Это еще с советских времен пошло, когда колбаса была деликатес и ее было не достать. Поэтому колбасы много не бывает, а своих коров они не едят, они у них молочные.
Так что с Настей у них все слажено и налажено, чего цепляться?, – Алеша вздохнул и углубился в гугл: «как купить штаны».
Данилыч возник на стуле, как всегда, из ниоткуда – как будто пересобрался из частиц пыли и света, пока Алеша, испуганный собственной смелостью, складывал в корзину на Wildberries все найденные варианты летних штанов.
Для проверки своей телесности Данилыч поскрипел стулом. Алеша посмотрел на его штаны и не смог понять ни цвета, ни размера, ни фасона. Впрочем, не удивительно – не только штаны, но и весь Данилыч ни под какие фильтры Wildberries не подходил.
– Пижонишь?, – спросил Данилыч, кивая на экран.
– Да это, – смутился Алеша, – лето ж скоро, жара.
Данилыч кивнул. Они посидели с минутку в уютной тишине старого деревянного дома, довольные собой и миром, в котором ничего не происходит. Разве что чайку поставить.
Олег Анатольевич ворвался, разметав испуганную разноцветную пыль, танцующую в столбе солнечного луча. Алеша и Данилыч внутренне переглянулись и вздохнули. Началось совещание.
***
Олегу Анатольевичу показалось слишком тихо, тесно и деревянно здесь. И настроение было поганое, как всегда после Светы.
А все потому, что у Олега Анатольевича не было одной постоянной женщины. А было три.
Номер один была яркая, дерзкая и очень дорогая шалава из районного центра. Олег Анатольевич позволял ее себе только на праздники.
Обычно он ездил на трассу неподалеку к шалаве номер два. Она была тихая, скромная, брала недорого, но тут она сказала, что к ней приехала мама, и пока ей не звонить.
Номером три шла местная горожанка Света. Это был самый выгодный вариант, (достаточно было принести тортик).
Света была глубоко замужняя, глубоко бездетная (и бесплодная, как надеялся Олег Анатольевич). У нее было рыхлое тело, скучный цвет волос, грустно висящая попа и муж с постоянными командировками (или вахтой, Олег Анатольевич в подробности не вдавался).
После секса с ней надо было пить чай на кухонке ее хрущевки: она уныло что-то зудела про работу, поликлинику, соседей и рассаду, белый эмалированный чайник свистел и подмигивал когда-то голубоватыми цветочками, – мол, получил свое – терпи теперь. Олег Анатольевич угрюмо ел тортик.
В этот раз он битый час ждал в кустах, когда разойдутся бабульки у подъезда. Пройти их контроль Олегу Анатольевичу было не под силу – он был мужчина заметный и крупный, вид имел начальственный. Света смертельно боялась бабулек, просила не подходить к окнам, когда он у нее, смазывала маслом все, что могло ритмично скрипеть и лежала под ним нервным бревном.
Теперь он мучился изжогой после сладкого и не питал никаких иллюзий относительно своей мелкой, как бассейн-лягушатник, жизни. Вся эта суета с шалавами, бабками-сплетницами, скрипучими полами, гадкими тортиками из Пятерочки и составляет его, собственно, жизнь. А мечты о Москве, карьере и разгульное веселье с Мариной номер раз – это миражи, передых от ежедневной скучной тоски, пьяный бред.
От этих мыслей делалось совсем горько.
За окном энергично шелестела сирень – у нее были большие планы на эту весну. Дом поскрипывал, как будто почесывался, в солнечных лучах кружились пылинки, от которых хотелось тереть нос и смеяться. Здесь, на Пушкина, 13, царила осмысленная вечность.
Олег Анатольевич глубоко вдохнул и подумал, что грустные мысли навевает ему запах плесени, который Данилыч притаскивает из подвала. А жизнь, пожалуй, права как есть.
И начал совещание.
– Итак, что у нас?, – с деловитым напором Олег Анатольевич навис над сотрудниками.
Алеша полез за своими записями из отделения полиции, зашуршал бумажками.
Данилыч подался вперед и сказал:
– Чужак в городе.
Слова прозвучали веско и значительно. И повисли в воздухе, поддерживаясь игривой домашней пылью.
Олег Анатольевич с внимательным видом кивнул продолжать, и Данилыч продолжил:
– Бунин Александр Витальевич, 1969 года рождения, паспорт московский, прописан в Люберцах, никогда не менял место прописки. Здоров, образование среднее специальное – по специальности токарь, работал в токарном цеху до 1995 года в Москве. Далее в трудовой книжке записей нет.
