выведенных стержневых характеристик Фуко выделил три эпистемических конфигурации: ренессанс, классический рационализм и современность, кардинальным образом различающиеся между собой. В ренессансной эпистеме слова и вещи соотносятся по сходству; в классическую эпоху они соизмеряются друг с другом посредством мышления, путем репрезентации в пространстве представления; начиная с XIX века, согласно исследованиям Фуко, «слова и вещи связываются друг с другом еще более сложной опосредованной связью – такими мерками, как труд, жизнь, язык, которые функционируют уже не в пространстве представления, но во времени, в истории».
Понятно, что такое ограничение охватываемого исторического периода, а также и вполне очевидный лингвистический и культурологический фокус исследовательского внимания Фуко как минимум не способствуют адаптации и масштабному использованию концепции «Археологии знания» в каких-либо других секторах науки. Однако именно в таком перегруженном и запутанном в фактологическом ракурсе и явно обделенном в эпистемологическом смысле секторе наук о психике многие концептуальные находки Фуко обретают вторую жизнь. Так, например, чрезвычайно конструктивными для выстраивания дееспособной рекурсивной истории психотерапии являются следующие знаковые высказывания – рекомендации Мишеля Фуко, на которые, как мы полагаем, следует обращать внимание историографам наук о психике. В своей основной работе помимо прочего Фуко утверждает, что предназначенный для описания различных «пространств разногласия» метод археологии знания при рассмотрении этих «связностей-эпох» имеет своей задачей «разрушить старые и открыть новые противоречия – это значит объяснить, в чём они могут выражаться, признать их значимость, либо приписать их появлению случайный характер». И далее в том же ключе Фуко говорит о том, что для археологии знания «существенны прежде всего внутренне присущие дискурсам оппозиции… Она занята исследованием неадекватности объектов, расхождениями модальностей, несовместимостью концептов, случаями исключения теоретического выбора. Ещё одна её задача – выявить различие ролей всех этих форм оппозиции в дискурсивной практике». Он полагает, что именно за счет полноценной реализации вот этих последних утверждений «археология знания оказывается способной описывать переходы из не-философии в философию, из не-науки в науку».
Согласимся, что для становящейся психотехнологической науки вот эти тезисы-предписания Фуко – ровно то, «что доктор прописал». Ибо все, что мы имели здесь до самого последнего времени – это, по свидетельству многочисленных экспертов, некие непроходимые «джунгли» противоречий и несоответствий, прослеживающиеся буквально на всех уровнях организации психотехнологической традиции, практики и науки. Так, например, приходится говорить о конфликтующих мировоззренческих установках и реально существующей оппозиции «больших» ареалов психотехнологической традиции; об относительном или абсолютном несоответствии теоретических подходов, лежащих в основе многочисленных психотехнологий, и даже направлений и методов, «прописанных» в рамках отдельных психотехнологий; о несогласованных концепциях управления качеством психотехнологической деятельности и противоречивых установках в практике реализации такой деятельности и проч. Однако в нашем случае этот «гордиев узел» все же распутывается, в том числе и благодаря концептуальным положениям «Археологии знания» Фуко.
Далее необходимо остановиться на концепции «рекурсивной истории» Гастона Башляра (1972, 2000). Последний рассматривал процесс исторической реконструкции науки прежде всего как историю становления эпистемологических профилей через эпистемологические разрывы и преодоление эпистемологических препятствий в неких «эпистемологических актах». Прояснение этих базовых, в философских построениях Башляра, понятий – эпистемологических препятствий, профилей, разрывов, актов – представляет для нас особый интерес, поскольку рамочная методология эпистемологического анализа как раз и выстраивается вокруг данных понятий.
