День вежливости
Сергей Петрович Куликов
В абстрактном городе глубинки объявили День Вежливости. В непростом положении оказались совершенно разные жители этого города. Ровно сутки им предстояло выжить, не пользуясь матерными выражениями, более того, обращаясь друг к другу максимально вежливо. Те, кто будут соблюдать тяжёлое правило целые сутки – получат денежное вознаграждение. Наоборот, употребляя обсценную лексику, вполне реально угодить под штраф. Все старались настолько, что вежливость восторжествовала. Пусть и на какие-то 24 часа Книга содержит нецензурную брань.
День вежливости
Сергей Петрович Куликов
© Сергей Петрович Куликов, 2024
ISBN 978-5-0064-1400-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Сцена первая
Действующие лица:
Бабка с первого этажа
Сантехники – Фёдор и Толя
Бомж Григорий
Вшивая собака Дрист
Двор. Лавка. Балкон. Подъезд. На клумбе чешется вшивая собака Дрист. Воняет.
С балкона первого этажа высунулась бабка в платке. Лузгает семечки. Под балконом срач. Голуби пытаются в ошмётках семечек заметить зёрна, раскидывают шелуху.
Возле лавки, расстелив на ней грязную тряпку, расселись прямо на траву, подвыпившие сантехники.
На тряпке закусон и мрачный пузырь с мутной жидкостью.
Бабка:
– Господа, эко у вас обеденный перерыв долог.
Первый сантехник:
– Эх, сударыня, ключ разводной в подсобке забыли-с. Митрий, давеча, отправился за ним. Не судьба нам без ключа разводного навозы перемешивать.
Бабка, ехидно:
– Видели мы ваш ключ. И Митрий ваш, любезный, лежит, поди, в подсобке в состоянии непотребном. Берегитесь, господа, управа на вас найдётся. Ох, найдётся.
Сантехники косо переглянулись, заявить на сей аргумент было нечего. Ибо Митрий и впрямь валялся непотребно в подсобке.
Бабка почуяла правоту, злобно уставилась на алкашей. Те молчали.
В подвале что-то булькнуло. То ли крысы прыгнули в воду, то ли что-то ржавое отвалилось.
Сантехник Фёдор оглянулся:
– Чрезвычайно обеспокоен я долгим отсутствием Митрия.
Другой его собутыльник ответил:
– Фёдор Арсеньевич, будьте любезны, передайте со скатерти баночку кильки.
Фёдор, с промасленной тряпки, поднял банку самой дешевой кильки, ну вернее, томатного соуса с жабрами и хвостами, повертел в руках бессильно.
– Анатолий Валентинович, голубчик, возьмите, пожалуйста, только ножа с собой мы не захватили второпях.
– Ах, какое несчастье, Фёдор Арсеньевич.
Фёдор и Толя пожали плечами, передавая банку друг другу. Бабка злобно глядела на эти кривляния. Шипела что-то себе под нос, чего слышно не было.
– Досада приключилась, – в итоге пьяно воскликнул Фёдор, обшаривая карманы.
– Пустое! – заявил вдруг Толя, – вот, Фёдор Арсеньевич, выход из нашей оказии.
Он достал плоскую отвёртку, принявшись ею ковырять банку консервов. Процедура затянулась.
Бабка плюнула куда-то.
– Господа, будьте любезны, поторопитесь! Вся парадная без воды уже сутки, люди настолько внимательно за вами наблюдают, что, того гляди, беда будет!
Толя весело ответил, не отвлекаясь от кильки:
– Беда, сударыня, общая. А в понимание надо входить, иначе никакого консенсуса-с.
Он протянул мрачный пузырь Фёдору. Тот принялся наливать свежую, не оставшись в стороне от очередных любезностей:
– О, вы так заботливы, спасибо!
– Пожалуйста!
– Не за что!
На той стороне подвала, где был вход, послышались булькающие шаги. Кто-то шёл прямо по воде. Потом этот кто-то очень громко нырнул в метровый слой жижи. Сантехники переглянулись. Бабка нервно задёргалась:
– Никак, ваша милость, Митрий там один, без вас, водолазные работы начинает.
Фёдор и Толя переглянулись. Не мог там быть никак Митрий, ибо лежал он в умат, даже пошевелиться не мог.
– Эка невидаль, – пробормотал Толя, – пойдёмте-ка, Фёдор Арсеньевич, поглядим, что там за супостаты безобразничают.
