Капитан же Мейер отбивался ещё от кокандцев 14 и 15 июля. (Прообраз Иканского боя, см. ниже). Русские были в каре с орудиями и ракетными станками по углам. 16 июля Мейер позицию всё-таки покинул, тронулся обратно и соединился с полковником Лерхе. Кокандцы Алимкула, правителя или регента Коканда, за этот двухдневный бой потеряли из своего 10–12 тысячного отряда убитыми и ранеными не менее 2 тысяч, так что преследовать русских Алимкул не смог. Потери русских составляли 13 солдат, ранеными 2 офицера и 42 солдата и контуженными 2–21.
Соединённые отряды отошли к местечку Алтын-тюбе, где отряд Мейера с 2 горными пушками Зачуйского отряда, т.е. отряда Черняева, и с обозом раненых, остался, а Черняев с 6 ротами, Сибирской казачьей сотней, 4 батарейными и 4 лёгкими орудиями 22 июля двинулся на рекогносцировку Чимкента. Подойдя к городу, Черняев обстрелял его из орудий, на что кокандцы незамедлительно ответили. Обойдя город вокруг, Черняев отправился обратно. Кокандцы приняли отход отряда за его поражение и отступление и начали окружать его. У них при подсчёте было не менее 22 конных колонн, всадников по 300 в каждой. Отряд продолжал движение и почти до самого Алтын-тюбе, расчищал себе дорогу пушечным огнём. Во время этого движения в отряде было ранено трое человек, кокандцы потеряли около 400.
Затем Черняев двинулся в обратный путь по Туркестанской дороге к Арыси. Там усилили отряд Мейера, отправили его в Туркестан, а Зачуйский отряд вернулся в Аулие-Ата. (32,с.222–225; 45,2,с.367, 371–373).
В конце августа 1864г. Черняев с двумя ротами вышел из Аулие-Ата в Туркестан, куда и прибыл в половине сентября. Исходным пунктом для ведения операции по захвату Чимкента, был назначен Туркестан. Из Аулие-Ата должна была выступить вспомогательная колонна войск полковника Лерхе.
В состав Туркестанского отряда генерала Черняева вошли 6,5 рот пехоты, оренбургская батарейная батарея и около 2 сотен оренбургских казаков. Отряд подошёл к Чимкенту 18 сентября.
На следующий день, 19го, к городу подошёл Аулиеатинский отряд полковника Лерхе. Это ещё 4 сибирские роты, казачья сотня, 6 орудий, несколько мортир, ракетный станок и 1000 человек киргизской милиции.
Решение овладеть Чимкентом, было принято Черняевым самостоятельно. Оно было вызвано необходимостью установления прочного и безопасного сообщения между Туркестаном и Аулие-Ата, а также для защиты киргизов от кокандцев.
Принятие решений на месте, самостоятельно, характерно для действий русских военачальников в Средней Азии, по крайней мере, в начальный период её завоевания. Сам М. Г.Черняев в записке на имя фельдмаршала князя Баратынского писал: «Замечательный факт в истории распространения нашего владычества …, что всё наше движение от Урала и Иртыша до подножия Гималаев и Тянь-Шаня сделано по инициативе местных ведомств при хроническом противодействии центрального правительства». – См.: ГИМ ОПИ, ф. 208, д.31, л.8. (Цит. по 28, с.12). Военный министр Д. А.Милютин находил вредным лишать их, т.е. начальников на местах, вовсе собственной инициативы. Также большой фактор играли время и расстояния. Когда, например, генерал Крыжановский решил двинуться на Коканд, он не счёл возможным ожидать разрешения на это из Петербурга, так как отослать туда запрос и получить на него ответ, требовалось, как минимум два месяца, а время не всегда позволяло этого. Российский канцлер князь Горчаков сознавался, что «Против совершившихся событий на таком расстоянии, центральной власти остаётся покоряться исходу, как бы ни противен он был важнейшим соображениям внешней политики». – ГП БЛ ОР, ф.169, карт.11, д.2, л.299. (Цит по 28, с.13).
Город Чимкент к этому времени был усилен некоторыми новыми укреплениями. Соединённый отряд встал лагерем к востоку от города, в 3 верстах по дороге к Сайраму.
В ночь на 20 сентября установили осадную батарею из 5 орудий – 4 батарейных и 1 мортира. С началом дня был открыт огонь по городу, однако для пробития бреши этого количества орудийных стволов оказалось недостаточным и, поэтому, на следующую ночь русскими была предпринята попытка закладки ещё одной осадной батареи на 6 орудий и 4 мортиры. Однако она закончилась неудачно из-за плохого грунта.
В это же время, кокандцы, с внешней стороны городской стены напротив русской позиции, заложили контртраншею, расположили в ней батарею и открыли огонь по русским войскам.
В виду всего этого, Черняев хотел даже перенести атаку на северный участок города, но тут случилась неожиданность, которые так часто встречаются во время любых войн. Русские войска в траншеях под начальством полковника (у некоторых он подполковник) Лерхе, в составе 4 рот, 4 орудий и взвода конной артиллерии, не выдержав, или вернее, не вынеся огня кокандцев, бросились в атаку против выдававшейся вперёд и собиравшейся на вылазку неприятельской пехоты, опрокинули её, захватили батарею в траншее и, преследуя далее бежавших, на их плечах ворвались в город. Всё произошло так быстро и неожиданно, что кокандцы так толком ничего и не поняли. При взятии города личную отвагу проявил генерал Черняев, который с группой охотников, пробрались по какой-то водосточной трубе, проложенной в стене крепости на очень большой высоте, и внезапно ринулись в штыки. За этот подвиг он был награждён Св.Георгием 3й степени, минуя 4ю. (62, с.21). Подобного рода награждения, т.е. минуя младшую степень, в армии были очень редки, встречались иногда в конце XVIIIв., но во 2й половине века XIXго … практически это был единственный случай.
Вслед за тем русские войска взяли и цитадель, притом почти без сопротивления. Большая часть гарнизона во главе с Алимкулом бежали из города в направлении Ташкента. Итак, 22 сентября, русскими войсками был занят ещё один, крайне важный стратегический пункт в пределах Кокандского ханства, город-крепость Чимкент.
Потери русских войск при осаде и штурме составили 2 убитых, 17 раненых и 19 контуженных. Захваченных трофеев – 11 бунчуков, 4 знамени, 4 медных орудия, 8 мортир большого калибра, 19 больших чугунных пушек, много фальконетов и крепостных ружей. (32,с.225–226; 45,2,с.378).
в) Первое наступление на Ташкент
После взятия Чимкента, большинство, если не все, участники похода, считали, что кампания 1864г. окончена. Все полагали, что войска будут частью оставлены на зимовку в Чимкенте, частью отведены в Аулие-Ата и Туркестан. С мая месяца, т.е. в течение почти полугода, войска находились в постоянном движении и в боях. Пополнения почти не получались. Г.Сярковский, один из источников, сообщает, что, например, в его 4й роте 8го батальона не насчитывалось и 100 штыков. И так было не у него одного. (45,2,с.378).
Однако генерал Черняев решил двигаться на Ташкент незамедлительно. Имел ли он целью этого движения занятие города, или предполагал только его рекогносцировку, неясно. Так или иначе, 27 сентября, через 5 дней после взятия Чимкента, русские войска двинулись на юг, к Ташкенту. В состав отряд Черняева входило 8,5 рот пехоты неполного состава, 1,5 казачьи сотни и 12 полевых орудий, всего 1,5 тыс. человек и ещё 400 киргизских милиционеров.
30 сентября отряд был в 2 верстах от Ташкента, затем 1 октября сделав круг, обойдя город с восточной стороны, встали у юго-восточного его угла, на Ниязбекской дороге. На следующий день, 2го числа, Черняев перешёл на Кокандскую дорогу, к северо-восточному углу, и предпринял рекогносцировку цитадели. Русскими были заняты высоты в 350 саженях от городских стен и на них были поставлены 8 батарейных орудий. Часть отряда, 2 роты с 4 конными орудиями под командованием начальника артиллерии отряда подполковника Обуха, выдвинулись от Кокандской дороги вправо и открыли огонь по стенам города, т.е. на пробитии бреши. Вскоре подполковник Обух доложил, что брешь пробита и просил Черняева дать разрешение на штурм. Черняев такое разрешение дал, и сам с 2 ротами поспешил к ним на соединение. Лерхе и Обух повели людей на штурм. Основной целью штурмующих была пробитая брешь в городской стене, лестниц же у отряда не было, во внутрь города они могли попасть только через этот пролом.
В штурме участвовала 2я рота поручика Канопельского и 4я рота Сярковского, поддержанные огнём взвода орудий (это 2 пушки) штабс-капитана Михайловского. В ротах было по 75 штыков. При атаке оба штаб-офицера были ранены, причём подполковник Обух смертельно. Затем были ранены и оба ротных командира. Войска остались без офицеров, и засели во рву, под самыми стенами. Генерал Черняев принял личное командование над этим отрядом. Он приказал сосредоточить огонь всех 12 орудий на участке этой атаки, под прикрытием которого роты и возвратились к батареям, т.е. на исходный пункт. По воспоминаниям Г.Сярковского, Черняев был очень расстроен этой неудавшейся атакой и винил, вероятно, во всём только себя. «Я предвидел, чем кончится это увлечение» – сказал он после боя.
Во время этого неудачного штурма было убито 2 офицера и 16 рядовых, ранено 2 офицера и 58 солдат. 4 октября отряд отошёл от Ташкента и 7го, без преследования, благополучно прибыл в Чимкент, где и остался на зиму. (32,с.226–227; 45,2,с.379–380).
г) Зима в Туркестане
Зиму Зачуйский отряд простоял в Чимкенте. Стоянка эта всем, в буквальном смысле слова, осточертела. Город был абсолютно не приспособлен для зимовки русских войск. Казармы, доставшиеся войскам по наследству от кокандских сарбазов, можно было, в лучшем случае, назвать конюшнями, но ни как не жилыми помещениями для людей, даже для неприхотливых и ко всему привычных русских солдат. Новых же построить не успели. Занять себя было абсолютно нечем. Проводить какие-либо учения или строевые занятия, чтобы хоть этим убить время, было никак невозможно. При каждом шаге на подошвы сапог приставало по полпуда грязищи. Такая вот зима выдалась в том году. Солдаты целыми днями сидели на нарах, а то и просто на охапках соломы. Сверху капало, снизу хлюпало. Началась цинга и, слава Богу, не успел начаться тиф. (45,3,с.158).
Где-то во 2й половине ноября, кокандский правитель Алимкул, собрав в Ташкенте всё, что можно было собрать, всего тысяч 10 конных и пеших воинов при нескольких орудиях, решил из Ташкента в обход Чимкента, ударить сразу по Туркестану. План этот не лишён был оригинальности. Туркестан был всего как полгода завоёван русскими, укрепления его ещё не вполне были завершены. А после взятия в сентябре Чимкента, Туркестан в какой-то степени перестал быть передовым форпостом на Новококандской линии. Им становится Чимкент. Поэтому внезапное появление здесь неприятеля, если и не гарантировала ему полный успех, то реальным его в значительной степени делало. Кроме того, Алимкул очень полагался на жителей города, надеясь, что они при осаде и штурме, ударят русским в спину. В свою очередь гарнизон крепости был слишком мал, всего 2,5 роты и несколько орудий. (56,с.16).
Распустив слух, что он идёт к себе в Коканд, на юг, Алимкул вышел из Ташкента и пошёл на север, выслав вперёд себя небольшие подвижные отряды. Эти отряды ловко накрывали выставленные киргизские посты. Ни в Чимкенте, ни в Туркестане, ничего не было известно об Алимкуле, а он всё ближе и ближе подходил к Туркестану. (56,с.8).
В это же примерно время из форта Перовского, главного укрепления Сырдарьинской линии, в помощь отряду Черняева, была послана 4я сотня Уральского казачьего полка № 2 под командованием есаула Серова. При сотне был один медный, горный, с дула заряжающийся единорог. Казаки были вооружены тогдашними драгунскими нарезными 6 линейными, с дула заряжающими винтовками. Патронов к ним было 2 комплекта, т.е. по 80 на винтовку, зарядов к единорогу 42. 1 декабря 1864г. сотня пришла в Туркестан. В Туркестане в это время снаряжался транспорт для передового отряда в Чимкенте, в прикрытие этого транспорта и была назначена уральская сотня Серова.
После полудня 4го декабря передовые части Алимкула дошли до Икана, селения стоявшего верстах в 20 от Туркестана. Утром 5го числа кокандцы вполне могли бы появиться перед городом, где их никто не ждал. Могли, но …
Этого же числа отряд Серова в составе 2 обер-офицеров, 5 урядников, 98 казаков, 4 артиллеристов, 1 фельдшера, 1 фурштата и 3 киргизских вожатых был послан в сторону Икана для осмотра местности. Предполагалось в пути встретить шайку от 100 до 400 человек. (56,с.9). По Макшееву сотня так же состояла из 114 человек, только у него офицеров было трое, а киргизских вожатых – 2. (32, с.229).
Во 2й половине дня 4 декабря сотня Серова встретилась с войсками Алимкула. Произошёл бой, который сразу стал известен по всей России и который вошёл в русскую военную историю как «Дело под Иканом».
При встрече с Алимкулом уральцы отошли на пол версты, спешились и заняли позицию у небольшой канавки. Оградили себя мешками с продовольствием и фуражом и открыли огонь. Казаки отбили несколько атак, затем кокандцы подтянули три орудия и взяли их в обстрел навесным огнём гранатами, и так держали их всю ночь и весь следующий день, 5 декабря.
В Туркестане была слышна канонада. Комендант его был в затруднении. Сил у него было мало, на жителей положиться нельзя. Но отправлять помощь было необходимо. 5 декабря в 11 часов казакам был отправлен в помощь отряд из 152 пехотинцев, 8 казаков и 2 лёгких орудий. Отряд пробиться к окружённым не смог и вернулся в Туркестан.
В 2 часа дня Серов получил от кокандцев предложение сдаться, перейти к ним на службу и принять мусульманство. Ну, ответ, естественно, был однозначным – отказ. Серов послал трёх охотников в Туркестан, с запискою о положении дел. Те, казаки Борисов, Чернышёв и киргиз-вожатый Ахмет, со второй попытки, но в Туркестан всё же дошли.
Утром 6 декабря кокандцы приготовили мантелеты и щиты, намереваясь под их прикрытием броситься на штурм. С 7 часов утра и до полудня продолжалась перестрелка. Были перебиты все лошади и убито 37 человек. Больше держаться возможности не было. Уральцы заклепали единорог, и пошли на прорыв, бросив своих убитых и, вынуждены, по пути оставить и тяжёло раненых, которых у них на глазах кокандцы тут же прикончили, отрезали у них головы. Уж что-что, а воевать с полумёртвыми они умели.
При подходе к Туркестану, в 4 часа дня, казаки были встречены посланным к ним на помощь вторым отрядом – 207 пехотинцев, 10 казаков и 2 лёгких орудия. Хотя и запоздала эта помощь, но без неё сотня, всё, что от неё сталось, до города не дошла бы. Кокандцы не отставали, боеприпасы кончались, день клонился к закату, люди больше 2 суток не ели и не спали, ранены были почти все. Отряд отогнал противника, казаки настолько выбились из сил, что уже не могли идти, в город их повезли на телегах.
За время этого беспрецедентного боя, с 4 по 6 декабря, у русских было убито 1 офицер и 56 казаков, ранено 2 офицера и 42 казака, контужено 4. Из 114 человек, целыми и невредимыми остались всего 8 казаков и 1 вожатый. Есаул Серов был ранен в спину, контужен, шинель его была прострелена в 8 местах. Он был награждён Св.Георгием 4й степени, все оставшиеся в живых получили знаки отличия Военного ордена. (32,с.227–229).
И как результат этого боя можно привести высказывание казачьего офицера М.Хорошхина: «Коканские полчища, которых было около 10 тысяч, наткнулись на уральцев, обнаружили себя, потеряв время, дали подготовиться гарнизону Туркестана и ушли, понеся огромные потери, а бывшие в войсках Алимкула разнесли всюду вести о стойкости и храбрости «неверных», горсть которых сумела отстоять себя даже в открытом поле … как можно было после этого решаться на штурм крепости, если и с 100 не справились». (56,с.27).
Не каждая армия мира имеет в своих аналогах подобные дела, а ведь ещё надо учесть, что это был не скоротечный бой, где одна сторона в 100 раз превосходила другую, а двухсуточная осада их. Давным-давно, где-то в горах Греции, 300 человек некоторое время сдерживали натиск целой армии персов. Все они погибли, а память о них, как это не удивительно, живёт и поныне. О Фермопилах у нас знает каждый школьник. Об Иканском же бое, где 114 человек тоже сражались с целой армией и, в отличие от спартанцев выстояли и прорвались к своим, не знает никто. Причём никто буквально. В советское время память обо всех тех событиях, была сознательно вытравлена, и действия русской армии в Средней Азии считались вроде бы как преступными и, знать об этих действиях, не полагалось. Ведь по всем этим марксистским подходам к истории, классовым понятиям и прочему бреду, подобные подвиги должны были совершаться только революционными армиями, например, гарибальдийскими отрядами, но никак не армиями завоевателей, а русские таковыми и являлись. Советские, недолго думая, на подобные дела и эпизоды наложили «табу».
д) Второе наступление на Ташкент и его взятие
В предыдущем разделе было сказано, что о движении Алимкула к Туркестану, не было известно ни в Чимкенте, ни в самом Туркестане. Это не совсем так. Черняев, по каким-то неизвестным нам каналам, кое-какие сведения о намерениях кокандцев всё-таки получил, и 4 декабря с 4 ротами, 1 уральской сотней и 8 орудиями вышел из Чимкента по Туркестанской дороге, чтобы ударить в тыл Алимкулу. Не доходя реки Арысь, он получил донесение Туркестанского воинского начальника полковника Жемчужникова, о деле под Иканом уральской сотни есаула Серова и об отступлении неприятеля к Ташкенту окольной дорогою. После этого отряд повернул обратно. Это было единственное за всё время зимы движение Чимкентского отряда. (45,2,с.381).
Весна в Среднюю Азию приходит рано. В начале марта из Верного пришло подкрепление, 2 стрелковые роты 7 и 12 Сибирских батальонов. Началась подготовка к весеннему наступлению на Ташкент. К этому времени генерал Черняев был военным губернатором Туркестанской области, находящейся в зависимости от Оренбурга. (5,с.296; 32,с.230). Черняев настаивал на необходимости занятия Ташкента, с намерением впоследствии образовать из него независимое владение под покровительством России, но от военного министра Д. А.Милютина получил приказ «… не отваживаться на штурм …» (60, с.840). Всё бы ничего, но влез эмир. Слухи о сосредоточении бухарцев в Ура-Тюбе, для вмешательства в кокандские дела, заставили нашего генерала, выступить с отрядом на Ташкент.
Как уже раньше указывалось, при описании тех или эпизодов той или иной кампании, в русских источниках часто встречается путаница в датах, цифрах, бывают разные указания о военных чинах, Лерхе, например, у Сярковского он полковник, у Макшеева подполковник, и т.п. С началом Ташкентской кампании то же самое. У Сярковского отряд Черняева выступил из Чимкента 25 апреля, а к Ниязбеку подошёл 29го, у Макшеева дата выхода из Чимкента не указывается, а прибытие к Ниязбеку у него дано как 27, Ю. Д.Южаков выходом из Чимкента называет 23 число. У него же отряд состоял из 8 рот пехоты, 2 сотен и 10 орудий и, как он сообщает, уже во время осады к нему присоединились ещё 2 роты и 2 орудия. У Макшеева состав отряда определяется в 9,5 рот и 12 орудий, т.е. казачьи сотни отсутствуют совсем. Шрейдер состав отряда не называет, численность же его определяет в 2 тысячи человек, причём включает в это число и нестроевых – денщиков, артельщиков, кашеваров, больных. Сярковский ни о численности, ни о составе отряда, вообще не упоминает. (32,с.230; 45,3,с.158; 62,с.7; 65,с.3).
Итак, подойдя к Ташкенту и свернув с Туркестанской дороги влево, Черняев подошёл к Ниязбеку, укреплённому селению в 25 вёрстах к северо-востоку от Ташкента. Он предложил ниязбекскому беку сдаться, но тот отказался. Генерал-майор Качалов заложил 2 батареи, одну из 2 полупудовых мортир против северного угла крепости в 215 саженях от неё, вторую из 2 батарейных орудий против западного угла в 170 саженях. Утром 29 апреля начали бомбардировку крепости и через несколько часов подавили все орудия и фальконеты защитников. Но бек не сдавался, надеясь на помощь из Ташкента. В 3 часа дня эта помощь подошла. Подошедших было 3 тысячи человек с двумя орудиями. Генерал Черняев с 2,5 ротами и 4 орудиями обратил их в бегство и преследовал на протяжении 6 вёрст. В 10 часов вечера крепость сдалась. Трофеями досталось – 370 военнопленных, 6 орудий большого калибра, 7 фальконетов и 315 ружей. Потери русских войск, 7 легко раненых и 3 контуженных. (32,с.230–231). У другого автора количество сдавшихся названо 400, которых всех Черняев отпустил. (45,3,с.158). Ну, правильно, не убивать же было их, а тратить силы своего двухтысячного отряда, выделять какое-то число солдат для охраны и конвоирования в Чимкент или Туркестан, было неразумно.
Гарнизон Ташкента состоял из 15 тысяч кокандцев, всех защитников 30 тысяч, население же города разными авторами насчитывалось от 100 до 150 тысяч. Город снабжался водой посредством каналов, головная часть оросительной системы находилась в Ниязбеке, вот почему первому удару русских подверглась именно эта крепость. (65,с.4).
Перекрыв воду, Черняев, конечно, не рассчитывал довести население до жажды и принудить его к сдаче. Была весна, в это время здесь не редкость кратковременные проливные дожди. Кроме того, Ташкент расположен на Чирчикских террасах, до грунтовых вод метров 5–10, так что вырыть колодцы для населения было не проблемой. Но ведь кроме 100–150 тысяч людей в городе было очень большое количество скота. Вот его напоить после отвода воды, стало уже проблемой. Ну, а для орошения больших площадей садов и огородов колодцы просто не годились. Не сразу, но через некоторое время, ташкентцы почувствовали всю тяжесть блокады большого города.
До 7 мая Черняев простоял в Ниязбеке, затем оставил там гарнизон и 8го числа перешёл на новую позицию, в 8 верстах от Ташкента, на холмы Сары-тюбе. На следующий день, 9 мая, русские позиции на холмах Сары-тюбе, были атакованы лучшими силами Кокандского ханства, накануне подошедшие к Ташкенту во главе с Алимкулом. Нападавших по одним данным было 10 тысяч при 40 орудиях, по другим 7 тысяч и 12 орудий. (32,с.231; 65,с.4). Вторые данные, это Макшеевские, конечно же, более точны, так как он на этой же странице, чуть выше, сообщает о прибытии в Ташкент в помощь гарнизону муллы Алимкула с войском до 6 тысяч и 40 орудиями. Следовательно, прибыв в Ташкент 7 или 8 мая, Алимкул оставил для обороны города 28 из 40 привезённых пушек и, добавив к своему войску ещё 1 тысячу из гарнизона, утром в 7 часов 9го числа, напал на русский лагерь.
4 русские пушки ослабили орудийный огонь кокандцев и остановили колонны неприятеля, а 4 роты пехоты в дружном броске бросились в штыки. Кокандцы этого натиска не выдержали и обратились в бегство. Русские роты бросились на хвост бегущих и захватили 2 орудия. Конница ускакала, но часть пеших кокандцев была настигнута и полегла на месте. Был смертельно ранен Алимкул, умный и последовательный противник России, убитых же было до 300 человек. Потери русских в этом бою составили 10 солдат раненых и контужен 1 офицер и 11 нижних чинов. (32,с.231–232; 65,с.4).
В Ташкенте в это время соперничали 2 партии, партия бухарцев, в неё входили военные и духовенство, и другая, прорусской ориентации, состоящая в основном из торговцев и земледельцев. После поражения кокандских войск и смерти Алимкула, «бухарская партия», как это ни странно, взяла вверх над «русской» и послала депутацию в Бухару. Это заставило Черняева сойти с Кокандской дороги на восточной стороне Ташкента и встать с южной стороны, на Бухарскую дорогу. На оставленных позициях был оставлен отряд полковника Краевского с 3 ротами и 4 орудиями. Основной же отряд Черняева встал между Чиназом и Ташкентом.
17 мая Черняев обошёл город вокруг, вернулся в исходную точку и через селение Зингаты двинулся на укрепление Чиназ. Аксакалы Чиназа встретили Черняева вёрст за 20 до города, объявили о покорности и сообщили, что гарнизон бежал за Сырдарью. Генерал выделил небольшой отряд штабс-капитана Абрамова, который дошёл до Чиназа и вывез из крепости 5 чугунных орудий и несколько больших фальконетов. Порох и снаряды Абрамов затопил и ещё уничтожил переправу через Сырдарью.
Возвратясь к Ташкенту, Черняев вновь встал против южной стены города. 6 и 7 июня им была предпринята рекогносцировка, отряд после неё встал в 4 верстах от стены.
В ночь с 9 на 10 июня в Ташкент тайно вступила небольшая бухарская партия с Искандер-беком во главе, который и принял начальство над городом. Что бы предупредить открытое вмешательство эмира и избежать столкновения с ним, Черняев решился на последний шаг. Отряд его к данному времени насчитывал 1950 человек при 12 орудиях с одним боекомплектом. Вести с такими силами осаду города, имевшего 24 версты крепостных стен в окружности, было никак нельзя. Нельзя было и бездействовать, ожидая подхода бухарских войск. С другой стороны, нельзя было и начать отход от Ташкента. Ташкентцы и оставшиеся там кокандцы, отход этот сразу бы приняли за русское поражение и, в секунду забыв о своём разгроме 9 мая, возомнили бы себя отважными победителями. Подошёл бы эмир, занял Ташкент, и это дало бы ему тогда громадное политическое значение в Средней Азии, плюс ко всему его бы войска усилились всеми военными средствами Ташкента. Черняев попал в своеобразный цейтнот. Выход оставался один, до подхода бухарских войск взять Ташкент. Советские любили обвинять Черняева в военной бездарности и авантюризме. (см.напр.С.И.Э.т.15, с.874). Ну, о бездарности, что ж, дай Бог любому генералу такую бездарность. Что же касается авантюризма, особенно в данной ситуации, то тут и говорить нечего. Любой военачальник на месте Черняева поступил бы также. Альтернативы у русских не было. Не сдаваться же, в конце концов, кокандцам или эмиру и принимать мусульманство. А отход в момент свёл бы на нет все успехи 1864г. (32, с.232–233).
Как ни странно на первый взгляд, но большая площадь города и его большой гарнизон, в некоторой степени способствовали Черняеву в осуществлении своего плана взятия Ташкента. Войска защитников были разбросаны по всему 24 вёрстному периметру стен. Пушки, их было 63, тоже. И снять войска, а тем более орудия, и быстро перебросить их на нужный участок, было не так-то просто. Черняев же, скрытно собрав все свои силы в кулак, мог ударить в любом месте и, в первый момент иметь хоть и незначительное и временное, но превосходство в силах.
Из своего отряда в 1950 штыков и сабель, Черняев оставил части для гарнизонов Ниязбека, полевых укреплений Сары-тюбе и Ногай-кургана и, кроме того, выделил ещё 2 роты, полусотню и 2 орудия и под начальством полковника Краевского поставил их на Кокандской дороге на Куйлюк. Всего в штурмовом отряде осталось около 1000 штыков и сабель.
Конкретный план штурма заключался в следующем. В ночь с 14 на 15 июня главный отряд (7 рот и 8 орудий) подходит к Камеланским воротам в юго-восточной части города, на рассвете атакует их с помощью лестниц, а отряд полковника Краевского со стороны Кокандских ворот ведёт демонстрацию штурма, не позволяя защитникам снять силы с этой части стен и перебросить к действительно атакуемым участкам. По занятию наружной ограды передовыми войсками главного отряда, они начинают немедленно двигаться по улице кругом городской стены, и, дойдя до Кокандских ворот, отворяют их полковнику Краевскому, соединяются с ним и после этого совместными усилиями овладевают цитаделью.
За день до штурма была сформирована охотничья команда (охотники – это добровольцы), которая первой должна была подняться на городскую стену. Артиллерийского огня для пробития бреши решено было не открывать, так как пока эту брешь пробьют, к месту штурма подтянется большая часть гарнизона и русская атака разобьётся о подавляющее численное превосходство противника. Была сделана ставка на тишину и внезапность. В охотники брали желающих солдат, казаков, субалтерн-офицеров, т.е. командиров полурот. Сярковский командовал ротой и с сожалением констатировал запрещение участвовать в охотничьей команде офицерам от командира роты и выше.
И вот «в ночь с 14 на 15 июня незначительный отряд, пользуясь тёмной ночью, пробирался по садам 100 тысячного азиатского города, окружённого рвом и высокой стеной с целью подойти незаметно к воротам и овладеть ими». (65,с.1).
В 3 часа ночи 15 июня штурм начался. Первыми на стены забрались ротмистр Вульферт, поручик Шорохов и священник отряда Малов. (65,с.7). В другом источнике Малов не упоминается, Вульферт был не ротмистром, а штабс-ротмистром, Шорохов прапорщиком, и ещё был один охотник – унтер-офицер военно-рабочей роты Шмельнов. (45,3,с.162). Ташкентцы штурм проспали. На атакуемом участке стены оказался всего один часовой, остальные спали, причём, как пишут авторы, по кокандскому или азиатскому обычаю, раздетые до нага. Охотники отворили ворота и впустили в город штурмовую колонну штабс-капитана Абрамова – 2,5 роты, 250 человек.[39 - Абрамов впоследствии дослужился до генерал-лейтенанта. В Самарканде центральный бульвар и парк были названы его именем. В советское время, как и почти в любом городе бывшей России, они были переименованы именем пролетарского писателя. Однако, по крайней мере, ещё лет 10-15 назад, любой самаркандец называл этот бульвар Абрамовским. Как этот бульвар и парк называются сейчас, не знаем, и желания знать, не имеем. Именем, какого бы местного героя, или какого-либо события он не назывался, основал его всё же Абрамов.]
Черняев направил Абрамова вправо вдоль городской стены, на соединение с отрядом полковника Краевского, который к этому времени снялся с Куйлюкской позиции и подошёл к стене города. По движению Абрамов с боем взял 3 барбета с орудиями, остальные находили уже брошенными и останавливались только затем, чтобы заклепать пушки.
Одновременно с началом движения Абрамова, Черняев открыл по городу огонь из 5 орудий, немного времени спустя, отправил вслед отряду Абрамова, майора Делакруа с 2 ротами и 1 орудием, а ещё чуть позже подполковника Жемчужникова с 2 ротами и 2 орудиями.
Делакруа, двигаясь за Абрамовым, нашёл все барбеты вновь занятыми войсками ташкентцев, и ему снова пришлось брать их с боем. Это задерживало движение Делакруа, и вскоре отряд Жемчужникова нагнал его. Соединённые отряды в 7,30 утра взяли цитадель, но вскоре покинули её из-за пожара и угрозы взрыва.
В это же время часть отряда полковника Краевского забралась с помощью подошедшего изнутри отряда Абрамова на стены. Соединясь с Абрамовым, пехотинцы Краевского продолжали движение вдоль стены. Сам же Краевский, получив известие о появлении на правом фланге неприятеля в количестве около 5 тысяч, с казаками и 4 конными орудиями, поскакал им наперерез и удачными орудийными залпами заставил их бежать. Казаки – 39 человек (!) преследовали эти 5 тысяч (!!) и довершили разгром (!!!). После этого Краевский вступил в город, где соединился с отрядом Жемчужникова и встал на позиции между Кокандскими и Кашгарскими воротами, на месте ханской ставки. Вскоре сюда собрались все 4 отряда, всего около 900 штыков.
Черняев оставался у Камеланских ворот, исходного пункта атаки. К 2 часам дня при нём оставалось всего 18 человек. В 5 часов вечера подошли колонны Абрамова и Жемчужникова. Были получены сведения, что на базаре в центре города, собралось до 15 тысяч защитников, и клянутся на коране умереть за город. К закату дня к Камеланским воротам подошли и остальные два отряда, Делакруа и Краевского. Явилось несколько аксакалов с изъявлением о покорности. Однако передышка была небольшой и вскоре перестрелка возобновилась в полную силу.
Русские войска сильно устали. Бой продолжался чуть ли не 20 часов. Солдаты не ели, некоторые были ранены и контужены. Что бы обезопасить отряд на ночь, Черняев приказал зажечь сакли и дома полукругом от Камеланских ворот, этим отделив его от центра огненной полосой. Всю ночь, пока солдаты спали, русская артиллерия вела по центру города беспокоящий огонь.
На следующий день, утром 16 июня, Черняев послал полковника Краевского с 3 ротами и 2 пушками для сбора оружия и взрыва цитадели. Не смотря на сопротивление, Краевский поставленную задачу выполнил. К вечеру улицы были свободными, а перед закатом солнца вновь прибыли посланные от аксакалов и просили разрешения, всем старшинам города явиться сюда, к Камеланским воротам, на следующий день.
Утром 17 июня, к Черняеву явились все аксакалы и почтенные жители Ташкента, и город сдали. Генерал Черняев со своим штабом и 5 казаками конвоя, проехал по некоторым улицам, посетил особо влиятельных горожан, и этим, в глазах ташкентцев, стал каким-то непобедимым и сказочным героем. (65,с.14).[40 - Существует ещё одна версия черняевской бравады. Вдвоём, с унтер-офицером, они после сдачи города, верхами проехали по кривым азиатским улочкам и выехали прямо на базар. А там, в разгаре митинг, на котором призывают вновь браться за оружие. И именно появление генерала безо всякой охраны, настолько поразило толпу и изменило её настроение на противоположное, что о сопротивлении и думать забыли. Черняев с унтером после этого ещё помылись в азиатской бане и вернулись в отряд в сопровождении большой группы аксакалов. В общем-то, Черняев, этим своим «банным походом», как бы предвосхитил делом известное скобелевское выражение, что «Азию надо бить не только по загривку, но и по воображению».] Местные жители участие в отбитии штурма не принимали, сидели по домам. А в других городах бывало и по-другому. Ну да ладно. Только вот почему в этом сидении кое-кто узрел героизм, непонятно. Вот как об этом пишет один советский историк: «Был нужен героизм, чтобы удержать себя в домах, не ввязываясь в бой, когда по улицам родного города шёл вооружённый отряд завоевателей. Не страх, поскольку отряд был мал, не страх, поскольку отряд разбился в городе на части, числом по 100–150 человек. В любом переулке мирное население могло, поднявшись на врага и окружив его со всех сторон, закидать его камнями, коль не имелось оружия …» (43, с.163). Как у него всё просто. Закидать камнями. Что-то этот автор забывает про Ак-булак и про Икан. В первом случае 20 тысяч алимкуловцев не камнями кидали, а из ружей пуляли и ничего с 400 русскими не смогли поделать в течение 2 дней, даже больше. И во втором случае тоже самое, только цифры немного по меньше – 10 тысяч и 114 человек, и опять 2 суток. А тут ташкентцы, мирные жители, да ещё камнями. Что он за дураков их принимал? Правильно сделали, что носа из домов не высовывали, живыми остались.
Трофеями было захвачено: 16 больших знамён, 48 медных и 15 чугунных орудий, много ружей, холодного оружия, 2 тысячи пудов пороха и пр. Гарнизон состоял из 5 тысяч сарбазов и 10 тысяч сипаев, в большей части убежавших, всех же защитников не менее 30 тысяч. Потери русских войск при этом, более чем двухсуточном штурме, убитых 25 солдат, ранено 3 офицера и 86 солдат, контужено 4 офицера и 24 солдата. (32,с.233–236; 65,с.7–14).
Итак, главный и самый большой город Кокандского ханства, Ташкент, пал 17 июня 1865г. по старому стилю, или 29 го по Григорианскому календарю.
е) Завершение боевых действий против Кокандского ханства и обозначение русско-бухарского конфликта
Взятием Ташкента и завершились боевые действия русских войск с Кокандским ханством. После бесконечного ряда военных поражений, потери важных стратегических пунктов, особенно, таких как Чимкент и Ташкент и, наконец, после смерти Алимкула, наиболее деятельного кокандского правителя, ханство, по сути дела, превратилось в нечто наподобие политического трупа. И уйди сейчас русские войска из его пределов, то буквально на следующий же день сюда хлынули бухарцы. И то, что русские остались в завоёванных областях ханства, дало возможность Худояр-хану, хоть и номинально, но ещё 10 лет править своим сильно урезанным государством, которое уже никакой опасности своим соседям не представляло. Однако с прекращением боевых действий против кокандских войск, русские роты в крае продолжали находиться в боевом состоянии. Обозначился новый противник, возможно даже более серьёзный, нежели прежний.
Ещё 9 мая 1865г., сразу же после гибели Алимкула, жители Ташкента обратились с просьбой помощи к эмиру Бухарскому. Генерал Черняев, надо полагать, об этих действиях ташкентцев узнал, не надо забывать, что в Ташкенте имелась довольно сильная «русская партия», которая и информировала русских. Поэтому генерал, в свою очередь, отправил эмиру письмо, в котором уведомлял его о покорении северной части Кокандского ханства и предлагал эмиру, в качестве компенсации что ли, занять южную часть и посадить на кокандский престол Худояр-хана, обещая ему при этом содействие русских войск. Тогда это письмо не дошло.
В свою очередь эмир овладел Ходжентом и, не зная целей русских, сам обратился к Черняеву с вопросом о причинах занятия Ташкента, заявляя при этом свои права на этот город и требуя ухода русских в Чимкент. После этого эмирского послания, Черняев арестовал всех бухарцев, находящихся в Туркестанской области и рапортом от 26 июня, просил Оренбургского генерал-губернатора, принять подобные меры по отношению к бухарским подданным на всю Империю. В силу этого, во 2й половине июля, все бухарцы, находящиеся в Оренбургском крае, были арестованы, а товары их засеквестрованы. (32,с.236–237).
И только к этому времени до эмира наконец-то, каким-то образом, дошло письмо Черняева от 9 мая 1865г. Последующие же его действия и действия Оренбургского генерал-губернатора пока для бухарцев оставались неизвестными. Основываясь положением, как говорится, вчерашнего дня, эмир отправил Черняеву посольство с подарками и письмом следующего содержания: «Да будет тебе известно, что присланным от тебя к высокой нашей особе человеком передано: что ты без Высочайшего разрешения не можешь отдать владение и при том не вправе по своей воле оставить его и уйти обратно, и что ты донесёшь об этом предварительно твоему государю, и до получения разрешения будешь находиться на своём месте. Поэтому мы, не переправляясь через Чирчик, будем оберегать противоположный тебе берег, и будем действовать сообразно ответу, какой даст твой Государь. Так как ты на это согласен, то и мы – высокая особа – написали от тебя Государю твоему письмо и посылаем его к Высочайшему двору с одним из наших слуг, и в надежде на прежнюю дружбу, остаёмся в ожидании ответа, по получению которого мы приступим к делу, сообразно с содержанием его; но до того времени, желая, что бы здешние жители были вне опасности, мы назначили из среды их начальников, которым и приказано содержать караулы и не позволять ни кому переправляться через реку Чирчик; почему и ты тоже прикажи твоим подчинённым, что бы они, до получения ожидаемого известия, находились в таком же положении». (32,с.237).
Красивое и цветистое восточное послание, читая, язык сломаешь, но, тем не менее, понятное и дельное. Остаётся только сожалеть, что оно, вернее даже не оно, а письмо Черняева, дошло до эмира с невероятно большим опозданием, и между этими двумя письмами произошли необратимые политические события – занятие бухарцами Ходжента и арест русскими бухарских подданных.
На это письмо эмира, Черняев положительного ответа не дал, не мог уже ничего ответить.
Вскоре бухарцы в соответствии с предложением Черняева от 9 мая, заняли Коканд, где эмир оставил Худояр-хана в качестве своего наместника. Затем он вернулся в Бухару, и только тут и тогда узнал о русских мерах в отношении бухарских подданных на русских территориях. Тут же эмир приказал арестовать всех русских купцов с их товарами.
В свою очередь Черняев не мог оставаться на месте и не переходить за Чирчик, так как Зачирчикский край всегда принадлежал Ташкенту и служил его житницей.
В сентябре 1865г. в Зачирчикский край вторгся бухарский правитель Рустамбек и засел в Келеучах. Подвоз хлеба в Ташкент прекратился. К этому времени Черняев получил небольшое, первое со время выхода из Чимкента, подкрепление с линии. Он послал за Чирчик отряд подполковника Пистолькорса с 4 ротами, 1 сотней и 4 орудиями. 12 сентября Пистолькорс выступил из Ташкента, 13го перешёл Чирчик и остановился у селения Той-тюбе, а 14го прогнал Рустамбека из Пскента и занял Келеучи. В крепости была оставлена 1 рота, 1 сотня и 4 орудия. (32,с.238).
Туркестанская область или губернаторство, образованное в 1й половине 1865г., находилось в подчинении Оренбургского генерал-губернаторства, причём современниками, опытным и служилым чиновничьим людом, считалось неестественным и уродливым наростом на Оренбургском генерал-губернаторстве, своенравным и непокорным детищем, росшее не по дням, а по часам. (5,с.243). В сентябре сюда прибыл оренбургский генерал-губернатор Крыжановский. Он, кстати по пути, пользуясь своими правами самостоятельно вести переговоры, остановил и задержал бухарское посольство, следовавшее в Петербург. Этот акт имел далеко идущие последствия.
В Ташкенте между Крыжановским и Черняевым возникли разногласия по поводу неопределённого положения этого города. От своего первоначального плана о создании Ташкентского ханства, Черняев к этому времени уже отказался, и настаивал на его присоединении к России. На своеобразном референдуме 18 сентября жители Ташкента тоже просили об этом. Однако генерал-адъютант Крыжановский официально объявил ташкентцам, что бы они выбрали себе хана или устроили муниципалитет, и дал об этом предписание Черняеву. После этого он отбыл в Оренбург. Генерал же Черняев предписание это в исполнение не привёл и удержал Ташкент за Россией. (32,с.238).
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70576306&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
К удивлению, и сожалению все руководители Советского государства, от Ленина до Горбачёва, были ещё и писателями. К двойному сожалению беллетристику они не писали, писали труды по экономике, политике, даже научные трактаты, по языкознанию, например. Занимались и шаманством, т.е. выдавали исторические прогнозы (с ослиным упрямством одни и те же). И к многократному сожалению, все они при жизни были живыми богами, и каждый их перл заставляли изучать, конспектировать. На это у «строителей светлого будущего» уходило масса времени, в том числе и рабочего. Это психически ненормальное положение и существовало оно только в СССР, ну может ещё в ГДР и всё. В СССР, поэтому в 20х гг. даже была ликвидирована неграмотность, чтобы значит, рабочие и крестьяне могли изучать труды Маркса-Ленина-Сталина. Трудно даже вообразить, что какой-либо руководитель западной страны занимался бы подобным бредом, да ещё потом заставлял избирателей изучать свои труды. Даже Гитлер, написавши «Майн Кампф», став фюрером Германии, к подобному больше не возвращался, занялся реальными делами. Нет, конечно, западники писали, но только литературу мемуарную и только по выходу в отставку, да и то не все.
Президенты же всех ныне независимых государств, бывших республик СССР, в большинстве своём все бывшие партийные бонзы, кто помельче, кто покрупней. Т.е. и они заражены этой неизлечимой болезнью творчества. И так же как старые боги они заставляют своих подданных изучать свои временно бессмертные опусы.