Эпистемологические препятствия, по Башляру, порождаются любым некритически усвоенным или утратившем критичность по отношению к себе знанием. Специалист-эпистемолог видит в них «тупики» или «ловушки», в которые могут попасть неискушенные исследователи, но также и «точки» возможного инновационного прорыва. Под эпистемологическими профилями Башляр понимал целостные типы порожденных научным разумом и соотнесенных с определенной культурой рациональностей. Такие профили «замкнуты на себя», соотносятся по принципу взаимодополнения (предполагают как минимум возможность друг друга). Появление новых типов рациональности соответствует «оси развития знания». На основе рекурсивно-исторического анализа сектора естественных наук Башляр сконструировал пять основных эпистемологических профилей: наивного реализма (донаучное физическое знание); позитивистского толка эмпиризма (доньютоновская опытная физика); классического рационализма (ньютоновская механика); полного рационализма (теория относительности А. Эйнштейна); дискурсивного или диалектического рационализма (релятивистская квантовая механика П. Дирака). Эпистемологические акты Башляр трактовал как «события разума»: либо заставляющие реконструировать опыт; либо изменяющие содержание понятий; либо ведущие к совершенствованию экспериментальной техники; либо осуществляющие теоретические сдвиги; либо обнаруживающие эпистемологические препятствия и диагностирующие эпистемологический разрыв. Что, конечно, не означает жесткого предписания в отношении изолированного использования только лишь одного из перечисленных методологических приемов в процессе проведении эпистемологического исследования любого формата.
Вполне соглашаясь с великим французским философом по трактовке трех выведенных им главных интеллектуальных новаций (эпистемологических препятствий, разрывов и актов), мы позволили себе – вполне в духе «событий разума» Башляра – достроить его базисный концепт эпистемологического профиля в соответствии с корневыми эпистемологическими проблемами и методологическими задачами, идентифицированными в поле становящейся психотехнологической науки.
Основное отличие предлагаемой нами конструкции «эпистемологической платформы» от базисного концепта Г. Башляра состоит в том, что в нашем случае невозможно ограничиваться только лишь рассмотрением выделенных им типов рациональности, за счет которых, по мысли Башляра, развивается сектор естественных наук и в первую очередь такой науки, как физика. Заметим, что в гуманитарном секторе наук, в системе выведенных Башляром приоритетных профилей «оси развития знания» каких-то чрезмерно высоких темпов развития не наблюдается. А что касается сектора наук о психике и в особенности такой становящейся науки, как «Психотехнологии», то здесь впору говорить о «тупике» или эпистемологической «ловушке», в которую раз за разом попадают простодушные исследователи, страстно желающие соответствовать выведенным для совершенно другого научного полюса типам научной рациональности. Соответственно, все сформулированные Башляром типы рациональности и выведенная им «ось развития знания» обозначаются в наших концептуальных построениях общим смысловым вектором «логос». Другой, конкурирующий с «логосом» вектор или способ получения знаний, доминировавший в интеллектуальной истории развития человека вплоть до эпохи Нового времени, мы обозначили как «гнозис», притом что в нашем случае термин «гнозис» следует понимать именно как особый познавательный вектор – и только лишь с учетом содержательных и смысловых дополнений, произведенных в ходе абсолютно необходимой в данном случае реконструкции, расширения и углубления семантического поля рассматриваемого понятия.
Собственно, отсюда и выводится стержневые особенности предлагаемого нами подхода. Во-первых, определяется специфика принципа построения концепта «эпистемологической платформы» – несущей эпистемологической конструкции в разработанной общей теории психотерапии. В нашем случае такая конструкция выводится на основании признаков доминирования и диссоциации-ассоциации обозначенных «больших» познавательных векторов. Во-вторых, обосновывается оригинальная типология эпистемологических платформ: «недифференцированная» – по признаку приоритета гностического познавательного вектора в эпоху становления психотехнологической традиции; «диссоциированная» – по признакам декларируемого приоритета логического познавательного вектора, конфликта между двумя базисными познавательными векторами; «ассоциированная» – на основании аргументированной, в концепции «объемной реальности», возможности синергии обозначенных познавательных векторов. Здесь же следует сказать, что эта последняя эпистемологическая платформа, так же как и концепция «объемной реальности», есть важнейшие компоненты первого, фундаментального матричного уровня общей теории психотерапии. Наконец, в-третьих, на основании всего сказанного нами были определены сущностные, эпистемологические эпохи процесса становления и развития психотехнологической науки: «недифференцированная» – от начала появления исторической хроники до старта эпохи Нового времени (рубежи XIV – XVI веков); «диссоциированная» – от старта эпохи Нового времени, с продолжением в эпоху Новейшего времени и до прогнозируемого в ближайшем будущем кардинального изменения рамочной концепции психотехнологической науки и практики; «ассоциированная» – от момента утверждения обновленной рамочной концепции и далее с продолжением в обозримую проекцию будущего психотехнологической науки и практики. Такого рода обоснованная историческая типология помимо всего прочего позволяет избежать не вполне адекватного, с нашей точки зрения, разделения психотехнологической деятельности на «донаучную» и «научную», и мотивировать исследователей на генерацию подлинных эпистемологических прорывов в полном согласии с идеей «научного духа» великого философа-исследователя Гастона Башляра. Более подробно история становления психотехнологической традиции, науки и практики с результатами углубленного эпистемологического анализа данного процесса приведена в первом разделе монографии.
