– Я хорошо владею собой.
– Но эмоции надо проживать, а не запихивать в дальний угол! Начни коллекционировать хотя бы монеты, а не негатив, – проворчала она. – Я в порядке. Буду. Завтра к утру. Хотя если бы знала, до чего ты себя довел, то не полезла бы.
– Зачем ты вообще…
– Потому что я видела, каким ты был после поместья, и видела, как люди ломаются от меньшего, – перебила его Ная. – Ты показался мне не самым плохим человеком, которого встречала, да и не люблю, знаешь, когда на моих глазах вешаются от тоски.
– Для человека с такими взглядами ты удивительно хладнокровно убила того стражника.
Тема была скользкой, и говорить на нее Ная не хотела. Когда она в восемнадцать лет уезжала из дома с амбициозной мечтой перекрасить волосы и притвориться бардом, чтобы зарабатывать славу и деньги, она совсем не учла, что известны барды не только музыкой, а территория почти всего королевства поделена между Домами. На чужой случайно забредший одиночка становился злодеем-вторженцем, на которого косо смотрят и иногда пытаются отравить, если не получается справиться музыкой.
А еще оказалось, что совсем неизвестному новичку стоящие деньги готовы платить не за творчество, а за деликатные поручения – убийства, например, хотя к ним Ная пришла только года через три, когда наткнулась на Луизу, обжилась в Лангрии и обзавелась постоянными клиентами. Нет, чуть раньше, когда познакомилась с лордом Мейсомом, но тогда его задания скорее были обучением неопытного новичка, нежели полноценная работа.
Когда Луизе передали первый такой заказ, она долго мялась, не решаясь передать его Нае. Тогда все прошло не слишком гладко, и Ная едва не попалась городской страже, а потом, к неудовольствию Лу, хорошенько пошарилась в запасах алкоголя кабаре, чтобы успокоиться после погони и плутания по подворотням.
Сама же смерть первого «клиента» тронула ее мало – на ее родине к человеческой жизни относились куда легче, чем в центральных королевствах, особенно на островах, где сохранилась трепетная память о том, как вельвы решали проблемы, насылая на неугодных проклятия.
– Я эмпат и слишком хорошо знаю людей, чтобы их жалеть, – жестко сказала она. – Особенно тех, кто во время выступления засматривается только на задницу и больше ни на что.
– В любом случае, ты тогда нам очень помогла. И мне сейчас. Ты права. Справиться в этот раз было бы сложнее, – улыбнулся Лис и серьезно предложил. – Если что-то понадобится, в Лангрии всегда можешь зайти в третий дом на Кленовой улице. Я твой должник.
– А меня можешь найти у Лу. Заглядывай, если нужно будет разобраться в себе, – Ная хлопнула его по плечу и открыла дверь в дом. Жар спал, и теперь она ощутила, что на улице стояла совсем не летняя ночь. – Пошли, Карл что-то говорил про ужин.
На Центральном проспекте Лангрии бурлила жизнь, и если на подъезде к городу у Наи в голове продолжали крутиться невеселые мысли, то в центре непрерывно движущейся толпы, в окружении привычного городского шума и цокота копыт несущихся по проспекту лошадей, запряженных в кареты, хвататься за них просто не осталось времени, иначе собьют, изящно вытащат из кармана скомканный платок, закружат и утянут совсем в другую сторону.
Ная любила лангрийскую суету, но события в Шинте настолько эмоционально вымотали, что меньше всего хотелось крутиться среди людей. Добраться бы скорее до кабаре Лу и, пока есть время до вечернего шоу, пошарить за стойкой. Подруга, конечно, снова будет ругаться на расхищение коньяка, но как-нибудь сочтутся.
Лошадь Ная оставила в конюшне на окраинах, где владельцы были не такими жадными, и теперь брела вдоль проспекта, уворачиваясь от людского потока и приставучих мальчишек, норовящих всучить то листовку об открытии нового ресторана на углу проспекта и Широкой, то свежую газету. Отбиваться от них быстро надоело, и к тому моменту, как она добралась до кабаре, в руках собралась целая стопка.
Дверь оказалась не заперта, а внутри царили тишина и запустение: ни самой Луизы, ни ее сотрудников не было видно, только из соседней комнаты доносился шорох. Ная огляделась, убедилась, что на спланированный налет не похоже, и, сгрузив листовки на стойку, залезла под нее, к закрытому, но не запертому шкафчику с алкоголем. Хорошо, что Лу не видела, иначе бы Дорг, бросивший выпивку в таком общедоступном виде, от души получил бы по мозгам.
Нашарив и без того почти пустую бутылку, она отпила прямо из горла, поймала за хвост мысль, хмыкнула и, прокашлявшись, окликнула пустоту, подражая высокому и властному голосу Луизы.
– Почему дверь открыта и никого нет? – Ная поболтала перед глазами бутылку. – И кто не запер шкаф с алкоголем? Дорг, раздолбай, не прячься!
Шорох разом прекратился, и сразу за этим что-то с глухим стуком упало, а в коридорчике послышались торопливые шаги. Влетевший в зал Дорг не рассчитал скорость, врезался в один из столов, опрокинув вазу с цветами, и теперь стоял, осоловело хлопая глазами и не видя перед собой Луизу. Выглядел он презабавно: стоящие дыбом короткие волосы, красное пятно на лбу, как будто он бился головой о шкаф, изгвазданная в пыли рубашка.
– Ваше сиятельство? – неуверенно позвал он, и тут его взгляд остановился на Нае, довольная улыбка которой не оставляла сомнений в происходящем. – Тьфу ты, шутница! Я же делом был занят, а ты перепугала.
Дорг схватил перекинутое через спинку стула полотенце и раздосадовано шлепнул им по руке Наи, но та только шире улыбнулась и развела руки в сторону.
– Ничего, тебе полезно встряхнуться. А кто, если не я? – она крепко обняла старого приятеля, в очередной раз подивившись, какой он мелкий, едва достает ей до подбородка. – А чего и правда никого нет?
– Повара придут через полчасика, так что если хочешь есть, уж потерпи. Уборщица все вымыла еще с утра, а графиня ушла встречать сегодняшнего артиста, – проворчал Дорг, похлопав ее по спине, отошел и, оценивающе посмотрев на бутылку, сам полез в шкаф. – Давай пока никто не видит. Ты чего там уже схватила, коньяк?
– Да.
Он похмыкал, позвенел стеклом и поставил на стойку совсем полную, даже, кажется, закрытую, пару стаканов и не иначе, как из собственной заначки, банку с орехами.
Полчаса спустя их дошедшие до нужной степени душевности посиделки, когда Дорг начал болтать без остановки, а Ная окончательно расслабилась и развалилась в кресле, сумев, наконец, выкинуть из головы образ горящего поместья, прервали самым нахальным и возмутительным образом. Дверной колокольчик звякнул, и в зал ввалился посетитель, бухнув что-то на пол.
Дорг, вспомнив, что он здесь все-таки работает и отвечает за сохранность заведения, высунулся из своего кресла и не слишком почтительно спросил у стоявшей на пороге девицы, у ног которой лежали две сумки:
– А вы кто?
– Ассистент маэстро Джона Уршельского, – гордо задрав нос, заявила она. Кто такой этот Джон, Ная краем уха слышала, но никогда лично не пересекалась, а вот его ассистентка с первого взгляда производила впечатление нахальной и бесцеремонной, для этого даже эмпатом быть не надо было. – Он сегодня здесь выступает и велел все подготовить.
– Так три часа дня, какое подготовить, – удивился Дорг. – Обычно за час приходят, ну может два.
– Я должна убедиться, что во время выступления не будет никаких накладок, – девица обвела зал цепким взглядом, остановившись на бархатной портьере-занавесе у сцены. – У вас здесь так пыльно.
– На прошлой неделе делали генеральную уборку, – обиделся Дорг за свои усилия. – И честное слово, я совершенно не представляю, что можно так долго проверять с трех до восьми.
– И акустика у вас явно так себе.
– Отличная акустика, специально для выступлений в отличие от большинства трактиров!
Ная фыркнула: девица ей решительно не нравилась, ее замечания были абсолютно пустыми – попробовала бы сначала выступить, а потом рассуждала! Кстати, а неплохая ведь идея! Из этого бы вышла неплохая шутка – грубоватая и не слишком изящная, но таких нахалок, лезущих не в свое дело, в котором вдобавок не разбираются, определенно требовалось иногда ставить на место, чтобы знали!
– Слушайте, а вам не надоело вечно таскаться за маэстро Джоном, а? – с самым сочувствующим видом спросила Ная. – У вас столько артистизма, я же вижу, а вы его бездарно растрачиваете, нося за другим сумки. Нельзя вечно оставаться в тени!
– О чем вы? – заметно растерялась девица, да и Дорг в первый момент недоуменно посмотрел на приятельницу, а потом понял в чем дело, и, развеселившись, но кое-как сохранив серьезное лицо, подхватил:
– О вашей карьере, разумеется!
– Мы же в этом кабаре не посторонние люди и помогаем молодым талантам найти дорогу на большую сцену, а леди Луиза нам за это приплачивает, – подмигнула Ная и выползла из кресла. – Вы что-нибудь слышали про Наю Лангрийскую?
– Да, но никогда…
– Так вот, она ищет себе талантливую ученицу и обратилась к нам. Коллега!
Дорг тоже подхватился, и вместе они, подхватив несчастную ассистентку под руки, выволокли ее на сцену. Дорг посмотрел на початую бутылку на столике, слазил за стаканом, плеснул туда до середины и решительно протянул девице.
– Для храбрости, – и снова вальяжно развалился в кресле, как хозяин жизни.
– Что я должна делать? – спросила она, таращась в стакан.
– Спойте что-нибудь. – Ная тоже села и повелительно махнула рукой. – Мы оценим ваши данные.
Ассистентка выдохнула, залпом выпила весь коньяк, но стоило ей открыть рот, как колокольчик особо уныло брякнул, предвещая нечто совершенно ужасное, просто нечеловечески кошмарное.
– Что здесь происходит? – гневно зазвенел голос Луизы, а следом послышался стук каблуков – за спинками кресел не было видно виновников безобразия, тем более что оба усиленно втянули голову, но угадала она почти безошибочно. – Дорг, мерзавец, ты что творишь?
– Графиня, – сдавленно пискнул он, как будто его схватили за горло, и попытался стать еще незаметнее.
Луиза обошла кресла и, встав спиной к сцене, зло хлопнула себя по ладони сложенными кружевными перчатками. Вообще-то она была понимающей и очень вежливой девушкой, но теперь так сверлила Дорга взглядом, что Ная не рискнула лезть в ее эмоции.
– Я все еще жду объяснения.
– Ваше сиятельство, это всего лишь невинная шутка…
– Шутка?! Вы затащили на сцену постороннего человека за несколько часов до открытия! И это еще что такое? – она обличающе указала на бутылку.
– В самом деле, Лу, ничего страшного мы не хотели. Просто когда кто-то вваливается и начинает прямо с порога говорить, что все у тебя не так… А за коньяк я тебе отдам, хороший, кстати, покупай еще.
– А ты бы вообще… Ная?! – Луиза с опозданием поняла, кого видит перед собой, и разом остыла. Наверняка кинулась бы на шею, но в присутствии посторонних не позволяло воспитание, да и Ная сидела и вставать была уже не готова. По крайней мере, не для того, чтобы на ней висли. – Ты вернулась! Не представляешь, как я тебе рада! Но все-таки вы что удумали, паршивцы? Зачем над девушкой издеваетесь? А вам, дорогая, я приношу искренние извинения за этих шутников.
– Это была моя идея, если что, и я, кстати, и есть Ная Лангрийская, так что почти не соврала, – хмыкнула Ная и все-таки поднялась. – Я лучше поднимусь к себе в комнату, пока ты разбираешься, а то же еще этот, Джон Уршельский придет. Закончишь, заходи… Дорг, поможешь? За стойкой где-то моя сумка.
– Конечно, уже бегу, – с готовностью подскочил Дорг, стараясь не смотреть на Луизу.
Во все стороны до самого горизонта простиралась снежная пустыня, но Ная совершенно не помнила, как здесь оказалась – как и того, где находится это «здесь». На севере вдалеке всегда виднелись горы или макушки елей, а здесь не было ничего, даже куцых стелющихся по земле кустарников, только переливающееся северным сиянием небо и клубящаяся вокруг ног снежная поземка.
Ная огляделась и пошла вперед, надеясь, что рано или поздно сможет выйти в обитаемое место или наткнуться на живого человека, который поможет сориентироваться. Под подошвой сапог хрустел наст, а из-за пламени в небе ночь казалась днем, только озаренным холодным зеленоватым светом, от которого становилось не по себе.
За спиной раздались шаги, и она, остановившись, обернулась. К Нае медленно приближалась темная фигура, только двигалась странно, перекосившись на одну сторону и подволакивая левую ногу, и было в ней что-то неправильное, жуткое настолько, что хотелось сорваться с места и бежать как можно дальше. С другой стороны, больше рядом все равно никого не было, и лучше…
Фигура приблизилась, и Ная поняла, что лучше было все-таки бежать, а теперь было поздно: вокруг них широким кольцом вспыхнуло голубоватое пламя выше человеческого роста, и выбраться через него едва ли получилось бы.
Зато Ная сразу поняла, где находится – Аангрем, долина мертвых, куда попадают души умерших и где царит вечная ночь. Точнее, ее предместья: на саму долину живой попасть не мог, хотя поговаривали, что самые могущественные вельвы в трансе проникали туда, куда другим нет хода.
Да и оказаться здесь… в теории Ная знала, что для этого необходимо, но никогда бы не решилась, даже если бы на чаше весов стояла чужая жизнь – души тех, кто еще не перешагнул порог смерти, попадали в предместья, и при некотором умении можно было найти и вывести человека, но ритуал был долгим, сложным и опасным, не говоря уж о том, что для этого требовалась огромная сила и определенные умения. Лезть без них было чистой воды самоубийством – никого не спасешь, зато застрянешь сама.
Она никак не могла здесь оказаться! Снадобье перестало действовать еще утром, ну не в коньяк же в самом деле что-то подмешали! Или что, теперь вообще начать вести исключительно благопристойный образ жизни?!
Фигура остановилась, все так же припадая на одну ногу, и Ная с ужасом узнала в ней лорда Мейсома, обгоревшего, в лохмотьях одежды и совершенно точно мертвого. Половины лица у него просто не было, кожа свисала рваным лоскутом, оголив обугленный череп, а пустые белые глаза недобро мерцали, отражая всполохи пламени.
А его-то сюда что привело? Насколько помнила Ная, он придерживался традиций общепринятой вернийской религии с четырьмя богами, и посмертие у них должно было быть свое, с теплым всепоглощающим светом и неземной музыкой, а не холодные снега! Кто во что верит и прочее, и прочее. Разумеется, никто не проверял и подтвердить существование других миров не мог – кроме Аангрема, о котором знали вельвы и те, кого они вытаскивали – но очень были убеждены, что попадут именно туда.
И даже не это главное, в конце концов, может же весь мир ошибаться? Но что этому… лорду-драугру надо конкретно от нее?!
– Его жизнь оборвалась слишком внезапно. Не каждый способен это осознать сразу, а ты его знала и была рядом, – пламя вспыхнуло особенно ярко и осело, едва доставая теперь Нае до колен. За огненным кругом стоял великан в грубой одежде и меховой накидке, опираясь на тяжелый посох размером с дерево. Его гулкий низкий голос разносился по всей долине и звучал словно отовсюду разом.
Ная охнула и едва удержалась от того, чтобы зажмуриться и упасть на землю, закопавшись в снеге. Легенды о Тольде, хранителе Аангрема, она всегда считала выдумками и уж точно не рассчитывала его когда-нибудь встретить.
– И что мне с ним делать? – хмуро спросила она. Ей не нравилось место, не нравился стоящий перед ней непонятно с какой целью мертвец и совершенно точно не нравился Тольд с его намеками, хотя в последнем лучше не признаваться.
– Ты же ведьма, – великан пошел вдоль огненного круга, с интересом исследователя наблюдая за происходящим. – Проводи его.
– Моей силы не хватит, я вообще не знаю, как оказалась здесь, – ответила Ная, настороженно следя за ним взглядом – поворачиваться спиной к драугру она не решалась. – По всем законам этого не должно было произойти.
– Человек не рождается всемогущим. Любой дар нужно развивать, а не утверждаться в мысли, что боги обделили силой.
– Но все мои предки были куда талантливее меня!
– Ты видела их в молодости? В раннем детстве? Мы не можем оценивать других лишь по семейным преданиям. Они сохраняют самое яркое, опуская путь к вершине.
– Ладно, об этом я обязательно подумаю при случае, – скрипнув зубами, пообещала Ная, и развела руками. – Я не хочу оставаться здесь вечно. Куда мне вести лорда Мейсома?
Тольд остановился за спиной Наи, вынуждая крутить головой, чтобы видеть и его, и мертвеца, и повел посохом; навершие окутала тьма, которая почти сразу разлилась по долине. Шагах в трехстах от круга из темного пятна потянулись вверх цепляющиеся друг за друга нити, образующие черную арку, смотревшуюся чужеродно среди этого снежного поля. Все пространство в ней занимал медленный тускло мерцающий вихрь.
Ная подошла к лорду и, с внутренним содроганием пытаясь убедить себя, что это все тот же человек, которого она уважала и которому сейчас нужна помощь, взяла его за обгоревшую ладонь. Что делать дальше она точно не знала, но логично предположила, что раз есть арка – вход в Аангрем – то к ней и надо идти, а самый простой способ – за руку, как маленького ребенка. Опытные вельвы наверняка справлялись иначе, но все ближайшие в лучшем случае посмеивались с той стороны арки.
Вести за собой оказалось непросто: лорд Мейсом не упирался, но и ногами едва шевелил, все также подволакивая одну, что совсем не добавляло скорости. Ко всему прочему через пару шагов вокруг них стали появляться привычные Нае полупрозрачные силуэты, и одного взгляда на них мертвецу хватало, чтобы окончательно замедлиться. Вероятно, отражения его воспоминаний, но как не вовремя!
Они брели, и вдоль их пути то и дело мелькали образы самых разных людей; большинство она не знала, но встречались и знакомые. Король, несколько представителей столичной аристократии, не слишком, впрочем, высокого полета, тайная стража, герцог Брамс, которого Нае однажды довелось увидеть на каком-то крупном мероприятии… Пару раз попадалась она сама, и от этого становилось неимоверно жутко.
Но больше всего было образов, связанных с семьей: смазанный, успевший позабыться за годы образ совсем маленького мальчишки, видимо, Макса; леди Авильон – улыбающаяся и грустная, нарядно одетая с веером в руках и совсем домашняя, в простом платье с распущенными волосами; уже подросший Макс, такой, каким он должен был быть сейчас.
Неожиданно среди них затесался и Лис – в основном рядом с мальчиком, был и один. Ная не выдержала и резко остановилась, бесцеремонно ткнув пальцем в ближайший силуэт.
– Кто это?
Лорд Мейсом поднял на нее невидящий взгляд и что-то ответил, вот только разобрать не удалось ни слова – она их вообще не услышала.
– Я не понимаю.
Он снова заговорил, но все, что смогла Ная – увидеть шевеление губ, насколько позволяла уцелевшая половина лица.
– Слышать мертвых надо уметь, – заметил следующий за ними Тольд, и в его голосе послышалась издевка.
– Ты можешь дать мне услышать?
– Да. Но тогда у тебя не останется повода заняться своим обучением.
– На это уйдет время, у меня его нет.
– У тебя его достаточно. Оно закончилось только у твоего спутника, – безмятежно заметил великан. – Закончи дело. Мы подождем, но твое тело может вызвать недоумение у окружающих.
Ная выдохнула сквозь зубы и едва сдержалась от порыва силой волочь за собой лорда Мейсома. Нет, здесь так не получится, только разозлит Тольда – она была не лучшей ведьмой на островах, но точно знала, что в таких делах, как и в любых ритуалах, спешка только мешает, а нетерпение обернется против нее же самой.
Через несколько шагов образы закончились, а ворота оказались неожиданно близко, как будто сдвинулись навстречу. Ладонь мертвеца выскользнула из пальцев Нае, и дальше он пошел сам, через минуту шагнув в вихрь.
– Похвально, – сказал Тольд, и она упала, провалившись в темноту, чтобы тут же подскочить на кровати.
Глава 5
