Таня Гуревич "Цепочка распада"

Цепочка распада
Таня Гуревич

В темных закоулках будущего, где технологии и психология сплетаются в опасном тандеме, учёный исследует цепочки распада. Антиутопия-головоломка про мир, в котором мысли – оружие, а влияние – разрушительное топливо, оставляет вас наедине с философской дилеммой: что вообще такое наша реальность?

Таня Гуревич

Цепочка распада

1.

– Чёрт, если я не получу чёртову работу из-за чёртового тупого навигатора, клянусь, я вышвырну к чёрту чёртов телефон!..

Подумал Алекс конечно же не всерьёз. Он прекрасно знал, что ни за что не выбросит телефон, даже если тот заведёт его прямиком на свалку токсичных отходов.

Был погожий денёк. Алекс вслепую вышагивал по сухому асфальту, ориентируясь и целиком полагаясь на указания навигатора сразу по двум причинам. Во-первых, он совершенно не знал этот район. Во-вторых, даже если бы и знал, он уже давно привык передвигаться по городу, и жизни в целом, не особо отвлекаясь от экрана. Чаще всего происходящее вокруг не стоило внимания.

Но сейчас ему нужно было найти контору, которая откликнулась на его резюме и пригласила на собеседование. Адрес ему продиктовали голосом, а не написали, что само по себе было странно. Но когда сидишь уже год без работы, становится не до подозрительности. А причин было немало. Начиная с собеседования посередине промзоны, и заканчивая мутным описанием вакансии.

«Требуются сотрудники, имеющие социологическое, психологическое, философское высшее (!) образование, опыт работы в сми, без в/п, с л/а и в/о. Оплата по договоренности». Никаких других пунктов, вводных, в конце концов KPI! Последнее просто немыслимо. Алекс привык, что работодатели по умолчанию вооружены батареями требований и арсеналами условий и обвешивают каждую захудалую вакансишку патронташами из буллет-поинтов.

Наконец, он нашёл нужную дверь. Словно из фильма про пришельцев, это был образец непримечательной двери. На ней был только табличка с номером 414, ровно как ему объяснила по телефону самая нейтральная девушка на планете. Алекс собирался было постучаться, но дверь открыли, приглашая его внутрь.

– Здравствуйте, я по объявлению, – сказал он быстрее, чем успел подумать, как лузерски это звучит.

– Проходите, молодой человек, пожалуйста, проходите.

Помещение освещалось потускневшими и мерцавшими лампами-палками, и после яркого солнца Алекс не сразу смог разглядеть, куда ему, собственно, надо проходить. Он решил на всякий случай представиться:

– Меня зовут…

Но его прервали:

– Не стоит, молодой человек. Пока подождите.

Через несколько секунд глаза его привыкли к зеленоватому полумраку, как раз вовремя, чтобы увидеть, что к нему подходит седовласый мужчина в серо-голубом костюме. Был это тот же, кто сказал ему подождать, или уже другой – Алекс не успел понять, и поэтому на всякий случай решил пока молчать.

– Пройдёмте, – сказал мужчина и отворил перед ним дверь.

Алекс удивился. Ему казалось, что другой двери в помещении не было, а значит, именно отсюда он только что и зашёл с улицы. Но за дверью оказался коридор. На секунду Алексу показалось, что не стоило бы заходить в незнакомые двери, идти по незнакомым коридорам с незнакомыми седовласыми мужчинами в костюмах, даже если самая нейтральная девушка на земле говорила, что там будет собеседование на работу. Но это он подумал уже тогда, когда шагал по серому в черную крапинку паласу.

Коридор несколько раз повернул, и наконец мужчина снова распахнул перед ним очередную неприметную дверь, жестом приглашая войти. Внутри оказалась просторная переговорная, с белыми столами, офисными стульями и флипчартом. Лицом к окну стоял другой человек в пиджаке, хотя, когда дверь за Алексом закрылась и человек повернулся, ему показалось, что это тот же мужчина, что шёл с ним по коридору.

– Здравствуйте, молодой человек, – мужчина, судя по всему рекрутер, сел за стол и сделал приглашающий жест и ему.

– Здравствуйте, – Алекс потянулся к своей сумке, где лежала папка с резюме, но мужчина махнул рукой.

– У вас есть ко мне вопросы? – рекрутер смотрел на него спокойными серыми глазами, которые сразу отбивали желание заводить неудобные разговоры.

– Эмм, на самом деле…

– Вот и славно. Я немного расскажу вам о том, что за работа вас ждёт, а вы пожалуйста, спрашивайте, если что-то непонятно.

Алексу уже было что-то не очень понятно, но он решил пока молчать. Мужчина продолжал:

– Работа в нашем проекте ничем не отличается от ваших обычных обязанностей, которые предполагаются с вашей специальностью… – рекрутер перевернул пару листов на своём планшете, – Вы ведь психолог, правильно?

– На самом деле, я … – Алекс хотел рассказать, что, действительно, у него было психологическое образование, но на факультет попал почти что случайно, кое-как закончил и никогда не работал по специальности, перебиваясь с халтуры на халтуру.

– Вот и славно. Всё, что вам предстоит делать, было изложено в описании вакансии, вы с ней ознакомлены? – мужчина едва заметно вздёрнул брови, и монолитный лоб пошевелился.

Алекс не сумел издать ни звука. Рекрутер продолжал:

– Вот и славно. Заполните пожалуйста договор, и можете приступать сегодня, – он протянул ему файлик с листком А4.

Договор выглядел обыкновенно: … именуемый в дальнейшем, Заказчик, Исполнитель… Алекс пробежал его глазами, пытаясь оперативно выцепить из текста хотя бы название позиции, но прежде наткнулся на размер вознаграждения и дальше читать уже не мог. Он подмахнул бумагу, даже не впечатлившись тем, что его паспортные данные были уже заполнены. Едва он оторвал ручку от листа, мужчина протянул к себе договор и лёгким движением отправил его в шредер, который стоял возле стены. Алекс округлил глаза, но решил пока молчать.

– Пройдёмте, – сказал голос за его спиной.

Алекс обернулся, увидел теперь уже девушку и встал из-за стола. Рекрутер снова стоял лицом к окну, не шевелясь, так что мог сойти за странно расположенный офисный ДСП-шный шкаф.

Девушка была тоже одета в серый костюм, чёрные туфли на небольшом каблуке и белую рубашку. Аккуратно убранные волосы, чуть подкрашенные ресницы, из украшений – только неприметные «гвоздики» в ушах. Алекс снова шёл по коридору, послушно поворачивая за своей новой коллегой, словно утёнок за серой мамой-уткой. Наконец, их плутания закончились перед широкой бронированной дверью, с магнитным замком с правой стороны. Серая девушка приложила свой пропуск, дверь бесшумно открылась.

Алекс уже порядком утомился от бесконечной череды открывающихся дверей, загадочных серых сопровождающих и, главное, неясного, смутного ощущения, которое трепыхалось у него где-то между желудком и горлом. Больше всего было похоже на чувство, когда проходишь уровень в новой игре-стрелялке, и пока ещё не выучил, за каким поворотом засада кровожадных монстров, в какой стене спрятана ловушка-невидимка и где тебя ждёт твой локальный игровой game over. Он уже был готов плюнуть на всё и громко потребовать вывести его из здания, когда к нему вышел мужик, который выглядел не как безликий второстепенный персонаж квеста, а как живой человек.

– Ну? Проходи-проходи, – мужик суетливо потянул Алекса внутрь. Серая девушка притворила за ними дверь, электронный замок тихо блюмкнул, закрывшись.

– Тебя ввели в курс дела?

– Ээм, – начал было Алекс, но осёкся.

Ему не хотелось показаться глупым в первую же минуту общения с потенциальным начальством, и он решил пока молчать. Но мужик продолжил смотреть вопросительно ещё пару секунд и поняв, что дополнительных звуков не дождётся, сложил брови разочарованно и сказал:

– Ну ладно. Неважно. Главное, про имена-то тебе сказали?

– Меня зовут… – решил всё же представиться Алекс.

– Нет-нет! – замахал руками мужик, – Цыц!

Алекс удивлённо заморгал. Мужик почесал затылок, поморгал и устало посмотрел ему в глаза:

– То, над чем мы тут работаем, требует полной секретности, конфиденциальности и, как следствие, анонимности. Пока мы находимся в этих стенах, никаких имён просто не существует. Тебе уже выдали пропуск?

Алекс помотал головой, но мужик уже протянул руку к его поясу: оказалось там болтался пластиковый прямоугольник с его фотографией. Мужик поднёс бейдж к лицу и прочитал:

– Эль-восемьдесят. Очень приятно. А я, – он покрутил своим пропуском, – Эф-двадцать шесть.

Алекс захотел вырваться. Непонятно, то ли в попытка избавиться от бейджика, то ли наоборот – защитить свою новую собственность и непонятную пока идентичность от чужих рук. Но он только сказал:

– Очень приятно, – и старательно улыбнулся. F-26 улыбнулся в ответ.

Он выглядел до зевоты заурядно. Низкий рост, сутулость, залысина. Одет в клетчатый зелёно-коричневый кардиган и вельветовые коричневые брюки, протёртые на коленях. Но всё спасал его взгляд: несмотря на обилие морщин и складок на лице, глаза его смотрели удивительно остро. L-80 подумал, что, возможно, не так уже всё и плохо складывается.

2.

– Итак, первый вопрос: что ты знаешь об устройстве ядерной бомбы?

Они сидели в комнате, больше всего напоминавшей лабораторию, только вместо приборов, были голые столы. L-80 поморгал и попытался вспомнить хоть что-то, но в голову пришли только обрывки сюжетов «Симпсонов», про работу Гомера на атомной электростанции и трёхглазую рыбу в заставке. F-26 вздохнул, но продолжил:

– Если коротко: есть изотопы, так? Это такие элементы химические. Атомы! – он многозначительно поднял палец вверх и улыбнулся. – У них есть ядро и вокруг летают электроны. И вот эти ядра они очень нестабильные. Они могут распадаться, если мимо нейтрон свободный пролетал. Распадаются эти ядра и становятся такими же свободными нейтронами. И в итоге что? Соседние ядра тоже начинают рассыпаться, понял? Как домино.

L-80 вроде понял и про атомы, и про нейтроны. Но ничего не понял про бомбу.

– Так вот, когда эти ядра, а они тяжелые, начинают лавинообразно делиться и рассыпаться, у нас происходит что? – F-26 выжидательно посмотрел на него, но напрасно. – Происходит мощное выделение энергии. Взрыв.

Он немного помолчал.

– Простите, я… – решился произвести звук L-80.

– Да-да, тебе, конечно, непонятно, какое это всё имеет отношение к твоей работе, ты же не физик! Но послушай. Атомные бомбы – это прошлый век. Фактически. Но задумайся, человечество находилось на пике своей физической научной формы, используя лучшие умы, чтобы создать уникальное преимущество в разделении влияния в мире. Грубо говоря, у кого мощнее бомба – тот и главный. Собственно, история так называемой холодной войны вся помещается в эту фразу.

Но! Бомбы – это слишком громко и шумно. Они действуют быстро и разрушительно, но эффект от них, к сожалению, столько же мимолётен.

L-80 хотел возразить: а как же радиация? как же тысячи погибших? Но F-26 угадал его мысли:

– Конечно, я рассуждаю не в контексте чисто физического эффекта. Здесь мы с вами как раз переходим в более знакомую вам плоскость. Психологическую. Разрушения и радиоактивное загрязнения имеют весьма ограниченный радиус психологического влияния на людей. Во-первых, в силу того, что элементарно большинство из оказавшихся под воздействием, погибают либо сразу, либо в течение короткого времени. Во-вторых и вследствие, на них же это воздействие и заканчивается. Это элементарно непродуктивно! – F-26 осёкся, – Не судите меня за столь циничные оценки, это дело привычки, – он пожал плечами и сглотнув, продолжил.

– Гонка ядерного вооружения начала заходить в тупик, как раз по причине колоссальной неэффективности инвестиций в атомные устройства. Тогда, в авангард начали постепенно выходить учёные другого… м-м, толка, чем в прошлом веке. Как думаете, уважаемый коллега, что определяет востребованность учёных?

– Востребованность?

– Да-да. Кто или что решает, какую науку субсидировать и продвигать?

– Государство поддерживает учёных. Наверное, министерство науки выделяет гранты в соответствии…

– Ну что вы, коллега, нельзя быть таким наивным. Наука – рабочая лошадка власти. Она будет выполнять тот заказ, который сейчас актуален для осуществления замыслов правителей государств. И если маршрут лежит через ядерную пустыню – запрягают физиков, подкармливая честолюбивой морковкой из научных достижений и патриотичных лозунгов. Ну а сейчас, – F-26 грустно улыбнулся, – маршрут перестроен.

L-80 мог только ошарашенно моргать. F-26 оценил, насколько его юный коллега способен вывозить новую информацию, и решив, видимо, что ещё не предел, стал рисовать на листочке схему из кружков и стрелочек:

– Посмотрите сюда, коллега. Вот радиус действия атомной бомбы. И вот – объём влияния на людей. Коэффициент влияния V – количество людей умножить на интенсивность переживания, здесь у нас количество социальных связей, а тут их плотность, – F-26 накалякал формулу, – Понимаете? Здесь V всегда будет крайне низкий – потому что людей остаётся мало. Только те, кто потом в новостях услышит, поужасается месяц-два и забудет. Понимаете, куда я веду?

L-80 не понимал. Его уже плотно захватило ощущение, что он либо в романе Оруэлла, либо в фильме Нолана.

– Ну ничего. Вы, как психолог, должны понимать, что гораздо эффективнее с точки зрения коэффициента V создавать такие орудия влияния, которые будут действовать дольше и плотнее.

– Вы говорите о пропаганде?

– Что вы, что вы! – замахал руками F-26. – Это было бы слишком примитивно. Я говорю о влиянии, которое интенсивно поражает сразу большие массы умов.

– СМИ что ли?

– А вот это уже ближе. Я бы даже сказал «горячо»! Современный пик, авангард науки – способность создавать лавинообразные реакции распада, но не атомных, а ментальных или, если хотите, психологических ядер.

F-26 откинулся на стуле, довольный своей прозрачной метафорой. L-80 нахмурился и тряхнул головой:

– Простите, но всё это звучит как бред сумасшедшего. Какие реакции ментальных ядер?

Он даже встал со стула в полной решимости всё же выбраться из этой абсурдной лаборатории. Но F-26 только ухмыльнулся и развёл руками:

– Вы можете уйти, молодой человек. Но поверьте старому журналисту, всё что я рассказал вам – та самая правда, которую вы нигде больше не услышите. То самое закулисье, о котором фантазируют грошовые писаки и прочие бездари. Вам выпал шанс поучаствовать в изнанке Матрицы, а вы кидаетесь обидными словами.

– Одно то, что вы так свободно выкладываете мне эту «секретную информацию» – уже говорит о том, что это ничего более, чем сказки.