я никогда не ждала тебя,
но люди как звери – любят свои силки.
если погаснут на свете все языки,
и мы останемся, словно тысячи лет назад,
безголосыми у тёмной пучины моря —
я и тогда почувствую, как ты на меня смотришь,
жужжащей звёздной пылью прикасаешься
к воздуху, что был мной.
2018
дайте нам нашего короля
дайте нам, дайте нашего короля,
мы поцелуем его хрустальные стопы.
из наших красных ракет выросли высокие тополя,
и двери в лимб то и дело хлопают.
на наших северных, наших южных
огромных улицах спят снега.
отцы не оставили нам оружия —
они сказали просто не лгать.
и так мы жили, как невиновные
в чечне и в смерти большой страны,
а вечерами слушали у изголовья
слова из чужих молитв.
и всё настойчивей, всё тревожней
были нездешние голоса.
а потом мы увидели, что король наш
молился сам.
2018
тихая рыжая кошка
пока я ждала тебя в алой сентябрьской темноте,
мимо меня прошёл человек в зимней шапке,
хотя только осень.
другой человек ехал на машине
и сбил тихую рыжую кошку —
так бывает на свете каждую ночь.
люди плавали в море рыбами безъязыкими,
блестящими, как гирлянды,
затем вышли на берег,
отрастили для прикосновений к песку и скалам
неуклюжие полуплавники,
привыкли к цветам, к деревьям,
смотрели так друг на друга.
заговорили потом,
приникли один к одному,
и стали такими, какими мы видели их
в телесериалах, в журналах глянцевых
и в рекламе зубной пасты.
они создали себе блестящие машины,
блестящие, как та самая чешуя, что они оставили в море,
огромные машины, похожие на панцири черепашьи.
и теперь осенними вечерами, зимними вечерами,
весенними вечерами, летними вечерами
они всё время сбивают тихую рыжую кошку,
которая ничего не изобретала,
а просто гуляла по этому миру,
отдельному от асфальта,
бетонных замков, стеклянных окон,
которая шла по своим кошачьим инстинктам
туда, где тепло и мягко,
и которая затем корчилась на дороге в агонии,
как будто бы движение – это крик,
как будто она никуда никогда не ходила,
а только всегда кричала,
и пока я бежала к кошке —
смерть бежала быстрее и прикоснулась к ней первой,
как другой человек, который пришёл затем
с целлофановым пакетом,
похожим на блестящую чешую,
которую мы оставили в море.
он забрал тихую рыжую кошку туда,
куда люди уносят всё, что уничтожают,
пока я ждала тебя.
2018
законы робототехники
«примет ли меня отец?»,
– сквозь сон говорил сын.
«примет ли меня отец
оплёванным и босым?
гнущимся, как и все,
под тяжестью микросхем,
примет ли меня отец
никем?
я не добыл руды
человеческих алых душ.
если сейчас уйду —
простишь ли меня? простишь?
я не узнал закат —
смотрел на него,
как на гаснущее табло.
я приведением бродил мимо цветов эстакад,
и чувствовал, как сердце внутри жгло.
несовершенно так
тело, дарованное тобой
лучше мне больше рук,
лучше другой крой.
но отними вон то,
что не могу назвать.
словно бы звезды мне вшили
около рта,
чтобы все время тебя окликать».
2018
золотое солнце
тихие слуги режима
по вечерам дрожим мы.
там, где в детском сне
над крышами мы летели,
сейчас мария продаёт своё тело
за крупицу любви, но нет её.
коридорами, кабинетами
мы прильнули к рукам её,
мы прильнули к глазам её,
мы терзаем её до зарева.
и найдём мы её по запаху,
что всегда источает свет.
а марию зовут елабугой,
а марию зовут торжком,
и идёт она босиком
с тех пор, как мы сняли с неё черевички.
нам тошно, нам душно,
святая мария знает все наши нычки,
и травами прорастает,
куда бы мы ни сбежали.
мы жили бы, жили,
но только так души жалят,
как будто мы созданы для чего-то большего.
как будто мы стали камнями спящими
и золотое солнце наше не настоящее.
2018
свияжск
наши дома построены в стране,
которой не существует.
мы сотканы из её воды, из её земли.
и мотыльками падают в окна пули,
мы так сроднились с ними, мы в них вросли.
и самых хрупких оставил кто-то
в святой грязи в этих городах,
чтоб танцевали по околоткам
в резиновых сапогах,
чтоб пели, пели навзрыд, протяжно,
и корчились от теплоты и боли звенящих тел,
чтобы со станции «свияжск» каждый
на небо улетел.
2018