То есть, в наших эпистемологических построениях мы идем дальше и не ограничиваемся только лишь анализом дискурсивных исторических архивов и установлением взаимозависимости вторичной информации (т. е. субъективной информации в нашей систематике) и предметных характеристик так называемой объектной реальности. Мы также показываем сущностную взаимозависимость первичной информации от параметров фиксируемого импульса сознания-времени (то, что окончательно развенчивает миф о какой-либо единственно возможной «объективной» реальности и «объективном» времени). И далее – сущностные характеристики взаимодействия основополагающих статусов «объемной» реальности, аргументирующие возможность управления феноменом сознания-времени.
Такого рода концептуальные построения постулируются нами как наиболее перспективный и наименее «освоенный» научным истеблишментом потенциал сектора наук о психике и авангардной науки в целом. Что же касается интереснейшего – во всех отношениях – процесса взаимодействия первичной и вторичной информации (т. е. полюсов «объективной» и «субъективной» информации), то мы показываем возможность непротиворечивого и неконфликтного, а наоборот, максимально креативного со-существования и со-развития этих полюсов в общем поле ассоциированной эпистемологической платформы. То есть проработанная эпистемологическая альтернатива, на наш взгляд, много более способствует переходу психотерапии от неприемлемого для нее статуса не-науки к статусу авангардной науки, чем, например, эпистемологические концепты, описанные в трудах уважаемых философов.
Полагаем, что проиллюстрированная возможность развития потенциала сектора наук о психике в существенной мере способствует аргументированному пересмотру последнего по времени эпистемологического поворота с его главным тезисом отказа от наукоцентризма. Для становящейся психотерапевтической науки данное обстоятельство является критически важным, поскольку основной довод в пользу такого постмодернистского поворота – признание того факта, что наука не является единственной системой производства и постижения значимой, адаптивной информации – может быть истолковано и в том духе, что психотерапия как раз и представляет собой идеальный образец упомянутого «ненаучного» способа генерации адаптивной информации. С укоренением вот этого упрощенного и в чем-то даже привлекательного эпистемологического ракурса процесс какого-либо продвижения психотехнологического направления деятельности к признаваемому статусу самостоятельного и состоятельного научно-практического направления окажется крайне затруднительным.
Вместе с тем глубокая проработка концепции ассоциированной эпистемологической платформы, обоснованная реконструкция – с этих новых эпистемологических позиций – ключевого в данном случае концепта герменевтики как раз и предполагает аргументированный «возврат» альтернативных способов получения информации в поле авангардной науки. Например, такого крайне важного способа получения и усвоения информации, как «гнозис», с преимущественным использованием которого в продолжении тысячелетий развивалась психотехнологическая традиция.
Фундаментальные допущения обновлённой эпистемологической платформы, сформулированные на основании разработанных принципов конструирования модели объективной реальности и прокладывающие «дорогу» к неконфликтному, синергетическому сосуществованию и взаимодействию полярных систем координат современного человека, самым кардинальным образом отличаются от своих «предшественников» и выглядят теперь следующим образом:
• объектно-закономерные характеристики актуальных планов реальности зависят от характеристик импульсной активности сознания человека;
• существуют принципиальные подходы и механизмы измерения активности непроявленного полюса реальности и его легализации в обновлённой системе научного знания;
• с формированием ассоциированной эпистемологической платформы возможно снятие неадекватных ограничений предметной сферы науки, восстановление ресурсной целостности человека с перспективой существенного расширения горизонтов его бытия.
