Виктор Кузнецов "Дальняя Заграница, или Записки Старого Профессора"

Чемоданы наших путешественников были на редкость тяжелыми. Дамочка по привычке набила их платьями, туфлями, сумочками и косметикой. Еще половину одного из чемоданов занимал большой сверток-тубус с холстом, там же лежала папка с разрешением на вывоз картины из страны.

Перелет в гости к Профессору, который длился около суток, был с двумя пересадками. Первая из них – в Париже. Оказавшись в огромном аэропорту, путники, уже немного уставшие после четырехчасового полета из Москвы, решили перекусить. Встали в очередь в закусочную, но вдруг обнаружили, что Маша, крутившаяся под ногами взрослых, исчезла из виду. Обеспокоенные родители начали ее искать… Спустя полчаса, когда на помощь уже были привлечены все службы аэропорта, девочка была обнаружена в одном из магазинов с игрушками.

– Где ты была? Я так волновалась! У меня даже сердце заболело! – обеспокоенно сказала Дамочка.

– Мамочка, я искала тебе подарок…

Когда взрослые отдышались и пришли в себя, Дамочка дала дочке в руки телефон, чтобы та смотрела фотографии и никуда больше не уходила. Пересматривая старые видео в телефоне, где мама кормила ее с маленькой ложечки, приговаривая: “агушечки – агууу, открой ротик, моя любимая крошечка…”, Маша тихо пробормотала:

– Мама, когда я была маленькой, ты меня так любила…

– Да… – машинально ответила ее мама, озабочено проверяя информацию об их рейсе на табло.

– А сейчас у тебя из-за меня только сердце болит…

— Ну что ты такое говоришь, моя малышка, я и сейчас тебя больше всего на свете люблю! – воскликнула Дамочка, но тут уже объявили посадку на рейс.

Аэропорт в Белеме: потерянный телефон

Впереди у путешественников был десятичасовой перелет в Сан Пауло, а оттуда после пересадки – четырехчасовой рейс в Белем. Новый сюрприз ждал наших гостей сразу по прибытии в аэропорт Белема.

Вы когда-нибудь теряли свой мобильный телефон? Это ведь все равно, что потерять важную часть себя… так, по крайней мере, кажется в первые мгновения обнаружения пропажи. Ведь в нем сосредоточена вся жизнь современного человека… А произошло все вот как.

В самолете родители выпили вина и уткнулись в экраны телевизоров. Маша играла с маминым телефоном, рассматривая фотографии и, заснув, уронила его между сидениями. Когда спустя четыре часа лета они приземлились в аэропорту Белема, было уже темно. Вконец уставших путников, как колпаком, накрыла душная влажность. Профессор приехал встретить гостей. Олигарх взял напрокат машину прямо в аэропорту. И только в машине выяснилось, что Дамочка забыла телефон в самолете.

Тем временем приближалась полночь. Нужно было срочно бежать обратно в опустевший аэропорт. Первым делом бросились в полицию, полиция отправила в зону посадки, оттуда их послали к стойкам регистрации. Профессор, человек крупный, мгновенно запыхался от этой не входившей в его планы беготни. Тем не менее он усердно помогал с поисками. Надежда найти телефон таяла с каждой минутой.

Мысленно Дамочка уже распрощалась с телефоном, всеми важными контактами, группами, и главное – со своими “заметками для новой книги”.

– Неужели мне придется начинать все с нуля? – мысленно сокрушалась она.

Но тут случилось настоящее чудо! Работник авиакомпании связался по радиосвязи со службой уборки и подал знак Дамочке: телефон был найден! На радостях она обняла этого благородного человека. Спасена была вся ее жизнь – по крайней мере, виртуальная. А ведь шансов найти пропажу было мало. Дорогой айфон был оставлен в самолете – неужели никто из команды уборщиков на него не позарился? Особенно в такой небогатой стране. И тем не менее этот маленький прямоугольный аппарат – окно во внешний мир – снова лежал в дрожащих от радости руках хозяйки. Вот вам и банановая республика! Это было первое яркое впечатление путешественников о Бразилии, но не последнее.

В доме Профессора

Жизнь на краю джунглей

Разместившись в небольшом, но вместительном доме Профессора, путешественники сразу улеглись спать. Воздух в ночи остыл, в закрытые москитными сетками окна доносились ароматы цветов. Ночью, сквозь сон, москвичи слышали крики диких птиц.

Профессор жил на окраине загородного поселка, его дом представлял одноэтажное плоское строение с небольшим участком вокруг него. Таких домов на территории поселка было несколько десятков. Большинство жителей приезжали сюда на выходные из Белема, до которого примерно пятьдесят километров.

Еще в аэропорту, когда оформляли документы на прокат машины, Профессор рассказал гостям, что, приехав в Бразилию двадцать пять лет назад, он сразу получил прозвище от своих коллег по университету – коммунист. В Бразилии к коммунистической идеологии относятся с недоверием, но любой приехавший из далекой России представлял для них интерес.

– Виктор, а вы коммунист? – когда Профессор услышал в очередной раз этот вопрос от новоявленного университетского коллеги, он, чтобы этот коллега уже больше не сомневался, ответил:

– Да, и даже трусы я всегда ношу только красные! – и для большей убедительности предложил: – Хотите, покажу?

Но на это никто не соглашался. И, хотя охотно верили в красный цвет трусов Профессора, в коммунистическую идею в университете верили немногие. Для Профессора это было странно, поскольку он рассматривал Латинскую Америку как колыбель американской пролетарской революции, которая в итоге реализовалась на практике на Кубе. Сам Че Гевара – Ernesto Che Guevara de la Serna – проехался в молодости на мотоцикле по этой земле, а потом работал с Фиделем Кастро. Справедливости ради надо сказать, что у простого бразильского люда революционер-аргентинец и сегодня в большом почете. В пригороде Белема, например, есть целый район, который называется Че Гевара.

В результате для Профессора плацдармом для строительства предтечи коммунизма – социализма – оказался университет. Вернее сказать – площадкой для битвы за равенство, а еще точнее – за свои собственные права. Однако, как оказалось, в одиночку, да на чужом поле много не повоюешь.

Уезжая из Москвы доцентом, в Бразилии Профессору пришлось начинать свою карьеру практически с нуля, с должности ассистента. В итоге своей тяжелой работы в университете он дорос до звания профессора. Когда количество его статей превысило объем публикаций всех вместе взятых преподавателей факультета, его заслуги начали нехотя признавать. Но эти люди как-то не очень радовались успеху иностранца и простить ему его научное превосходство не могли. В этой среде он был инородным отторгаемым телом. Частенько в своей работе он получал подножки и коварные удары исподтишка, не говоря уже о том, что доступ к финансовым средствам для научной работы у него был отрезан полностью. Но ему так хотелось помочь этой стране и ее людям!

Чтобы укрепиться в своих силах, он при первой же возможности переехал жить из города в маленький поселок. После изматывающих каждодневных интриг на факультете близость к природе наполняли его дух спокойствием, готовностью достойно принимать все испытания судьбы и сохранять верность своим идеалам.

– О чем мне еще мечтать? Разве что о своем собственном винограднике, – заметил Профессор, проводя с утра экскурсию по своему участку. – Но, к сожалению, виноград здесь не выращивают.

Внимание детей тем временем привлекло большое манговое дерево. В глубине участка под этим деревом стояли три довольно больших огороженных домика, из двух из них, повиливая хвостами, выглядывали собаки. Собаки очень любили манго, да так, что в начале сезона созревания, когда плодов было еще мало, конкуренция между хозяевами и собаками за обладание фруктами была весьма острой. В конце же этой урожайной поры весь участок был усеян плодами, и никто на них даже смотреть уже не хотел.

Над входом в каждый из домиков собак красовалась табличка. Домашние питомцы получили свои имена согласно их характерам. Лайза – белая грациозная швейцарская овчарка, была названа в честь певицы Лайзы Миннелли (Liza Minnelli). Вторая табличка гласила Бонд (James Bond). Хозяин этого домика получил такое имя не случайно. Когда его, трехмесячного, забрали из питомника домой, оказалось, что на его ухе была татуировка, которую обычно делают породистым собакам. Так вот, татуировочный номер был 0707. Ну и вы понимаете, что относительно имени уже не было никаких сомнений. Кстати, Профессор никогда не говорил о кличках, всегда говорил об именах своих собак.

Домик Бонда, стоявший посередине и самый большой из трех, сейчас пустовал. Когда-то этот смелый пес голубых кровей – немецкая овчарка с богатой родословной до пятого колена (“Даже у меня такой родословной нет”, — заметил Профессор), был всеобщим любимцем. Во время прогулок пес бежал рядом и время от времени его холодный мокрый нос касался ладони хозяина. Это был трогательный знак полного доверия и большой дружбы! Но несколько лет назад Бонд трагически погиб на боевом посту, мужественно защищая своих хозяев от ядовитой змеи, которая ночью заползла на участок.

На третьем домике висела табличка Эми. Голосистая, игривая, со своенравным характером и совершенно невоспитанная дочь Бонда и Лайзы была названа в честь певицы Эми Уайнхаус (Amy Winehouse). Любопытно, что собаки своими характерами полностью соответствовали именам, которые им дал Профессор. И до сих пор остается загадкой, то ли интуиция Профессора при одном взгляде на каждого из щенков определила, каким он будет во взрослой жизни, то ли данные имена повлияли на их характеры.

– В этой благородной компании я себя чувствую дворняжкой, – вздохнул Профессор. – А еще у нас одно время в доме жила черепаха, – сообщил он детям. Мы её нашли в лесу, принесли домой, накормили листочками салата. На следующий день Дандара сказала задумчиво:

— Надо бы черепахе дать имя…

Она в тот момент смотрела телевизор, и вдруг закричала обрадованно:

– Я придумала! Назовем её Кондолиза!

А это было лет пятнадцать назад, когда Дандара увидела по телевизору визит госсекретаря США в Арабские Эмираты. Это имя так и приклеилось к черепахе. Она прожила у нас около года, а потом сбежала в лес.

– Даже в животном мире самое главное в жизни – свобода, – мудро заключил Профессор.

Как выжить в тропиках

На следующий день Профессор пригласил гостей прогуляться по окрестностям поселка. Дикая природа находилась от дома буквально на расстоянии вытянутой руки. Ядовитые пауки уже не раз заползали в дом Профессора. Комаров и мошек было не очень много, но ближе к вечеру их становилось больше. Внутри помещения спасали сетки на окнах. В целом, фауна и люди сосуществовали вполне мирно. Вдалеке иногда покрикивали обезьяны. Однажды одна из них забралась на участок Профессора, где на одной из пальм висело гнездо диких пчел. Полакомившись медом, обезьянка убралась восвояси.

Гигантскую змею жибойя (jiboia), по слухам, тоже несколько раз видели в окрестностях. Она живет в лесу, не ядовита. Своих жертв она душит, обхватывая кольцами. Сфотографировать ее местным жителям пока не удалось.

– А может, и удалось, только рассказать об этой своей удаче “счастливчик” никому уже не смог, – предположил Олигарх. На всякий случай для прогулки по окрестностям он захватил большую палку и надел длинные штаны и крепкие ботинки.

Во время прогулки на пути наших героев то и дело встречались большие разноцветные бабочки. Но в этот раз ни пауков, ни змей путники не видели. Дамочка сильно беспокоилась по поводу комаров – переносчиков малярии и деньги (деньги – это тропическая болезнь, а не вожделенные банкноты). В первые дни дети под ее чутким руководством перед каждым выходом из дома старательно обрызгивали себя репеллентом и надевали длинную закрытую одежду. Сережа, которому эта нудная процедура быстро надоела, саботировал все проявления заботы Дамочки и скрывался от всех в комнате или в гамаке в дальнем углу сада.

Профессор с пониманием отнесся к поведению мальчика. Он сам, начитавшись о местных болезнях, еще до своего переезда в Бразилию сделал себе все возможные прививки, а по приезде регулярно наведывался ко врачу. При любом небольшом недомогании ему мерещилась то малярия, то желтая лихорадка. И, как по сюжету книги “Трое в лодке, не считая собаки”, местный доктор каждый раз советовал Профессору просто расслабиться:

– Выпейте вечером немного вина для спокойствия, вот увидите, вам сразу станет легче!

Этот чудесный рецепт действовал безотказно, и Профессор перестал беспокоится по поводу укусов комаров. “А подросткам и вино не нужно, чтобы просто расслабиться и отдаться на волю судьбы”, – размышлял Профессор, отпивая глоток из бокала. Спустя несколько дней и взрослые путешественники последовали его примеру.

– Вообще-то в организме любого человека за время жизни так или иначе накапливается много разных бактерий, которые редко проявляют себя, – вечером после ужина пустился в рассуждения Профессор. – Но некоторые из них, как спящие террористические ячейки, почувствовав твою слабину, в какой-то момент активизируются и наносят исподтишка удар.

– Через два года своего пребывания в Бразилии я сделал полный анализ крови в институте тропических болезней Evandro Chagas – это очень известный научный центр в Бразилии, расположенный близ Белема. И, поскольку в крови были антитела, оказалось, что из трех десятков тропических болезней я переболел, сам того не зная, примерно десятью. И даже не заметил… Но ведь еще остались около двух десятков, и что же мне ожидать впереди? – добавил он и налил себе еще бокал вина, подчеркнув при этом:

– Пью исключительно для душевного спокойствия.

Тут Профессор вспомнил и рассказал гостям еще одну “медицинскую" историю из своей жизни.

Здесь, в Белеме, я инопланетянин!

(Профессор рассказывает)

В отделении скорой помощи, в зале, где я ждал своей очереди на прием к врачу, было много народу. Чтобы скоротать время, я надел наушники с Bluetooth и нашел музыку в мобильнике. Когда меня вызвали на прием, я поднялся со стула, не снимая наушников. Все пациенты и обслуживающий персонал смотрели на меня как на инопланетянина: немолодой седой человек идет с трудом, шаркая ногами, но в больших наушниках, как у подростков. Их я не снимал весь вечер.

Перед операцией меня поместили в двухместную палату, где, кроме меня, лежал другой пациент. Это был пожилой человек после операции, которую ему сделали два дня назад. В качестве сиделки рядом с его койкой находился его внук, молодой человек в возрасте примерно двадцати лет. А рядом с моей койкой на стуле сидела Дандара.

Когда мы заговорили, молодой человек, услышав мою речь с сильным акцентом, спросил:

– Откуда вы родом?

Я ему предложил отгадать мою национальность. Его первые предположения были аргентинец, испанец, немец, но дальше этого его фантазия не работала. В качестве подсказки я ему объяснил, что примерно половина моей родины находится в Европе, а вторая половина расположена в Азии. После этого он открыл в мобильнике географическую карту мира, но и двадцать минут кропотливой работы не помогли ему решить проблему. Тогда я дал ему еще одну подсказку: это государство – самое большое в мире. Тут уже невозможно было не отгадать.

—Так вы русский! – громко воскликнул молодой человек, – я не верю! Я никогда в жизни не видел русских!

При этих словах его дед поднялся с койки, превозмогая послеоперационную боль, переложил подушку на другую сторону кровати и лёг на койке головой в ноги. Потом он подложил под голову еще одну подушку. В таком положении, полулежа, ему было проще наблюдать за мной. Мы обменялись с внуком несколькими фразами. После того, как я вечером вышел в коридор попросить сестру принести мне одеяло, дед шёпотом сказал внуку:

– Не верь ему, он врет, никакой он не русский! Здесь, в Белеме, я не встречал ни одного русского! Послушай, как он говорит на португальский языке! Посмотри, какой у него странный белесый цвет кожи! Такой кожи у обычных людей не бывает! И почему он в наушниках? Он наверняка не из нашего мира!

Это мне рассказала Дандара, которая в это время была в палате и все слышала.

После моего возвращения в палату, дед продолжал наблюдать за мной с большим интересом. Когда пришла сестра поменять капельницу и попросили его вернуться в нормальное положение, он, чтобы не потерять хороший обзор моего пространства, наотрез отказался. В течение всего последующего времени моего пребывания в палате я находился под пристальным вниманием соседа. Это было похоже на то, как в 80-х, когда в Москве появились первые негры, многие на улицах от удивления оборачивались и смотрели им вслед.

Время от времени дед и внук возвращались к теме моей национальности. При этом они яростно спорили, приводя разные аргументы за и против.

– Да какой он нахрен русский! – кричал старик, – у русских не бывает такого акцента!

– Откуда ты знаешь, если ты не встречался ни с одним русским? – спросил внук.

– Я слышал, какой у них акцент в американских фильмах!

Чтобы остановить эту перепалку, мне пришлось рассказать деду и внуку мою "настоящую" жизненную историю. Я начал с того, что я незаконнорожденный сын (bastard) вождя индейского племени Марамбайя. Кто моя мать, я не знаю, а отец мне не говорил. Это, видимо, была какая-то белая женщина, захваченная индейцами племени и находившаяся у них в плену. Мой отец, богатый человек, меня стеснялся, и отослал меня маленьким в Европу, где я прожил все свое детство и юность. Какая это я страна, я сказать вам не могу, отец запретил. Потом я вернулся в Белем.

Тут Профессор отвлекся от основной темы и объяснил своим московским гостям, что вожди некоторых племен в Амазонии миллионеры. Племена получают финансовую помощь от правительства, и, если есть дорога, проходящая через их территорию, они взимают плату за проезд. У племени есть и другие легальные и нелегальные способы заработать хорошие деньги. И эти деньги, естественно, находятся в руках вождя. Рядовые индейцы о них иногда даже не знают.

Но вернемся к больничной истории. Я продолжил рассказывать деду и внуку о моей "настоящей" жизни. Мой отец, вождь племени, как-то ездил в ближайший город покупать машину. В автомагазине, взглянув на покупателя, продавец попросил его покинуть помещение. Тогда мой отец с его помощником принесли из своей машины две сумки денег. Тут сразу же прибежал хозяин магазина и начал дико извиняться. В итоге мой отец показал рукой на самый дорогой в магазине внедорожник Форд и сказал:

– Я беру два.

– Что касается меня, – продолжал я, – то мне, конечно, в племени ничего не светит, вот я и мыкаюсь здесь, в Белеме, уже много лет.

Вот в эту историю мой сосед по палате сразу же поверил и радостно сообщил внуку:

– Ну вот, я же тебе говорил, я говорил, никакой он не русский!

Внук только с сомнением покачал головой. Ну а я в этот же день переселился в одноместную палату, подальше от греха.

Первая книга Профессора

Профессор, который опубликовал более десятка научных книг на разных языках и несколько сотен статей в научных журналах, показывая свой рабочий кабинет, рассказал как бы между прочим:

– Сижу я как-то за столом, работаю над очередной статьей, в доме очень жарко. Чтобы немного отвлечься, встаю, беру первую попавшуюся книгу с полки, открываю страницу наугад, читаю, не очень вдумываясь в текст. Но написанное сразу затягивает, и тут же появляется вопрос:

– А кто же это написал-то? Смотрю на обложку, так это я же и написал! Ай да Виктор, ай да… – Профессор покосился на детей и продолжил: – молодец! И становится так хорошо на душе, и во всех органах появляется какая-то приятная расслабленность. И это ощущение даже более сильное, чем после двух бокалов вина! Хотите, я вам расскажу, как я свою первую книгу написал?

– Конечно! – воскликнула Дамочка, собиравшая материал для своего будущего литературного шедевра.

(Профессор рассказывает)

Свою первую научную книгу я написал в соавторстве со своими коллегами из университета в Москве в конце семидесятых прошлого века.

– Как вам это нравится? Я же динозавр, – усмехнулся Профессор.

Иногда я в шутку прошу Дандару смахнуть щеточкой пыль веков с моих ушей. Ей очень нравится эта шутка, она просто заливается от смеха и рассказывает ее всем своим подругам.

В то время персональных компьютеров еще не было, и мы принесли в редакцию рукопись почти в буквальном смысле этого слова: она была напечатана на пишущей машинке, а первые правки мы делали стирательной резинкой и шариковой ручкой.

Когда редакция вручила нам гранки (proofs, как сейчас говорят), я обнаружил в нашей работе еще недостатки. В итоге пришлось повторить эту процедуру дважды. На третий раз редактор, старый мудрый еврей, посмотрел на меня с нескрываемой жалостью и сказал:

– Ну что ты, Виктор, так убиваешься из-за простых очепяток? Очепятки были, очепятки есть и очепятки будут! От этого никуда не денешься. Но просвещенный читатель тебя поймет и простит!