Виталий Трандульский "Ваш ход, господин Призрак!"

Голос Эмбера был твёрд, перебивать его никто не решался. – Все, кого я перечислил, должны представить мне художников, которые посоревнуются в искусстве рисования, друг с другом, за звание главного живописца. Покровитель этого дарования и станет новым министром по вопросам искусства. Остальные его помощниками.

– Вас здесь пять министров. – Король лишь мельком взглянул на Кальда. – И пять советников. К концу месяца, а именно тридцать первого октября, я желаю видеть десять картин, претендующих занять место в тронном зале. Пусть художники приезжают сюда, в Глондер, живут здесь и пишут свои картины. Если им повезёт, они могут найти в замке натуру, в качестве меня, и всех тех, кого они ещё хотят изобразить на своих полотнах. Такова моя воля.

– Эмбер! – Тихонечко спросила его сестра. – А что делать с этой картиной? – Указала она на холст Леля.

– Эту картину надлежит убрать. Пусть юноша нарисует новую, это же честное соревнование. У всех месяц, ни больше ни меньше.

Король сделал паузу и добавил. – А чтобы благородный министр Кальд проще сориентировался в сегодняшней…. – Эмбер несколько секунд подбирал слово. – Сегодняшней затее, ему немедленно надлежит отбыть в замок Тронбаэл, где моя жена, его высочество королева, ждёт его с нетерпением, чтобы посоветоваться об оформлении минаретов на городских ратушах.

– А как же? – Едва сумел вставить Кальд.

– О вашем питомце мы позаботимся. – Вмешался в разговор Генбауэр. – Окружим его теплом и заботой. Он будет спокойно рисовать в отдельной мастерской, чтобы его никто не отвлекал. Предоставим ему всё необходимое. Это же теперь и наша задача, дорогой друг. – С сарказмом добавил министр.

Глава третья

Хитрые лисы.

2 октября. Раннее утро.

– Куда всё это расставить? – Поинтересовались прислужники, которые принесли в мастерскую: холсты, мольберты, стремянки и лесенки.

– Ставьте, как попало. – Вежливо объяснился Лель, пожимая всем руки. – Мне ещё надо будет прикинуть, как падает свет и ложатся светотени. Картина рождается в определённом месте, художник должен его почувствовать, а на это требуется время. Не смею вас задерживать, ступайте, мои друзья помогут переставить подрамники, когда я определюсь с колыбелькою для своего полотна.

Лель почтенным жестом указал на Кавдора и Риго, которые переминались в дверях.

Прислуга понимающе закивала и, повозившись ещё пол минуты с остальной атрибутикой, вежливо поклонилась и вышла.

Лель Лангро весь светился. Дождавшись, когда дверь плотно закроется, он подбежал к своим друзьям, обнял их, и словно ребёнок, заскакал по комнате.

– Ах, как хорошо, что его величество дал мне ещё один шанс, я боялся, что он прикажет выгнать меня сразу. Теперь мой учитель не разочаруется, я нарисую такую картину, что весь двор будет буквально поражён моей работой. Я обязательно выиграю, вот увидите, друзья мои, обязательно.

Художник высунулся в окно, выходившее на внутренний двор замка. – Жалко, обзор не вдохновляющий, из тронного зала можно было видеть поле и лес, а здесь только брустверы и конюшня.

– Хорошо, что комната такая простая. – Даже запыхавшись, подытожил Лель, остановившись в центре мастерской. – Я боялся, что меня определят в один из роскошных кабинетов и весь этот золочённый, драгоценный антураж, будет отвлекать. А здесь отлично, ничего лишнего.

– Здесь я буду отдыхать. – С разбега плюхнулся он на громадную кровать, на которой могло бы поместится сразу четверо.

– Здесь есть. – Лель кинул жест в сторону дубового стола, стоявшего рядом.

– В комнате много места, чтобы прохаживаться в поисках вдохновения, и предостаточно свечей, если вдруг заработаюсь допоздна. Ах, как любезен этот министр Генбауэр, что учёл всё это. А вы говорили, что он интриган. – Засмеялся юноша и повернувшись к Кавдору и Риго, наконец остановил взгляд на их ошеломлённых лицах.

