Фаусто Грин "Книжные черви 3"

– Сукин ты сын! – выругалась Настасья Филипповна. – Но зачем тебе нужно, чтобы мы убивали друг друга?!

Чёрный Человек достал из-за пазухи белую шкатулку и поставил её на пол. Крышка приподнялась. Из шкатулки наружу вылезли несколько чёрных рук. Они трогали землю, стены, словно пытаясь что-то нащупать. А затем запульсировали, и на каждой руке стали проявляться глаза.

– Им пора навестить этот мир, – оскалил зубы Чёрный Человек. – А без ваших смертей им трудно сюда проникнуть. Несколько там, несколько тут, несколько ещё где-нибудь… Прошлой войны было мало. Нужна сцена побольше.

Катерина и Настасья Филипповна не знали, что за твари наблюдают за ними из шкатулки, но были уверены: их нужно остановить. Или хотя бы не дать ещё большему количеству прорваться сюда.

– Тогда обойдёшься без актёров, – жёстко сказала Настасья Филипповна, выставляя между ними с Катериной и Чёрным Человеком плотную стену огня.

Она посмотрела на Катерину. Та кивнула.

– Не мы, так кто-нибудь другой однажды всё поймёт, – всхлипывая, сказала Катерина.

А затем девочка крепко сжала руку Настасьи, и они шагнули в огонь.

***

Был летний воскресный полдень. Солоха сидела на небольшой кухне квартиры Книжных Червей. С момента смерти Андрея и Володи прошло одиннадцать лет. Наташа так и не смирилась. Пьер тоже хотел мести. Сколько бы они не пытались найти Барыню или кого-то из её свиты – ничего не получалось. Их словно и след простыл. (Книжным Червям было невдомёк, что год назад Барыня, Герасим и Павел Петрович в спешке покинули СССР и переехали в Швейцарию, а поисками жемчужин и войной с Книжными Червями занимались те немногие, кто решил остаться).

Солоха понимала, что вместо поиска жемчужин, вместо защиты авторов они который год занимались совсем не тем. Авторы умирали. Жемчужин удалось собрать не больше десятка. Им постоянно приходилось сражаться со слугами Барыни не на жизнь, а на смерть. Они все хотели мести. Самой Солохе хотелось бы верить, что, собрав всё ожерелье, можно будет попросить его создателя всё исправить. Будь он бог или дьявол, ему бы было по силам всё исправить… перечеркнуть этот лист взаимной ненависти и жажды мести, которой жили они, книжные создания.

Её думы прервал звук из громкоговорителей, который раздался на всю улицу:

«Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! Заявление Советского правительства. Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, двадцать второго июня, в четыре часа утра, без объявления войны германские войска напали на нашу страну…»

Глава 34

Родион вышел из поезда и закурил. Хоть начало октября в Екатеринбурге было дождливым и холодным, Раскольников любил Урал. В конце концов, именно здесь он начал свою новую жизнь. С 2013 года, когда Родион познакомился с Книжными Червями, он не возвращался в эти места. Он знал, что не сможет бороться с мыслями о том, что, не отправься он тогда в Северную столицу России, возможно, Сонечка была бы жива и они встретились бы позднее при лучшем стечении обстоятельств.

До улицы Бажова, где жил старый товарищ Раскольникова, Родион решил пойти пешком: поздороваться с любимой набережной, подышать тяжёлым уральским воздухом…

Впервые за долгое время Раскольников смог побыть один. Последние четыре месяца, по ощущениям молодого человека, тянулись, будто год. С момента гибели Остапа Книжных Червей преследовала череда неудач. Смерть той девочки – Виолетты – не прошла для них безболезненно. Под подозрением оказались трое: Мэл, Онегин, Владимир. И все трое как сквозь землю провалились. Маргарита, Чацкий и Тёркин бывали на допросах в последнее время чаще, чем дома, а вместе с ними и сам Раскольников, знакомый с судебной системой и единственный, кто на данный момент мог хоть как-то разруливать ситуацию юридически, ведь Марго, после увольнения из ФСБ, стёрла память всем бывшим коллегам.

