Игер Кау "Пепел и пыль"

– Ну, мне так сказали. Хозяин приказал быть в готовности. Через два часа мы должны быть на вокзале. Они, конечно, могли задержать поезд, но хозяин запретил.

– И то верно, – фыркает Ладер, – не нравится мне этот городишко. Ладно, Хатрен. Вы с Дикером займитесь багажом, а мы с Таннером должны перед отъездом найти кое-кого.

Дикер – это второй помощник Ладера. Ушлый тип. Не удивлюсь, если прежде он промышлял по чужим карманам. Впрочем, иногда это нужно и Серой страже – чем еще объяснить, что он здесь, а не заперт где-нибудь?

Времени мало, а нам еще надо успеть выцепить Пелера – если, конечно, тот еще ни о чем не знает. Потому что если знает, то вряд ли мы его найдем.

Спустя час мы можем лишь сокрушенно разводить руками. Пелер исчез. Причем еще до того, как нашли мертвого сержанта. Пелер вышел из здания, доверительно шепнув дежурному сержанту, что офицер из проверяющих – я, что ли? – забыл на армейских складах какую-то свою вещицу и отправил его за ней.

Естественно, никто его больше не видел. Спешно отправленная на склады группа из бойцов графа и местных обнаружила лишь изумленные лица тамошнего персонала. На двери его клетушки нашли едва заметный – пальцем по пыли нарисованный – знак: круг, перечеркнутый вертикальной линией, нижний конец которой заканчивался косым крестом. Наверное, это был сигнал сообщникам, но что он означал – залечь на дно или немедленно делать ноги – оставалось лишь догадываться. Хотя до нашего отъезда больше никто не пропал и не умер, вряд ли это означало, что Пелер предпочитал работать в одиночку.

Наверное, этот тур мы бы проиграли вчистую, если бы не майор Логирен. Он распорядился изолировать всех рядовых и сержантов, которые не были местными и не имели родственников в городе или окрестностях, проживающих тут дольше, чем эти бойцы служили в здешнем управлении. Таких, к счастью, было немного – около десятка, а офицерам выход за пределы управления без письменного разрешения майора был запрещен еще вчера. Подозреваю, многое из бурной деятельности местного начальства на пару с графом Урмареном осталось вне моего поля зрения. Хотя вряд ли это поможет вернуть Пелера.

Оставался Тилен, но что мы могли ему предъявить? То, что до сих пор он не попадал под подозрение – во всяком случае, всерьез, – говорит о многом. Во всяком случае, о его уровне как агента – если он враг. Может, лучше будет сделать вид, что к нему претензий нет? Вот только как понять, какое отношение он имеет к лигарпе – ведь ее мог изготовить и Пелер, и ящик на столичном телеграфе был его, а не Тилена, способом связи. Возможно, Тилен и вовсе сочинил лишь текст сообщения, а шифровал и колдовал кто-то другой? Однако почему лигарпа ждала сержанта Хикрена именно на двери комнаты телохранителей маркизы, а не где-нибудь еще? Причем заложил ее в тайник именно Тилен? И именно тогда, когда Ксивена не было поблизости? Стоп. А ведь Ксивен мимо нас не проходил – он ушел тогда в сторону другой лестницы. Почему я решил, что он выглядел озадаченным? А главное – с чего я взял, что лигарпа не была заложена в тайник до нашего появления? И сделал это Тилен, а не кто другой? Но пусть даже Тилен действительно всего лишь случайно провел рукой по дверному косяку рядом с закладкой. В конце концов, было темно, полностью ручаться ни за что нельзя. Но тогда зачем он вообще выходил в коридор? Может, он ждал кого-то? И ради этого услал Ксивена?

Когда я начинаю излагать всю эту кучу предположений Ладеру, он сразу же поднимает руки:

– Избавь меня от этого! Суть я понял – парень пованивает, но ухватиться пока не за что.