– Ты что, ничего не понимаешь? – Буквально прошипел Риго. – Генбауэр не просто так уговорил короля отослать Кальда в Тронбаэл. Я уверен, это его работа. Генбауэр хочет избавиться от тебя, пока твой покровитель в отлучке. Призрак сделает своё дело и через месяц Эмберу IV, представят девять картин, а не десять. Льстецы и лжецы нарисуют короля, так как он хочет сам себя видеть, и никто даже не спросит, где тот наивный мальчишка, что представлял министра Кальда. Твой учитель уйдёт в небытие, никому не нужный и покинутый, а ты пополнишь список злодеяний четверых министров, присоединившись на том свете к бедолаге Вильгельму и таким же дуракам, как он.

– Что ты такое говоришь? – Задрожал Лель. – Этого не может быть, я не хочу умирать. Я не интриган, а художник, я не должен участвовать во всём этом!

– Ты уже участвуешь. – Холодно и рассудительно произнёс Кавдор. – Ты стал пешкой в чужой игре, где разменные фигуры – это чьи-то жизни.

– Неужели министры настолько вероломны?

Кавдор слегка опешил от собственной откровенности, но всё же сказал то, о чём подумал. – Нельзя властвовать и быть невинным.

Кавдору вдруг вспомнилось его детство, когда они все трое были неразлучными друзьями и росли практически в одной семье, поскольку их родители были соседями. Семьи мальчишек вместе трудились, вместе принимали горе и радости, вместе воспитывали детей. Казалось, не было такого секрета или тайны, которую три сорванца не могли бы поведать друг другу. Не было такой затеи, в которой непременно не участвовали все трое. Хитрые лисы, как они сами себя называли, слыли непоседами и сорвиголовами, но каждый в округе знал, что хитрые лисы друг за друга горой.

Шли годы. Отец Кавдора погиб на войне, ещё при старом короле, и по закону его семья имела право претендовать на место в армии, куда и собирался юный Кавдор, но, благодаря знакомствам и связям с одним аристократом, которого отец Кавдора когда-то спас в сражении, юноше удалось попасть не просто на королевскую службу, а в самую что ни на есть дворцовую стражу. Оруженосцем к престарелому, но когда-то легендарному командиру, а ныне военному советнику средней ступени.

Благодаря рвению, усердию и протекции того же почтенного старца, в Глондере, через пару лет появился и Риго, который тоже встал в ряды дворцовой стражи и уже успел получить ранение несколькими месяцами ранее, во время взятия одного рубежа на окраинах замка.

Лель, самый младший из друзей, уже тогда отличался утончённым вкусом, изяществом восприятия, тонким пониманием всего окружающего. Он пробовал себя во всём, что могло бы создать красоту или затронуть сердце чем-то чувственным и нежным. Он писал стихи, лепил из глины, вырезал по дереву, пока, по прошествии ещё нескольких лет, не понял, что истинное его призвание – быть художником. По счастливой случайности, судьба свела его с Кальдом и вот, теперь уже по несчастливой случайности, а скорее по роковой, поставило в такое незавидное положение.

Теперь, когда минули годы и Лелю было восемнадцать, а Кавдору и Риго по двадцать четыре, банда хитрых лисов снова была в сборе. Все трое смотрели друг на друга и, как бы не была приятной их встреча, когда Лель прибыл в замок, сейчас два старших друга предпочли бы знать, что младший лис в безопасности и далеко от этого места. Давно изменились понятия юных воинов о жизни и о чести, но чувствуя обязанность к детской дружбе, оба они не способны были сейчас просто так удалиться и понадеяться на лучшее.

– Ладно. – Твёрдо произнёс Риго. – Сопли распускать нечего. Что будем делать?

– Когда уезжают гости? – Присоединился Кавдор.

– В обед, я слышал, как Лагард распоряжался на счёт лошадей, к полудню.

– А художники, когда прибудут?

– Трое уже вечером, остальные завтра.

– Какой я олух! – Вдруг, перебил всех Лель. – Мне надо проститься с министром Кальдом, он же тоже сейчас уезжает, я скоро вернусь – Бросил юноша и пустился из мастерской по дворцовым коридорам и лестницам.

– Куда ты! – Крикнул в след Риго и хотел было уже бежать вдогонку, но Кавдор остановил его.