Но никак нельзя было разрулить насильственную смерть Виолетты и пропажу Мэл. Полицию крайне заинтересовал случай с избиением Маши, в котором участвовала Ви. Мотив мести был налицо. А, судя по телу, месть эта совершалась группой лиц. Онегин и Мэл попали в федеральный розыск. Попал ли туда Ленский, невозможно было проверить, так как никто не знал, под своими ли настоящим именем и фамилией он жил.

Каким-то чудом Онегину удавалось скрываться несколько месяцев, избегая полиции, и лишь в конце сентября у Червей появилась информация, что человека, похожего на Евгения, видели в Екатеринбурге. Чтобы не привлекать ненужного внимания, Раскольников отправился в погоню за коллегой один, хотя Базаров и Чацкий были категорически против.

Следующей неудачей после стычки с Непримиримыми стало здоровье самого Родиона. Последняя трансформация не прошла бесследно: приступы кровавого кашля стали мучить его чаще. Если раньше они случались не чаще пары раз в год, теперь они настигали его раз в месяц. А это могло означать только одно: что времени оставалось всё меньше и он должен сделать всё возможное, чтобы помочь своим друзьям и выполнить обещание, которое он дал шесть лет назад Соне.

Интерлюдия Раскольникова

В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек пробирался сквозь лес где-то на Урале. Медленно, словно в нерешимости, направлялся он на звуки и шум, к голосам людей. Он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: он понятия не имел, сколько брёл по этому лесу. Изредка только бормотал что-то про себя.

Когда он вышел к людям, те поначалу по привычке ли или в суете не заметили его. И лишь большая дворовая собака, почуяв чужака, подняла лай.

– Эй, парень, парень! Ты как тут очутился? – замахав руками, побежал в его сторону бригадир, отгоняя собаку.

Шум, ужасный шум, сдавливал голову. Юноша осматривался вокруг и не понимал, где находится.

– Где я? – спросил растерянно молодой человек.

– На лесопилке, вестимо, – пожал плечами мужчина.

Юноша пытался вспомнить, кто он и как здесь оказался. Ничего. Пустота.

– В… воды… Дайте мне воды. Пожалуйста… – прошептал он и упал на колени. Запах земли и свежеспиленных деревьев бил в нос, это были совершенно незнакомые нотки, такие далёкие от запахов города, жёлтого вонючего города, который так осточертел ему.

Юноша не заметил, как стали стихать звуки на лесопилке. Как стягивались к нему рослые мужчины. И все разглядывали лохмотья, в которые он был одет.

– Мужики! Человеку плохо! – крикнул рослый мужчина с чёрными гнилыми зубами. Затем за плечи приподнял юношу в лохмотьях и потащил куда-то в сторону работающего трактора.

*

Родион пришёл в себя в строительном вагончике. Он лежал на раскладушке, рядом, на импровизированном столике из коробок, стоял чайник. Родион приподнялся на локте и принялся жадно пить воду прямо из носика. Казалось, он сейчас захлебнётся от жадности. Закончив пить, он облил свою голову остатками воды и только после этого осмотрелся. Он заметил множество вещей, непривычных глазу, но взгляд не фокусировался на них, внимание соскальзывало. Родион встал и побрел к выходу.

Когда он отворил дверь на улицу, глазам его предстало небольшое поселение из таких же домов-вагончиков, полевой кухни и невиданных гремящих карет.

Заметив парня, к нему подошёл тот самый рослый мужчина с чёрными зубами, а с ним лысый жилистый мужичонка, чьё тело почти целиком покрывали татуировки.

– Очухался. Ну, давай, рассказывай: кто, откуда? Чё тут забыл? – сразу начал татуированный.

Родион нахмурился. Ему не понравился недоброжелательный и какой-то вызывающий тон этого человека.

– Из леса пришёл, – мрачно ответил Раскольников.

– Из колонии сбежал, наверное, – хмыкнул тип в татуировках.

– Так тут колоний и вообще людей на многие километры вокруг нет, – вмешался рослый и обернулся к Родиону: – Откуда шёл?

Раскольников честно попытался вспомнить, но в голове зияла пустота.

– Виталь, да он не отражает вообще. Нарик, наверное, – снова встрял лысый.

– А звать тебя как? – продолжал допытываться рослый.

– Я… я не знаю, – вырвалось у Родиона с каким-то отчаянием.

Мужчины переглянулись. Наконец чернозубый сказал:

– Значит, так. Во-первых, сейчас дуй в баню, а то как чувырла. Вон там у озерца стоит, не пропустишь. А потом… потом решим, как с тобой быть. И, парень. Бежать – крайне не рекомендую.

При виде незнакомых людей Родион ощущал что-то подобное страху и отвращению. Он не желал сталкиваться с ними взглядом. Он знал, что они перешёптываются за его спиной, что следят, того и гляди нападут…

Но, к его удивлению, никто не напал. Не потревожил. Изредка его омовение беспокоили то важно крякающие утки, обосновавшиеся на озере, то лягушки, которые так и норовили попасть под ноги.

Юноша нырнул. Спасительная прохлада. Знакомый холодок, отголосок какого-то города. Но он не мог вспомнить. Вокруг был только лес.

*

Виталий Шабудинов, рослый мужчина с отличительно чёрными зубами, являлся на лесоповале главным. Это была его бригада, и существовала она по понятиям, хорошо известным каждому из представленных работников. Бывшим зекам было не так легко обосноваться в миру и вернуться к нормальной жизни. Сам Виталий неоднократно пытался устроиться на работу, да только в родном Свердловске всюду получал отказ. Люди отводили глаза и пытались поскорее закончить разговор. Им было страшно. И этот страх раздражал Виталия. Он почти год пытался найти место и уже было думал совершить разбой какой да вернуться обратно на зону, но тут вмешалось провидение. Дедок, на которого планировал напасть отчаявшийся мужчина, оказался весьма проницательным гражданином. Накормил, напоил Виталия, разговорил, а потом и с работой помог, потому что считал, что все заслуживают второго шанса. И так Шабудинов проникся этим состраданием от незнакомого старика, что решил отбросить преступные помыслы да помогать таким же, как он. Так и собралась его трудовая команда. Поначалу все они видели друг в друге лишь номер статьи, эдакое клеймо: 105, 105 часть 2, 107, 108, 111, 159, 161, 162, 166, 210, 223, 334 и даже один был 359. Затем, не без прецедентов, но смогли начать видеть в сложившемся окружении не только «бродяг». Виталий пытался искоренить в коллективе тюремные привычки, особенно среди новых работников. Но, пока человек сам не осознавал, что на воле у него появился второй шанс, всё было без толку. Такой шанс решили дать и Раскольникову.

*

К Родиону долгое время присматривались. Он держался отстранённо, но пахал за десятерых. Не задавал вопросов, всё делал ладно. Никто даже не помнил, как его зовут. За взгляд, словно у зверя, и некую диковатость на лесоповале его прозвали «Маугли». Парень пожимал плечами да продолжал делать свою работу. Первые деньги, которые ему заплатили, он держал в руках, как настоящее сокровище. Когда юноша впервые услышал про заработанную тысячу рублей, казалось, он вот-вот расплачется. Ошарашенный, сидел он у озера и пересчитывал купюры.

– Это же втрое больше, чем я у неё забрал, – шептал Родион.

– Маугли, ты чего тут расселся? Не доволен лаве?

Раскольников сглотнул и покачал головой.

– Вот. Не всё ж тебе за еду работать. Вон пацаны сейчас в посёлок поедут, дык и ты съезди, купи себе чего-нибудь.

Но Родион сжал в кулаке купюры и вновь отрицательно качнул головой.

– Такие деньги людям нужнее.

– Брось, каким людям. Колбаски, хлеба с мазиком да водочки сейчас купишь, и ничё от тыщи не останется. Платят нам, один хрен, как лохам каким-то. А потом удивляются, что их побрили.

– Что же это, тысячи рублей мало?

– Рублей! Тут и тыщи баксов мало. Давай, одна нога здесь, другая там.

*

В магазине Родион испытал настоящий шок, увидев ценники с трёхзначными числами. Прикинул он, что тысяча рублей – это как рубль раньше. Почти столько же, сколько часы его стоили. И такая злость обуяла его, что аж в глазах потемнело. Тогда все деньги молодой человек в магазине и оставил, а сам накупил продуктов и пива на всю компанию.

Кто-то перешёптывался, что, дескать, Маугли подмазывается, а кто-то просто молча ел и пил за его здоровье.

Наконец Илья (высокий лысый татуированный лесоруб) задал вопрос:

– Маугли, ты вон какую поляну накрыл, а так добрым людям не раскололся. За что ходка? Мы там все, ясное дело, ни за что оказались.

– Ага, ни за что. Ты двустволку замокрил вместе с её любовничком. И глазом не повёл, – хихикнул один из бригады.

– И ещё раз бы это сделал, – вскочил Илья с явным желанием подраться. Но наперерез ему встал Виталий.

– Ша! Параши закрыли. Как бабы базарные. Сколько раз говорил: там всё осталось. Позади. Нет же, тащите с собой.

– Я хотел проверить свою теорию, – спокойно начал Родион, – и двух человек убил. Только бабку хотел…

Мужчины, которые до этого пытались слушать серьёзно, залились громким смехом.

– Так тебя не Маугли надо было назвать, а Раскольников! – заорал Илья.

Юношу как будто пронзило. Он схватился за голову, вскрикнул, потерял сознание и чуть не упал в костёр.

*

Пришёл в себя парень уже сильно за полночь. Большинство лесорубов давно спали. Ветер доносил едва уловимый горький запах, но Родион не мог понять его природу. А больше всего его насторожила дымка, которой не должно было быть в это время суток.

Грохот прокатился по лагерю. Раскольников увидел, как промчался напролом, сбивая железные вёдра, через весь лагерь огромный лось. Из вагончика на шум выбежал Виталий.

– Что тут?

– Тут лось. Туда побежал, – махнул Маугли в противоположную сторону.

Мужчина нахмурился.

– Да тут последние пару дней живность активизировалась. Туда-сюда бегает. Хоть на шашлык, – Виталий закурил, посмотрел на юношу. Затем на часы. – Сломались, по ходу. Светает.

Со стороны рассвета то и дело пролетали птицы, большие и малые.

– Чем-то не тем пахнет, – сказал Раскольников. – Запах… не знаю, что это.

Виталий принюхался.

– Сука, торф это долбаный, а не рассвет! – закричал мужчина и бросился заводить лесовоз. – Пожар! Пожар! Атас! Просыпайтесь! Минута на сборы, как в армии, нах! Бегом!

Родион забегал в вагончики и расталкивал самых сонных коллег.

Мужчины собирались впопыхах, пытались забросить в КамАЗ пожитки и инструменты.

– Соляру, соляру давай в железо! В железо переливай!

– Воду бери!

– Виталя, а грузить-то это всё?

– Жопу грузи! Надо в посёлок, там наверняка эвакуируют уже. Илюха, вы впятером грузитесь в КамАЗ. Мы в эту коробку упакуемся. Ходу, ходу!

*

Чем дальше от лесоповала уезжала машина, тем больше матерился бригадир Шабудинов и тем отчётливей становился запах горящего торфа. Родион видел, как становилось светлее. Словно они направляются в пожар, а не от него. А затем парень стал понимать, что огонь замыкался в кольцо. Это понимали и остальные рабочие.

– Спокуха, прорвёмся! – уверенно руля и куря сигарету, гарантировал Виталий. – Давай, ласточка, ты сможешь. Сука тупая, давай, моя хорошая… Вечно у нас всё в последний момент делают, хоть бы про эвакуацию что сказали бы…

Загудел грузовик. Водитель остановил машину, заглушил мотор.