– Начнем наш первый урок Мира и добра, – произнесла Валентина Михайловна и по классу пронесся гул недовольства, – Начнем, – повторила учитель.
Первый урок начался, как обычно, это было просто напутствие учиться, не лениться, готовиться к экзаменам и контрольным. Я сидела и слушала, осматривая одноклассников, с которыми мне пришлось учиться оставшийся год. Обычные вроде, не элита, конечно, как в прежней школе, но может оно и к лучшему. С ними должно быть проще, здесь никто не кичится своими айфонами последней модели или одеждой. Хотя пару я отметила, чисто по привычке, эти могут быть проблемными, как везде. Две девочки выделялись дорогими часами на руке и сумочками в виде рюкзачков. Когда-то и у меня были такие, но сейчас все изменилось. Теперь я многое не могла себе позволить, а ведь это не главное? Только один вопрос волновал меня – это парень, тот, Высотин и его реакция на мое занятие. Да, я – балерина и что? Почему он так смеялся?
Глава 3. Кир
Вышел из класса и пошел по длинному коридору, но потом вернулся. И чего я так среагировал? Ну балерина и что тут такого? Но в тот момент смех просто разбирал меня, сам объяснить не могу. Уж больно эта хрупкая мелкая казалась мне каким —то воробушком, но явно не балериной. Да еще сказала так, словно знаменитость какая. Ну танцует где-то там и что теперь? Тоже мне хобби.
Облокотился на подоконник и залез в телефон, Денис мне скинул пару фотографий новенькой. Та стояла у доски в своей форме, которая явно была ей велика и что-то говорила.
– И что там? – написал другу.
– Вышивает, говорит, – прилетел ответ.
– Чего?!
– Бабочки и цветочки.
– Ты там что, прикалываешься что ли?
– Не, так и есть.
– Жду на нашем месте, – написал ему, поправляя на плече лямку рюкзака. Сидеть здесь еще полчаса не было смысла.
– Задержусь, – написал Денис и я притормозил. Это еще что за новости.
– В смысле?!
– Новенькую до дома провожу, – прилетел ответ.
– Да пошел ты!
– Сам иди.
Сердито фыркнул, сунув в карман телефон и направился к выходу.
– Ого Высотин, делаешь успехи. Часа не прошло, а уже на выход, – засмеялся на выходе Иваныч, один из охранников.
– Сам ушел, – буркнул я, проходя мимо него.
– Ну-ну, – не согласился он, – Ты давай в этом году чтобы без эпизодов, – предупредил он, а у меня даже руки зачесались. Как на старт, внимание сказал.
– Морду что ли не бить никому? – огрызнулся я, останавливаясь у дверей в школу.
– И это тоже, – подтвердил мои догадки Иваныч.
– Как получится, – сказал я и толкнул дверь, выходя на крыльцо.
На крыльце встал, привалившись к перилам и смотрел по сторонам. У школы никого не было, я один тут стою в ожидании конца классного часа. Ворота были открыты и около них остановилась зачетная тачка, новая серебристая Ауди. Из нее вышел высокий стройный парень с какой-то нереально прямой спиной, достал с заднего сидения пакет и пошел к крыльцу школы. Походка у него была немного странной или мне показалось. Парень зашел на крыльцо и подошел ко мне.
– Привет, там классный час сейчас? – спросил он вежливо. Я оглядел его с головы до ног, отмечая серый пиджак, черную рубашку, джинсы и дорогие часы на руке. Его каштановые волосы были забраны в хвост. Он был старше меня года на три. Из пакета торчало что-то розово-воздушное, шторы что ли?
– Ты кто? – спросил его, понимая, что веду себя грубо.
– Мне Даша Резник нужна, как ее найти? – спросил парень. Вот, как и что же ему нужно?
– Она со мной в одном классе учится, – ответил ему и тот заулыбался.
– Отлично, какой кабинет?
– Второй этаж, 25 кабинет. Только тебя Иваныч без пропуска не пустит, – сказал, предвкушая, как обломает охранник этого красавчика в модных шмотках.
– Меня? – удивился тот, – Меня пустит.
– Ну-ну, удачи, – хохотнул я.
Парень отошел от меня и направился к дверям школы. Немного о чем-то поговорил с Иванычем и прошел дальше, поднимаясь на второй этаж. Я ленивой походкой, делая вид, что мне все равно подошел к Иванычу.
– Кто такой? – спросил его.
– Ты, Высотин вышел из школы, вот и иди гуляй, – ответил охранник.
– Сказать то можно? – огрызнулся я.
– На концерт не остаешься, знать не желаешь и смотреть тоже, иди тогда.
– Какой концерт?
– В честь праздника, после классного часа будет.
– Что это я не остаюсь, я остаюсь, не знал просто, – возмутился я, снова прикладывая свой пропуск и проходя в школу.
Прошел сразу в актовый зал, куда оказывается уже собрались родители учеников, приглашенные гости. Директор что-то говорил со сцены, а я сел на последний ряд и уткнулся в телефон. Вскоре раздался звонок и в зал потянулись ученики с учителями. Дениса с Валеркой я заметил уже последними и крикнул им, чтобы садились рядом. Те пробрались ко мне, сели, занимая места.
– Ты откуда про концерт узнал? – спросил Семеныч, – Нас Михайловна сразу после классного часа построила по парам и повела сюда. Я так с первого класса не ходил, – хохотнул друг.
– Иваныч сказал, а что за концерт? – спросил я.
– Шишки сегодня какие-то из мэрии приехали, показывать будут наши таланты, – усмехнулся Денис.
– Это надолго, – проворчал я, оглядывая пути отступления. Свалить может по-тихому? Но Валентина Михайловна стояла в дверях зала, охраняя выход.
– Да ладно тебе, поржем, – сказал Денис и свет в зале погас.
Занавес пополз в стороны, открывая декорации озера и камышей.
– Танец лягушек что ли? – засмеялся Семеныч и на него зашикали.
Сцену осветили и показалась фигура парня, которого я встретил на крыльце. На нем белое обтягивающее трико, гульфик топорщится, сверху голубой какой-то камзол с широким гофрированным воротником. На голове черный кудрявый парик с завязанным голубой лентой хвостиком.
– Это что, балерун что ли? – удивился Денис, и заиграла музыка. Парень начал двигаться, сделал несколько прыжков по сцене, а я стал тихо сползать с кресла, загибаясь от хохота и держась за живот. За мной поползли Денис с Семенычем. Парень подпрыгивает еще несколько раз, крутится с выкинутой ногой и замирает посреди сцены, руки в бока, взгляд в зал. Я уже согнулся в тихом хохоте, держусь из последних сил. Вижу, как Денис жует губы, пытаясь скрыть улыбку, и от этого мне хочется ржать еще больше.
– О, смотрите, Дашка! – вдруг вернулся в прежнее положение Денис, и мы тоже подползли обратно. Музыка стала приторно-романтичной и на сцену выбежала девушка. На ней пышная длинная юбка, розово-белая и воздушная, будто в капельках росы. Атласный белый лиф, обшитый по верхнему краю дорожкой из сверкающих камней, а на голове тонкий веночек из белых перьев. Волосы распущены и струятся серебристой волной почти до талии, а я узнаю в ней нашу новенькую.
Оглядываюсь на Дениса и вижу, как он смотрит на сцену, да и сам невольно замираю. Руки Даши порхают, она, словно летает по сцене, в умелых руках партнера. Они играют любовь, да так, что в зале стоит мертвая тишина. Я не особо любитель балета, но и меня пробивает эта красота. Я будто по-новому посмотрел на новенькую, да и на сам балет. Словно первый раз услышал Лебединое озеро и на удивление проникся. Слежу за этими двумя, которые творят на сцене волшебство и понимаю, что это финиш. Теперь я могу понять Дениса, который восторгается этой девчонкой, что сейчас царит на сцене, грациозная, изящная, великолепная. Сам удивляюсь таким словам в моей голове и когда зажигается свет, хлопаю, кричу браво, как и все остальные. Перед глазами все еще стоит этот танец и Даша в белой воздушной дымке.
– Хуже балета – только хор, – оборачиваюсь к Денису, стараясь скрыть свое восхищение танцем.
– Сейчас тебе и хор будет, – огрызается почему-то Денис, отворачиваясь от меня.
Глава 4. Даша
Роберт приехал вовремя и встречал меня у дверей класса, когда прозвенел звонок. Все ученики высыпали в коридор, но тут же были остановлены Валентиной Михайловной.
– Все построились по парам и идем в актовый зал, – грозно сказала она, перекрывая гул недовольства.
Я подошла к Роберту, поймав на себе заинтересованные взгляды одноклассников. Мой партнер по балету и друг, смотрелся здесь, конечно, очень импозантно. Старше одноклассников, одет, как обычно, дорого и с иголочки. Девчонки позади меня зашушукались и проводили нас завистливым взглядом, когда Роберт чмокнул меня в щеку и забрал мой рюкзак.
– Теперь, ты – звезда, – сказал он, улыбаясь мне и обнимая за талию.
– Ты специально это сделал? – тихо засмеялась я.
– Конечно, я знаю, какой эффектный парень. Новая школа, новый класс, тебе нужна поддержка обалденного парня. Теперь тебе будут завидовать все девочки в вашем классе, радость моя.
– Да, с твоей внешностью ты и так их покорил, а как увидят на сцене, в обмороки попадают, – снова засмеялась я, и мы направились в актовый зал. Прошли через черный ход и оказались за кулисами. На сцене уже шло выступление директора и нас обрадовали, что мы выступаем первыми, открываем, так сказать, торжественную часть.
– Я вам так благодарна, Роберт Валентинович, что вы согласились выступить на нашем концерте, – щебетала заведующая школой, провожая нас с Робертом в комнату, где мы могли переодеться и немного размяться.
– Ну что вы, нам, не трудно, – подчеркнул Роберт слово нам, и заведующая посмотрела на меня, словно только увидела, что я тоже здесь.