– И что делать? Приглядывать за ним? Так он не дурак, заметит и сбежит. Хорошо, если ничего при этом не натворит. А граф тебе простит, что подозрениями не поделился?

– Так это твои подозрения. Я за тебя ими не поделюсь…

Короче говоря, пока я думал, как поизящнее приподнести весь скопившийся в моей голове ворох мыслей графу, пришло время проделать обратный путь до станции. Тут Кимер и Ангир, о которых я почти не вспоминал последние сутки, снова поступили в мое распоряжение – майору Логирену хватало забот и без них, граф тоже ничего на их счет не придумал. И поговорить с Урмареном или хотя бы бароном без посторонних ушей у меня так и не вышло. Мои подопечные были рады как видеть меня, так и просто оказаться вне стен управления. На лицах местных офицеров тоже читалось плохо скрываемое облегчение по поводу нашего отъезда. Один Витарен, успевший почувствовать ко мне расположение во время совместного бесплодного копания в архивах, тепло со мной попрощался. Впрочем, остальных, кроме капитана Сатолена, заместителя майора, я и не знал – сам майор на вокзал не поехал, сославшись на занятость. Впрочем, кучу ему и в самом деле предстояло разгрести изрядную.

На вокзале нас ждала еще одна неприятность.

Куда-то подевался дежурный телеграфист, а вызванный ему на замену другой работник, живший неподалеку, заявил, что аппарат сломан. Точнее, из него вынуты детали, которых на складе нет, и заказывать их надо в столице или снимать с любого другого аппарата. Других аппаратов в Меленгуре только два – на военных складах и в управлении Серой стражи. Ни тот ни другой выводить из строя нельзя, да и все равно на доставку и установку деталей требуется время.

До нас уже донесся гудок приближающегося поезда, и граф, поразмыслив, приказал приступать к погрузке, как только это станет возможным. Телеграммы он решил подготовить в пути и отправить со следующей станции. Предложение Сатолена о помощи он отверг, сочтя свой план более надежным – вдруг оставшиеся нераскрытыми враги уничтожат или подменят его послание? Капитану же он приказал просто заблокировать работу обоих исправных аппаратов хотя бы на сутки.

И вот мы уже в поезде. Я снова делю точно такое же купе с теми же попутчиками, и когда город окончательно пропадает из виду, а потом и идущий вдоль насыпи тракт отваливает в сторону и скрывается в лесу, меня вдруг одолевает ощущение, что эти два дня в Меленгуре мне просто приснились…

И тут в дверном проеме возникает физиономия Ладера. Глядя на меня, он говорит:

– Выйдем, а? Разговор есть.

– А нам что делать, если вы надолго? – не выдерживает Ангир, игнорируя осуждающий взгляд Кимера.

– А вы, парни, – хмыкнув, отвечает Ладер, – действуете по прежней схеме – сидите тут и не высовываетесь. Если что – вы из эскорта графа Урмарена. Все понятно?

– А если…

– Что, кондуктор заглянет? Билеты на вас выписаны, у него отмечены. Разве что поинтересуется, где третий пассажир. Так это не его дело. Всех прочих и вовсе посылайте подальше. И не напрягайтесь так, верну я вам вашего командира еще до ужина.

Услышав об ужине, лариниец расслабился и даже почти улыбнулся. Ужин для солдата дело святое. Даже если форма на нем не армейская. Впрочем, сейчас Ангир с Кимером одеты на мой манер – как наемники, в полувоенную одежду без знаков различия, если не считать графский герб на шевроне на рукаве, чтобы меньше вопросов возникало в пути.

Время, к слову, идет, а что-то с ними делать надо. Оно, конечно, хорошо, что майор Логирен с пониманием отнесся к проблемам двух совершенно чужих ему сержантов, и по всем бумагам (и тем, что лежали в архиве конторы Логирена, и тем, что вез граф на случай, если придется их – или только бумаги, или с сержантами вместе – отправить к местам службы) выходило, что Кимер добрался до Меленгура самостоятельно – после того как все его соратники погибли. В компании Нокиса, конечно. А по дороге к ним присоединился надсержант Ангир.

Пришлось потрудиться еще в Каменной Розе, сочиняя непротиворечивую историю о том, как некие бандиты – никак не диверсанты или чьи-то шпионы, это уже повод для большого шороха – сначала напали на станции на оказавшуюся слишком малочисленной группу лейтенанта Астирена, в итоге лейтенант и Дигус погибли, затем в дело вмешался слегка припозднившийся отряд капитана Камирена, но, преследуя преступников, угодил в засаду. Группа Сунгира то ли была взята в плен, то ли пропала при продолжении преследования. Оставшись один, Ангир похоронил убитых товарищей, потом встретил Нокиса с Кимером, которых сердобольные селяне везли со станции в поместье, славное своим лекарем. По крайней мере, это объясняло, почему троица прибыла в Меленгур лишь несколько недель спустя.

Сочиненная мной история всем понравилась. Конечно, если хорошо покопаться, можно найти и Нокиса, и всех прочих, кто поможет найти изъяны и в рапортах, и в том, что они сами расскажут. Но это если зачем-то задаться такой целью. Вряд ли кто-то станет официально посылать в Меленгур и «дальше в лес» следственную группу из столицы, а у местных уже есть готовые ответы на все вопросы. Уцелевшая часть сообщников Пелера сейчас затихарилась, да и в любом случае ничего о Кимере и Ангире не знает. Их в Меленгуре вообще мало кто видел, еще меньше тех, кто знает правду. К тому же сержанты – слишком незначительные величины в большой игре. А очень желанную для кого-то смерть Мархена показания Кимера сделают совершенно естественной случайностью. Как и в исчезновении отряда Камирена дознаватели при желании не найдут признаков чьего-то злого умысла. Проще будет дать дослужить обоим оставшийся срок и уволить в запас с настоятельным пожеланием убраться куда-нибудь подальше. Тем более что после дополнительного «общения» с Меченым и Кимер, и Ангир убеждены в «официальной» версии событий больше, чем бумага, на которой она записана. Это, к слову, очень хорошо, что колдовать пришлось не мне. Конечно, остается еще то, что они покинули Меленгур в компании графа Урмарена… Может, им побег организовать?

С этой мыслью я едва не пропускаю дверь графского купе. Ладер, задвинув ее за мной, остается в коридоре.

Значит, разговор ко мне есть у его светлости.

– Садитесь, Таннер.

Молча плюхаюсь на указанное мне место.

– Вы ничего не хотите мне рассказать?

– О чем именно, ваша светлость?

– У вас так много секретов?

– Нет, но больше, чем один.

– Хорошо. – Некое подобие улыбки трогает его сжатые губы, хотя в глазах я вижу тусклое свечение льда. – Расскажите мне… нет, не о том, как вы выслеживали одного предателя, а умер другой, первый же и вовсе исчез. И даже не о том, какое отношение ко всему этому имеют телохранители маркизы Деменир. Сразу скажу – их мы пока трогать не будем, ясно? Хотя вопросов к ним уже накопилось изрядно. Не только у вас. Но это, как я уже сказал, терпит. Кстати, вы не в курсе, что сержант Пелер оставил нам прощальный подарок? Хорошо, что посланные обыскивать его комнату люди сделали поправку на его бегство и не стали открывать дверь с ноги. А нашли сначала ключи, потом привязали к дверной ручке длинную веревку…

– И что случилось?

– О, почти ничего…То, что было внутри, превратилось в пепел. А изрядный кусок коридора на несколько мгновений стал печью для обжига кирпича. Хвала небесам, никто не погиб.

М-да, хорошо, что мы с Ладером туда не сунулись – даже про знак на двери услышали от тех, кого туда посылали. А вот о результатах, так сказать, вскрытия, я услышал только сейчас.

– Но, как я уже сказал, меня интересует кое-что другое…Как вы остановили действие заклятия, заключенного в лигарпе? Ладер не придал этому значения. Он много знает о магии, у него есть… скажем так, определенные способности. Но ему неизвестно, что заклинаний такого рода, доступных людям без способностей к магии, не существует. Более того – даже моему личному магу это вряд ли под силу, хотя Мерген вовсе не заурядный деревенский врачеватель… Как вы это сделали, Таннер?

Хороший вопрос. Знать бы еще ответ, который устроит спросившего, но не будет стоить мне головы. А что вообще знает обо мне его светлость, помимо того, что я сам ему рассказал? Откровенных проявлений моих способностей к магии до мертвого города вроде бы не было. Кроме чутья на неприятности, пожалуй. Списать на это? Нет, опасно. Мало ли кто – с точки зрения того же графа – мог там в меня вселиться. Но чем тогда это объяснять? Меченый – настоящий маг, причем гораздо сильнее среднего уровня, я это знаю не с чужих слов. И так не может. А я почему-то могу. Почему?

Стоп. Есть лазейка. Ладер, в общем-то, верно понял, что я обуздал силу заклятия. Да и слова мои трудно было понять иначе. Но точно он этого не знает – слишком мало времени досталось предателю. Скорее всего, Меченый все-таки способен удержать заклятие лигарпы, хотя бы на какое-то время, если уж не рассеять его совсем – только ценой немалых усилий, отчего и сделан вывод о недоступности этого слабому или необученному магу, каковым я, наверное, уже выгляжу. Хотя это странно… Меченый явно специализируется на некромантии, почему для него такое должно быть трудным делом?

Так, потом, потом. Нельзя заставлять графа ждать. Хотя и мгновенный ответ мог бы его насторожить, потому что выглядел бы заготовленным…

– Дело в том, ваша светлость, что я его не остановил.

– Что? Но…

– Я его только придержал. И мог бы удержать еще несколько минут, если бы верил, что сержант Хикрен знает достаточно для того, чтобы получить… эти несколько минут. Я действительно спросил Ладера – стоит ли нам пытаться сохранить жизнь сержанту. Например, для того, чтобы он мог продержаться до появления настоящего мага, способного разрушить заклятие. Но я вовсе не мог сделать это сам.

– Вот как… Понятно. И вы не стали его спасать, понадеявшись, что успеете поймать этого… Пелера?

Я киваю в знак согласия.

– И все же, Таннер… У вас есть какое-то объяснение вашим магическим способностям? Согласитесь, даже то немногое, что нам известно, нельзя объяснить тем, что вас кто-то где-то научил каким-то простейшим заклинаниям…

Тут Урмарен, конечно, прав. Нельзя.

– Ваши таланты к врачеванию или боевые навыки еще можно списать на врожденные способности и толковых наставников… в прошлой жизни. Люди, которым дано предчувствовать смертельную опасность, тоже встречаются. Причем довольно часто. Но, простите, быстрое и полное исцеление при тяжелых ранах или и вовсе воскрешение из мертвых… Ладно, допустим, те парни приняли вас за покойника, потому и закопали. Но вы же еще и выбрались из могилы!

– Начнем с того, что они действительно ошиблись. Учтите, что меня ударила не пуля, не меч и не кулак, а сильное заклятие – хорошо еще, что человеческий облик не утратил. А парни закопали меня не так глубоко, как обычно это делается. Из могилы глубиной в полный человеческий рост и я бы не вылез. При всех моих талантах.

Тут я немного лукавил, но зачем об этом знать графу?

– Ладно, Таннер. Верю. Хотя мне казалось, что вы не маг.

– А я и не маг, ваша светлость. Хотя я могу чувствовать присутствие магии – поэтому мы не подменили записку, – а сильную магию даже видеть, если это можно так назвать. Владею кое-какими простыми заклинаниями. К слову, если бы мне не объяснили, с чем я имею дело, я бы не удержал это и минуты.

– Но если вы имели дело с лигарпой впервые, как вам это удалось?

– Четко поставленная задача – половина успеха. Что требовалось от меня? Не дать этой гадости убить его сразу и внушить ему надежду, что он спасется. Если, конечно, кое-чем пожертвует.

– Ясно… Кстати, Таннер… Вы думали над моим предложением?

А ведь внятной альтернативы переходу под крыло Урмарена у меня больше нет. Деньги мои в Мелате, и добраться до сейфа в тамошнем банке я смогу не скоро. И не факт, что ключ до того не потеряю. Документы у меня – за исключением подписанной и припечатанной бароном бумажки, которая на полноценный паспорт не тянет, – исключительно фальшивые. Включая и те, о существовании которых, хочется надеяться, никто не знает. В смысле, которые я припрятал еще до мертвого города. Барон же вряд ли задержится в столице надолго. Едва станет ясно, что граф справится без него – помчится к невесте. Или сразу к отцу. Я, конечно, рад буду снова увидеть Барена и его семейство и даже познакомиться со старым бароном, а может, и снова выпить с Геритом, если случится нашим дорогам снова совпасть… Но что-то пока не тянет меня на север. А то, что гнало меня на юг, вряд ли отстало слишком далеко. Тем более что барон уже в Каменной Розе готов был отпустить меня на все четыре стороны.

– Да, ваша светлость. Думал.

– И что же?

Понятно. Граф намерен воспользоваться вскрывшимися обстоятельствами, чтобы ускорить мой переход в его команду. Хотя, по сути, я и так в ней. Просто исчезнет промежуточная ступень, не позволявшая ему требовать от меня безоговорочного подчинения. Впрочем, ему это и сейчас не требуется, и не потребуется потом. Однако следует соблюдать правила игры.

– Давайте пока не будем ничего менять, ваша светлость. Сейчас это не самое важное и уж точно не самое срочное.

– Хорошо. Согласен, – неожиданно добродушно улыбается граф, почувствовав, что добился своего, пусть и с отсрочкой. – Но обещайте мне, Таннер, что после прибытия в Терону вы не исчезнете, не дав ответа.

Как же, скроешься от вас.

– Ладно, к этому мы еще вернемся. Что будем делать с вашими… подопечными? Толку от них в общем-то никакого. Конечно, в случае нападения в пути пара лишних бойцов нам не повредит, но… если бы они остались лежать в этой глуши вместе с остальными, это сильно упростило бы ситуацию. А так… Вот как вы, Таннер, представляете себе их, так сказать, возвращение к месту службы?

Ситуация и в самом деле оставалась запутанной. Не ведая того, Кимер и Ангир, принадлежавшие формально к конкурирующим службам, но вроде бы служившие одной стороне в непонятной пока подковерной игре и наверняка сражавшиеся бы плечом к плечу в какой-нибудь очередной «обычной» войне, фактически были врагами – и друг другу, и нам. И лишь случайное стечение обстоятельств не позволило нам сыграть в «останется только один». Ведь вполне могло повезти не нам, и это я умер бы в мертвом городе, а Кимер благополучно добрался бы до станции со своим капитаном и получил бы пулю из винтовки Ангира, а того пристрелил бы Ладер – если бы, конечно, сам не погиб в стычке с людьми Ранкена… Но вышло так, что живы мы все, и что с этим делать, я не знаю.

В первую очередь, нужно решить, что делать с моим «земляком» – Ангиру до окончания срока службы осталось не больше недели, если я ничего не путаю. А значит, по времени он уже должен был вернуться в Ханаран. Или хотя бы выйти на связь. Точнее, не он, а капитан Камирен, но ему это уже вряд ли удастся.

У Кимера ситуация немного проще. Из мертвого города он все-таки выбрался не один. То, что из приданных Мархену меленгурцев домой живым добрался только Нокис, конечно, не очень хорошо, но все же лучше, чем ничего.

В рапорте Нокиса, уже сданном в архив меленгурского управления Серой стражи, все выглядит предельно просто, ясно и логично. Правда, среди персонажей этой пьесы задействован некий лейтенант Сиден, что способно кое-кому вскипятить мозги, но он в данной ситуации лишь дополнительный свидетель того, что Кимер не лжет, рассказывая о кошмарной ночи в мертвом городе. Лейтенант Астирен и стрелок Хатир, выжившие там, спустя несколько дней стали жертвами нападения «неизвестных бандитов» на станции, при отражении которого сержант Кимер был ранен. Медаль или хотя бы отпуск сержанту за это, скорее всего, не дадут, но любой лекарь, имевший дело с огнестрельными ранами, подтвердит, что это не самострел. Упоминания о том, что один из нападавших сначала предъявил удостоверение на имя все того же Сидена, в рапортах Нокиса и Кимера, естественно, нет и не будет. Степень запутанности должна сохранять разумные пределы. Кроме того, «лейтенанта Сидена» видело в Меленгуре куда больше народу, чем сержантов, и скрыть это вряд ли получилось бы.

Сейчас же Кимер едет под видом одного из графских бойцов – о чем, правда, не подозревает. Как и Ангир, которого тоже как бы нет в поезде. По бумагам, которые оформила канцелярия Логирена, сержанты покинут Меленгур лишь завтра. Все-таки будет лучше, если те, чьи приказы забросили их сюда, сочтут одновременное их и графа пребывание в городе досадной случайностью. Совпадением. А вовсе не видимой частью того, что они прибыли в город в свите графа и в ней же убыли. По прибытии в Терону (или даже раньше, если будет в том необходимость) Кимер получит на руки свои документы со всеми необходимыми записями и отметками, и отправится в полк. И по прошествии положенного срока уволится со службы – если, конечно, ничего не случится и он не передумает.

А вот с Ангиром сложнее. С трудом верится, что его начальство, и прежде имевшее на него зуб, не станет делать из него крайнего. Даже если там некому расстраиваться по поводу гибели капитана Камирена. Что в его пользу? То, что почти все люди Камирена – кроме тех, кто отправился на хутор – похоронены в братской могиле, и Ангир может показать место захоронения. Свою винтовку он сохранил. Тоже в зачет. Оружие остальных забрали те, кто их убил. Почему так долго добирался? Не рискнул в одиночку садиться в поезд с винтовкой – это же не револьвер, который можно спрятать. Могли и отобрать или украсть. Он же не дворянин, бесплатный проезд хоть и положен, но без офицера только в общих вагонах. Да и подлечиться надо было. Где винтовка? Так сдал ведь в Меленгуре, и в бумагах об этом написано, и печать есть. Как-то так, в общем.

Излагаю графу эти свои мысли. Он понимающе кивает – логично, мол. А у меня перед глазами вдруг снова возникает то, как он только что говорил: «… если бы они остались лежать в этой глуши вместе с остальными, это сильно упростило бы ситуацию…»

То есть мертвые обычно хранят тайны лучше живых. И зачем тогда было сочинять все эти легенды и переводить горы бумаги? Просто ради практики?

И в затылке снова что-то начинает тихо звенеть. Страж проснулся. Не к добру это. Но граф если и намерен от кого-то избавиться, то не от меня. Значит, дело в чем-то еще. Что может случиться с людьми, едущими в поезде? Смотрю в окно. А насыпь явно понемногу приподнимается над окружающей местностью. Крушение?

– Знаете, ваша светлость… У меня какое-то нехорошее предчувствие.

– Что-то определенное? – Граф сразу перестает улыбаться и подбирается, словно хищник, почуявший опасность.

– Нет, но…

– Я вам верю, – обрывает он меня и открывает дверь в коридор. – Ладер! Поднимай всех. Кто спит – буди. Таннер, предупредите барона и маркизу.

Спустя минуту вагон похож на разворошенный улей. Пассажиры, которым не повезло оказаться нашими попутчиками – в этот раз граф не стал возиться с их «пересаживанием», – испуганно выглядывают из своих купе, ничего не понимая. Подскакиваю то к одному, то к другому:

– Одевайтесь! Будьте готовы покинуть поезд.

– Нас грабят?

– Возможно крушение!

Они пытаются что-то спросить, но я уже мчусь дальше. Не выберетесь – я не виноват. Я даже это не должен делать.

Барону и маркизе не приходится ничего объяснять, как и Киртану с Хонкиром, и Ольте. К Тилену с Ксивеном я не стучусь. И не хочу, и без меня найдется кому. Вместо этого возвращаюсь к своим подопечным.

– Так, бойцы, у меня для вас две новости, и обе плохие.

– Это какие же?

– Первая – возможно, нам предстоит крушение поезда.

– А вторая? – не выдерживает Ангир.

Я в очень краткой, но доступной форме излагаю им отношение графа Урмарена к факту их присутствия в числе живых.

– И что нам делать? – Кимер первым выходит из ступора.

– Если поезд все-таки доедет до станции, сразу после отправления – пока скорость будет невелика – спрыгнете. Только не бегите сразу в сторону, вас не должны увидеть из вагонов. Дождитесь, когда состав уйдет подальше. Потом спрячьтесь где-нибудь поблизости, но так, чтобы местные на вас внимания не обратили, и ждите следующего. Лучше всего втихаря подсесть в какой-нибудь грузовой вагон. Ни в коем случае не пытайтесь взять билеты на этой же станции.

– А если все-таки произойдет крушение? – мрачно интересуется лариниец.

– Если произойдет крушение… Постарайтесь уцелеть и сделать ноги под шумок. Вот ваши документы, вот деньги – немного, но на первое время должно хватить. И мой вам совет – сразу двигайте в свои гарнизоны. Вряд ли вас кто-то будет искать в ближайшие дни, но кто знает, что будет потом. Там вас, конечно, не цветами встретят, но здесь вы точно исчезнете бесследно, если задержитесь даже на пару дней.

И я закрепляю сказанное в их памяти, добавив кое-чего еще. Теперь им даже под пытками не удастся проболтаться, а уж случайно – тем более. А еще после того, как они в течение двенадцати часов подряд не увидят мою физиономию, у них возникнет стойкая уверенность в том, что весь этот план они придумали сами и удрали от графа совершенно самостоятельно. О чем тоже будут молчать – ведь по легенде они графа всего лишь видели в Меленгуре, причем издалека, и, собственно, покинут город лишь завтра. Если все пройдет удачно, через несколько недель уже отставной надсержант Ангир объявится на небезызвестном хуторе и будет ждать там моего сигнала. Примерно то же самое проделает и Кимер, только весной и после того, как проведает родителей. Но он не поедет никуда, а просто отправит письмо. По адресу, которого он пока не помнит. Последний штрих – блок в собственной памяти. А то плотность магов на душу населения с приближением к столице явно может увеличиться.

Шум за дверью стих – похоже, все, даже ничего не понимающие попутчики приготовились к возможной аварии и просто ждут.

Через четверть часа ожидание становится невыносимым. О, кажется, поезд замедляет ход. Видимо, кто-то дал знать поездной бригаде, а они отнеслись к моему предчувствию серьезно. Хотя если вдруг прямо перед паровозом даже на такой скорости лопнет рельс, то наш вагон все-таки улетит под откос.

Похоже, мы все-таки доедем до следующей станции, понимаю я спустя еще полчаса, видя, что состав по-прежнему движется вперед. Только позже. Потому что скорость еще больше уменьшилась. Еще немного – и мы проиграем в темпе отдохнувшей пехоте на марше.