ISBN :
Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 04.05.2024
Это мой первый заказ. Свою работу я должен был представить на ближайшей конференции в четверг и отстаивать перед заказчиками.
– Он статен и хорош собой, – смеялись две девушки-секретарши в приемной.
Они раскладывали документы по папкам. В этот момент, около ресепшена проходил Илья.
– Девчата! Милые мои лебедушки! Никак про меня речи ведете? – остановился он.
Девушки развеселились еще больше.
– Нет, конечно!
– От чего же? – притворно удивился Илья. – Я красив, отлично разбираюсь в авто. Ценитель моды и экстрима. Харизматичный в любви и амбициозен в делах.
– Не обольщайся, Илья. Мы говорим про артиста Станислава Бондаренко.
– О Бондаренко? – расстроился Илья.
Он повертелся перед зеркалом, провел рукой по густому отросшему ирокезу, зачесанному вперед, критично оглядел стриженные бока.
Сазонов не скрывал, что гордится стрижкой «могавк». Его стриг какой-то модный парикмахер, который поведал, что прическа получила свое название от индейского племени ирокезов.
Могавки были настоящими хранителями культуры предков. В основе их верований было почитание сна. Именно сон мог открыть истину, ответить на любой вопрос, который терзает человека. В преданиях могавков говорится, что во время сна душа оставляет тело и отправляется туда, где зарождается Вселенная. Именно это путешествие давало возможность обрести знания и познать мудрость.
Не знаю, в какие миры сны уносили моего друга, но я считал все это не более, чем легендой.
Илья игриво подмигнул своему отражению и с удовлетворением сказал:
– Ему не пойдет стрижка «могавк» так, как идет она мне. А вы, девчата, опоздали. Вам надо было родиться на 30-40 лет раньше, может, и ваши кандидатуры он бы рассмотрел. Кстати, этот зануда у себя? – парень указал на мой кабинет.
– Да, – коротко ответила одна из секретарш.
– Посидим как-нибудь летним вечером на крыше при свечах? Только ты и я?
– Я знаю какой вы ловелас, Илья Сазонов, – звонко засмеялась девушка.
– Так может быть мне суждено измениться именно с тобой? – ничуть не смутился парень.
– Сазонов! – окликнул я друга. – Дуй ко мне. Не расстраивай рабочую атмосферу. – Я подмигнул девушкам и закрыл дверь за другом.
– Что насчет моего предложения? – спросил Илья, усевшись в мое кресло, закинув ноги на стол. Он взял попавшийся под руку чертеж и начал его внимательно изучать.
– Ничего не изменилось.
– Не дурно, – сказал Илья перебирая остальные чертежи. – Как говорит наш маратель холста, Алан Чумаков, я бы разбавил твой консерватизм красками бунтарства и игривости, с легкостью перетекающими в тона чувственности.
– Зря ты иронизируешь, говорят, парень написал несколько картин и готовится открыть собственную выставку. Кстати, я его тоже хотел привлечь к своему проекту, ты же отказался.
Друг замахал руками:
– Ой, проекты, это не мое. Чумакова зря зовешь – гиблое дело, запорет тебе все.
Илья откинулся на спинку кресла, сложил ладони домиком и внимательно посмотрел на меня:
– Ярик, расскажи мне, что происходит? Что знает такого Ковалев, о чем не знаем мы, твоя команда?
Я вздохнул. За день об этом споре мне напомнили второй раз. Я молча посмотрел на друга. В голове всплыло воспоминание о том самом солнечном морозном утре, когда я вышел во двор к своей старенькой машине, которая выручала меня во все времена, но вдруг вспомнил, что с вечера не поменял колесо.
– Какая досада! Спустило колесо, – за спиной кто-то поцокал языком.
В красном намытом автомобиле, который на соревнованиях выставлялся как «Каракурт», жуя жвачку, сидел Ковалев. Что он здесь делал здесь, возле моего дома в такую рань, меня мало волновало. Я сунул руки в карманы, направился в сторону автобусной остановки.
Автомобиль Ковалева не спеша двинулся за мной.
– Подкинуть? – насмешливо спросил Кирилл.
– Не стоит.
– Да ладно, не ломайся, – он зевнул и лениво покрутил руль. – У меня есть взаимовыгодное предложение. Уверен, оно тебе придется по душе.