Остановился в гостинице на трассе, оплатил 10 суток проживания наличными. Не храпит, ест не в гостинице, из вещей – чемодан, но он его держит в машине. Машина Хендай акцент с пробегом 123000, цвет асфальт, в хорошем состоянии, куплена б/у.
Штрафов, алиментов, детей, жен, долгов не обнаружено. Пижон.
Никогда, никогда и никто не спрашивал Данилыча, откуда он берет свои сведения. Зачем все портить? Молча поблагоговели.
Алеша предложил сделать чаю, Олег Анатольевич рассеянно кивнул.
Алеша потопал “ в переднюю» делать чай, и на его шаги дом отзывался ласковым теплым скрипом. Как будто Алеша шел и немножко щекотал дом – половицы, двери, дверцы старого резного буфета из красноватого тяжелого дерева.
Буфет невозможно было вынести из комнаты: он делался на заказ (по легенде – в Италии), собирался в комнате, и им не смогли поживиться судебные приставы, разорившие первого владельца. Привести его в большевистский вид тоже не удалось – наглый резной буфет во всю стену столовой переливался виноградными гроздьями и гранатами на боках. Буфет пережил всех, окончательно отсырел, рассохся и распоясался, но позиций не сдавал.
Буфет, похоже, думал, что живет здесь именно он, а люди так, приходящая прислуга. И ведь был прав.
В свое время ошалевших задержанных проводили мимо всего буфета (комната была проходная) в знаменитый подвал, и резные гроздья красного дерева было последним, что отпечатывалось на сетчатке памяти несчастных.
– А что он здесь делает?, – спросил Олег Анатольевич.
– Всем говорит, что приехал как режиссер выбирать место для съемок фильма. В вещах бумаг не обнаружено. В машине обнаружена книжка, автор Ле Карре, название «Шпион, выйди вон».
Данилыч многозначительно посмотрел на Олега Анатольевича. Олег Анатольевич постарался многозначительно посмотреть в ответ, но так до конца и не уверился, что у него получилось. На всякий случай многозначительно помолчал.
Алеша принес чай, весело громыхая подстаканниками.
– А что у него за штаны?, – спросил Алеша, раздавая чай.
– Кстати да, Данилыч. Ты его видел? Описание внешности есть?, – Олег Анатольевич обжегся, но виду не подал.
– Вида неприметного. Рост средний, чисто выбрит, есть залысины, глаза серые, черты лица невыразительные, особых примет нет. Одет как петух., – Данилыч занялся чаем.
Чаинки могли бы разглядеть усмешку в самой глубине его невозмутимости, – мол, дальше сами.
– А штаны?, – не отставал Алеша.
– Дались тебе штаны. Штаны на нем точно были.
– А почему петух?
– Потому что пинджах на ём был светлый и коришневый как понос – Данилыч на глазах превращался в лешего из дремучих квакшинских мертвых деревень, – и шарфих. Красный. ХитрО повязанный.
Алеше показалось, что сейчас Данилыч перекрестится, плюнет через левое плечо и прискажет «Чур меня». Стоило моргнуть и морок исчез.
Олегу Анатольевичу никак не удавалось представить себе взрослого мужика в пиджаке цвета поноса и с красным шарфиком в Квакшине. Не хватало воображения.
Он сказал: – похоже на приманку. Что за хмырь такой, с гладкими документами, машиной как у всех и шарфиком как у никого?
– Взять и допросить бы его, – решительно мечтательно сказал Алеша. Он хотел посмотреть на штаны этого Бунина и узнать, где тот их покупал.
– Нельзя, мы на улице людей не хватаем. Сейчас повод нужен.
– Этот пришелец – приманка для нас. Не заметим, – спишут!, – заметил Данилыч.
– Верно говоришь, Данилыч. Его надо раскрутить грамотно, чтобы не прикопались потом к нам. Все как по нотам. Предлагаю наблюдать, постараться свести знакомство, но аккуратно крайне – засветимся, спишут как пить дать.
Данилыч кивнул. Продолжать совещание не было смысла, оставаться втроем им было неуютно. На Олега Анатольевича снова начала наваливаться тоска, и он отодвинулся от Данилыча.
Осталось решить, писать ли сразу наверх про этого Бунина или пока погодить. Если это проверка, ретивость отметят, а если никакая не проверка, засмеют или даже «спишут» – паникерство начальство очень раздражало.
Договорившись с собой написать про Бунина, но в следующем еженедельном отчете, Олег Анатольевич раздал оперативные задания и ушел.
Данилычу тоже надоело поддерживать свою телесность, и Алеша остался наедине с буфетом и особнячком.
Один золотой зуб
– Бабань, а куда ты доски складываешь?, – спросила за ужином Маша.
Папаня заинтересованно поднял брови.
– В сарай во дворе.
