Лучше бы молчал, честное слово. Но даже если бы промолчал, я бы (по своим относительно нескромным познаниям в магии) поняла, что вот это вот на моей руке совершенно точно не рисунок для настроения. Особенно если учесть, что похожий вьюн, разве что более насыщенного, ближе к черному, чем к зеленому, цвета, уходил под плотный манжет по его руке. Даже ребенок мог сложить два и два и получить четыре, то есть что-то наподобие… наподобие брачных браслетов, которыми пользовались армалы.
– Вы сейчас понимаете, что вы сделали? – Кажется, мой словарный запас иссяк, но я уже была близка к тому состоянию, которая моя сестра называла «маэлонский синдром».
Как-то мы с Майклом гостили у людей, воспитавших Анри, фактически его вторых родителей, и по утрам в соседнем доме, отделенном от нашего только каналом, постоянно истошно вопила женщина. Маэлонцы – народ горячий, так говорил муж моей сестры, и вот сейчас я почувствовала совершенно недостойное сестры герцога желание. А именно – швырнуть в повелителя коробочкой, которую держала в руках, и орать так, чтобы у него заложило уши. Может, его хотя бы так проймет.
– Так будет лучше для вас, – заявил он. – Знак моей принадлежности, леди Лавиния, лучшая защита: никто не посмеет даже взглянуть в вашу сторону.
– Защита от кого?! – прошипела я.
– От тех, кто мог на вас посягнуть, пока вы не были моей невестой.
У-у-у!!!
– Я вам не невеста!
– Неужели? – Его пальцы скользнули по моему предплечью. – Этот знак говорит об обратном.
– Вы нанесли его, не спросив моего согласия!
– Не я, это сделала Изначальная.
Всевидящий, он бредит!
– Кто такая Изначальная?
– Изначальная – это суть всего живого и мертвого, это сердце Аурихэйма и мира, из которого вы пришли. Ее же называют природой. Но довольно, все вопросы вы сможете задать позже, сейчас нас ждут.
– Кто?!
– Один из моих главнокомандующих, которому было поручено вас привести, не справился с задачей своими силами. Он вас поцеловал, и за это будет жестоко наказан.
У меня повторно закончились слова, а брови поднялись сами собой. То есть тот мужчина, который привел меня, – его главнокомандующий? Нет, я была не против высказать ему все, что думаю, за то, что меня сюда приволок, но почему-то сейчас мне стало по-настоящему страшно. Может, из-за того, с какой непробиваемой физиономией этот тип говорил о наказании.
– Подождите, – сказала я. – То есть вы собираетесь его наказать за то, что он выполнил ваш приказ?
– За то, что посмел к вам прикоснуться.
– Но…
– Нас ждут.
– Вы сошли с ума, если думаете, что я с вами куда-то пойду. Тем более чтобы смотреть на экзекуцию! – выпалила я.
– Пойдете, – не меняясь в лице, произнес он. – Надевайте мой подарок.
В эту минуту я осознала, что взмокла ладонь, сжимающая коробочку. Разжав пальцы, я с силой швырнула ее о стену:
– Нет!
– Отлично. Значит, пойдете без него.
Один короткий взгляд, и моя рука снова ложится в его ладонь.
Чувствуя себя послушной куклой, я следую за ним, пытаясь справиться с охватившей меня беспомощностью. На миг это ощущение становится далеким и незначительным, потом возвращается снова, отступает – накатывает, как волны на берег.
– Что со мной? – шепчу я, когда мы выходим в коридор.
– Это действие Аурихэйма, леди Лавиния. И моей силы. – Он смотрит на меня сверху вниз, тяжелый взгляд давит на плечи. – Я предлагал вам защиту, но вы отказались.
Защиту?
Так это была защита?! От чего? От чар? От воздействия, которое он может на меня оказать?
Голова снова начинает кружиться, особенно когда я смотрю на стены. Здесь, вне моих комнат, они напоминают черный мрамор, изрезанный кремовыми и белыми прожилками. Под ногами клубится черный туман, расступающийся и жмущийся к стенам, пропускающий нас. От тумана исходит странный, пугающий холод, и я вдруг понимаю, что он мне напоминает.
Силу моей сестры.
Некромагию.
Пол под туманом меняется, приходя в движение, смывая краски и возвращая их, когда туман отступает.
– Это…
– Смерть, – подтверждает он. – Вся изначальная магия рождена в Аурихэйме, леди Лавиния. В ваш мир она пришла с нами и по нашей воле, но вы, люди, даже не сумели ею достойно распорядиться.
Глаза его на миг чернеют, становясь страшными (Всевидящий, я ненавидела, когда Тереза так делала!), а потом возвращаются к привычному темному цвету. Могу поклясться, что он видит больше меня и что холод в этих коридорах соткан не только из тумана.
