– И из-за чего расстроилась?
– А…– машу я рукой.
– А подружка где?
– Опаздывает. Клим, ты милиционер что ли?
Он усмехается и качает головой:
– Нет. Давай подвезу тебя до дому. Ты далеко живёшь?
– Полчаса пешком было. Сейчас наверняка значительно дальше.
– Не беда, поехали.
– Но я не могу. Я же Ленку жду. Это, кстати, её коктейли.
– Да, это я понял. Но может, ты ей позвонишь? Мне кажется, она уже не придёт.
– Ха, ты её просто не знаешь. Она же опаздывает всегда. И к тому же тебе за руль нельзя, ты выпивши. Я видела, ты три раза виски заказывал.
– Ого, кто из нас милиционер? Следила за мной? Я тебя красотой пленил?
– Нет, ты меня просто пленил. Я девушка одинокая, вот и зыркаю по сторонам. Ой, что я несу! – я закрываю рот ладонью.
Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
– Ну что, разведённая девушка Катя, поехали домой. А то я боюсь ты сама не доберёшься.
– Как-то слишком прямолинейно получается. Привет, я Клим, поехали к тебе домой. А бабулю я куда дену? Да и нельзя мне домой в таком виде.
– Тогда поехали ко мне. Ты в любовь с первого взгляда веришь?
Я пару секунд соображаю.
– В любовь верю, а тебе нет.
– Почему? – спрашивает он, не глядя на меня и делая бармену знак посчитать мои коктейли вместе с его виски.
– А ты неискренний!
– Зато влюбчивый. Пойдём.
Не отрицает… Он стаскивает меня со стула. Я пытаюсь вырваться, делаю шаг и повисаю на нём, потому что, оказывается, не могу идти. Ого! Как всё кружится.
– Давай, держись за меня, вот так…
Он ведёт меня к выходу. Ой… Мне бы правда домой…
Я пытаюсь произнести это вслух, но понимаю, что изо рта вылетают не слова, а птички и бабочки, а ещё мармеладки и цветочки. Первый раз такое вижу… Вдруг изображение становится нечётким и в следующий миг я обнаруживаю себя сидящей в большой и, наверное, очень дорогой машине.
– Ты же пил, не садись за руль, – говорю я Климу, включающему двигатель.
– Ну что, к тебе? – спрашивает он.
3. Пробуждение
Я открываю глаза. Темно и… что-то не так. Может, то что рядом со мной спит посторонний мужчина? Большой и голый. Сто процентов, маньяк. Я резко сажусь в постели. Ой-ой! А вот этого делать не стоило. Как же больно! Голова сейчас взорвётся, и поделом ей, будет знать в другой раз, как отдавать приказ руке тянуться к бокалу с «Маргаритой».
Ладно, голова, думай давай, что это значит. Это же тот вчерашний дровосек из бара, Клим, что ли… Смотри как спит сладко… И куда он меня привёз? Явно не ко мне домой. Я медленно поворачиваю голову, чтобы осмотреться. И что он со мной творил? Снова делаю резкое и болезненное движение, опуская голову и одновременно прижимая руки к груди. Одета! Ладно. Откидываю одеяло, джинсы на мне. Ну и мужики пошли.
Дурацкие, конечно, шуточки, но не заламывать же руки. Надо как-то выкручиваться. Я опускаю ноги и тихонько поднимаюсь. Не хотелось бы разбудить своего похитителя.
Подхожу к окну и пытаюсь разглядеть, что там снаружи. Какой-то великолепный, совершенно сказочный, подсвеченный фонариками двор. Может я и вправду в тридевятом царстве? А телефон-то мой где? Ага, вот он, на тумбочке. Смотри-ка, ещё не разрядился. И сколько там у нас? Четыре утра.
Я выхожу из спальни, бросая тоскливый взгляд на огромную и очень удобную кровать. При других обстоятельствах я бы на ней поспала, ещё как поспала. Ладно, на том свете выспимся. Цитата из бабули, кстати, и она меня точно убьёт. Похититель не убил, а бабка родная, как пить дать, закопает.