–
С тобой связываться, себе дороже, – ответил я.
– Правда? – парень надул большой жвачный пузырь, заглотнул его в рот, где тот громко лопнул. – Я слышал, ты хочешь выйти из гонок.
– У меня нет уважительных или форс-мажорных обстоятельств, которые прописаны в Уставе стритрейсеров.
– Согласен, – лицо Ковалева стало серьезным. – Устав – святое. Но я знаю, какую открыть дверь, чтобы выйти из игры.
Я остановился и подышал на руки, перчатки как всегда забыл дома.
– Тебе какая выгода? Кирилл, ты же знаешь, моя команда тебе не соперник.
– Как знать, – пожал плечами Ковалев, вытащил изо рта жвачку и заткнул за ухо. – В гонках под поселком «Звездное» именно твоя команда одержала победу.
– Ах вот оно что! Ведь скоро там снова намечается турнир. Ты хочешь двух зайцев убить…
– И тебе услугу сделать. Мы договорились?
– Ты толкаешь меня на рисковое дело. Мне надо подумать. С парнями посоветоваться.
– И думать нечего, Ярослав. Соревнование из семи кругов, в течение которых постепенно будут отсеиваться игроки. Последний седьмой круг будет решающим для оставшихся сильнейших пилотов. Как раз в конце игры ты и сложишь полномочия, передав первенство моей команде. Ты командир, тебе решать и последнее слово за тобой. Я даю тебе такой шанс! Конечно, ты можешь в любой момент отказаться.
В назначенный день состоялись гонки. Я был шаге от победы, но вовремя опомнился. Сделка, которую мне подкинул Ковалев, подразумевалась как спор. В результате таких споров, стритрейсер ставил на кон свой автомобиль: если выигрывал, то забирал в качестве трофея машину своего соперника, проигрывал – терял свою. Мне не хотелось расставаться со своим «Ахиллесом», да и не вынес бы морально, если бы этот разгильдяй Ковалев разъезжал по улицам и хвастал, как выиграл мой автомобиль. В середине шестого круга я был вторым, когда намеренно сбросил скорость, пропуская вперед игроков, между которыми на последнем круге гонок начался розыгрыш. В конце концов Ковалев сам сказал, что я могу в любой момент отказаться…
Я подавил былое воспоминание, произнес вслух:
– Азарт ни к чему хорошему не приводит. Однако, Илья, ты должен помнить о правилах Устава стритрейсеров и данном обете.
Я взглянул на часы. Перед зеркалом поправил галстук и застегнул пуговицы на пиджаке.
– Ой, да брось ты! Рассуждаешь, как закостенелый старикан. Порой мне кажется, будто с роботом разговариваю, – вздохнул Илья. Он потеснил меня у зеркала, пригладил волосы расческой и оглядел свой костюм со всех сторон.
– Илюш, мне не хотелось бы соскабливать твои кости с асфальта и отмывать машину от мозгов, которые, я надеюсь, еще остались в твоей голове. Вспомни «Быстрого» и «Соленого». Один неверный маневр, ошибка в просчете и цветы дарят не они девушкам, а наоборот, им приносят на могилу. Послушай меня. Ты мой лучший друг и я обязан сказать тебе это.
– Ярослав, что у вас с Римской? – неожиданно сменил тему Илья.
Я пожал плечами, внимательно посмотрел на друга:
– Влюбился?
– Хотел бы встретиться с ней, – ответил он, поправляя воротник. – Ты же не встанешь между нами?
– Она бы тоже не одобрила твое увлечение.
– Ярик, ты же знаешь, это временное занятие, хотя не отрицаю, одно из любимых. Ну так что скажешь?
Я снова вздохнул и неопределенно пожал плечами.
В это время зазвонил телефон.
– Да, мы выходим. Илья, пошли. Нас ждут.
– Знаешь, что самое сексуальное в Мирославе? Ее женственность. У меня мурашки по телу, когда она гладит свои волосы длинными пальцами с ногтями на полметра, накрашенные блестящим изумрудным лаком.. Меня просто заводит, когда она приоткрывает свои пухлые губки. А каблуки? М-м-м. Сама грация, когда покачивает бедрами проходит мимо на высоченных шпильках…
Друг послал воздушный поцелуй.
Я покачал головой и театрально закатил глаза.
Наш разговор прервал охранник. Он подозрительно посмотрел на Сазонова потом медленно перевел взгляд на меня:
– Ярослав Данилович, вы сегодня вовремя или задержитесь?
– Да, я закончил.
– Хорошего вечера, – пожелал мужчина.
– Спасибо, приятель! И тебе хороших дней, не скучай тут! – откланялся Илья и помчался вслед за мной.
На парковке мы ожидали друзей.
– Ярослав, ты очень изменился, – в голосе Ильи слышался скорее упрек, нежели похвала.
– Повзрослел, наверное.
Наконец, подъехал черный тонированный джип. За рулем сидел Балахонов, рядом на переднем сиденье улыбалась Римская. На заднем – Лешка Федоров хрустел чипсами.
– Всем привет, – поздоровался Гришка, опустив стекло на двери. – Ты с нами, Илья?
Я открыл заднюю дверь машины и снова закрыл.
Физиономия Сазонова была грустной. Его потерянный вид немного рассмешил меня.
– Ты на байке?
Лицо друга засияло надеждой, но я поднял руку.
– Едешь с нами. Байк поведу я и это не обсуждается.
– А после? – спросил он, подавая мне шлем.
– После посмотрим.
Что нужно для счастья? Прибавляя скорость на железном коне, я то обгонял, то ехал вслед за джипом друзей.
Сазонов, сидящий позади меня, расправил руки, словно парящий орлан, выкрикивал что-то проезжающему транспорту.
Поравнявшись на этот раз с машиной, я повернул голову и встретился со взглядом Римской. Мою улыбку скрывал шлем, но глаза передавали счастливое состояние души. Она звонко смеялась. Вытянула ладошку и послала воздушный поцелуй.
Илья напомнил о себе, тут же выписав мне тумак.
– За дорогой следи, Ромео.
Утомленное весеннее солнце клонилось к закату. Близилась ночь, а вместе с ней долгожданные выходные. Мы, наконец-то, прибыли на место.
– Ожидал увидеть здесь бревенчатую избушку и дракона на цепи в собачьей будке, – удивился Гришка, хлопнув дверью джипа.
– Даже тебе под кайфом такая красота не снилась, – тут же отреагировал Лешка.
Это была ухоженная усадьба. Зеленый трехэтажный дом с большими окнами и белыми колоннами. По обеим сторонам дома стояли массивные атланты, подпирающие широкий балкон на втором этаже. От дома отходил тротуар, зовущий в оранжерею, где цвели дивные цветы. Здесь царил порядок и уют. Несмотря на то, что мы заехали в такую глушь, каждый из нас чувствовал себя в безопасности.
На мраморных ступенях нас встретила экономка:
– Добро пожаловать в поместье. Хозяйка ожидает вас в гостиной.
Пока мы шли по длинному коридору, увешанному картинами, Сазонов обернулся и язвительно подмигнул мне. В его взгляде читался вопрос: «Как ты дал себя уговорить»? Илья не то чтобы не верил в подобного рода мистицизм, он был полным атеистом.
Спиритические сеансы возвращались в моду. Такой всплеск популярности был вызван у молодежи, которые готовы были ночами напролет двигать доску Уиджи. Они не вдавались в подробности: кто сидит за их столом – самозванец, называющий себя экстрасенсом, или настоящий медиум. Для них это было прежде всего развлечение. Они сорили деньгами за престиж, за культ, который сами создавали и превозносили, не зная его сути.
Что до меня, то я считал, что медиумы – это хорошо обученные психологи и отчасти актеры. При себе имел мнение, что общение через них с духами, напоминало толстенное тонированное стекло и еще не факт, что за тем стеклом действительно кто-то существовал.
Жизнь без сюрпризов и неожиданностей вполне устраивала меня. Ведь это было так просто, идти по прямой, никуда не сворачивая. Пусть ожидаемо и бесцветно, как стакан с питьевой водой, зато спокойно. Никаких приключений на свою задницу.
Согласился пойти на сеанс только потому, что пригласила Римская. Для меня это было важно. Ведь рядом находилась та, к которой я был неравнодушен.
– Ребята! Это просто невероятно, что мы здесь! – восхищался Гришка, тщательно разглядывая керамическую фигуру в замысловатой позе. – Я обязательно выражу мысли в своих песнях.
– Главное, не переборщи с эпитетами, – хмыкнул Лешка.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом