Детство босоногое моё
Александр Алгаринский
В книге собраны воспоминания моего отца Чудакова Александра Александровича о послевоенном босоногом детстве в селе Алгара (отсюда псевдоним – Алгаринский), а также рассказы из взрослой жизни, связанные с его работой или хобби.Многие рассказы уважаемый читатель мог встретить на страницах астраханских газет («Астраханская правда», «Астраханский мир», «Волга»).
Детство босоногое моё
Александр Алгаринский
Редактор Алевтина Ивановна Чудакова
Составитель Ирина Александровна Калюжная (Чудакова)
© Александр Алгаринский, 2024
ISBN 978-5-0062-7800-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ОБ АВТОРЕ
Автор представленных здесь произведений – Чудаков Александр Александрович.
Он мечтал оформить свои воспоминания и наблюдения в настоящую книгу, но не успел. Мы – его семья – воплощаем эту мечту в жизнь.
Этот сборник – дань памяти, любви и благодарности прекрасному Человеку и талантливому Писателю, который всегда будет жить в наших сердцах.
Автор книги – Чудаков Александр Александрович, Астрахань, 2016 г
СИЛЬВА
Я тогда ещё не ходил в школу. Отец как-то принёс жёлтенького кутёнка. Он был такой хорошенький! Кормил его молоком с блюдечка только я. Кутёнок маленько подрос и стал Сильвой. Мама часто подсовывала Сильву в мою постель. Она прижималась ко мне тёпленьким комочком и сопела вместе со мной.
У неё были маленькие коготочки, маленькие ушки. Она была жёлтая, походила на лису с большим пушистым хвостом. Красивая была собака!
Повзрослев, Сильва оказалась озорной, лёгкого поведения собакой, и её похождения стали несносными. Кобели весной таскали её по всему селу и прыгали к ней через забор на наш двор, где была её конура. Скоро Сильва оказалась, образно говоря, «в положении». Появились несколько слепеньких щенков. Ощенилась она под домом. Я и мои друзья, Юрка и Толька, лазили под дом и смотрели на щенков, кормили Сильву. С большим трудом раздали потом щенят по сельчанам. Но не топили и не продавали, как часто делают сейчас. В нашем селе это считалось грехом.
На другой год и на следующий сучья свадьба повторилась.
В один из жарких дней начала лета отец позвал меня:
– Сынок, сегодня в ночь караван прорезей пойдёт в город. Привяжи Сильву на одну из прорезей, а её потом отпустят в каком-нибудь другом селе, подальше от нашего. А ты заведи себе кобеля. А то с этой Сильвой и перед людями уже неудобно.
Вечером я отвёз Сильву на лодке к прорези. Привязал за шею верёвкой к кнехту прорези. Оставил еду. До воды она сама дотягивалась. Сильва не понимала, что я с ней делаю, и лизала мне руки, лицо.
Мои переживания передать трудно…
Наконец я вернулся домой.
Прорезь стояла как раз против нашего дома. Ужин был невесёлый. Родители видели моё состояние. Стемнело. Тогда спать ложились рано, так как электричества не было. Сильва чуть поскуливала на прорези.
Никто в доме не спал. И вдруг неожиданно подул сильный ветер, пошёл дождь, разыгралась гроза.
Я в своей жизни никогда больше таких резких изменений в погоде не видел. Творилось страшное: в доме темно, идёт дождь, гремит гром, сверкает молния и освещает прорезь на реке с Сильвой. Так сейчас делают спецэффекты с лазерной графикой на эстрадных сценах. Сильва мечется на верёвке, воет на всё село. Я лежу и плачу про себя…
Тут подходят к моей постели мать и отец и говорят:
– Сынок, езжай за своей Сильвой! Хватит издеваться! Вези её назад. Пускай живёт, как жила.
Я накинул рубашку и в одних трусах бросился к лодке. Небо рвало на части, на реке были большие волны. Грести было трудно.
Когда Сильва увидела меня на лодке, то перестала выть, а стала радостно скулить. Сильва лизала мне руки, мешала развязывать узлы привязи. Наконец оба, я и Сильва, промокшие до нитки, но безмерно счастливые, добрались до дома.
Мама плакала, отец отвернулся. А моя сестра безмятежно спала, её миновали такие бурные страсти в нашей семье…
ДРУЖОК
После Сильвы у меня появился новый щенок. Назвал его Дружком. Породы-никакой, дворняга. Вырос он в необыкновенно верного пса.
Раньше на летние каникулы всех школьников поголовно отправляли отдыхать в пионерские лагеря. Бесплатно. Однажды в наше отдалённое село позвонили по телефону из района:
– Есть одна горящая путёвка в международный пионерский лагерь «Артек», срочно дайте кандидатуру.