– Пусть идёт, не думаю, что что-то может произойти пока гости не разъехались. Слишком много глаз. Призрак не рискует. Художникам дан целый месяц, времени предостаточно, убийца торопиться не станет, это не в его духе. Сегодняшнюю ночь, полагаю, мы проведём спокойно.

– А дальше? – Наблюдая в окно, как Лель бежит по внутреннему двору, буркнул Риго.

– Дальше никаких гарантий. – Кавдор опустил голову. – Риго, я уберегу его, чего бы мне это не стоило. Спасу, даже ценой своей жизни. Ты со мной, средний лис. – Обратился он так, как называл друга в детстве.

– Да, я с тобой. – Высокий стражник подошёл к Кавдору и протянул ему руку. – Клянусь, во что бы то ни стало.

– Клянусь. – Повторил Кавдор.

Глава четвёртая

Поцелуй смерти.

3 октября. Утро.

– Что Кальд, уехал? – Спросил второпях Риго, когда, почти бегом, он вместе с Кавдором миновал каменный коридор, ведущий в мастерскую художника.

– К сожалению, уехал. Жаль, я рассчитывал на него. Хотел просить, чтобы он убедил короля отпустить Леля в Тронбаэл.

– Что ты! – Стражник в гневе пнул каменную стену. – Кальд и сам уже подходил к королю с этим предложением. Я слышал, как капралы обсуждали это утром в казарме.

– И???

– Бесполезно. Король так зол на Кальда, что ничего не желает слышать об этом. На министра надеяться нечего, надо придумать что-то ещё.

– У меня есть один план, но я расскажу его позже, в мастерской, хотя и на счёт надёжности тех стен я тоже далеко не уверен. Уши везде и к Лелю их могли приставить.

Стражники пошли молча. Про то, что у стен этого замка есть уши, они слышали сотни легенд и историй, начиная с первого дня службы в Глондере. Тайные проходы, лестницы и камеры, по словам ветеранов, буквально кишили в каждом зале и комнате. Враки и байки выдумывались и сочинялись про это практически каждым придворным или стражником. Многие утверждали, как сам король, заходя в один из своих кабинетов, неожиданно мог появиться во дворе или на цитадели, а уж дворцовый призрак – убийца, знает все тайные ходы в совершенстве и может проникнуть буквально везде.

– Доброе утро. – Громко, по-военному сказал Риго, широко открывая дверь в мастерскую.

Лель уже не спал. Сидя на самой последней ступени раскладной лестницы, под потолком, он не отрываясь следил, как два солнечных зайчика танцевали на деревянных стенах.

– Что ты делаешь? – Возмутился Кавдор.

– Ищу правильное место для моей работы. Мне надо непременно найти идеальную позицию, от этого многое зависит.

Кавдор внимательно осматривал комнату и даже начал простукивать стены. – Жаль препятствовать твоим планам, но эта самая позиция тебе вряд ли понадобится.

– Почему? – Первый раз отвлёкся Лель, от солнечного зайчика.

– Тебя разве Кальд не о чём не предупредил?

– Нет. Да нам толком и проститься не дали. Всё время торопили учителя, а когда я подошёл, чуть ли не силой засадили его в экипаж. Он только и успел крикнуть из окошка, чтобы я был осторожен и то что он вернётся, как только сможет.

– Этого следовало ожидать. Министры своего шанса не упустят, жертвой больше, жертвой меньше, для них не существенно.

– Ничего не понимаю. – По-детски улыбнулся художник. – Шансы, жертвы, ты опять говоришь загадками. Можно сказать яснее?

– Скажу, скажу. – Продолжал простукивать Кавдор.

– Тук, тук, тук. – Проходил он шаг за шагом, прислушиваясь к каждому звуку.

– Просишь яснее, изволь! Надеюсь нас сейчас никто не подслушивает. – Кавдор отвлёкся от своего дела и пристально посмотрев на своего друга, потребовал абсолютного внимания.

– Бедолага Вильгельм, которого ты видел, увы, только мёртвым, не единственная жертва Глондерского призрака. До него были: болтливые любовницы, доверенная прислуга, советники нижней ступени, в общем все те, кто по иронии судьбы знал или догадывался о том, что министры: Фиц, Дангр, Ровир и, конечно же, Генбауэр, не хотели предавать огласке.

– Но причём же здесь я? – Перестал улыбаться Лель. – Я не знаю никакой государственной тайны.

– Зачем тайна. Тук, тук, тук. – Продолжал Кавдор. – С тобой всё гораздо проще. Твой учитель слишком не угоден четверым министрам, и если ты проиграешь конкурс художников, то Кальд лишится своего поста и станет для Генбауэра и остальных не опасен. Но что ты проиграешь, никто не гарантирует, более того, многие, и даже ты, убеждены, что теперь Лель ошибку не допустит, и нарисует полотно, как следует. Вывод напрашивается сам. Тук, тук, тук.

– Какой? – Уже побелев от страха, прошептал Лель.

– Господи, как ребёнок! Вывод прост, для министров лучше, если бы ты совсем не участвовал. Пропал бесследно или погиб при невыясненных обстоятельствах, это уже не будет иметь значения.

– Риго, ты слышишь, что он несёт!? – Пытаясь успокоится скулил художник.

Рослый телохранитель сделал два широких шага и, схватив Лангро за плечи, хорошенько тряханул его. – Да очнись же ты, куда ещё понятней! Тебе угрожает смертельная опасность, ты слышал, что говорил Кавдор? Вильгельм не единственный случай. Любовницы, прислуга, младшие советники, большинство из них мы знали лично, а теперь их нет, и тебя не станет, если не перестанешь сомневаться.

Лель и Риго смотрели друг на друга и неожиданно обратили внимание, что стук прекратился. Кавдор стоял на коленях, возле самого пола в углу мастерской и отрывал какую-то доску.

– Что там! – Подскочил Риго.

– Ход, только очень маленький. Смотрите! – Кавдор отложил доску, взял со стола свечку и посветил в обнаруженный лаз.

– Видите, совсем узкий. Обыкновенному человеку в него не пролезть и всё же он имеется и тщательно замаскирован.

– Интересно куда он ведёт? – Задал вопрос Риго.

– Не знаю, я не кошка чтобы пролезть в этот коридорчик, но чувствую, что Леля разместили здесь не просто так. Комната вообще странная.

– Чем? – Переспросил средний лис.

– Находится в заброшенном крыле, в случае чего даже крика никто не услышит. Окна на внутренний двор, который совершенно не охраняется. Наконец, этот лаз странный. Не знаю, как вам, а мне не по себе от этого места, а ведь в замке полно свободных, подходящих помещений.

– Ещё один факт, наш младший лис в смертельной опасности. – Вздохнул Риго.

– Ты говорил, у тебя есть план!?

Кавдор прошёл к двери и убедившись, что банда хитрых лисов одна, шёпотом начал рассказывать. – Я предлагаю бежать Лелю, и бежать не мешкая. Когда погиб Вильгельм, один трубадур говорил мне, что ему предлагали бежать, переодевшись в музыканта. Нам следует воспользоваться этой возможностью, думаю на трубадура можно положиться, если, вдобавок, мы ему хорошо заплатим. Искать Леля никто не станет, министров устроит, что он просто пропал.

– А как же учитель, он рассчитывает на меня!? – Дерзнул высказаться художник.

– Мёртвым ты ему ничем не поможешь, надо подумать о себе и бежать немедленно.

– Куда же я побегу?

– Поживёшь пока у моих друзей, я объясню, как к ним добраться и передам с тобой записку. О тебе позаботятся. Через месяц всё это не будет иметь значения, и мы решим, как быть дальше.

В коридоре послышались тяжёлые шаги, и в дверях появился высокий, худой мужчина с бритой головой и крайне неприятным выражением лица, которое неумело маскировалось за натянутой улыбкой.

Визитёр весьма удивился, застав художника в компании Кавдора и Риго.

– А что здесь делает дворцовая стража? – Обратился он напрямую к хозяину мастерской.

– Это мои друзья, – Неуверенно, словно в чём-то провинился, ответил Лель. – Они пришли в гости, немного поболтать, вот и всё.

– В такую рань?! – С сарказмом подметил долговязый.

– С кем имеем честь? – Кавдор выпрямился во весь рост, но обнаруженный лаз заслонить не успел.

Незваный гость был не готов объяснятся и поэтому начал с запинки. – Меня, я, меня зовут Тарквиний, я представлен к конкурсанту, чтобы во всём помогать ему. Министр Генбауэр очень обеспокоен, что юный художник не в настроении после последней неудачи, вот я и позабочусь, чтобы у него всё было.