Лилия Кондрашкина "Трон Шерданшара"

Женщина вдруг схватила дочь за волосы, притянула к себе, зашептала на ухо.

– Жив твой Ошеро, да только погубила ты его сегодняшней ночью. Предупреждали мы тебя, чтобы не ходила ты к нему, не губила своей невинности. Не послушалась, накликала беду на обоих.

– Я только хотела…

– Хотеть дочери положено то, что родители для нее делают и советуют. Все остальное капризы.

– Капризы, говоришь. Только ты сначала себя вспомни. Как бегала за моим отцом против воли родительской тогда оба пошли. Разве не так, мама?

– У нас другая причина была да и я совершеннолетия своего дождалась, прежде чем с милым лечь. Ты же поспешила.

Женщина отпустила дочь, толкнула в спину.

– Не следует на людях обо всем говорить.

Дома ждал отчим, сидел на табуретке, обхватив голову руками. На шаги поднял голову, тоскливо посмотрел на падчерицу. У Карники перехватило дыхание. Переступив порог, она опустилась на стоящую вдоль стены лавку.

Мать прошла вперед и села на табуретку рядом с мужем.

С минуту царила полная тишина.

– Так и будете молчать? – спросила Карника. – У вас такие лица, словно вы хоронить меня собрались. Ну, потеряла я девственность, так что ж теперь? За то с девушки спроса никакого. Так ведь?

– Всё верно, Карника, – подтвердила мать. – Для закона ты чиста.

– Для кого же я стала преступницей?

– Пусть бы лучше преступницей объявили тебя да и нас заодно, чем вот так, – ответил отчим, глядя в пол.

– Да объясните вы мне толком, что произошло! – Карника встала, уперла руки в бока. Переводила взгляд с одного на другого, но они не хотели смотреть на нее.

– Госпожа требует отправить тебя в свой дом, – сказала, наконец, мать, подняв глаза на дочь.

Только сейчас Карника увидела ее постаревшее лицо. Опухшее от пролитых слез. Еще вчера мать была молодой, а сегодня совсем старуха сидит перед ней. Даже проседь видна в волосах.

– В горничные берет? Так что же в том плохого?

– Какие горничные, дочка? Если бы так, то разве стали бы мы убиваться? Хорошо, когда красивая девушка в горничные уходит.

Карника помотала головой. До нее стал доходить смысл материнских слов и их угнетенное состояние.

– Почему я? – прошептала девушка. Ноги стали ватными. Она опустилась обратно на лавку. Сердце в груди бухало так, что казалось, его слышат и родители.

– Слух о красоте твоей дошел до госпожи, – ответил отчим. – Знаешь ведь, как забирали двадцатилетних девушек в город. Больше никто их не видел. Слышала, что оттуда не возвращаются.

– Слышала, но не верю тем сплетням. Куда же деваются повзрослевшие женщины?

– Говорят, убивает госпожа и новых берет.

– Не верю и этому, – ответила Карника.

– Чего заладила, не верю, не верю, – встряла мать. – Накликала беду на нашу семью.

– Так мне еще нет двадцати, – надежда Карники робко подала голос. – Не может госпожа взять меня.

– Пока ты девственницей была, правда твоя, защищал тебя закон. Теперь же ты женщиной стала, так что любой мужчина взять тебя может. Думали мы с отчимом, что проживешь с нами еще три года, а потом может и что-то случится с госпожой либо с домом. Не дала ты нам этих годочков.

– Так что же вы прямо не сказали? – вскинулась девушка. – Все запреты да запреты!

– А ты бы поверила?

– Не знаю.

– То-то же, – сказал отчим, – ты живешь только собой, никого не слушаешь.

Карника внезапно метнулась к столу, схватила нож, приставила к лицу. Родители вскочили.

– Что ж ты делаешь, дочка? – шагнула к ней мать.

– Исполосую лицо, тогда госпожа от меня откажется.

– Подумай об Ошеро.

– Он меня и такой любить станет. Он поймет.

Родители переглянулись, словно спрашивая друг друга, стоит ли говорить или лучше позволить дочери изуродовать себя.

– Ну? Мне стать уродиной?

– Госпожа сказала, что Ошеро умрет в случае твоего неповиновения, – мать не хотела обманом оставить Карнику дома. Она обязательно узнает правду, тогда не простит их никогда.

Карника разжала пальцы. Нож упал на пол. Девушка опустилась на колени, закрыла лицо руками, заголосила. За что ей такая несчастная судьба? За красоту расплата. Ни мужа, ни детей у нее не будет.

Мать со слезами бросилась к дочери, крепко обняла. Отчим обнял любимых женщин.

Через час за Карникой приехала телега, чтобы отвести в город.

– Карника, выходи! – крикнул мужик, правящий запряженной лошадью.

Девушка вышла одна, попросив родителей остаться дома. Не хотелось ей расплакаться перед соседями. Люди уже стояли возле телеги. Карника оглядела всех, с кем прожила все эти годы. На женских лицах выражалась скорбь, девушки же без стеснения радовались отъезду соперницы, ведь Ошеро останется в деревне, а со временем забудет Карнику. Мужчины стояли со хмурыми лицами, дети просто наблюдали за происходящим.

– Прощайте, люди, – проговорила Карника громко. – Видимо, не увидимся больше. Присмотрите за моими родителями. Нелегко им будет привыкнуть к моему отсутствию.

Некоторые из женщин пообещали исполнить желание Карники.

– Спасибо, – поблагодарила девушка и пошла к телеге.

В телеге сидел знакомый ей мужик. В прошлом году забрали его дочь.

– Не ты ли рассказал госпоже о нас с Ошеро?

– Я, – не стал отпираться тот.

– За что?

– Госпожа обещала вернуть нам дочь.

– Едва ли она сдержит слово.

– Как бы то ни было, а ничего уже не изменить, – мужик замялся. – Карника, ты зла на меня не держи, а увидишь нашу дочку – передавай ей нашу любовь. Сделаешь?

– Ладно, сделаю, – пообещала Карника.

Телега катилась знакомой с детства дорогой. Девушка смотрела на дома и вспоминала свою жизнь. Такую разную и недолгую. Вот и дом милого Ошеро. Никто не стоит возле калитки, не провожает ее. Знают ли они об отъезде Карники? Наверное, да. Тогда почему парень не выходит проститься? Хотя оно и к лучшему. Не надо девушке лишний раз рвать сердце, которое от одного вида дома замирает в груди, а дыхание совсем останавливается. Не выходи, любимый Ошеро, лучше посмотри на меня из окна в последний раз.

От раздумий отвлек мужик.

– Нет отца с сыном дома. Мать же слегла от горя.

– Где же они?! – не спросила, крикнула Карника. Прижала к груди руки.

– Успокойся, живы оба. Посидят в яме и выйдут.

– Отца-то за что?

– За то, что не доглядел за сыном. Госпожа как узнала, рассердилась, хотела Ошеро на рудник сослать да передумала. Ты вместо него будешь отвечать. Так вот, Карника.

– Буду, все вытерплю, лишь бы Ошеро не трогали.

– Умер! Умер! – раздался вдруг звонкий мальчишеский голос.

К телеге подбежал сын мужика.

– Ты чего орешь? – крикнул отец. – Кто умер?

– Господин Архем умер. Его только что в коляске привезли к дому.

– Не может быть. С чего господину умирать, – мужик потряс кулаком. – Задам я тебе дома.

– Я правду говорю, – мальчик побежал дальше по улице с тем же сообщением.

– Вот так дела, – проговорил мужик, – бедная госпожа Архем.

Карника же решила, что это расплата за ее погубленную жизнь.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кариэлла Архем – женщина сорока пяти лет. Назвать ее красивой, значило бы сказать неправду. Скорее, она была миловидной. Резко очерченные и крупные черты лица делали его похожим на мужское. Характером госпожа Архем тоже обладала не женским. Могла сказать крепкое слово, которое другие женщины даже слышать не могли и нередко пеняли за то на присутствующую Кариэллу. Она лишь посмеивалась и называла тех неженками. Немногие мужчины добивались ее руки. Госпожа Архем отказала им всем, так и не выйдя замуж. Да и незачем выходить замуж, когда ты самостоятельно можешь управлять землей да еще живешь со старшим братом, который не нашел себе жены. Ходили слухи, что брат с сестрой живут совсем не родственными отношениями, но никто не мог ни доказать, ни опровергнуть домыслов.

В черном траурном платье, подчеркивающем статность фигуры, госпожа Архем вышла в гостиную, где ее ожидали двое мужчин. Они наклонили головы в знак приветствия и произнесли подобающие случаю слова утешения. Госпожа Архем поблагодарила за участие и спросила о цели визита стражей закона.

– Чем вызван ваш визит? Мне непонятно, – женщина приложила к глазам платок, держащий в руке. – Садитесь, пожалуйста, – она села в кресло, возле которого стояла.

Старший из пришедших устроился в кресле напротив. Младший же остался стоять. Таковы были правила субординации. Одеты они практически в одинаковые голубые мундиры стражей закона. С той лишь разницей, что на левой стороне мундира младшего стража было изображено только два меча остриями вверх, тогда как его начальник имел три меча. Именно изображение, рисованное краской, а не нашивка. Разница в возрасте между стражами закона была в тридцать лет.

– У нас есть подозрения, что смерть Вашего брата не была случайностью, – ответил старший страж закона.

– Могу я узнать эти подозрения, господин Сорано.

– Для этого я и прибыл. Позвольте для начала задать Вам несколько вопросов, которые либо подтвердят, либо опровергнут мои подозрения.

– Вы выбрали несколько не подходящее время.

– Я понимаю Ваше душевное состояние, но расследование не может ждать, пока утихнет боль от утраты близкого человека.

– Спрашивайте, господин Сорано, – госпожа Архем откинулась на спинку кресла и сложила руки на колени.

– Итак, употреблял ли Ваш брат веселящий порошок?

– Нет, никогда прежде.

– Вы так поспешно ответили на мой вопрос. Может, был какой-либо случай на вечере, в гостях? Мужчины покидают дам, чтобы уединиться.

– Каэро крайне трепетно относился к своему здоровью. Он даже уходил от тех, кто при нем доставал веселящий порошок.

– Все же господин Архем умер именно от него.

– Я ломаю голову над этой загадкой и надеюсь на Вашу помощь.

– Приложу все усилия к ее разрешению.

– Еще вопрос.

– Пожалуйста, – госпожа Архем снова промокнула глаза.

– Как часто господин Архем бывал в Вашем доме плотских утех?

Вопрос явно не понравился женщине. На ее лице появилось то выражение страдания, которое возникает у замужних женщин при упоминании любовниц их мужей.

– Он ездил туда пару раз в неделю, – госпожа Архем взяла себя в руки.

– Сегодня он поехал туда прямо из дома?