Сильвия разрезала рубашку у меня на руке и полоснула кинжалом. Я замычал, сдерживая боль. Капли крови капали на пол, словно стрелки часов отбивали мои последние минуты. То же самое Сильвия проделала и со своей рукой, окропляя белую рубашку алыми пятнами, а затем скрепила наши руки в замок.
– Моя кровь – твоя кровь. Ты служишь мне, а я – тебе. У нас одна цель и один путь. Пока бьются наши сердца, клятва нерушима. Hit et nunc. Anima ad animam.[5 - Здесь и сейчас. Душа в душу (лат.)]
Я почувствовал, как кровь Сильвии потекла в мои вены, и как моя кровь стремится слиться с её телом. Клятва была скреплена. И Анна меня отпустила. Я ощутил легкость в теле, даже воодушевление, прилив сил. Кровь Сильвии бурлила в венах и придавала желания жить. По телу разливалось тепло, схожее с тем, что мать дарила, обнимая меня в детстве. Но все эти чувства меркли на фоне того, как я был зол на эту женщину и на всю эту ситуацию.
Рана на руке как по щелчку исчезла, только кровавые лужицы и порванная ткань напоминали о совершенном ритуале.
– Зачем ты это сделала?
– Все мои люди приносят эту клятву. Вокруг столько убийц, а я – очень неудобный для многих человек. Не бойся, это лишь для моей безопасности и не более. Потому что если они найдут меня, и не дай бог убьют – вы все отправитесь вместе со мной прямо в царство Акдаса.
– И принц тоже принес тебе такую клятву? – я почти прорычал на неё.
Сильвия поднесла указательный палец к губам и задумалась.
– Нет. Я до этого додумалась только, когда стала главой клана, а мой отец не владел… – Сильвия осеклась и замолчала.
– Магией? Ты хотела сказать магией? Говори уже.
– Думаю, слишком много уже было сказано сегодня. Проводите его назад в каюту, – она махнула в сторону двери. – После такого потрясения ты скоро испытаешь очень сильную усталость, так что советую выспаться, ведь завтра мы уже прибудем в Сайлос.
Анна схватила меня буквально за шкирку и вытолкала из каюты быстрее, чем я смог что-то сказать. Морской воздух ударил в лицо, наполнил свежестью легкие. Я ловил на себе всё те же презрительные взгляды дамы Клары. Каждый шаг до каюты давался всё тяжелее. Как и сказала Сильвия, я начал испытывать неимоверную усталость, ноги буквально деревенели и отказывали, руки налились свинцом и висели по бокам, глаза слипались и я почти не видел дороги.
Меня привел в чувство уже знакомых запах – розовой воды из трюма. Или мне это всё показалось? Дернул дверь, но та была закрыта. Ноги начали подкашиваться еще сильнее.
– Надо дойти до каюты…
Кое-как, по стеночке, шатаясь, словно пьяный матрос в шторм, я всё-таки добрел до своей койки и в мгновение отключился. Будь ты проклята, Сильвия.
Кожи коснулась чья-то холодная рука, длинные пальцы скользили по груди, шее, зарывались в волосы. Пахло табаком и мылом. Такой знакомый запах…
– Расслабься…
Бархатный низкий голос ласкал уши. Губы, произносящие тихие слова, уже целовали меня. Сначала легонько, как перышко, затем настойчивее, вызывая в теле мелкую дрожь. Губы мягкие, сладкие, до боли манящие. Не отрывая глаз, я подался вперед, отвечая на поцелуй. Как же давно у меня не было женщины! Это сон или явь? Да какая, к черту, разница!
Я пытался открыть глаза, но веки были слишком тяжелыми. Наощупь я изучал тело женщины, что так настойчиво меня раздевала. О, это слепое наваждение было поистине увлекательным. Когда не видишь, а только чувствуешь. Я коснулся бедра, провел рукой выше до талии, огибая невесомую ткань, похожую на шелк. Женщина замерла, тяжело дыша. Рука дошла до плеча, я аккуратно спустил лямку, на ней было что-то наподобие пеньюара. Лямка с шелестом соскользнула по бархатной коже. Я смог ощутить в ладонях упругую грудь и возбужденные соски, прильнул к ним губами. Женщина застонала стоило моему языку начать выводить узоры на её теле.
Она сидела на мне верхом. Я ощущал всем своим естеством желание, разливающееся по всему телу. С каждый моим действием она становилась всё горячее. Я сжал её бедра, до боли, но в ответ услышал лишь сдавленный стон. Лица коснулись её волосы. Я снова попытался открыть глаза, мутный образ так тяжело воспринимался глазами. Что со мной? Разве это сейчас важно? Если это сон, то это лучший из всех, что мне снились.
Она взяла инициативу на себя. Я почувствовал её изнутри. Тот самый жар, который так манил и притягивал всех мужчин. Мысли улетели куда-то далеко. Я видел Сильвию. Эти черные кудри, распущенные, обрамляющие грудь, татуировку, изгибы её тела. Эта женщина заполонила мои мысли. Будь ты проклята, Сильвия.
Образ женщины сменился образом Себастьяна. Тот сидел на мне, как и Сильвия, только руки его сжимали моё горло так, что не вздохнуть. Я попытался скинуть его с себя, но тело перестало слушаться. Возбуждение сменилось страхом, паникой, ощущением приближающейся смерти.
Порт Сайлоса встретил меня мужскими криками, смехом женщин, верещанием и беготней детей. Я немного отошел от ночного наваждения, проснувшись в холодном поту на полу, всё также одетым. Тело и кости ломило от неудобного сна. Кошмары преследовали меня много лет, но такую смену настроения я ощутил впервые.
В отличие от Тизиона, утопающего в выхлопных газах и саже, где лишний раз не выйдешь на улицу, здесь кипела жизнь, людская жизнь. Я любил южные города, но редко здесь бывал. В основном меня отправляли в какие-то менее отдалённые места. Приморье никогда сильно не интересовало Императора, да и сейчас не интересует. Всё, что можно было взять от этих регионов, Империя взяла. Во всяком случае, так вещали в столичных газетах: “Месторождения опустошены, и взгляд Империи отныне обращен на север”. По старым картам можно определить, что сама Империя берет свое начало из Фанти.
День ото дня народу сообщались новости об очередном прорыве в науке, но, к сожалению, эти новшества были доступны не каждому. Слишком большой разрыв между богатыми и бедными. Рабство, проституция, безработица, низкий уровень образования… с каждым годом разрыв все больше и больше. Города развивались в высоту, сталь и камень приходили на смену дереву, всё меньше маленьких лодок и все больше больших торговых и пассажирских судов, меньше ручного труда – больше машинного. Но в южных городах поистине ощущалась свобода. Люди сами определяют, в каком мире им жить и какими благами обладать, города живут за счет меценатов и спонсоров. Южное море и близость к границам других государств поддерживали торговлю. Портовые города жили, а газеты – врали.
– Ну, мой друг, заберите ваши вещи. Прикоснитесь рукой к капсуле.
Я отстоял целую очередь, чтобы Фелицио, наконец, выдал назад оружие. Толстяк положил передо мной небольшой Кристалл, походивший формой на таблетку. Ох, не люблю я эту алхимию.
Я коснулся рукой капсулы, и та начала растекаться и парить, открывая своё содержимое, которое в несколько десятков раз превосходило хранилище по габаритам. Пистолеты, Арабелла и рюкзак в целости и сохранности лежали на столе. Окинул их взглядом. На каждом из этих убийственных механизмов красовался герб Гвардии. Убрал пистолеты за пояс, закрепил арбалет на запястье, прикрыл его манжетом новой рубашки, которую любезно положили в каюте.
– Так много оружия… – Фелицио с интересом рассматривал, как я затягивал ремни Арабеллы и заправлял тончайшую стрелу.
– Кристаллы теряют заряд слишком быстро. Если не хочешь умереть, надо быть готовым ко всему.
– Такие арбалеты уже давно не используют, насколько я знаю.
– Я не особо доверяю вашим алхимическим штукам. Магов уже не осталось, кто знает, когда и от вас решат избавиться, а сталь… – я взглянул на алхимика и резким движением руки выпустил стрелу, пролетевшую аккурат мимо его уха, слегка задевая кожу так, что проступила капля крови. Толстяк даже не дрогнул. – Сталь никуда не денется.
Он громко сглотнул, выдернул мою стрелу из стены и протянул мне.
– Не знаю, что Сильвия в тебе нашла, но, видимо, так надо. Вчера ты нравился мне больше.
– Хотел бы я сказать, что рад нашему знакомству, но я ещё не определился.
– Артур… – Фелицио серьезно посмотрел на меня своими аметистовыми глазами, редкими в наше время. – Без наследника Империя погрузится в хаос. Для всех нас лучше, если мы найдем дитя.
– Я знаю.
– Пусть Акдас будет на нашей стороне.
Я постарался не скривиться при упоминании фантомного Бога, в которого всё ещё верили некоторые люди. Я к таковым не относился. Боги давно отвернулись от меня.
Я бродил по лабиринту улочек. На удивление, я перестал ощущать за собой слежку. Но что-то в глубине моего сознания кричало об опасности. Так или иначе, решив не забивать себе голову, я направился искать таверну.
Южная кухня пестрела морскими гадами. Возвращенное золото тепло грело карман. Четыре года меня почти не отправляли на задания, я, вынужденный зарабатывать крохи, не мог себе позволить такой роскоши, как пообедать деликатесами.
Меня привлекло невысокое здание из жёлтого камня с пестрой деревянной табличкой, приглашающей отведать лучшую рыбу в округе. Живот уже предательски сводило.
Потянулся было к ручке двери, но та с грохотом раскрылась, и на меня вывалилась пьяная толпа. Я чудом избежал столкновения. Красные и довольные лица мужчин и женщин в это знойное утро лишь говорили мне о беззаботности местной жизни. Чем дальше от столицы, тем меньше армии. Но и больше вольностей у народа. Меня даже как-то взбодрило их пьяное веселье и я, не задумываясь, вошел внутрь таверны.
Меня сразу обдало запахами кухни. Казалось, что само тело уже отказывало, так сильно оно желало пищи. Официантки носились туда сюда, обслуживая гостей. С кухни доносились крики поваров. Здесь кипела жизнь. Я нашел стол в укромном месте. Молниеносно передо мной оказалось меню, и я с жадностью стал разглядывать его. Взгдядом я наткнулся на список алкоголя и решил себе не отказывать. Хотя бы сегодня. Да, прямо с утра.
Еда была горячей, вкусной, согревала. Алкоголь дарил чувство феерии, ранее мне не знакомой. Мысли не тяготили, в теле ощущалась легкость. Словно я заново родился. Никогда не убивал, никому не принадлежал, никуда не спешил, ни от кого не зависел.
Я разошелся и стал заказывать еще и еще, и еще. Я осушил какое-то несметное количество бокалов, покраснел, перестал фокусировать взгляд. Официантка со своей подпираемой корсетом грудью постоянно подходила и интересовалась моими желаниями. Я словил себя на мимолетной мысли о том, что если опустить конец моего ночного кошмара, то я снова начал ощущать себя мужчиной. Господи, мне только-только минул третий десяток, я еще так молод, но всё, что было до этого хочется вычеркнуть из памяти. Невозможно. Можно лишь напиться и забыться.
Я почти отключился, когда почувствовал руки девушки аккурат рядом с кошелем.
– А ну стоять! – схватил её за запястье прежде, чем она успела очистить мои карманы. – Кто? Ик! Тут у нас?
Взгляд мой блуждал по её лицу. Две черные косы, курносый нос, веснушки на щеках, и глаза… Эти глаза я не мог забыть. Я сжал руку девушки сильнее, боясь отпустить.
– Ты… ты жива?
– Вы меня с кем-то перепутали, отпустите!
Что-то кольнуло меня за палец, и я, не сдерживая ругани, разжал руку: из из небольшого пореза капала кровь. Приложил палец ко рту. Девушки и след простыл. Я вскочил и судорожно начал осматриваться по сторонам, заметил, как конец косы скрылся в проеме двери, рванулся побежать за ней, да тело не послушалось, и я упал навзничь. Нет, она не может быть жива. Мне показалось. Я ошибся.
Меня поднял персонал таверны и предложил снять комнату наверху или покинуть заведение. Образ девушки из прошлого отрезвил меня, поэтому я отказался от помощи и согласился на предложение о ночлеге. Всё лучше спать под крышей, чем плавиться на жаре.
По похмелью я не скучал. Точно не скучал. Несколько часов удовольствия в пьяном забвении перечеркивались побочными эффектами: тошнотой, головной болью, расстройством желудка, да и пах я как последний бомж. Гадство.
Потолок предательски вращался перед глазами. Даже моргать было тяжело. Раньше я пил после каждого задания. Себастьян всё время твердил, что я так умру быстрее. Но мне этого, наверное, и хотелось. Хотелось забыть всю ту кровь, что я пролил, забыть пустые глаза жертвы в момент, когда душа покидает тело, забыть эти лица, голоса, запахи. Но они не исчезали. Они приходили в бредовых снах, душили меня, резали, и так каждую ночь. И она. Она приходила чаще остальных – моя последняя “жертва”. Та, которая могла не произойти. Та, о которой я буду жалеть до конца своих дней.
– А ты всё тот же. Какая мерзость.
Глава 5
Артур
Знакомый голос разрезал воздух. В свете закатного солнца на стуле, в углу, просматривалась фигура мужчины. Лицо его было скрыто в тени, но я сразу его узнал. Его невозможно было не узнать. Особенно его скрипучий голос, что гильотиной нарушил тишину в комнате.
– Надеюсь, ты не пришел меня убить, Дарнелл? А то я сейчас не в состоянии даже защищаться, – я прикрыл лицо руками, пытаясь остановить крутящуюся комнату, но это не сильно помогало.
Дарнелл промолчал, и это вызывало некоторую тревогу. Я не видел его много лет. Еще один мой… коллега. Мы были одного возраста, но Дарнелл выглядел намного старше. Его волосы уже давно были седыми, черты лица угловатые, длинная шея, непропорциональная голова, длинный клювовидный нос, тело его было угловатое и даже худое. За это его прозвали Белоголовым сипом[6 - Белоголо?вый сип (лат. Gyps fulvus) – крупная хищная птица рода грифов семейства ястребиных, падальщик.]. Но еще и потому, что он совершенно не стеснялся обдирать своих жертв до нитки, не оставляя почти ничего, кроме костей, а также прибирая к рукам их пожитки. Поразительная жестокость.
– Твое задание окончено. Тебе необходимо вернуться в столицу. Это приказ.
– Я не слушаю твои приказы, – запрокинув руки за голову, я попытался удобнее улечься на твердую подушку, набитую гусиными перьями.
– Ты расстроишься, но теперь я – глава Ястребов.
– О чем ты?! – от его слов я буквально протрезвел.
Дарнелл кинул в меня свитком. Указом Императора этот седой утырок назначался на должность Себастьяна, а тот в свою очередь – переведен на должность личного телохранителя Императора. Указ был скреплен печатью императора и подписью… первого советника.
В подлинности печати не было никаких сомнений – подделать её невозможно. Вместо сургуча использовали расплавленное серебро, и сама по своей сути печать являлась магическим артефактом, заверяющим всё, что было написано на пергаменте. Наверное, единственный отголосок магии, сохранившийся до наших пор на законных основаниях.
Эта новость не могла не взбудоражить меня. Внезапные рокировки офицерского состава всегда несут за собой кровь и слёзы.
Я швырнул свиток назад в Дарнелла.
– То, что ты стал моим начальником, не значит, что приказ принца отменен. Я всё еще на задании. Возвращайся в свою теплую постель и не мешай мне.
Я попытался встать с кровати, но Дарнелл быстрым и резким движением вскочил со своего места и оказался рядом, приставляя нож к моему горлу. Но и я не остался просто лежать, стрела моего арбалета упиралась ему прямо в сонную артерию.
– Хочешь предать нас, Артур? Смерть такого вонючего отродья никто не заметит. Одним больше – одним меньше.
– Слишком громкие слова для человека, что всегда был где-то позади меня.
– Неисполнение приказа карается смертью, – лицо новоиспеченного начальника исказила мерзкая улыбка.
“Если кто-то будет мешать тебе выполнять задание – ты знаешь, что делать”, – голос Себастьяна эхом пронесся в голове.
В глазах Дарнелла заблестел огонь… нет, не ненависти. Он жаждал крови, моей крови. Его сердце билось с бешеной скоростью, и, я могу поклясться, у этого урода встал его отросток при мысли о том, что он выпустит мне кишки. Дарнелл Блэк – урожденный аристократ, которому водиться с сыном проститутки было противно до тошноты. Каждый раз, когда он меня видел, грозился убить при первой же возможности, но это всё так долго тянулось, что стало казаться своего рода прелюдией перед сексом. Никогда не пытался его понять и не терял возможности посмотреть, как его воротит при виде меня. Но сейчас всё было иначе – он точно меня убьет, если я ничего не предприму.
Не дожидаясь, когда мой “товарищ” решит, что со мной делать, я с силой ударил по его лицу, рассекая наконечником стрелы щеку. Дарнелл взревел и выронил из рук кинжал, отстраняясь, чтобы прикрыть ладонью рану. Нельзя дать ему даже вздохнуть. Двумя ногами ударив в солнечное сплетение этого говнюка, схватил рюкзак с пола и нырнул в открытое окно комнаты, перепрыгнул на балкон этажом ниже. Из таверны раздавались веселые крики и свист мужчин – девки плясали на барной стойке, развлекая гостей этим вечером. А если в кармане какого-нибудь моряка, торговца или простого шахтера водится золото, то одна из этих дам не откажет в плотских утехах, хоть и не является шлюхой.
У входа в таверну стояли прихвостни Дарнелла. Надо же, притащил с собой кого-то еще, важный стал. Надеялся, что мои действия никого не подставят. Но какая уже разница, когда за мной гонится бешеный Ястреб. Вернуться и убить? Здесь слишком много людей. Надо увести его подальше от толпы. Дарнелл явно направился к выходу, ибо восторженные возгласы сменились на удивленное оханье.
– Схватить его! Чего встали, идиоты?! – взревел окровавленный начальник, указывая в мою сторону.
Я заметил сохнущее белье, схватив какую-то рубаху и дал дёру что есть мочи. Намотал тряпку на голову в надежде скрыть лицо. Пробирался сквозь мирно гуляющих людей, плохо понимая из-за шума улиц, с какой стороны ждать нападения. Нырнул в первый попавшийся переулок, еще в один, второй, третий. Я блуждал по лабиринтам, становилось всё темнее и темнее. И тише…
В момент, когда я думал, что оторвался, тишину в голове нарушил стук сердца, не мой. В ноздри ударил запах крови. Я слышал, как скрипят перчатки и сапоги преследователей. Еще двое сидели на крыше, еле слышный треск энергии голубых кристаллов эхом проникал в голову, усиливаясь с каждым шагом.
Дарнелл подлетел сзади с несвойственной ему ловкостью, схватил за руку с арбалетом, вывернул её за спину и впечатал меня в стену. Челюсть заскрипела встречаясь с каменной облицовкой. Свободной рукой я пытался дотянуться до пистолета в кобуре, но один из наблюдателей выбил его из моих рук одним прицельным выстрелом, рассекающим тьму голубой полоской света. Пистолет с грохотом упал на землю, а руку ужалило.
– Предавший однажды – всегда предатель. Никогда не сомневался в твоей натуре, блядской, как и у твоей мамаши, – проскрипел Дарнелл, растягивая каждое слово.
Упоминание матери заставило вскипеть кровь. Если пару минут назад я сомневался в том, стоит ли убить этого урода, то сейчас был уверен – убью, даже если сам умру. Темный переулок снова озарил яркий голубой свет энергии боевого Кристалла. Но он шел не от наблюдателей и даже не от Дарнелла. Его хватка ослабла, я коленом оттолкнулся от стены, сбивая того с ног. Еще выстрел. Первый наблюдатель с грохотом рухнул рядом с нами. Еще выстрел. Второй. Я вскочил с земли, Дарнелл тоже. Здесь есть кто-то еще… Он скрыт в тени и помогает мне?
В руке Дарнелла сверкнул уже известный мне кинжал. Зеленый Кристалл располагался в рукояти. Такой же красовался на его кожаных наручах и светился в ожидании приказа. Лицо Дарнелла было искажено гневом, грудь беспорядочно вздымалась, а кровь текла теперь и по руке, из раны, оставленной выстрелом. Я прислушивался к каждому шороху. Дарнелл также. Мы дышали в унисон.
– С кем ты здесь? – прорычал Дарнелл. – Неважно, я убью вас всех!
В следующий миг светящийся зеленым кинжал уже летел в сторону, откуда стрелял неизвестный. А еще секунду спустя послышался сдавленный крик. Кинжал достиг своей цели. Дарнелл указательным и средним пальцами сделал жест, поманив оружие назад и оно, словно бумеранг, вернулось к своему владельцу.
Я выбил кинжал ногой еще до того, как тот достиг руки владельца, и ринулся прочь. Но было глупо полагать, что он у него один. Следом полетел второй, я чудом увернулся. Нож пролетел аккурат мимо моего уха и также стремительно вернулся в руку хозяина, наполняя переулок зеленым свечением.
Взобрался по металлической лестнице на крышу, пробежал в сторону, откуда меня прикрыли. С высоты увидел кровавую дорожку, но тела не было. Значит, помощник еще жив. Дарнелл не отставал. Он был искусным бойцом, но мне всё же уступал. С его кинжалами бороться на крыше – глупо, нужно спуститься.
– Дарнелл, и ты тут? Какими судьбами?
– Твои шутки неуместны, как и твоё существование.
Я расплылся в ехидной улыбке. Честолюбивый аристократишка решил, что он лучше меня, хотя сам уже походил не на Ястреба, а на побитую шавку.
Из-за пояса я достал второй пистолет, выстрелил. Голубой луч устремился прямо к Дарнеллу, но в последний момент тот рассек его надвое взмахом своего кинжала.
– Эх, промахнулся. Твои навыки стали заметно лучше.
– Рад, что ты заметил. Ведь это будет последнее, что ты увидишь.
– С этим я бы поспорил…