И здесь нелишне повторить, что ассоциированная эпистемологическая платформа, выстраиваемая на основе вышеприведённых фундаментальных допущений представляется наиболее адекватным способом преодоления эпистемологического разрыва, в общем поле и в зоне кризисного напряжения которого человечество существует в последние десятилетия.
Данный способ миропонимания не только элиминирует опасности расщеплённого бытия и снимает напряжение тупикового когнитивного диссонанса у мыслящих людей, способствует полноценному возвращению субъекта и таких категорий, как психическое целое в объёмную панораму реальности, а вместе с ними и возможностям «чудесных» преобразований картины мира, но утверждает человека в качестве активного со-участника, со-творца, возвышает его миссию в генерации всех мыслимых аспектах бытия-в-мире.
Ассоциированную эпистемологическую платформу, следовательно, можно представить как подлинный прорыв в разработке «теорию всего» (ТВС). Но не в смысле усечённой картины «всего», прорабатываемой в физической науке, в ходе чего ведутся поиски возможностей совмещения теорий относительности, гравитации, электромагнетизма и ядерного взаимодействия. Эта задача в модели объёмной реальности решается достаточно просто – за счёт идентификации ряда таких актуальных (темпоральных) планов физической реальности, которые отчетливо демонстрируют феномен схождения – расхождения соответствующим образом моделируемых и просчитываемых полевых характеристик исследуемых физических планов реальности. Притом что по крайней мере два таких темпоральных плана никем не оспариваются: план сингулярности, в котором любые дифференцированные характеристики реальности полностью сворачиваются, т. е. совмещаются, а также план хорошо известной нам «объективной реальности», форматируемой стандартными параметрами ФИАС. И далее с использованием технологий кольцевого научного архетипа вполне возможно развертывание не только «первой» и «текущей» страниц бытия, но и подлинной книги бытия со всеми ее «страницами» безо всяких изъятий и купюр.
То есть в случае ассоциированной эпистемологической платформы речь идет именно о феномене объемной реальности как подлинной модели «всего», из которой человек и психическое целое – как раз и выполняющее вот эту важнейшую функцию по генерации «всего» как панорамы явленного мира – никоим образом не изгоняются. В свете сказанного понятно, что выстраиваемая таким образом модель «всего», в смысле разрешающего, объясняющего и эвристического потенциала, не просто превосходит соответствующие характеристики ограниченного сектора такой панорамы, но и выходит за рамки собственно науки в традиционном – выстроенном в духе диссоциированной эпистемологической платформы – понимании данного термина.
Резюме по настоящему концептуальному блоку
Содержание настоящего концептуального блока полностью раскрывающее оформление первого уровня дисциплинарной матрицы НПН «Психотехнологии», по сути является полноценным эпистемологическим фундаментом рассматриваемого научно-практического направления.
Представленные здесь концепции демонстрируют наивысший уровень сложности организации таких фундаментальных основ. Достаточно сказать, что для идентификации глубинных основ предметной сферы НПН «Психотехнологии» понадобилась разработка обновленной эпистемологической платформы, преодолевающей неприемлемые ограничения предшествующей системы фундаментальных допущений.
Конструкция ассоциированной эпистемологической платформы, модель объемной реальности, обновленное понимание сущности и основных функций психического, а также концепции информационной (темпоральной) генетики – являются главными аргументами для выведения НПН «Психотехнологии в статус авангардного научного направления. Именно эти компоненты теоретического базиса рассматриваемого научно-практического направления – есть наиболее мощные эвристические стимулы для формирования обновленного содержания базовых и прикладных теоретических построений, практических инструментов для всех следующих уровней дисциплинарной матрицы НПН «Психотехнологии».
Приведенные в настоящем блоке теоретические компоненты рассматриваемого матричного уровня, обосновывают претензии НПН «Психотехнологии» на статус самостоятельного и состоятельного, авангардного научного направления.
Еще одним важным моментом вышеприведенных концептуальных построений является возможность преодоления неприемлемых разрывов между психотехнологической традицией и современной психотехнической практикой.
Таким образом, открываются перспективы для достижения ментальной целостности homo sapiens, практически утраченной в эпоху Нового времени.