Бабка сверлила глазами спины алкашей, пока те, содрогаясь, пытались встать. Ноги подгибались, вчерашнее дало знать, а добавились с утра очень крепко.
Чинно, друг другу помогая, сантехники свернули грязную тряпку с обедом, поковыляли на заднюю сторону дома.
Там предстала такая картина:
Дверь в подвал открыта. Возле двери лежит чьё-то паскудное шмотьё. Виновника нету – виновник купается.
– Ясно-с, – пробормотал Фёдор, – я и не сомневался ни на минуту, с кем нам иметь дело.
– Что вы говорите, коллега, – пьяно брякнул Толя, – и кто же там?
Но тут виновник сам объявился. Совсем мокрый, выполз из затопленного подвала, естественно пьяный, местный знаменитый бомж Григорий. В быту Гриша Фанфурик.
Он уже понял, что просто так не скрыться. Но характер у Гриши Фанфурика был крайне скверный, похулиганить и подраться он любил. А так как лучшая защита – нападение, то он и начал:
– Что вы тут, господа, уставились. Я не одет.
– Ах, они не одеты!! – воскликнул в диком возмущении Федор.
– Как вас величать по батюшке, Григорий, – вспомнил имя данного персонажа второй сантехник.
Гриша, тем временем, уже выволок из кармана драных кальсон шкалик, накатив для храбрости.
– Вы не ответили! – хмуро протянул Толя.
Гриша думал, как быть. Драться – не выход. Их двое. Есть вариант бежать, да ноги ватные. Боюсь, догонят. Есть вариант ждать подмоги. Его корефаны – Валера и Гена, бухие, но довольно агрессивные, бродят у соседнего дома. Могут помочь. Чисто теоретически.
Гриша выбрал второе. Начал тянуть время.
– Не понимаю, господа, чего вы от меня желаете?
Он уже натягивал оставшиеся шмотки.
Сантехники просто кипели от ярости.
– Вы, сударь любезный, предупреждены были неоднократно, что приближаться к трубам я вам не советую. Тем более, пилить их.
Гриша сделал удивленный вид. Получилось плохо.
– Что пилить?? В своём ли вы уме?
– А не вы ли, любезный, в минувшем году в доме номер одиннадцать подобное сотворили?
Гриша понял, что не прокатит.
– Бес попутал, – ответил он, – помыться хотелось, просто страсть как. Вонять не пристало мне, как человеку благоразумному, вот и изыскиваю средства.
– И почему это ваши средства нашей работы касаются? – упрямо давил на него Фёдор.
– Говорю ж, бес попутал. Синь откровенная продается в двадцатой квартире самогонщицы Валентины Никитичны, вот после неё мне и стало туго. Руки сами собой за ножовкой и потянулися.
– Нескладно вы, как то, оправдываетесь. Чувствую я долгом своим отвести вас к соответствующим службам, дабы правосудие было восстановлено!
– Эко мне тяжко, господа, – оборвал сантехника Гриша, – пойду я. Сыро тут, и пахнет скверно. На том вам доброго здравия! – он, подхватив свои пожитки, дёрнулся в сторону, но сантехник Толя, красный от ярости, встал у него на пути. Медленно потянул, а потом сдёрнул грязную, вымазанную в говне, перчатку. Ею Толя отхлестал по отвратительной харе бомжа, затем бросив ему под ноги.
– Защищайтесь, сударь! – произнёс Толя.
Гриша понял, что расплата рядом. Но сил после стекломоя у него уже не было. Однако дуэль началась. Бомж подхватил палку, первое, что увидел на газоне. А Толя взял в руки разводной ключ (странным образом нашедшийся в его сумке). Бабка с первого этажа переползла насквозь свою огромную четырёхкомнатную квартиру, доставшуюся от мужа, высунула сморщенное лицо в окошко. В её глазах были гнев и любопытство.
Соперники сходились и расходились. На косых ногах они лавировали около входа в подвал, цепляясь за кусты, спотыкались. Ни одному, ни другому ещё не удалось попасть в оппонента.
Вдруг бомж Григорий наступил на кочку, подвернув ногу. Было больно, он чуть не упал, чем воспользовался Толя, ударив ключом по руке с палкой. Палка выпала, рука опухла. Гриша скорчился от боли, с его уст сорвалось:
– Бл…..
Но он вовремя посмотрел вверх, в сторону дороги. Там, над перекрёстком, алея посреди буйной дисгармонии светофоров и знаков, огромным монолитным полотнищем высился транспарант:
