Вильгельм фон Ульрих был уверен
и в своей силе собственной,
и в силе рыцарей – своих людей.
Поэтому не сомневался, что заплатит
ему сполна старейшина-еврей.
Он также был уверен – Шильонский замок,
Савойских герцогов оплот,
с наскока им удастся одолеть,
поскольку лед будет стоять на озере,
вокруг он замок в кольцо возьмет.
Савойские вельможи никогда
умением военным не отличались.
Они сильны были в политике,
и интриганами являлись.
Пока зима на стороне
Савойских герцогов была.
А Ордену «Волков» она мешала завершить
задуманные темные дела.
Не так-то просто тяжелым рыцарям
такую крепость, окруженную водой,
да и среди зимы атаковать.
Решили перекрыть окрестные дороги —
в осаду непреступный замок взять.
«Коли дороги на Монтре, через Вильнев
и до Вейто держать,
то мы отрежем все подводы с провиантом,
и голода, тем, кто остался в замке,
уж не удастся избежать.
Тогда останется немного подождать,
когда решатся замок сами нам отдать», —
Магистр это твердо заключил,
и выставить отряды заграждения
на оговоренной дороге поручил.
Два раза Хельмут и его друзья
в отряде заградительном стояли.
Они телеги с провиантом не пускали.
Людей обратно отправляли, а продукты
в свой Орден тут же забирали.
Прошло пять дней, как приказал
Магистр замок осадить,
и перекрыть к нему дороги —
провизии доставку прекратить.
Не просто так – «пришли и осадили»,
ведь замок рыцари не окружили.
Его в кольцо они не взяли,
в день первый перед замком на холме
всем Орденом они стояли.
Вооруженных не могли из замка
людей в таком количестве не замечать.
Савойский герцог приказал:
«Закрыть ворота понадежней,
на расстояние выстрела из лука
непрошенных «гостей» не подпускать».
Гонца от Ордена отправили с посланием
и требованием евреев отпустить.
В противном случае обещали
без сожаления замок захватить.
Филипп второй Савойский, герцог
такой ответ им приказал писать:
«Вас в эти земли не приглашали,
поэтому и в замок мы
не станем вас впускать.
Германских бешеных собак
и палкой мало бы побить.
Свои вопросы мы без вас
способны как-нибудь решить.
Наш замок непреступен,
и вам его никак не взять.
Попробуете сунуться – не далее моста
останетесь навечно вы лежать».
В оценке ситуации Филипп второй
был прав. Прав, несомненно.
Все, что в письме он написал,
написано ведь было верно.
Наемников всегда везде
за бешенных собак считали.
Они туда всегда являлись,
куда их вряд ли приглашали.
Германцы много воевали,
Савойю часто притесняли.
Никто не рад был видеть их
на землях обжитых своих.
А что до замка, то действительно
лишь по мосту в него возможно
вовнутрь попадать.
И при осаде неприятеля из лука
его не трудно обстрелять.
Со всех других сторон, мы уже знаем,
был замок окружен водой.
И в нем себя уверенно, конечно, чувствовал
Савойский герцог Филипп второй.
И так уже пять дней,
как каждый при своем остался —
Вильгельм фон Ульрих выжидал,
Савойский герцог в замке укрывался.
А, между тем, мороз крепчал,
январь ведь тоже не сдавался.
Глава 14.
«Старейшина в сомнениях,
а рыцари в раздумьях»
Мороз был сильный и все крепчал,
и ветер в трубах завывал.
Как этот ветер, Ицхак Карвин
сперва роптал, потом стенал.
Ицхак Карвин старейшиной являлся.
К Вильгельму Ульриху с вопросом
не первый раз он обращался:
«Ну, что же вы не стали
Шильонский замок штурмовать?
Там наши люди, они в опасности,
ведь герцог может их пытать…»
Вильгельм фон Ульрих не любил,
когда с ним так вот кто-то говорил.
Он грозно на Ицхака посмотрел —
он был горяч и за секунду свирепел:
«Что ты мне хочешь предложить —
на смерть моих людей отправить?
Чтоб под Шильоном головы им всем сложить?
Их смертью твоих людей от пыток не избавить.
Нам остается сидеть и ждать,
пока там станут голодать,
и сами замок нам предложат,
который мы без боя сможем взять».
Разочарованный, Ицхак Карвин ушел,
опять он понимания не нашел.
Уж слишком долго ждут наемники,
«момента ждут они, не наступают…»
А в это время в замке, в подземельях
несчастные евреи погибают.
Ведь замком этим надо завладеть
не с целью на его богатствах разбогатеть.
Там «богом избранный народ»
(заметьте, что не я это сказал)
от притеснений герцога
Савойского страдал.
Наемников ведь для того и нанимали,
чтобы они людей освобождали.
Не просто их богатства замка ждали.
Хотя, этот момент оговорили —
чтобы захваченные в замке ценности
они к оплате от общины присовокупили.
Во все века евреев притесняли.
Во всех грехах, порой надуманных,
их, не стесняясь, обвиняли.
И даже если в происшествии каком-то
виновных нет – евреи точно виноваты…
Другой и не искали след.
И в этот раз всех жителей общины,
которые в Вильневе жили,
в начавшейся холере обвинили.
Они ведь, дескать, воду отравили.
Схватили многих, в замок отвели,
чтоб в подземелиях признания добиться.
Сперва община думала за жизни откупиться.
Но герцог не спешил, чтоб цену приподнять.
Он также не желал от мысли отступиться —
кого-нибудь казнить. Уж очень он любил
пытать всех пленников, «карать».
Ущербный внешне человек,
кого Господь природной красотою обделил,
привык на людях вымещать