– Я не могу быть вашей второй сутью, – повторяю. – Вы олицетворяете то, что я никогда не смогу понять.
– Жизнь и смерть – единое целое. Смерть может стать жизнью, а жизнь – обратиться в смерть. Со временем вы все поймете.
Да не хочу я ничего понимать!
Мне хочется крикнуть это ему в лицо, но я не могу. Я вообще ничего не могу, кроме как ругать себя за то, что не взяла то, что в коробке. Возможно, его слова были ложью, но что-то мне подсказывает, что нет. Ему незачем лгать, потому что он здесь – абсолютная власть, существа, которые попадаются нам по дороге, не всегда напоминают людей даже отдаленно, но даже те, кто напоминает, склоняются перед ним, меня же царапают, как холодными когтями, взглядом. Теперь уже я не сомневаюсь, что действительно в Аурихэйме и то, что всю жизнь считала сказками, сейчас оживает у меня на глазах. Еще, если верить легендам, элленари не лгут, и в том, что он – элленари, я теперь тоже не сомневаюсь.
– Мы можем вернуться? – спрашиваю я. Не хочу чувствовать себя куклой, не хочу чувствовать, как взгляды проходящих мимо вонзаются в меня леденящими шпагами. – Я надену ваш подарок.
– Нет. Пусть это послужит вам уроком.
От того, как жестко и холодно звучат слова, становится нечем дышать.
– Ненавижу вас! – выдыхаю я.
– Вы из мира людей, – пренебрежительно говорит он. – Чувства – ваш удел.
– Что, правда? Разве вы не воюете? Не делите власть? Не убиваете друг друга?
Если верить легендам об элленари, их переделам власти могут позавидовать самые кровавые перевороты нашей истории.
– Разумеется.
– Тогда чем же вы лучше людей?
– Мы не прикрываемся чувствами.
Коридоры наконец-то заканчиваются, начинается лестница, по обе стороны от нее застыли мужчины в форме, на переходе еще стража, внизу тоже. Черный мрамор повсюду, разбавляет его только полотно – легенда создания мира, огромная «живая» картина, которая постоянно находится в движении. На ней тьма и свет сплетаются воедино, иссиня-черная дымка, цветовое воплощение магии смерти, сливается с серебром жизни. От столкновения рождается огненный взрыв, и стихии раскрываются во всем своем многообразии. Пронизывая окружающую первородную тьму, змеится ядовитая зелень магии искажений (о последней я знаю ничтожно мало и только со слов Винсента, описавшего мне суть случившегося со мной). И наконец, растворяя все и сменяясь ослепительным золотом, клубится нечто похожее на солнечный свет. То, что в нашем мире называют антимагией, или даром хэандаме.
То, что способно лишить силы любого мага.
– Всевидящий, – выдыхаю я.
У меня чувство, что я стою у истоков всего, чем жила, но это чувство так же быстро проходит, потому что мы спускаемся в огромный холл и проходим через распахнутые двери во внутренний двор. Он окружен уносящимися ввысь стенами, у которых собралась бесчисленная, необъятная толпа. Стоит нам выйти, как воцаряется абсолютная тишина. Кажется, что, если упадет перышко, я услышу.
Впрочем, это тоже становится не важным, потому что в центре двора, на каменном возвышении, стоит мужчина, который меня сюда привел.
Льер.
Из-за магии и чар я запомнила его смутно, зато сейчас видела очень отчетливо. Несмотря на подчиняющий морок, давящей силой превращающий меня в статую рядом с этим… статуином, всей кожей почувствовала, как его взгляд вонзился в меня. А глаза у него синие, насыщенные темной глубиной, которой отмечена ночь.
– Приветствуйте будущую королеву Аурихэйма!
По руке прокатился жар – эхом сильного, низкого голоса элленари – от запястья по предплечью и выше, обжигая. Мне не нужно было даже поворачиваться, чтобы увидеть, как исступленно полыхает зеленью новообретенный узор, но под оглушительный рев толпы, разномастной, не похожей своей тысячеликой сутью ни на что из того, что мне доводилось видеть ранее, я вряд ли смогла бы кого-то выделить.
– Я отпущу вас, леди Лавиния, – раздался справа от меня негромкий голос повелителя Аурихэйма. – Если обещаете вести себя хорошо.
– Что в вашем понятии – хорошо? – огрызнулась я и тут же добавила: – Обещаю.
Морок спал.
Я просто почувствовала, как рухнула тяжесть чужой воли и мир вокруг обрел более резкие грани. Острые зубцы башен, вспарывающих небо, свинец туч, исторгающих молнии. Отсюда они казались еще более далекими и нереальными, но это была реальность. Моя новая реальность, в которой мне предстояло существовать до тех пор, пока я не найду способ вернуться обратно.
Удивительно, но именно сейчас, когда чары меня больше не удерживали, все происходящее гораздо больше казалось сном. И то, как мы шли к установленным напротив каменного возвышения креслам. И то, как взгляды присутствующих накатывали волнами, то накрывая меня с головой, заставляя задыхаться от нехватки воздуха, то подбрасывая на поверхность.
– К магии Аурихэйма надо привыкнуть, – произнес он. – Жалеете о том, что отказались от моего подарка?
Да сдался мне ваш подарок!
– Нет, – заметила я. – Жалею о том, что здесь нет моего брата, чтобы размазать вас по земле!
Кажется, такого ответа он не ожидал, но королевской особи надо держать лицо, поэтому в кресло, ой, простите, на трон он опустился, раздувая ноздри.
– Осторожнее, леди Лавиния, – произнес негромко. – Вас я тоже могу наказать за дерзость.
– Не сомневаюсь.
Каменный трон, на который я опустилась, казался живым. Если так можно выразиться, потому что исходящий от него ледяной холод напоминал мне о сути магии сестры, такой же пугающей, как все, что связано со смертью. Клубящийся под нашими ногами туман замер, когда повелитель вскинул руку:
– Начинайте.
Отделившийся от толпы мужчина тоже был в темной форме. Такой же, которая запомнилась мне по первой встрече с Льером на балу. С той лишь разницей, что сейчас тот, с кем я танцевала, был обнажен по пояс, а длинные черные волосы трепал ветер. Только сейчас я увидела, что толпу отделяют от нас фигуры в форме, своеобразный живой кордон. Сила, клубившаяся между ними дымкой тьмы, не позволяла пересечь невидимую черту.
Подчиняясь взмаху руки шагнувшего вперед, прямо из камня ввысь взметнулись две темные плети, перехватившие запястья Льера, рывком заставив его опуститься на колени. Я ахнула и вскочила бы, если бы чужая воля не уронила меня обратно в кресло. Или правильнее будет сказать, не позволила подняться.
– Вы… вы что, собираетесь его убить? – выдохнула я, глядя, как кожа мужчины под нахлестами магии смерти превращается в тлен.
– Элленари не так легко убить, леди Лавиния.
Я резко повернулась к сидящему рядом, но он по-прежнему смотрел на помост.
– Мгновенное восстановление не позволит ему умереть. А вот пережить самую страшную боль в своей жизни – вполне.
– Вы чудовище!
– Хорошо, что вы поняли это сразу.
Он едва шевельнул пальцами, и с ладоней ожидавшего приказа мужчины сорвались плети тьмы. В миг, когда они с шипением врезались в спину Льера, я отвернулась, до боли закусив губу, и в ту же минуту словно невидимая рука развернула мое лицо обратно.
– Моя королева не станет показывать слабость перед своими подданными, – последовал комментарий.
– Я не ваша королева.
– В самое ближайшее время вы ею станете, и любую вашу слабость обернут против вас.
– Лучше я буду слабой, чем стану похожей на вас.
– Не переживайте. На меня вы никогда не станете похожи.
Отвернуться мне не давали, толпа ревела как сумасшедшая, но даже она не перекрывала страшного шипения тьмы, вгрызающейся в плоть. Снова и снова.
Снова и снова.
Снова и снова.
– Он выполнял ваш приказ! – выдохнула я, давясь словами. – Он ничего мне не сделал, остановите это. Вы же можете это остановить!
Понимая, что ничего не могу сделать, даже отвернуться, глотала бессильные слезы, глядя на то, как бесстрастное лицо Льера с каждым ударом все сильнее искажает судорога. В тот момент, когда его плечи вздрогнули под очередным ударом, что-то внутри меня взорвалось. По ощущениям – крохотное солнце или вроде того. Удерживающая меня сила показалась хрупкой, словно статуэтка лацианского стекла, и лопнула, как лишенные поддержки вековых стен цепи.
В одно мгновение, сама не понимая как, я оказалась рядом с проклятым камнем, закрывая мужчину собой. Успела увидеть перекошенное лицо палача, летящие в меня черные плети, а потом с моих рук сорвалась моя родная, живая магия. От столкновения жизни и смерти полыхнуло перед глазами, меня отбросило назад, как от взрыва. Последнее, что я почувствовала, – это как Льер меня подхватил. Последнее, что увидела, – это его лицо и тонкий узор на высокой скуле, поднимающийся на висок.
Потом померкли и свет, и тьма.
