Раскрывает объятья хрустальная ночь.
И ветер щекотно целует в губы.
Идёт тишина, прогоняя день прочь.
Запутаны звёзды в облачных клумбах.
Остывшее эхо будничных травм
Сменяет прохлада степного простора.
Земля разделяет явь пополам:
Обрывками фраз вдалеке – разговора.
Там пляшет костёр и зовёт бубен ввысь,
Вверяет «душу» голосу неба.
А тени Духов снуют вверх и вниз,
Смакуя кусочки алтарного хлеба.
Волхв мира стоит, распахнув небесам,
В забавной причуде жеста, – объятья.
В тяжёлых одеждах, – алтайский шаман, —
Владелец стихий, повелитель заклятий.
Загадочным словом от века силён,
Огонь в его сердце горит, не смолкая.
Он в снежные крылья холмов влюблён,
В могучие кедры седого Алтая.
Кто Силой владеет, тот тайной объят…
В глазах боль и горечь души читаю.
Он бог ритуала, а всё же – распят,
И плотью своей эту Силу питает.
Горит ярым пламенем древняя ночь,
И звёзды, блуждая в ситцевой дымке,
Не могут провидцу хоть чем-то помочь
В безудержном танце – борьбе-поединке.
Пусть слово его жжёт сильнее огня,
Всё ж память свою отпускаю на волю…
Стрелою седлаю лихого «коня», —
Умчавшись навстречу завещанной доле.
Эхо
Раненое эхо рвёт нутро.
Глухо, будто в склепе, в нём ему.
Мечется безумным Фигаро.
Но никто не спросит – почему.
Раненое эхо, точно шут:
Исполняет трюки – не смешно.
«Королём» его венчают тут,
Облачивши в плута кимоно.
Эхо, ты со мною не шути.
Тень твоя мне душу больно гложет.
На часах – давно уж «без пяти»:
Миг твой мною выстрадан и прожит.
Эхо прошлого, тебя я помяну:
Окроплю слезой немой гранит.
Памяти прощальный зов уйму —
Глас её во мне не зазвучит!
Первая любовь
Знобит подуставшее тело,
И мысли впадают в транс…
Тебя удержать не сумела
В апрельский прощальный час.
Но что вспоминать былое!..
Помянет кто – глаз тому вынь!
Могилу любви давно ли
Степной спеленал ковыль?!..
И времени кость не гложет:
Спокойно смирились с ним.
А знаешь, с тобой мы похожи —
В глазах реет грусти дым.
Твой образ давно пригвоздила
К душе, что для всех отжила…
Ведь только тебя я любила,
Ведь только тебя я ждала.
Котик для Саввы
Посвящается сыночку Савве
Веселится милый котик,
Сидя на прилавке.
На раскрытый мягкий ротик
Любовался Савка.
Котик быстро двигался,
Лихо танцевал.
Савве он подмигивал,
В ладушки играл.
Савва котика приметил:
С рёвом – уходить!..
Что осталось маме Свете?..
Котика – купить!
Луна и поэт
Спать ложилась луна, но прежде
По распаханной пашне плыла
Между гранью вселенной и между
Растворённого неба окна.
Некто прыснул коньяк ей в кофе,
Охмеливши царицу небес.
На её полугреческий профиль
Любовался мечтатель-юнец.
На земле его звали поэтом,
Повелителем муз и стихий.
Он ночами не спал – до рассвета,
Чтоб слагать для людей стихи.
Как на сцене, луна объявилась —
Словно занавес рухнул у ног…
По «тропе» она плавно спустилась,
И узреть чудодей её смог.
Всё внезапно вокруг потемнело:
Ни звезды, ни отсвета – ни зги.
Отраженье лишь нежного тела
Посылала кудесница в сны.
Счастья выпиты были мгновенья.
До утра, не сомкнув сонных глаз,
Наш пиит целовал вдохновенье,
Коль часами сей длился рассказ…
Вот настала пора прощанья:
Первый луч промелькнул в окне.
После встречи грядёт расставанье —
Солнце вновь улыбалось луне.
Протрезвев от злосчастного кофе,
Скрылась в утренней дымке она…
Но вплетался её милый профиль
В сон поэта, как кружев волна.
Я тебя разлюбила
Я тебя разлюбила – так знай:
Вновь не стану шептать твоё имя.
Приходил ты ко мне на чай,
Потому что я страстно любила.
Но любви тусклый свет фонаря
Погасило ярое пламя.
Мы влюбились в конце ноября,
А расстались – в начале мая.
У любви, знать, короток век:
«Всё проходит. И это пройдёт», —
Ещё древний сказал человек.
Но Судьбы колесо всё «сожрёт».
И рассудит нас времени срок,
Одар?ит, иль накажет – как знать.
Сквозь просеянный жизнью песок
Научиться бы нам – прощать.