Я нахожу кухню и устремляюсь к умывальнику. Пью прямо из-под крана, будто в жизни ещё не пила ни разу. Становится ощутимо лучше и даже раскалённый гвоздь в мозгу начинает чуточку остывать. Надо бы поторопиться, пока хозяин не проснулся и не приступил к реализации неосуществлённых планов.
Я проскальзываю в прихожую, между делом замечая, что квартирка-то ничего. Двушка, но обставлена по высшему уровню, правда, кажется, здесь никто не живёт. Очень похоже на гостиничный номер, это наверное квартира для свиданий, впрочем это не моего ума дела. А вот что является делом моего ума, так это понять, где мои балетки.
В прихожей их нет, между тем, в баре, совершенно определённо, я была обутой. Блин, придётся возвращаться в спальню. Ну, ёлки… Уже почти ведь выскользнула… Ну не убегать же босой! Туфли, между прочим, денег стоят.
На цыпочках, не дыша крадусь обратно. Клим спит, теперь он лежит на спине, представляя некое подобие картины «Спящая Венера и Амур». Он, в отличие от меня, спит раздетым. Эксгибиционист. Хотя, трусы на нём есть. Одеяло соскользнуло и предательски обнажило своего хозяина. Некоторое время я рассматриваю его могучие плечи, сильные руки и накаченную грудь, но спохватываюсь и начинаю искать туфли.
Одна туфля находится сразу, а вот второй нигде нет. Я опускаюсь на колени и заглядываю под кровать. Темно, ничего не видно, а я совсем не кошка и не прибор ночного видения.
Ложусь на пол и шарю рукой под кроватью, пока не догадываюсь зажечь фонарик на телефоне. Балетка сразу находится, но, почему-то, с другой стороны. Я обхожу кровать, снова опускаюсь на пол и подныриваю под свесившееся одеяло. Какое-то время шарю рукой и, наконец, выуживаю свою балетку, а заодно и мужские брюки, предательски звякающие пряжкой ремня.
Я вылезаю из-под кровати, встаю на колени и первое, что вижу перед собой, это ошарашенное лицо Клима. За окном уже достаточно рассвело, чтобы прочесть в его глазах удивление.
– Здрасте, – шепчу я, вжимая голову в плечи, – разбудила? Простите.
– Зачем тебе мои брюки? Кошелёк ищешь?
– Вот, – я показываю ему балетку, отбрасываю брюки в сторону и поспешно вскакиваю.
– Как самочувствие?
– Не очень.
– Хочешь аспирин?
Я мотаю головой и тут же жалею об этом. Боль ржавой пилой проходится по черепу.
– Ты что, уже уходишь?
Догадливый какой. Спал бы себе да спал.
– Меня бабушка потеряла, ехать надо.
– Да погоди, давай поспим ещё пару часиков, и я тебя отвезу потом.
– Ладно, – киваю я головой, – давай… Только мне это… в туалет нужно. Я сейчас.
Я пячусь к двери, прижимая балетки к груди, а Клим провожает меня недоумённым взглядом. Щас! Ага, посплю я с тобой, не сегодня только. Я мчусь в прихожую, быстро натягиваю туфли и открываю дверь. Ну… то есть пытаюсь. Блин, да что ж всё не как у людей-то? Замок больно мудрёный и я не могу с ним разобраться. «Напиться ума хватило, а дверь открыть мозгов нет», – язвит бабушка в моей голове.
Ну да, возразить нечего. Да как ты открываешься-то?! Я начинаю отчаянно дёргать за ручку и терять самообладание:
– Сим-сим, откройся, пожалуйста!
– Ты что, уходишь? – раздаётся позади меня мужской голос.
Я едва сохраняю самообладание и медленно поворачиваюсь.
4. Импровизация
– Блин! Обязательно подкрадываться?! – ворчу я, пытаясь заглушить испуг. – Видишь, человек торопится.
– Там сверху кнопочка, прямо на замке, – говорит Клим.
Он стоит в двух шагах от меня и кутается в халат.
– Уходишь, значит…
Я жму на кнопочку, замок щёлкает, дверь открывается и я облегчённо выдыхаю:
– Я это… потом позвоню… Не пропадай.
Птичка выпархивает из клетки, то есть я вылетаю в подъезд и мчусь вниз, перескакивая через ступеньки. Посмотрим, может он и не маньяк вовсе, и я спокойно унесу ноги. Когда спускаюсь на первый этаж, Клим меня внизу не поджидает, и я благополучно выбегаю во двор.
Он, конечно, может вылететь на своём джипе из гаража и начать гонять по сказочному двору, но это совсем уж будет похоже на плохое кино. Я вызываю такси. Оказывается, я нахожусь совсем близко к своему офису и до дома не слишком далеко. Денег, что лежат у меня в кошельке, хватает ровно на поездку.
.
Я открываю дверь, как можно тише и крадусь на кухню. Чувствую запах дома. Слава Богу, всё позади. Но таблетка мне всё-таки нужна, и не Аспирин, а Пенталгин, причём, может даже две.
– Явилась!
А вот и бабуля. Как раз на кухне она меня и ждёт. Выглядит, как прокурор на Гаагском трибунале.
– Ой, бабушка, привет. Ты чего не спишь, из-за меня?
– Не спишь! – с чувством передразнивает она. – В гроб меня хочешь уложить раньше времени! Ни стыда, ни совести! Я весь телефон оборвала, звонила всю ночь! Шалава ты, Катька! Вот сдохну, кто о тебе тогда позаботится?
– Бабушка, тебе ещё жить да жить, ты вон какая боевая.
– Много ты понимаешь в старухах! Где была говори.
– Да у Ленки засиделась.
– До пяти утра?
Она разворачивается и вперевалочку идёт в нашу с ней комнату, что-то бормоча под нос. Должно быть, проклятья в адрес Ленки.
– Ба…
– Чего тебе!
– Ну прости меня, я не специально, у меня телефон заглючил.
– Заглючил. Совесть у тебя заглючила. У меня вон давление сто семьдесят.
– А ты таблетку выпила?
– Выпила, тебя не спросила.
– Мне уж всё равно вставать скоро, так что ты не беспокойся, я завтрак на всех приготовлю. Ложись, поспи.
– Ну спасибо, приготовит она…
.
Да… поспать уже не придётся. Ничего, пусть только буйна головушка болеть перестанет и я сразу превращусь в весёлую золушку. Надо наконец-то принять душ, пока Зинка его не оккупировала. А ещё нужно приготовить завтрак Дане и бабушке. Она ночь не спала, будет сама не своя весь день. Отец не завтракает, но надо ещё и обед быстро сообразить.
Все ещё спят. Папа – в гостиной, Зина с Даней – в моей комнате, а бабушка – в своей, ставшей полтора года назад нашей с ней общей.
Мама уже десять лет, как погибла. Она ехала за рулём, а папа сидел на переднем сидении. Не справилась с управлением и выехала на встречку. Умерла на месте, а отец выжил, но лишился руки. Теперь носит протез.
Чтобы никого не будить, я глажу юбку и блузку на кухне, составляя план действий на ближайшие полтора часа. В тесноте, да не в обиде. Ещё бы все друг другу на глаза пореже попадались… Так. Ну вот, юбочка готова.
.
Сегодня я прихожу на работу задолго до начала рабочего времени. Ну что же, раз уж так вышло, подготовлю всё к предстоящему совещанию. Надо проверить, работает ли оборудование, убедиться, что нигде ничего не зависает, позаботиться о напитках, ручках и блокнотах, разослать всем участникам напоминания, лично связаться с секретарями руководителей, приглашённых на совещание.
Делать-то я всё это делаю, да вот только сердце не на месте. Я для себя твёрдо решила. Если что-то подобное вчерашнему повторится, то, во-первых, я постараюсь всё записать на телефон. Видео снять он не позволит, а вот диктофон буду теперь включать каждый раз при входе в кабинет Горбатова.