Базисные теоретические концепты второго уровня дисциплинарной матрицы психотехнологической науки и практики
Вводные замечания
Главная задача, решаемая при описании базисных концептов всех матричных уровней общей теории психотерапии, здесь остается неизменной – это выявление стержневых характеристик предметной сферы психотехнологичской науки и практики,
Не менее важной, а именно для настоящего матричного уровня является задача идентификации и описания именно таких теоретических конструкций, которые, будучи представлены в сопряженных научных направлениях, имеют прямое или косвенное отношение к оформлению теоретических и методологических концептов третьего матричного уровня НПН «Психотехнологии».
Безусловно важным является понимание сути необходимой модификации, с учетом теоретических построений первого матричного уровня, рассматриваемого здесь концептуального блока; понимание донорского потенциала общего теоретического базиса НПН «Психотехнологии» по отношению к тем научным дисциплинам, теоретические концепции которых обсуждаются на данном матричном уровне. То есть, использование в раскрываемых здесь концептах устоявшихся терминов – адаптация, социальная эпидемия, психическое здоровье и других – практически всегда предполагает их расширенное семантическое (эвристическое) содержание, что обязательно поясняется в соответствующем тексте.
Общая методология решения этой главной задачи также выстраивалась вокруг разработанной нами версии метода эпистемологического анализа со всеми его дифференцируемыми компонентами. Вместе с тем обновленное содержание анализируемых здесь теорий, концепций и концептов, выводимое на основании результатов реализации основных фрагментов Базисной НИП, предполагало использованием предусмотренного в данной программе полного ассортимента исследовательских методов, включая метод психотехнического и комплексного анализа исследуемого психотехнологического процесса.
В описании концепций и концептов второго матричного уровня мы делали акцент именно на тех конструкциях, которые так или иначе транслируются на третий матричный уровень и участвуют в формировании универсальных психотехнических мишеней, стратегий и индикаторов эффективности психотехнологического процесса.
Классификация наук о психике. Место НПН «Психотехнологии» в секторе наук о психике
Вводная информация
Стартовая позиция настоящего подраздела в первую очередь обусловлена тем обстоятельством, что психотехнологии до настоящего времени воспринимаются научным сообществом – в общем и целом – как некое практическое приложение к многочисленным наукам о психике. И в большей степени – к научным направлениям, примыкающим к гуманитарному полюсу общего корпуса науки. Отсюда следует понятная схема того, что предметная сфера психотехнологий выводится из методологии построения классической «материнской» дисциплины, продолжающейся таким образом в практику. Однако, как мы знаем из результатов проведенного эпистемологического анализа, психотехнологии – как бы они не назывались в различные исторические эпохи – упорно не желали «вписываться» в упрощенные объяснительные модели получаемых здесь эффектов, насаждаемые «сверху». Такие объяснительные модели, по большей части, сами нуждались в объяснениях. А неангажированные исследователи (например, P. Cuijpers, 2019) прямо говорили о том, что не имеют ни малейших представлений об истинных точках приложения растиражированных психотехнологий. Таким образом, психотехнологии, с аргументируемой нами точки зрения, в настоящее время выступают в качестве основного драйвера форсированного развития сектора наук о психике. А значит, классификация наук о психике должна складываться с учетом обновленных эпистемологических принципов – а такие принципы как раз и были выведены в ходе углубленного исследования предметной сферы психотехнологической науки и практики – специфических именно для данного научного сектора. Вследствие чего, тезис о возможной систематизации современных психотехнологий на основании обновленной классификации наук о психике приобретает аргументированный эпистемологический смысл.
Настоящая классификация разработана в ходе реализации предшествующего исследовательского проекта по выведению психотерапии в статус самостоятельного научного направления (1996—2020 г.г.) И далее, по мере реализации настоящей Базисной научно-исследовательской программы, первоначальная цель определение места психотехнологий в общем секторе наук о психике была существенно расширена в плане обоснования реальной перспективы формирования сектора наук о психике в общем корпусе науки.
Таким образом, уже на первом этапе реализации тематической Базисной НИП был продемонстрирован беспрецедентный донорский потенциал становящейся психотехнологической науки и, главным образом, базисных концептов первого матричного уровня НПН «Психотехнологии».
В итоге мы представляем разработанную классификацию наук о психике как гипотетическое обоснование будущей и еще более масштабной исследовательской программы, реализация которой предполагается теперь уже в общем поле наук о психике. Соответственно, каждый номинированный в данной классификации системный уровень, научное направление (фронт) подается с позиции гипотетических положений о эпистемологическом статусе, особенностях предметной сферы, перспективной методологии исследования включаемых сюда наук о психике,
В связи со всем сказанным представляемая здесь классификация является не столько отражением настоящего положения дел в секторе наук о психике – данный сектор как обоснованная системная конструкция в общем корпусе еще не полностью сформирован – сколько проработанной «большой» гипотезой системообразующего стержня и выводимых отсюда эвристических перспектив для совокупности наук о психике и каждого научного направления в отдельности.
Другие существенные отличия представляемой здесь классификации от стихийно сложившейся агрегации заключаются в последовательном устранении неприемлемых эпистемологических разрывов, методологических провалов, которые собственно и являются основными препятствиями для опережающего развития данного важнейшего сектора и корпуса науки в целом.
Основным методологическим инструментом, используемым при разработке настоящей классификации, является расширенная версия эпистемологического анализа, предназначенная для углубленного исследования предметной сферы наук о психике (А. Л. Катков, 2016, 2020, 2023).
Общая характеристика функциональной макроструктуры (выделяемые уровни, оси) классификации наук о психике
Функциональная макроструктура разработанной нами классификации ориентирована на выведение и решение главных проблемных узлов сектора наук о психике (обоснование системообразующего эпистемологического стержня; столетиями не решаемая проблематика «параллелизмов» в объяснительных моделях наук о психике); адекватное решение ключевой эпистемологической проблематики современной науки (диссоциированная эпистемологическая платформа, препятствующая развитию авангардного фронта науки); поиски сущностного решения ключевых цивилизационных проблем Новейшего времени (стагнация несущих ресурсных смыслов, прогрессирующая инфляция этических принципов, координирующих процесс бытия человека и общества в эпоху Новейшего времени).
Разработанная функциональная макроструктура, таким образом, включает следующие, наиболее общие уровни агрегации наук о психике:
• уровень общей концепции сектора наук о психике включает фундаментальные эпистемологические конструкции и базисные концепции, представляющие системный стрежень наук о психике;
• уровень системообразующего научного направления представлен проработанной идеей такого направления и внятными перспективами его форсированного развития;
• уровень стержневых осей (актуальных фронтов) в системе наук о психике представлен подуровнями (осями) психофизического, психофизиологического и психобиологического параллелизма, а также осью авангардного фронта наук о психике с проработанной аргументацией соответствующих научных кластеров по каждому дифференцируемому подуровню.
Разработанная макроструктура классификации наук о психике, помимо того что должным образом оформляет данный сектор в общем корпусе науки, иллюстрирует возможности синергетического взаимодействия и взаимного эвристического обогащения выделяемых научных направлений.
Структура описания каждого выделяемого классификационного уровня содержит:
1) точное обозначение;
2) развернутую формулировку функциональных задач, решаемых на соответствующем уровне или подуровне;
3) краткие комментарии;
4) номинацию включаемых научных направлений;
5) комментарии по общему кластеру и по каждому включаемому научному направлению (при необходимости).
Возможности эвристического взаимодействия выделяемых структурных уровней, номинированных кластеров и отдельных научных направлений рассматриваются в соответствующих комментариях. Возможность эвристического обогащения общего корпуса науки и стратегии цивилизационного развития в эпоху Новейшего времени рассматривается в заключительных рубрикациях классификации.
Общие и специальные комментарии раскрывают и конкретизируют функциональные смыслы агрегации рассматриваемых здесь направлений, уточняют эвристическое содержание предметной сферы традиционных и инновационных научных дисциплин, и возможности использования авангардной исследовательской методологии для их форсированного развития.
Ниже следует по необходимости краткое описание всех вышеприведенных структурных компонентов разработанной классификации.
Характеристики выделяемых уровней и подуровней (осей) классификации наук о психике