Предложили её и мне. Но, к удивлению всех и несмотря на уговоры моей матери, я отказался ехать в это лето в любой пионерский лагерь, даже в Артек. Причиной тому был мой чёрненький с жёлтыми пятами около глаз кутёнок. Дружок. Он тогда был очень маленьким и требовал ухода. И, разумеется, это ответственное дело я не мог доверить никому. За это мой Дружок отплатил мне преданностью на всю свою собачью жизнь.
Через год я всё же поехал в пионерский лагерь, в обычный пионерский лагерь в нашей области, на две смены подряд. Наше село располагалось на обеих сторонах речки, через которую ходил паром для людей.
Это большая лодка со скамьями по бортам и с веслами. Когда через два месяца я пришёл к парому, к моему удивлению и радости, мой Дружок сидел на противоположном берегу и ждал меня. Когда я сошёл с лодки на берег, то Дружок подбежал поближе, остановился шагах в десяти от меня и пополз ко мне на животе и уже около меня подпрыгнул и лизнул в лицо. Вот это друг человека! Как это он мог учуять меня за три девять земель и рек? Или он каждый день приходил на паром?
Где бы он ни мотался по селу, стоило мне свистнуть, он прибегал ко мне!
Наступил переломный момент в жизни нашей семьи. Я закончил семь классов в нашем селе, восьмой – в райцентре, в интернате. Родители решили перебираться в город. Хотя оба родителя бросали приличные работы. Но чего не сделаешь ради детей!
Когда наступил день переезда, стали грузить вещи, скарб в бортовую машину ГА3—51. На семейном совете решили: собаку в город не брать. Едем на съёмную квартиру. Здесь бы с людьми разобраться, не то что с собакой! Поехали. Дружок следом. Шофёр прибавил газ, Дружок – тоже. Бежал долго, высунув язык до земли. Его прогоняли, но он не отставал. Наконец мать остановила машину и сказала:
– Сынок, забирай его в кузов. Пусть с нами едет, а там видно будет.
На новом месте, в городе, мы занимали половину хозяйского дома. Клетушки с холодным коридором. Для Дружка я сделал новую конуру. Он жил во дворе, без цепи. Охранял двор.
Воли в городе стало меньше не только собаке, но и человеку. Сельского жителя поначалу это гнетёт. В селе захотел купаться – вот она, речка, в двух шагах! А город… Это надо идти пешком или на велосипеде несколько километров до реки! А там ещё милиционер остановит:
– Где номера на велосипед? Нет? – и спустит колесо…
Потом, правда, ко всему привыкаешь и постепенно забываешь про село и уже привыкаешь к новым благам цивилизации- электричество круглые сутки, кино – несколько сеансов каждый день, в магазине – хлеб любой, на выбор и т. д. и т.п…
Мой Дружок на новом месте тоже обжился. Хозяйские дети его полюбили. Но однажды прихожу со школы, а мой Дружок сидит на цепи. Спрашиваю у матери:
– В чём дело? Он чего-нибудь натворил?
– Твой Дружок у хозяйской курицы съел яйцо. И хозяин, дядя Володя, посадил его на цепь.
Мы не привыкли держать собаку на цепи. Что же делать?
– Сынок, может ты отдашь Дружка своему другу? Не съезжать же с квартиры из-за собаки!
Был такой друг у меня. Он хромал по математике и приходил иногда ко мне делать домашние задания. И Дружка он знал. У них был свой дом, недалеко от школы. Я предложил ему взять Дружка, хотя бы на время. Он согласился, тем более у него собаки не было. На следующий день я взвалил конуру на велосипед и отправился на новое местожительство Дружка. По запутанным городским улочкам, через мост.
Прошло несколько дней… Вечером сидим в беседке, пьём чай. Вдруг резко открывается калитка двора и что-то чёрное бросается в беседку и на меня! Мы еле опомнились! Это мой Дружок! За ним волочились вожжи, проще говоря, ремни из брезентовой ткани, метров двадцать длиной. Он перегрыз вожжи и сбежал от моего друга ко мне. Но как он нашёл наш дом, в городе, через несколько дней? Как не запутался вожжами за что-нибудь? За его преданность хозяин, перед которым провинился Дружок, простил его. И Дружок стал жить свободно, без цепи, исправно исполняя свои собачьи обязанности.
ЗИМНИЕ КАНИКУЛЫ
Моё детство пришлось на послевоенные 50-е годы. В нашей семилетке все молодые учителя были из города. После окончания педагогических техникумов и институтов их направляли по распределению на обязательную отработку трёх лет после получения диплома в сельскую местность.
Для них, городских жителей, условия жизни на селе казались жестокими. Действительно, маленькая комнатёнка в неказистом дощатом учительском домике отапливалась дровами или камышом. Здесь же и подобие кухни с керосинкой или керогазом, или примусом. Вода – с речки. Все удобства во дворе. Летом было полегче: тепло, топить печку не надо, речка под боком. Впрочем, в те времена и в городе у массы населения удобства были не лучше, почти что сельские, разве что электричество круглые сутки.
В селе-то, когда ещё работал рыбозавод, свет давали только вечером, часов до десяти. Когда завод ликвидировали, а ликвидировали натурально, т.е. ломали все здания, сооружения, в т.ч. и заводскую электростанцию, всё село окончательно перешло на керосиновые лампы.
Лично для меня такие условия жизни казались нормальными. И как показало время, эти условия жизни были и здоровыми: чтобы жить, надо было всё время двигаться! «Вертеться», как любил приговаривать мой отец! Не зря говорят: «Движение – это жизнь!». Надо было постоянно, изо дня в день, обеспечивать свой дом натуральными вещами: дровами, керосином, таскать воду с речки, по субботам самим топить баню. Кроме того, надо было содержать какой-никакой огородик, сажать картошку, держать домашнюю скотину: кур, гусей, чушок, коз, овец и прочую животину. Некоторые, наиболее зажиточные, держали своих коров. Зато в доме всегда были свежие тёплые яйца, парное молоко, зимой своё мясо. Зимой – потому что домашних холодильников не было, и хранить свежее мясо было негде. Но зато круглый год – и летом, и зимой – было полно разной, очень вкусной рыбы. Нет, не в магазине, а в реке-кормилице-поилице.
Помню, что в то время всё село ставило рыболовные сети в реку против своих дворов. Зимой сети ставили подо льдом. Почти каждая семья имела свою лодку, куласик. Удобно! А для зимы – чунки, т.е. простейшие сани из двух досок. На больших чунках с подрезами (т.е. подбитых железной полосой или круглой проволокой) можно было без особых усилий привезти по льду центнер-два рыбы, стожок сена, несколько снопов камыша.
Мы, пацанва, катались зимой на маленьких чунках собственного изготовления. Даже и мысли не было покупать эти изделия в магазине! Ведь нужны были только обрезки досок, пила, топор, молоток, да несколько старых ржавых гвоздей, выдернутых из каких-нибудь ненужных деревяшек.
Всё своё! Никому кланяться не надо!
Но так жили мы, постоянные жители села. А приехавшие на отработку, как в ссылку, молодые, холостые-неженатые-незамужние учителя своего собственного гнезда не имели, чувствовали себя временщиками, чтобы при первом удобном случае умотать в свой город.
Зато ёлку, т. е. Новый Год, мы, сельские школьники, праздновали два раза.
Первый раз в школе за неделю-полторы до календарного нового года, когда молодые городские учителя отпрашиваются в город к родителям. Школьная ёлка проходила организованно. Устраивался как бы новогодний карнавал. И мы, школьники и учителя, были и зрителями, и участниками этого действа одновременно.
Дома матери и бабушки шили маскарадные костюмы своим чадам. Ничего покупного!
А второй раз встречали Новый Год по-нормальному – в самый его канун, в нашей сельской маленькой избе-читальне. Когда построили новый клуб, то стали праздновать там. В огромном клубе было всё по-настоящему! И праздничный концерт силами местной молодёжи, и буфет с ситром и пивом в бутылках, и, конечно, нарядная ёлка в огромном фойе клуба! И были танцы под баян! Совсем непросто было узнать под маскарадным костюмом своего учителя или односельчанина.
Но дядю Лёню не узнать было нельзя! Никакой маскарад Деда Мороза не скроет его военную выправку, огромный рост, богатырское сложение и густой всегда с хитринкой голос! У дяди Лёни были настоящие деревянные сани с подрезами. Зимой он в сани запрягал лошадь, возил сено для коровы, камыш и дрова для печки, а потом катал нас, не своих ребятишек, на этой зимней дедморозовской повозке, навалив в сани несколько охапок свежего сена.
Особенно славно ехать на санях по снегу в ясный солнечный день! Воздух чистейший! Тепло, даже жарко! Детские щёки на морозе горят ярким румянцем! Мороз чуть пощипливает кончики ушей! Приятно пахнет сеном и лошадью! Снег скрипит под санными полозьями и похрумкивает под лошадиными копытами! От лошадиной морды и крупа валит пар!
Дядя Лёня улыбается, глядя на довольные рожицы мальчишек, и ещё сильнее подстёгивает лошадь вожжами:
