– Я предлагаю вам проехать со мной.
Ого.
– Это что, типа «караул устал»? – нервно пошутил Алекс, хотя такие шутки прокатывали только с помешанными на истории задротами вроде Тео.
ALEX: погоди ка тут вечер перестает быть томным
– Я предлагаю вам просто проехаться и развеяться.
При этом Юрий сделал неопределенный жест, обращенный вместе со взглядом к потолку. Алекс понял, что комната прослушивается, а то и просматривается. А значит, все его пьяные вопли над энциклопедией и даже, стыдно сказать, последующее…
– Я переоденусь, выйдите пока, – скомандовал Алекс, хотя, если на него все время смотрят, какое это имеет значение? Но на самом деле он быстро разыскал паспорт и пауэрбанк. Все важное надо иметь при себе: неизвестно, где ты окажешься – в камере или в Шереметьево.
Ночь над миром.
Наблюдение за а/м BMW E46 г/н А330УЕ 150 RUS
Ему еще нужна была минутка, чтобы понять, что делать. Ехать, не ехать?.. Можно просто отказаться, что, впрочем, не значит, что ему, если захотят, не вышибут мозги прямо в этой комнате. Наоборот, Юрий похож на человека, который хочет вывести его из игры. Может, с риском для собственной карьеры и даже жизни… Не то чтобы на Алекса нахлынул этот детский романтизм, скорее, так он просто подбадривал и даже развлекал себя.
Ну а что?..
И – главное – поставить метку в геолокации! Алекс отчего-то не сомневался, что эта «конспиративная квартира» может растаять к утру как дым. Тоже, как в каком-то попсовом кино.
Юрий явно нервничал. Возможно, он знал, что сюда кто-нибудь сейчас приедет и они не успеют.
Ладно. Shit happens.
Надо доверять своему спасителю.
THEO: fuck вот ты написал тут целую войну и мир пока я дрочил в душе шутка lol
Алекс выскочил на лестничную клетку, не попадая рукой в рукав куртки; Юрий опередил его и мигом сориентировался: лифт едет. Кто-то сюда едет. Куда еще.
– Идемте пешком, – скомандовал Юрий.
Они быстро спускались по лестницам, у Алекса стучало в ушах, оттого что все это оказывается правдой. Неизвестно, что именно.
– Ваше величество, пойдемте в подвал фотографироваться? – пробовал похохмить он.
– Что?
ALEX: omg да тут не с кем пошутить на тему русских царей
THEO: что за хрень у тебя там опять происходит?
На нулевом этаже Юрий попросил Алекса задержаться, потом вернулся и махнул рукой. На посту охраны сидел человек, но почему-то и бровью не повел. Видимо, в операцию по спасению Алекса было вовлечено много людей, и это все больше походило на какой-то план. Заговор спецслужб. Прогрессивной части спецслужб.
Увидев, к чему катится и что консервативного [Mr. P.]а сменяет еще более консервативный «коллективный [Mr. P.]» (vive la Times!), они приводят к власти молодого, европейски образованного принца.
Что-то подобное было с Александром I, когда убили его отца, и овдовевшая императрица, заговариваясь над трупом, вспомнила, что коронована тоже, и собралась было принимать власть, но кто-то на нее рявкнул: «Россия устала от старой немки, России нужен молодой русский царь!»
Домашняя заготовочка для Тео.
И кто ж тогда, получается, старая немка?..
– А куда мы идем?
И – черт. В куртке было холодновато. Outfit так себе, на голову падал не совсем снег и не совсем дождь – рассмотреть можно было только под фонарем, но слишком задирать голову Алекс боялся, потому что не хватало еще влезть в лужу и промочить единственную обувь.
Сейчас. Утром-то купит. Если отпустят.
– К моей машине.
Если все это действительно заговор, то вполне логично, что машину Юрий запарковал далеко за пределами двора: она стояла на обочине – какой-то побитый жизнью BMW-купе, выбор стритрейсера или сутенера. Алекс жадно вдыхал воздух воли, озираясь на мокрой оранжевой улице, на которой теперь даже подметалок не было.
Тронулись наконец – да неужели?
Сзади подъехало Яндекс. Такси и заблокировало «бэху». Так. Началось. Алекс напрягся. Или сразу кончилось. Может, как раз и не стоило пристегиваться. Такси мигнуло фарами. Юрий вопросительно смотрел в зеркало, потом матюгнулся одними губами, как-то выкрутился, вырулил, и они поехали.
Алекс смотрел в зеркало. Такси, кажется, тронулось за ними, а может, и нет.
– Поднажмем?
– А ты хочешь? – усмехнулся Юрий, и Алекса вжало в сиденье, прежде чем он разложил для себя по полочкам это новое «ты».
Гнали они недолго и буквально через пять минут забились в какой-то переулок, и Юрий пригибался, чтобы разглядеть медленно ползущие в свете фар знаки платной парковки.
– Уже приехали? – не понял Алекс.
– Да. Идите за мной, – ответил Юрий, вернувшись и к «вы», и к командному тону, без которого немыслим заговор.
И они пошли – мимо расслабленной компании, мимо контейнера для строительных отходов, – фасад был затянут сеткой и закрыт лесами, пришлось пригибаться, куда-то постоянно протискиваться. Алекс ожидал чего-то большего. Гонки по ночным проспектам, 200 km/h in the Wrong Lane[7 - 200 км/ч по встречной (англ.).]. И вот этот дисциплинированный приезд в центр же, тон Юрия – разочаровал, что ли?.. Алекс понял, почувствовал, что это не импровизация, и не безумие, и не революция, а вот какая-то почти бюрократическая упертость в инструкции.
Он понял, что его ведут на встречу с отцом, и сразу стало скучно.
В подворотнях кто-то ссал, кто-то то ли пил, то ли целовался, то ли всё сразу – даже удивительно: жилье за многие миллионы, самая мякотка, русский модерн – и ни лампочки во дворах, открытость полнейшему маргинальному разгулу.
Они вышли к какому-то бару, не бару, вывеска скромно светилась, но ничего не сообщала; у входа курили несколько человек, а сразу за дверью лестница круто спускалась, подсвеченная понизу, как на корабле.
– Что это? Штаб восстания? – саркастически осведомился Алекс.
Охранник спускался первым, что могло значить, что это не ловушка хотя бы.
Да он уж понял, что не ловушка (почти уже «увы»), просто отец не рискует светиться на служебных квартирах, под камерами, под жучками, в мире, где все друг друга слушают – как в National Geographic все друг друга жрут.
Однако же место выбрано экзотическое. Снаружи притон, но внутри даже почти прилично – по виду нескольких респектабельных господ, попавшихся навстречу. Внизу ждал и вполне нормальный гардероб, и Алекс чувствовал себя глупо, перекладывая паспорт из куртки в задний карман джинсов.
Они прошли зону возле бара, порядком подзабитую. Столики, невнятная толкотня у темного аппендикса подвала, кажется, туалетов; помещение то и дело сворачивало, уровни то и дело прыгали – ступенька вниз, ступенька вверх.
Все прояснилось, когда Алекс увидел в конце пути сине-подсвеченных, как в аквариуме, актрис травести. Двухметровый красавец с внешностью манекена, испорченной макияжем и париком, ужасным голосом выводил: «Хочешь сладких апельсинов?»
Алекса пробило на ха-ха.
– Это что, гей-клуб?
«Хочешь, я убью соседей, что мешают спа-ать!»
ALEX: да ты не поверишь где я вдруг оказался
ALEX: ты просто упадешь
Сама мысль, что видный государственный деятель Николаев, обезумев от конспирации, мог назначить сыну встречу в гей-клубе, казалась гомерически смешной.
Звезда травести подвывала и немного гримасничала, потому что в песне Земфиры настал особо драматический момент – про «отдам все песни»; Алекс хохотал в голос, и на него, кажется, косились; Юрий, возможно, растерялся, но нюансы уже не разглядеть.
