Павел видел, что кузен не просто так собрал друзей и сотрудников. Он планировал "накачать" всех, и устроить драку, чтобы избить своего родственника. Но пока собравшиеся мужчины еще не могли найти повод, чтобы, начать избиение. Они не опустились настолько, чтобы просто так бить, только потому, что никому и ничего за это не будет. Ведь в людях, к сожалению, раскрываются все самые низменные пороки и желания, если им обещают стопроцентную безнаказанность. А за избиение верующего в те годы никто бы не наказал. И его озлобленный двоюродный брат твердо обещал это всем собравшимся "на воспитательную встречу".
Но кузен не рассчитал одного – физическую силу Павла. А мужчина, похоже, не собирался становиться "боксерской грушей". Заметив, что один из приятелей брата и его бывший сослуживец, намеревается ударить его, Павел молча взглянул ему в глаза, схватил за запястье, на котором у того были наручные часы, и сжал его. Рука мужчины покраснела, через секунду раздался хруст стекла наручных часов. Агрессор отпрянул и Павел выпустил его руку.
– Сектант несчастный! – пробурчал парень, невольно потирая запястье и разглядывая раздавленные часы, злобно матерясь, – не руки, а тиски какие-то!
После этой вежливой демонстрации силы, больше никто не рискнул замахнуться на Павла и все поспешили уйти из сада.
Интересно было, что на заводе, узнав о случившемся, товарищи по работе отреагировали совершенно иначе, чем ожидали враги молодого мужчины. Теперь к Павлу люди подходили поговорить, чтобы узнать о его вере, и новых убеждениях. Люди уже не пытались его перевоспитать, скорее хотели услышать что-то новое узнать о том, что дает человеку вера.
На некоторое время кузен успокоился, но на работе и в особом отделе КГБ "профилактика" продолжалась. Двоюродный брат добился своей цели, серьезно усложнив Павлу жизнь.
Молодому мужчине стало очень не просто прокормить свою семью из-за настойчивых "приглашений" в обком партии, от которых нельзя было отказаться.
****
После покаяния, братья прочитали Павлу место из Библии:
"сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению"
– Брат, твоя вера не будет укрепляться, если ты не будешь на практике применять оба эти принципа. Нужно учиться жить, сердцем доверяя Богу во всех ситуациях. А говорить о своей вере необходимо, чтобы укреплялась твоя сила для противостояния греху и распространения Царства Божия на земле.
Для Павла основным служением было – участие в жизни церкви. Так он явно ощущал свою причастность к церкви, родство душ верующих и свое посвящение Богу. Поэтому для него стало очень важно все, что происходило в общине. Он очень серьезно подошел к пожеланию, и старался “расти” в обоих областях, как в жизни веры, так и в исповедании своего упования.
Довольно скоро после покаяния супругов, ддля их общины наступило время нелегких перемен. – Дом Молитвы на углу Пятой линии и Абая попал под снос.
Так как по закону в Советском Союзе провозглашалась свобода вероисповедания, и власти не могли просто забрать участок с домом, то они предоставили участок земли вместо того, который забрали. Но когда братья поехали смотреть то, что им выделили, то были поражены. Недалеко от этого места находилась скотобойня и останки животных захоранивали на том самом участке, который руководители города выделили под строительство Дома Молитвы.
Кто-то попытался возражать, но им сухо ответили:
– Можем ничего не давать. Другого не будет.
Братья вынуждены были молча согласиться. Так как строительные материалы были в большом дефиците, да и денег у общины было не много, принято было решение разобрать старый Дом Молитвы и перевезти его на новое место. Так и сделали.
Многие братья после работы приходили, чтобы демонтировать здание и перевозить материалы на выделенный участок.
На новом участке братья – строители разметили место под фундамент и начали копать. Но эта работа оказалась очень сложной, так как в запахе гниющих останков животных не многие могли продолжать работу. Люди работали, замотав лица тканью, часто меняя друг друга. Многих мутило и они вынуждены были бросать работу. И все же фундамент здания был залит.
Но как только власти города увидели, что верующих не остановили те препятствия, которые они устроили, пришел человек, и запретил строительство.
– На могильнике запрещено строить общественное здание. Здесь неизвестно какие инфекции могут быть! – завил он.
– Как вас прикажете понимать, товарищ, – поразился прораб стройки, – вы выделяете участок для общественного здания, на котором по закону запрещено его строить? Разве этим вы сами не нарушаете закон?
– Я не хочу нарушать закон, и поэтому запрещаю стройку. – Холодно сообщил проверяющий.
– Но у нас документ на выделение участка под строительство, подписанное товарищем…, – прораб прочитал фамилию.
– Можно посмотреть? – протянул руку к бумагам проверяющий.
– Нет, только с расстояния и из моих рук, – ответил опытный прораб, прошедший худшие годы в СССР. Он знал, что сейчас, конечно, не сталинские времена, но порвать документ этот человек может, и потом церковь не получит ничего.
– Вы что, не доверяете мне? – возмутился мужчина.
– Нет, не доверяю, – спокойно и честно ответил прораб. – Пока вы не дали мне повода доверять вам. Власти нашей страны потребовали от нас, как церкви, зарегистрироваться, и мы это сделали. Вы использовали нашу регистрацию против нас, начав гонения на местах работы и в школах и других учебных заведениях, преследуя наших детей. У нас начались проблемы и во многих других областях нашей жизни. Посудите сами, есть ли повод вам доверять? А теперь вы пытаетесь отнять Дом Молитвы, который принадлежит нам на законных основаниях. Ведь мы не просили перевозить нас, почти из центра города, на окраину, в самое худшее место, которое только можно придумать. А теперь, мало того, что вы сделали для нас, вы еще и строительство пытаетесь запретить. Разве это не нарушение того самого закона, о котором вы только что говорили?
В шестидесятые годы власти вели себя уж не так смело, и не считали себя полностью безнаказанными, особенно в столице, где было немало грамотных и хорошо образованных людей, знающих законы.
Власти знали, что у некоторых верующих есть связи с Братскими общинами за рубежом, ведь в страну поступала духовная литература из-за границы, так что написать заявление о нарушении прав человека, чтобы поднять международный скандал стало вполне возможным. Поэтому они стремились избегать подобных рисков, и побаивались грубо нарушать собственный закон о свободе вероисповедания.
Когда проверяющий ушел, так ничего и не добившись, прораб сказал:
– Братья, продолжаем строить. Господь на нашей стороне. Они уже не могут вести себя как в тридцатые годы.
Строители продолжили работу и через время здание Дома Молитвы было готово. За время строительства еще не раз приходили проверяющие, цепляясь к каждой мелочи. Не раз приходилось останавливать стройку, выверять каждую мелочь и сверять с подписанными документами, но запретить работы они все же не сумели. В стройке участвовали братья и сестры не только с первой алма-атинской церкви, но также многие верующие со второй общины, у которых был свой Дом Молитвы, приезжали на помощь. Из-за препятствий со стороны властей, Дом Молитвы строился с перерывами в течение двух лет.
Для всех церквей Советского Союза это было не простое время, потому что власти, с одной стороны, дали больше свободы, с другой – потребовали официальной регистрации общин. Многие церкви подали документы на регистрацию, но выяснилось, что коммунисты стали вмешиваться в церковь и диктовать свои правила, которые для общины были губительными.
После покаяния Павел и Вера не сразу поняли правила, установленные коммунистами. Однажды к Павлу подошел один из братьев и тихо спросил:
– Паш, у тебя есть свободный вечер, чтобы помочь одной многодетной семье? Их отец лишился работы. Начальник, как только узнал, что он верующий, сразу стал преследовать его и искать повода для увольнения. Но потом в цехе случилась авария, и его "сделали виноватым". Но тогда даже не его смена была. Брата Ивана на заводе в тот момент не было. Но разве кому-то что-то докажешь? Хорошо еще, хоть расстреливать перестали.
– Конечно помогу! – спокойно и довольно громко ответил Павел.
– Тише ты! А то мы сами можем попасть "под статью"! -зашипел молодой парень.
– Не понял?! – удивился Павел, мгновенно перейдя на шепот, – за что?
– Как за что? Нам нельзя помогать друг другу! А тем более тем, кто за веру страдает! Ты что, не знаешь? – поразился парень.
– Впервые слышу, и понять не могу! – растерялся Павел, – то есть, получается, что я, в свое свободное время, не могу помочь ближнему, ну, допустим, бабушке какой-нибудь… так?
– Да, именно так! – подтвердил брат по вере.
– Подожди! Нам же всем с детского сада твердят, что хороший будущий коммунист тот, кто всегда готов помочь ближнему, а тут – все наоборот что-ли? – Павел был готов протереть уши, чтобы удостовериться, что правильно понял собеседника.
– Да, пионер, комсомолец, коммунист, когда помогает ближним – он молодец и герой. А когда верующий помогает ближнему, он преступник и негодяй. Ты все правильно понял. – Горько усмехнулся тот.
– У меня не укладывается в голове – Павел с недоумением потряс головой.
– Ну, понимаешь, они же хотят сломить нас. А пока мы дружные и вместе, это невозможно. Поэтому для нас взаимопомощь – это преступление. – Пояснил более опытный верующий, который годами был моложе Павла.
– Ну да ладно, понял. Что нужно сделать? – вспомнил молодой мужчина, с чего начался их разговор.
– Да у брата Ивана угля на зиму не было, так вот братья скинулись и собрали деньги на большую машину угля. А послезавтра снег обещают, вот мы с молодежью решили прийти и помочь быстро уголь убрать. А то у них детей много, и все – мал-мала-меньше. – Пояснил парень.
– Конечно приду! – живо откликнулся Павел. – Я только Верочку предупрежу. Говори адрес.
Коммунисты запрещали помогать нуждающимся, тем, у кого в определенные моменты жизни происходили беды. Если у кого-то сгорел дом или провалилась крыша – власти всеми силами поощряли взаимопомощь неверующих людей, но для церкви это было противозаконно. Если верующие помогали тому, кто из-за своих убеждений потерял работу, или когда чей-то отец сидел в тюрьме, это было особенно опасно.
Власти запрещали молиться с детьми, проводить молодежные общения или детские собрания. Детям было запрещено участвовать в служении, рассказывать стихи или петь песни. Существовал еще очень большой список того, что верующим запрещалось делать. Если бы общины исполняли эти правила, церковь обречена была бы на вымирание в ближайшие годы.
Были те, кто категорически отказался регистрироваться. Кроме того, что они не регистрировались сами, верующие активно критиковали тех, кто подписался под документами об обязательной регистрации. В церквях произошло разделение. Верующие из Совета Церквей нередко приходили к пресвитеру, "обличая" его за то, что он согласился зарегистрировать общину. Для пресвитера это была еще одна нелегкая ноша.
– Братья, – не раз и не два отвечал он "обличителям". – Что вам не живется мирно? Мы же с братьями не вмешиваемся в вашу жизнь, не требуем, чтобы вы регистрировались? Почему вам так важно навязать нам свою волю? Где же хоть маленькое уважение к свободе выбора? Даже Бог не заставляет нас делать то, что Он считает правильным. А Он – то точно знает всё! Что же вам не живется мирно? Зачем вы вносите смуту и разделение в общину?
– Мы страдали за веру, а вы в это время подписали эти греховные документы! – возмущенно твердили "обличители".
– Вам обидно, что времена изменились, и что-то стало не так как прежде? Или вам не хватает славы "мучеников" – устало вздыхал пресвитер. – Мы приняли решение не в одиночку, молились и немало дней, размышляли. Да, сейчас коммунисты, как всегда, лгут и нарушают все договоренности. Они не изменились, они всегда такими были. Но в Библии сказано, чтобы мы не противились власти в том, что не нарушает Заповеди.
Верующие, вернувшиеся из мест заключения за убеждения, пришли в церковь, которая официально зарегистрирована, и над ней уже не висит "дамоклов меч" страданий за проведения собраний и совместные молитвы. Власти дали послабление, но не все готовы были меняться. Мужчинам было горько, будто они страдали ни за что.
И все же в тот момент, когда их арестовали, все было иначе для всех, и те, кто согласился пройти регистрацию, тоже страдали до момента послабления. Но эти братья продолжали бередить умы верующих, утверждая, что регистрация была от дьявола, и старшие братья зарегистрировавшихся общин стали "пособниками сатаны".
Для пресвитера, постоянно подвергающегося давлению от властей, добавилась еще одна беда. К сожалению, в этом была победа коммунистов. Они отняли мир в общинах.
Павел с Верой покаялись в церкви, которая уже была официально зарегистрирована, но исполнять правила, навязанные властями, никто из искренне верующих людей не собирался, ведь это было нарушением учения Иисуса и Заповедей Божьих. Поэтому Павел и Вера не раз помогали ближним в случае нужды, хотя им это грозило штрафом и различными взысканиями. Они также выполняли посильную работу на строительстве нового здания.
Видя разрозненность и переживания братьев и сестер по вере, Павел не мог стоять в стороне. Он старался нести мир, собирать тех, кто рассеялся и кто страдал от разделения. Молодой мужчина всей душой болел за церковь. Ему не важно было состояние бумаг – есть там регистрация или нет. Павлу важны были души людей, страдающие от боли и одиночества. Поэтому он начал посещать небольшие группы верующих, своей заболевшей духовной семьи.
Наконец здание Дома Молитвы на новом месте было построено, и братья провели освящение. Теперь, хотя многим верующим стало дальше добираться до места служения, все же они радовались, что вновь есть Дом, где они все вместе могут славить Бога.
Павел с Верой участвовали не только в стройке, и в помощи своим по вере. Они оба, имея музыкальный слух и хорошие голоса, записались в хор и теперь могли петь в собрании. Их жизнь была заполнена не только работой для себя, но и служением Господу и ближним. Супругам хватило мудрости не вмешиваться в пересуды и разговоры о регистрации или отказе от нее. Они сосредоточились на искреннем служении Богу.
Первым ребенком в семье была дочь, которую назвали Светой. Малышка родилась совсем красной и Вера устало улыбнулась:
– Она красная, потому что я всю беременность очень любила свёклу и много её ела.
Врач лишь усмехнулась. Она была удивлена, что маленькая храбрая мамочка не утеряла чувство юмора даже после родов, впервые в жизни пройдя через предел боли, которую могла выдержать.
Женщина давно заметила, какими глубокими и устало – помудревшими становятся глаза мамочек – первородок. Лишь вчера она казалась наивной девочкой, а сейчас, пройдя сквозь боль появления на свет новой живой души, подойдя к грани жизни и смерти, словно заглянув туда, за ту таинственную грань, вдруг смотрит на мир совсем иначе. В ее глазах навсегда появляется нечто новое, будто та самая тайна жизни и смерти навсегда поселяется этом взгляде.
Когда первой дочери Лисициных было только шесть месяцев, она заболела коклюшем. В то время прививку от коклюша делали не часто и ребенок не был привит.
У молодых родителей начался очень тяжелый период жизни. Малышка задыхалась в тяжелых приступах кашля, с трудом втягивая воздух и выдавливая его обратно, издавая свистящий звук. Во время приступов лицо и все тело синело, малышка почти не спала. Вера сутками носила ее на руках и только возвращаясь с работы, Павел мог забрать крошечную дочь с рук матери. Молодой отец не мог постоянно помогать жене, ведь он обязал был ходить на работу каждый день и быть внимательным, чтобы не получить травму, работая на станке. И все же Павел старался помогать Вере ночами носить малышку на руках. Светочка очень мало спала. Часто во сне начинались сильные приступы кашля, заканчивающиеся синевой ее личика.
Когда руки молодой матери начинали сильно болеть от усталости, она клала ребенка на кровать. Но малышка очень скоро начинала снова кашлять. Видя как синеет лицо ребенка, Вера сразу подхватывала дочь на руки, и держала ее вертикально. Ребенок почти не спал ни днем, ни ночью. Родители понимали опасность заболевания и старались прикрывать свое лицо, чтобы не заразиться. Ведь коклюшем болеют не только дети, но и взрослые. Они знали, что от этой болезни умерло огромное количество людей.
Вера очень тяжело переживала болезнь дочери. Света задыхалась от кашля, а мать готова была забрать болезнь себе, только бы ее малышка могла спокойно дышать! Мать давала ребенку все лекарства, прописанные доктором, но почти не видела никаких результатов.
Люди советовали разное.
– Ее нужно на вертолете поднять в разреженный воздух. Она там сможет спокойно дышать, – советовал один.
– Нужно отвезти ее высоко в горы, – предлагал другой.
– Но где же я возьму вертолет или машину, которая могла бы увезти нас на вершину?! – со слезами спрашивала молодая мать.
– Можно отнести на речку, чтобы она подышала влажным воздухом от речки, – предложил кто-то.
Вера на рассвете стала носить малышку к речке. Она укладывала девочку у самой воды, чтобы та дышала испарениями. Ребенок стал дышать чуть лучше. Но стоило вернуться домой, все начиналось сначала. Молодая мать знала, что далеко не все дети выживают при этом заболевании, и ее сердце сжималось от страха за свою крошку. Она молилась, почти не прекращая молитву, сутками. Ей казалось, что даже во сне она продолжает молиться за свою малышку. Павел также непрестанно взывал о милости Бога к его семье и его крошечной дочери.
Время болезни ребенка казалось для родителей бесконечным! И все же наконец кашель стал реже и не настолько удушливым. Ребенок и родители, наконец, вздохнули с облегчением, опасность миновала, хотя врач предупредила, что после коклюша может возникнуть вторичная инфекция из-за ослабленного организма ребенка. Да и опасность заражения всех окружающих все еще оставалась. Тем не менее болезнь, наконец, покинула их дом. Павел с Верой искренне благодарили Бога за милость и сохранность жизни их первого ребенка. Но трудные дни болезни они запомнили на всю жизнь!
Вера тоже пошла работать, чтобы быстрее накопить на свой собственный дом. Она уже носила под сердцем второго ребенка и хотела также получить декретные деньги от государства. Но перед тем как выйти в декрет, молодой женщине нужно было отработать несколько месяцев. В Советском Союзе можно было уходить в декретный отпуск в семь месяцев беременности, поэтому Вера взяла вечернюю работу, чтобы муж после смены мог помогать ей в работе и в пути.
Им приходилось ездить на двух автобусах. Вера брала Свету с собой. Павел понимал, что беременной жене не просто добираться с ребенком на автобусе, и он старался никогда не задерживаться на заводе, чтобы сопроводить жену. Усадив дочь на колени, Павел сидел в автобусе рядом с женой. Одна из попутчиц, решила поговорить с ребенком. Она обратилась к Свете.
– Привет! А где твоя мама?
Светочка прищурилась, хитро улыбнулась, посмотрев на свою мать, затем указала на постороннюю женщину. Попутчица очень удивилась. Она заметила, что ребенок не ошибся, девочка явно знает все правильно, но решила пошутить. Женщина обратилась к родителям Светы:
– В таком возрасте обычно у детей с чувством юмора еще не очень. Но ваша юмористка не из тех.
Покинув автобус, Павел усадил дочь себе на шею, чтобы перенести ребенка с одной остановки на другую. На улице было холодно, и тепло одетая девочка была немного неуклюжа. Но восседать на шее у отца было не сложно, и Света свысока поглядывала на всех. По пути ее шапочка упала с головы, но Света была только рада этому обстоятельству. Она не любила носить шапки. И поэтому, потеряв шапочку, малышка ничего не сказала. Но когда отец снял ее со своей шеи, прежде чем войти в следующий автобус, он увидел, что ребенок с непокрытой головой.
– Света, где твоя шапочка? – не понял мужчина.
– Ку-ку, – развела руками малышка.
Пришлось взрослым срочно придумывать, чем закрыть голову ребенку, чтобы дочь не простудилась.
****
Через время на свет появилась вторая дочь, которую назвали Витой. Малышка Света вдруг стала старшей, не успев насладиться местом малышки в своей семье.
К двум годам родители решили отучать Светочку от соски. Но это было не просто, ведь рядом была маленькая Вита, у которой была не только соска-пустышка, но и бутылочка с вкусным молоком. Света не любила пить молоко из стакана. Оно казалось ей не таким вкусным, как из бутылочки, но мама постоянно давала девочке пить его из кружки.
Умная малышка заметила, что рядом с Витой всегда появляется бутылка с тёплым молоком перед тем, как маленькая сестричка должна проснуться. Мама старалась заранее подготовить молоко, чтобы младшая сестренка не расплакалась. Вера заметила, что если Вита, не до конца проснувшись, сразу получает бутылку с молоком, она засыпает еще раз и может проспать лишний час. И молодая мать, заранее готовила тёплое молоко.
Но Света выяснила то, что было выгодно ей, и стоило матери выйти из комнаты, Света хватала бутылочку, выпивала молоко, а если в это время просыпалась Вита, старшая сестра давала малышке пустышку, которая тоже всегда лежала рядом.
Но перед сном пустышка казалась очень ценной для Светы. Девочка знала, что днем родители не позволят ей сосать соску. Но ночью было темно и никто не видел. Поэтому Света прятала пустышку к себе под подушку, чтобы пососать ее перед сном.
Однажды, когда Свете было около трёх лет, она играла на улице, но что-то пошло не по ее планам и желаниям. Она упала на землю и начала дрыгать ногами и кричать. Павел сорвал первую попавшуюся тонкую веточку курая (стебель высохшей травы), случайно веточка сорвалась вместе с высохшим корнем. Павел подошел к кричащему ребенку и шлепнул ее по попе. Света не отреагировала, явно доказывая, что наказание было слишком несерьезным для нее. Но в этот момент рядом стояли обе бабушки. Они заметили, что на ножке ребенка появилась капелька крови. У основания стебля, на корне оказалась колючка.
Что тут началось!
