Оборачиваюсь.
– А она у тебя бойкая выросла. И красивая, – произносит со смехом скрипучим низким голосом какой-то мужчина, развалившийся в любимом папином кресле.
Огромный. Он еле помещается в нём всей своей гигантской тушей, а всё его лицо, когда-то, возможно, даже привлекательное и волевое, сейчас портит уродливый шрам.
Я смотрю на него, не в силах отвести взгляда, и могу даже разглядеть мелкие бисеринки пота на его лбу и лысой голове.
– Лера, – произносит он, причмокивая своими чересчур пухлыми для такого лица губами. – Поедешь со мной, лялька? – с недоброй усмешкой спрашивает он меня, и я только смотрю на папу в поисках помощи и ответов.
Но я понимаю, что он мне сегодня не сможет помочь.
– Только не Леру, – вдруг решительно произносит он, но огромный мужик вдруг рявкает на него:
– Завали хлебало! Тут я решаю, что делать с тобой и с твоей девкой! И поверь, ты ещё легко отделался за то, что натворил! Скажи спасибо, что твои мозги до сих пор не размазали по этой сраной стенке!
Я застываю, как муха в янтаре, не в силах пошевелиться, и чувствую, как на пол стекают струи воды.
– Господа, давайте всё-таки решим это вопрос цивилизованно, – вдруг слышу я насмешливый низкий голос.
И из тени вдруг выступает какой-то мужчина. Высокий. С ухоженной короткой щетиной и в дорогом костюме. От него пахнет властью, уверенностью и свободой.
Но насмешливый изгиб губ выдаёт в нём хищника. Жестокого и безжалостного. Он равнодушно скользит по мне взглядом, словно я просто пустой предмет, и продолжает:
– Уверен, что мы с Алексеем сможем урегулировать этот щекотливый вопрос. Именно для этого мы здесь, – кивает он на своего партнёра, и второй мужчина, очень похожий на первого, утвердительно кивает в ответ.
– Согласен. Мы с Денисом готовы выступить в роли арбитров в вашем споре.
Я смотрю на этих двоих, больше похожих на диких волков, одетых в дорогие итальянские костюмы. Но отчего-то я чётко для себя понимаю, что вся моя дальнейшая судьба зависит только от них.
От того, как они поступят. Что предложат. Что скажут.
Мы с ними втроём повязаны.
2
Алексей
Смотрю на эту испуганную девочку, которая секунду назад вбежала в комнату, и вдруг понимаю, что я здесь не для того, чтобы отстаивать интересы этого давно разжиревшего криминального авторитета Молоха, и даже не этого нагадившего от страха в штаны Ивана, который сам виноват во всём случившемся, а лишь для того, чтобы присвоить себе это чудо.
Мягкое, воздушное и ванильное.
Стоя в дальнем углу, рядом с братом, я чувствую её аромат. Её дикий терпкий запах молодой самки.
Лесной земляники, первой травы и желания.
Моего желания, которое сейчас пульсирует у меня в штанах отбойным молотком.
Бросаю взгляд на Дениса. Я же знаю своего брата. Косового взгляда мне достаточно, чтобы понять, что он тоже заметил эту девчонку.
Захотел её.
И хотя по нашему виду даже и не скажешь, что мы оба запали на одну и ту же девку, я спинным мозгом чую его вздыбленную шерсть на лобке.
А вот наш дорогой клиент Молох, пожалуй, совсем разучился держать себя в руках. И теперь готов на всё ради того, чтобы запустить свои грязные жабьи лапы между двух прелестных белоснежных бёдер, которыми Лерочка сейчас неосознанно трёт друг об друга, переминаясь с ноги на ногу…
Ах ты моя сладкая земляничка. Моя Лолиточка.
Искоса посматриваю на Дэна: он уже принял охотничью стойку. Ну что же, мы с ним часто не прочь покувыркаться втроём. Или вчетвером. Мы ведь всё с детства делим пополам.
Дом. Учёбу. Работу.
Женщин.
Это только с виду мы с ним – респектабельные дорогие юристы, но внутри мы те же самые дворовые пацаны из банды, которые просто сумели пробиться наверх. Получить диплом престижного вуза.
А потом наша банда подросла, обзавелась всевозможными дорогими бизнесами, которые надо оберегать и защищать.
И теперь мы представляем интересы респектабельных бизнесменов, которые крышуют все те же подпольные бордели, нелегальные казино и дурь. Отмывают бабло. Только и всего.
Могу поспорить, что бедная девочка, выросшая в этом пряничном замке даже и не подозревает о том, чем занимается её папаша.
А папаша влип. Очень сильно влип…
И всего каких-нибудь пять минут назад я был бы готов первым подтвердить Молоху законность его притязаний. Но теперь я вижу эту дрожащую под нашими взглядами принцессу, и понимаю, что ведь у неё тогда ничего не останется.
А ведь я прекрасно знаю Молоха, на что он способен. Сам видел его гарем. И не раз.
А этот жирный боров уже распалился.
Поднимает свою тяжёлую тушу с кресла, подходит к девчонке, словно обнюхивая её, и я вижу, как она вся сжимается в розовый нежный комочек от одного его вида.
– Какая лялька, – сладострастно бормочет он, и вижу, как его лапа уже готова сорвать с неё её жалкое полотенчико, которым она пытается прикрыть своё божественное тело.
По правде говоря, я и сам застыл в ожидании. Ловлю себя на мысли, что отдал бы всё, что угодно, лишь бы самому сейчас подойти к этой девочке, прикоснуться к её нежной атласной коже, провести пальцами у неё между полных торчащих грудок, обхватить их ладонями…
Но сейчас мне до боли невыносимо видеть, как эта горилла пытается присвоить себе то, что не принадлежит никому.
Точнее, должно принадлежать мне.
– Господа, предлагаю обсудить по существу все ваши взаимные претензии и вынести справедливое решение, – вдруг подаёт голос мой брат.
Пронырливый, точно действует на опережение.
Хочет остановить этого Молоха.
Я же чувствую его терпкое желание. Ведь оно у нас с ним одно на двоих.
Что-то придумал.
– Итак, поскольку Иван Доронин задолжал нашему клиенту Андрею Юрину шестьсот миллионов двести тридцать две тысячи и пятьдесят рублей, – важный тоном адвоката произносит Дэн, – и поскольку в настоящий момент у него нет всей необходимой суммы для покрытия долга, а также возмещения ущерба в виде штрафов и морального ущерба, то мы, адвокаты Медведевы, предлагаем выступить в качестве досудебных арбитров в вашем споре и удержать в качестве залога по сделке дочь Ивана Доронина – Валерию Доронину.
– Что значит в качестве залога? – вдруг выкрикивает наша сладкая девочка, пока Молох выслушивает наше предложение. – А если я не соглашусь?! Как живой человек может быть залогом?! – возмущается наша птичка.
Чирикает, как испуганный воробушек.
Но она просто не понимает, как она увязла. Точнее, как её папаша попал.
– Вы не понимаете суть, – наконец-то подаю голос и я. – Речь не идёт о стандартных судебных разбирательствах. Тогда всё было бы для вас слишком легко, поверьте, – тонко усмехаюсь я. – Речь идёт о жизни и смерти вашего отца. И всё зависит от того, согласитесь ли вы выступить добровольно в качестве живого залога, или нет. Дело ваше. Решать только вам.
– Как это понимать? – дрожит уже капризно её нижняя пухлая губка, которую мне хочется сейчас попробовать на вкус, прикусить… – Моего папу… Убьют? – наконец-то произносит она страшное слово, и её сапфировые прозрачные глаза наполняются хрусталём слёз.
– Можно и так сказать, – уклончиво отвечаю я. – Но суть вы уловили верно. Поэтому последнее слово за вами. И чтобы урегулировать конфликт мирным путём и дать шанс вашему отцу погасить долг, мы готовы удерживать вас в качестве живого залога, но только при вашем добровольном согласии, – тонко улыбаюсь я, – до того момента, как вся сумма будет перечислена на счёт господина Юрина.
– Но у нас нет таких денег! – я вижу, как отчаяние плещется во взгляде моего розовокрылого ангела.
Она уже даже забыла, что стоит в одном сраном полотенце среди толпы разгорячённых мужиков, и оно сползло, обнажив её идеальную бесподобную грудь.
Я смотрю мимо неё.
Блядь.
Это просто невыносимо.
Оставаться бесстрастным адвокатом.
– Тогда я заберу тебя себе, – ухмыляется Молох, который уж точно всё правильно понял, жирный мудак.
И на которого мы работаем.
– Я согласна, – поднимает она подбородок и смотрит прямо мне в глаза. – Я поеду с вами.
Умница, моя сладкая девочка. Ты всё делаешь правильно.
Пока.
И тут я понимаю, что стою и как идиот пялюсь на её голую грудь с заострившимся от холода соском. Ловит мой взгляд и судорожно натягивает полотенце обратно.
3
– Времени нет, – рявкает мне один из этих самых адвокатов, хватая меня крепко за руку и утягивая за собой.
– Мне больно! – пищу я, но кажется, он меня не слышит, продолжая тащить меня из кабинета, прочь от моего папочки.
Я бросаю последний взгляд на него, я так боюсь, что я больше не увижу его, что я просто бью со всей силы пяткой по колену этого хлыща и, вырвавшись из его цепких рук, бегу обратно, к моему отцу.
Я должна хотя бы попрощаться с ним.
Потому что у меня ужасное, просто очень страшное предчувствие.
Я бросаюсь к нему на грудь, пока горилла рядом с ним стоит, не зная, что со мной делать, а я крепко обнимаю своего папочку.
– Пожалуйста, папа, – реву я, и мне уже плевать, что я выгляжу маленькой сопливой девчонкой перед всеми этим бандитами. – Папа, я не могу тебя потерять, – обнимаю я его крепко за плечи, и он судорожно хватает меня в ответ. – Папа, пожалуйста… – плачу я, чувствую, как чьи-то руки буквально отдирают меня от него.
Вижу размазанное сквозь слёзы бледное лицо моего папочки, я слышу его последние слова:
– Лера, я люблю тебя. Всё будет хорошо, Пуговка, – и вижу, как он обращается ещё к кому-то за моей спиной:
– Пожалуйста, позаботьтесь о моей девочке, – и сильные руки снова берут меня в свой плен, уводят за собой, пока я стараюсь насмотреться ещё раз на своего самого лучшего в мире папу.
– Всё будет хорошо. Я найду деньги, – последнее, что я слышу, когда дверь за нами закрывается, и эти двое уводят меня за собой.
– Где твоя комната? – жёсткий голос продирается ко мне сквозь пелену слёз.
– Что? – поднимаю я на него своё заплаканное лицо.
– Иди оденься и возьми самое необходимое, – рявкает второй, уже нетерпеливо посматривая на часы. – Или ты собралась ехать прямо так? Голой? В полотенце? – с насмешкой бросает он мне.
Я ведь даже не чувствую холода. Я забыла, что я без одежды.
– У тебя ровно десять минут, – чеканит его напарник. – Быстро, я иду с тобой, – уже поднимается он по лестнице, утягивая меня за собой.
И по тому, как он слегка прихрамывает, я понимаю, что это именно ему я заехала сейчас по ноге.
Он с грохотом распахивает дверь в мою розовую нарядную спальню, с усмешкой рассматривая плакаты на стенах с Тейлор Свифт и Билли Айлиш.
– А что, мальчики нынче не в моде? – с издёвкой спрашивает он меня, и я лишь кривлюсь в ответ.
– Десять минут, детка, и если ты не будешь готова, то пойдёшь прямо так. В трусах, – жёстко повторяет он мне.
И я понимаю, что он не шутит.
– Чемодан в гардеробе, – дерзко отвечаю я ему, и вижу, как его бровь приподнимается от удивления.
– Ты сам сказал, десять минут! – выкрикиваю я. – Вот и помоги мне! – Просто бери чёртов чемодан и набивай его шмотками, пока я переодеваюсь! – командую я ему, и вижу, как он начинает багроветь, желваки ходят на его лице под кожей, кулаки сжимаются, и мне кажется, что он сейчас залепит мне пощёчину.
Но он слушается меня.
Этот надменный бандитский ублюдок.