Объект занимался пропагандой, записи переданы для правовой оценки
– Это что? Какая-то провокация? – весело спрашивал Алекс, напирая на Юрия, потому что иначе тут ничего не услышишь и не донесешь.
Юрий мотал головой.
Звезда травести принимала цветы и раздавала поклоны, степенно и как-то даже монументально, как Зыкина (а может, просто боялась уронить парик или, там, поролоновые вставки). Зазвучало что-то другое, и Алекс уже схватил Юрия за локоть и просто потащил обратно по коридорам – туда, где потише. У барной стойки слишком тесно сидели люди, и это не годилось для разговора. Они остановились в каком-то углу, подсвеченном торшером: здесь были пустые птичьи клетки.
Теперь напуганным казался Юрий.
– Мне реально плевать, что он об этом думает и что он этим хотел сказать! – вещал Алекс, распаляя себя все больше. – Зачем вообще весь этот цирк: притащить меня в Москву, затащить в гей-клуб… Это ведь его идея? Ну да, я гей, и что? Я не намерен это скрывать и не скрываю ни от друзей, ни от знакомых, и что? Мне нечего стыдиться. Я понимаю, что вам тут трудно это понять, принять, но вообще-то это нормально. И я не знаю, вот этот план меня сюда вытащить – это что? Попытка шантажа или что?
– Нет, нет. Конечно, нет. Алексей Михайлович, – повторял Юрий как заведенный, но сверх этого ничего внятно объяснить не мог. Кажется, его заклинило.
– Что «Алексей Михайлович»? У меня здесь все-таки какая-то встреча?
– Нет, нет…
– Что – «нет»?
ALEX: в правительственную охрану все таки должны брать более стрессоустойчивых а то детский сад какой то хоть жалобу его командованию пиши
ALEX: ты там что спишь что ли?
ALEX: прекрати все время спать когда я с тобой разговариваю
– Так, мне вся эта хрень надоела, я лично собираюсь чего-нибудь выпить, раз уж я вырвался из Мордора. Будешь джин?
– Я за рулем.
– Утю-тю, какие мы все серьезные. Эй!.. У вас есть Hendrick’s?.. Хотя бы Beefeater?.. Как вы тут живете-то все… А что есть?
Алекс в итоге сам пошел к бару выяснять, какой есть джин, но еще он хотел дать Юрию время как-то очухаться. У стойки пришлось ждать, пока обслужат парочку студентов – парня и девушку, – возбужденных самим фактом своего тут присутствия. Он в татуировках, восходящих на горло; она полуобрита, что-то распадается на голове сложной пальмой. Они счастливы. Всем здесь насрать на какую-то там революцию, понял Алекс вдруг. Или они об этом даже не знают.
К Юрию и клеткам Алекс возвращался задумчивый, да еще и с виски, потому что тем неизвестным науке маркам джина, которые могли ему предложить, он как-то не стал доверять.
– Я думал, вам это нужно.
– А?
– Извините, пожалуйста. Я думал, вы хотите развлечься…
Это была такая дичь, и Юрий был так жалок, что Алекс – после минутного ступора – начал хохотать.
– Ты сам-то тут бывал?
Юрий то ли смутился, то ли возмутился – да как вы могли подумать!.. – но Алекс уже просто не мог остановиться:
– Извини, видимо, меня отпускает… Не, я все понимаю. Учитывая, так сказать, специфику…
Юрий сделал попытку тоже посмеяться, поддержать, но у него это получилось просто страшно. Как у робота, который учится.
– Юра, давай ты просто выпьешь, не выноси мне и себе мозг, ок? Хоть ты. А обратно на такси поедем. Тут ехать-то… Так о чем я говорил?
– О специфике.
– О какой?! Ах да. Не помню, к чему это, ах да, помню. Ты геев-то никогда не видел.
– Видел.
– Где? В своей фээсбэшечке?.. Вот ты и думаешь, что это как папуасы… В смысле, большинство населения тоже так думает, а в первую очередь – твои дружки из казармы… Но разница, может быть, в том, что они это думают в контексте убить: папуасы, экзотика, не норма, уничтожить.
