Диалоги с собой
Ирина Лещенко
Прикоснитесь к искренним и поэтичным эссе Ирины Лещенко – жены легендарного певца Льва Лещенко.
Откройте для себя историю одной любви, пронесённой сквозь года и испытания, наполненные мудростью и теплотой размышления о семье, дружбе, эстраде и мире.
Ирина Лещенко приглашает вас на прогулку по своей душе, где каждый шаг – это новое открытие, а каждое слово – гимн жизни.
Ведь «надо всё рассмотреть с близкого расстояния пешей прогулки, видеть и наблюдать, любоваться и созерцать. Жизнь – она такая… чем её наполнишь».
Подарите себе и близким эту книгу, чтобы окунуться в мир, где царят любовь, красота и вдохновение.
Ирина Лещенко
Диалоги с собой
* * *
© Ирина Лещенко, текст, 2024
Вместо предисловия
Эта книга начиналась как игра: короткие мысли, наброски, зарисовки, поздравления по случаю дней рождения и всякое разное. А оказалось, что получилась история осознания себя в мире, прикрытая лёгким флёром недосказанности. История неизбежно путанная и записанная по воспоминаниям (ах, как неплохо было бы вести дневники, хотя бы пару слов, чтобы оживить эти воспоминания…). История жизни в семье, история одиночества и встречи с любимым – всего понемногу.
Когда начинаешь писать, ты, удивляясь себе, открываешь в себе новые черты и знакомишься с собой заново. Эта «незнакомка» тебе самой становится постепенно понятней и ближе.
Стало ясно, что в каком-то смысле мне повезло пройти между струй. Были опасные моменты и повороты, но я выбралась из них и пошла дальше. Мне повезло встретить и полюбить человека, необычного для моего круга. Благодаря этому отчасти мне и удалось увидеть многое и попасть в те места, где я никогда бы не смогла оказаться, и повстречаться с разными интересными людьми.
Мне повезло встретить любимого мужчину, который для меня не столько популярный и известный артист, сколько живой человек со своими особенностями, чувствительный и родной.
Вот об этом я и пишу.
* * *
Известно: как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Так что с моим кораблём? Каков на вид? Каковы такелаж, технические характеристики?
Я бы назвала этот корабль-книгу «Диалоги с собой». Ведь это мысли вслух по разному поводу и без. Больше без, чем с: без сценария, без придуманного сюжета (сюжеты диктует сама жизнь) и прочих литературных прибамбасов и приёмов филологического толка.
Или так: эта книга – лоскутное одеяло из воспоминаний о встречах, путешествиях, каких-то ярких моментах. Лента кинофильма, где многие кадры остались непроявленными, а значит, и неувиденными…
Куда упал свет, там появилась жизнь. Там появился текст.
Итак, начнём…
Ирина Лещенко
Лёва и…
Судьба
Мы встретились в Сочи в августе 1976 года, на излёте лета. Оставались лишь пара-тройка мирных дней до отъезда в Москву, а затем на учёбу в Будапешт (предстоял мой предпоследний курс).
Привычная толкотня на первом этаже возле кафе в лобби гостиницы «Жемчужина». (Хотя какое лобби, рецепция? Тогда это называлось привычным и казённо-весомым словом «вестибюль».) Стою и разговариваю с пляжной знакомой о том о сём, и вдруг её заинтересованный меткий взгляд вычленяет его из толпы и она шепчет мне: «Смотри, смотри, кто это к нам приехал! Это же Лев Лещенко, певец!» (Так и хочется продолжить цыганское разухабистое: «К нам приехал, к нам приехал Максим Максимыч дорогой!..»)
Повернула голову и встретилась взглядом со Львом. Мне показалось, ему было некомфортно в этом вынужденном стоянии с чемоданом под взглядами зевак. В гостиницу селили с трудом, соблюдая все формальности. Отвела взгляд. Так в мимолётном взгляде может вместиться всё: и целая жизнь, и судьба нарождающейся привязанности.
Ближе к вечеру мы познакомились (пляжная приятельница была знакома с администратором Льва). Так мы и притянулись друг к другу. Прошли ещё долгие два года разлуки, и наконец я закончила своё образование в Будапештском университете, вернулась в Москву и…
Кинематограф жизни
Я вглядываюсь в прошлое, но что-то не вижу там ясных и чётких картин, таких, чтобы соединились в пространную ленту чередований и выстроились логической цепочкой повествования. Лишь отдельные кадры, чаще цветные мгновенные снимки-запечатления; ни музыкального сопровождения, ни напоминающего запаха, как будто бы они хранятся в разных сундучках и никогда не смешиваются и даже не принадлежат друг другу. Время всё расфасовало и упрятало по своим отдельным местам так, словно рачительный хозяин раскладывает на зимнее хранение инвентарь – гвоздик к гвоздику, гаечку к гаечке, ничего не выбрасывая, вдруг пригодится в новом сезоне.
Я вижу его: он весь в предвкушении, жизнь уже кое-что ему дала, приласкала и развернула перед ним свои горизонты. Глаза живые и ищущие. Хочется жить, быть и созидать. Читается: я есть, и вы вокруг отметьте этот неоспоримый факт, это так здорово – быть здоровым, молодым и талантливым. Рядом с таким человеком, полным жизненной энергии, ты раскрываешь свои паруса и, подталкиваемая силой его ветра, летишь попутным ходом, даже не успев осознать, твой ли это ход, но, вовлечённая в это движение волей случая, получила это ускорение. Ты уже не знаешь, где ты и где он, общее пространство, одно на двоих очерчивает новые границы признания: мы вместе.
Что есть я для него? Что есть он для меня? Все эти вопросы ещё не родились и не появились на поверхности сознания. Вовлечённость и трепет – вот чувства того времени. И ожидание каждой новой встречи.
Лирический момент
Она. Она в самом средоточии полной неопределённости своей молодости. Выбор уже сделан, выбрана профессиональная дорога, но что касается души и главных ожиданий женщины – встречи с любимым и перспективы дальнейшей жизни с ним – всё тонет в невысказанных и непонятых тревогах. Он. Его пока не прояснённый образ может быть трансформирован и развёрнут воображением, наложен на любого, кто соответствует ожидаемому. Этот мой он-человек был не ожидаем, он был из другого мира, того, который никогда не рассматривался, проще говоря, из другого репертуара или из другой оперы. Но, как говорится, мы предполагаем, а судьба располагает! В обыденной жизни эти движения души читаются в мимолётном волнении и трепете, что-то сигнализирует приближение момента, сердце сжимается, стрелка невидимого компаса точно показывает направление, как морда преданной собаки точно следит за предметом обожания. Всё это происходит с немыслимой скоростью, земные скорости вяло тянутся отставанием. И вот оно, оглушающе-пьянящее взрывное чувство: он найден, он есть, ты не одна! Может быть, всё было не так и сцена, на которой разворачивалось действие, приукрашена воображением, но раз возникают такие образы, вырывающие меня из обыденности, это верный признак того возникшего чувства любви…
Неповторимый день
Помню многое, важное и неважное, но особенно помню, как Лёва сделал мне предложение. Мы сидели в уютной теплоте его машины, была весна, больше похожая на осень, после солнечного Будапешта мне всё казалось бесконечно мрачным временем года большого и неприветливого города.
Как-то прочувствованно и без излишних слов Лёва спросил, могу ли я стать его женой. В голове выстроились все сюжеты, позаимствованные из кино и литературы: герой с рапирой и в кружевных манжетах в угоду моде стоит коленопреклонённый, а она, то есть я, – сама Джина Лоллобриджида, и не менее того! Смешно, да и только. Собралась с мыслями, прислушалась к себе – теплом отозвалось сердце; выдержала приличную случаю паузу и сказала: «Да». А дальше бегущей строкой азбуки Морзе в голове, ту-ту-ту: «У меня будет Муж, я стану Женой, у меня будет Муж!» И невозможность оценить и осознать всю важность этого нарождающегося события.
А ведь перед глазами пример родителей: «Это – навсегда». И в памяти другое, из сказок: «И жили они долго и счастливо».
Расцвет
Мы поженились 1 июля 1978 года. Лёва был в расцвете творческих сил. У него уже совершенно сложился свой стиль, репертуар и желание и возможности выбирать из лучшего материала того времени. Были желанные авторы и творческие связи… Было и многое из того, что называется «не хочу, но надо» из штатного репертуара солиста Гостелерадио, но параллельно нарисовалась гастрольная жизнь с друзьями из коллектива «Мелодия», с живым звуком, усатыми парнями плотной комплекции (а как иначе выжмешь нужные звуки из духовых?), известными и опытными профи в музыкальном мире. Только успевай вертеться и записывать новые песни. Репетиции, гастроли, съёмки. Работа нон-стоп. Но какая работа!
Духоподъёмная и такая, что ни на что не променяю. Я была только свидетелем и сочувствующим наблюдателем этого живого процесса. Дома нервы и выучивание текста, вечером прямой эфир и ни следа в той благополучной, почти безупречной картинке от утренних треволнений и забот, на одном дыхании.
Передышки
Потихонечку мы узнавали друг друга лучше, притирались, появлялись общие увлечения. И конечно же совместный отдых, чаще почти всегда вдвоём. Всё в нашей семье устроено именно таким образом: год отдаётся работе, а когда подступает лето, приходит время для отпуска и, конечно, моря и пляжного отдыха.
Ездили тогда на Чёрное море, выбор был такой: Сочи или Ялта. Предвкушение сочных фруктов и тёплого моря согревало нас. Собирались надолго, на законные двадцать четыре дня. Всё тогда было выстроено в государстве понятно и по вертикали: понятные «хорошо-плохо», внятная культура, образование и социальная регламентированная жизнь. Она катилась, а время в ней текло мощной струёй, и казалось, не кончится никогда.
В свой длинный отпуск собирались с теннисными ракетками, планами сделать всё, что не успевалось за год, а именно: отдохнуть, наплаваться вдосталь. И дни продлевались, дробились на половинки обеденной сиестой и прописанным санаторными врачами сном у моря. И ведь правда работало: приезжали обновлёнными, переполненными щедростью природы и создателя этих дивных мест. Незатейливые шашлычок, вкус арбуза на губах под шелест и журчание набегающей и отступающей волны, перекатывание мелкой гальки и ощущение себя в самом центре этого всего, полноты жизни… И с грустью – расставание до следующего раза.
Кулинарная книга
В моей семье мама пекла немного, но только по большим праздникам, а таковыми считались Новый год и папин день рождения 23 февраля (хотя на самом деле он родился 22 февраля, но записали следующим днём). Это был коронный «Наполеон» (без повязки на глазу, а-ля Нельсон-Кутузов). Приготовление шло в несколько дней. Запекались бумажной тонкости коржи со вздутиями, пузырившимися наподобие лунных кратеров – так казалось детскому воображению. Затем варился заварной крем сливочного цвета и ванильного вкуса. Вымазывался на коржи, отстаивался и только потом, после нескольких дней, проведённых в предвкушении, попадал на стол… Так создавался праздник.
В каждой семье свои особенности и праздники. В моей был ритуал Нового года с обязательным приготовлением всяких вкусностей: песочных трубочек с яблочным или сливовым повидлом и «Наполеона». У Лёвы в семье всё было проще. Сладкого и вкусного ему хотелось всегда, особенно в детстве, и потом, когда надо было быть в форме, тоска по заветному приобретала смешные формы. Память подбрасывает новые картинки. «Изголодавшийся» Лев как-то после гастролей, сидя на кухне, смотрит претолстенную, в сером твёрдом переплёте, кулинарную книжку. Я мирно готовлю обед. Ему ждать невмоготу. Мои правильные нежирные блюда поперёк горла. И вырываются стенания-упрёки из голодного горла: «Вот ты мне никогда такого не готовишь!» Идёт в ход из-под руки перечисление оглавления: блинчики (начинок не счесть), шанежки дрожжевые и так далее…
Думаю: «Ну надо же, мне его слабости из его голодного детства совсем не понять и не почувствовать. Всего-то двенадцать лет разницы, и совсем другая жизнь…»
Да, хлебнул он сполна, и, когда начинает вспоминать, мне кажется, что я с другой планеты.
Лёвины гаджеты
Непредвзято. Взгляд со стороны. Смотришь Лёве в лицо и думаешь: всё такое правильное, и снаружи, и внутри, но… скучно при этом не становится. Нет у него на лице этакого самодовольства правильного человека, когда видно, что «хорошего человека» делает не только правильно проживаемая жизнь, но и соответствующая должность, желательно в рангах повыше. А так, без должности… трудно быть самодостаточным, а вот он хорош сам по себе в своей первобытности… Ну не появляется у него лощёность самодостаточности, скорее, естественность во всём. Глаза разные день ото дня, в зависимости от самочувствия и успехов от подведения итогов во внутреннем мире. Бродит Лев в этом внутреннем мире часто, почти всегда, но никогда не делится, какой у него там ландшафт!
«Надо поговорить» не звучит. Вызывать его надо оттуда громким звуковым сигналом. По телефону здорово удаётся. Потому что Лёва у нас по сути телефонист. Лёва и трубка на ухе – два сроднившихся предмета.
В остальное время лучше всего соединяется с ним микрофон! Не слушать, так производить звук, все его оттенки и нюансы может хорошо. Вещает так, что за душу берёт. Тут он наловчился – непревзойдённый мастер.
Лёва и ложка (читай: вилка и нож) рядом не стоят. Всё с ними никак не складывается роман. Пользуется скоро, наспех, словно кто-то из-за спины его торопит и подталкивает: «Быстрей, ещё быстрее!»
Остальные предметы из любимых – уже вышеупомянутый айфон, заменивший почти совсем телевизор. Держит на вытянутой руке крепко, концентрация зашкаливает, лучше к нему в этот момент не подходить. Бокс, бои без правил, то, что в обычной жизни нельзя! На мой взгляд, это мордобой, а вообще очень терапевтичное занятие для доброго человека.
В промежутках между – меньше – книжки! Заходит в него не всё, в основном историческое. Современные постмодернисты, типа Пелевина, зацепляются с трудом, читаются кусочками, почти что из-под палки, усилиями ослабевающей воли. Читаются кусочки, а потом сопроводительная ругань до следующего кусочка. Так, глядишь, и доходит до конца, не вспомнив начала и сюжета. Хотя какой сюжет? Именно он там и отсутствует. Таким не насытиться! Тянет к привычной общечеловеческой литературе.
Ну и наконец венчают дневной цикл Лёва и подушка – постоянные друзья по физиологической неволе. Циклы, продуманные устройством космоса, повторяются, как без них.
Это так, между прочим, фантазии «равнодушного» стороннего наблюдателя. Чистая фантазия и констатация фактов. А если говорить с любовью, то в жизни всё совсем не так схематично, а намного мягче, смазанней и чуть-чуть… с кружевами. «Асисяй!»