– Дашенька, вы тоже здесь, – сказала она, снова поворачиваясь к моему партнеру, а где мне еще быть? Главный у нас Роберт, а я так, рядом прыгаю.
– Сцену не попробовали, – опечалилась я, когда мы остались с Робертом одни и стали переодеваться в концертные костюмы.
– Это плохо, но я постараюсь тебя далеко не носить, – усмехнулся он, стягивая с себя джинсы и рубашку с пиджаком. Я тоже сняла свою форму, оставшись в одних трусиках и лифчике. Мы давно уже привыкли друг к другу, постоянные гастроли, выступления сделали нас равнодушными к раздеванию. Когда в одной гримерке переодеваются пятнадцать человек разного пола, как-то быстро привыкаешь, тем более у Роберта давно была невеста. Отец моего партнера был очень богатый и влиятельный человек, владел заправочным бизнесом почти по всей стране. Роберт, несмотря на блестящее образование за границей, не спешил вступать в правление семейным бизнесом, за что постоянно получал от своего отца выговоры. Но балет для Роберта был всем, он им жил, дышал, и бросать не собирался. Мне нравилось танцевать с ним, отдаваться волшебному танцу, жить практически балетом, но в будущем я не мечтала стать какой-нибудь примой театра или знаменитой балериной. Я видела много искалеченных судеб этих самых балерин, их ноги, больные и разорванные связки, нет, это не для меня. Однако Роберт постоянно уговаривал меня поступить в балетное училище.
– Ты же можешь, у тебя большой талант, просто ты лентяйка, вот и все, – иногда ругался он на меня, и я соглашалась. Хотя назвать меня лентяйкой с шестичасовыми репетициями почти каждый день было бы неправильно.
– Ты видел мои ноги? Я летом босоножки не могу надеть, – возмущалась я.
– А ты мои? – отвечал он.
– Ты мужчина, тебе можно, – взбрыкивала я, – Впрочем, не важно, я не хочу жить одним балетным днем, век балерины недолог и чем я потом буду заниматься?
– Вышивать, – как правило, огрызался Роберт, заставляя меня смеяться.
– Ну, если только так, – согласилась я, натягивая белые колготы и сверху корсет, который сама украшала блестками и перьями по верху. Юбку я тоже расшивала и приклеивала стеклярус. Пачка посаженная на кольца крепилась сзади крючками к корсету и Роберт помог мне пристегнуть ее.
– Кстати, можешь мне посочувствовать, – улыбнулся друг, который уже надел белые плотные колготы с бандажом и обтягивающей майкой. Сверху накинул голубой камзол с вышитыми золотыми узорами, – Я кажется, женюсь.
– Да ладно?! После стольких лет? – удивилась я. Роберт со своей невестой встречались, наверное, уже лет пять, если не больше, – А не рано вам? Тебе только двадцать исполнилось, а Наталье сколько?
– Восемнадцать, но дело не в этом, – отклонился от ответа Роберт.
– А в чем? – насторожилась я, что-то мой друг мутит воду.
– После концерта расскажу, хорошо?
– Ладно, а почему ты не привез мне «Шопенку»? – проворчала я, имея в виду длинную воздушную юбку до щиколотки.
– Не нашел, – просто ответил Роберт и я тяжело вздохнула, мужчина, что с него взять, – Да и Лебединое озеро нужно танцевать в пачке, – проворчал Роберт надевая вкладыши на пальцы и пуанты.
– С чего ты это взял? – удивилась я, – Начальная партия, как правило, в пачке, потом в шопенке идет.
– Вот давай ты со мной сейчас не будешь спорить, что это у тебя? – Роберт наклонился, рассматривая красное пятно на моей ступне.
– Ящик уронила утром, – пожаловалась я.
– Болит?
– Немного, но танцевать могу.
– Вот сколько раз тебе говорить… – завелся друг.
– Не начинай, а? – попросила я и Роберт замолчал.
– Ладно, идем, горе ты мое, луковое, – вздохнул Роберт, вставая, сгибая и выпрямляя ноги. Я тоже сделала наклоны в сторону, прогнулась вперед и назад, сделала растяжку, утыкаясь носом в колено поднятой к голове ноги и пошла за Робертом.
Мы подошли к сцене и ждали, когда закончится речь директора школы. Вскоре тот завершил свое приветственное слово и спустился в зал, свет погас, и Роберт приготовился выйти на сцену.
– Будешь делать куп жетэ (1), сократи манеж (2), – посоветовал он мне, – Думаю, на пару прыжков будет достаточно.
– Хорошо, мамочка, – засмеялась я, получила легкий щелчок по носу.
Заиграла музыка, и Роберт вышел на сцену. Я стояла и ждала своей очереди, наблюдая за полным залом. Где-то там сидели мои новые одноклассники и, возможно, тот, которого так рассмешило то, что я – балерина.
(1) Куп жетэ – серия прыжков с поворотами по кругу.
(2) Манеж – окружность, по которой выполняется серия виртуозных прыжков.
