– Я говорю, зря вы так, – повторил гитарист. – Про бездельников и про Землю… Вот вы, наверно, недавно прилетели. А я видел эту планету, ещё не испорченную человеком, и многое могу рассказать. Хотя вряд ли вам будет интересна моя история…
Только сейчас Василий обратил внимание на взгляд незнакомца – пронзительный взгляд многое испытавшего человека. Извинившись за грубость, Василий попросил гитариста рассказать свою историю.
– Вы думаете, я всегда зарабатывал игрой на гитаре? Вы ошибаетесь. Когда-то я был пилотом, командиром космического корабля.
Вы, наверно, помните, какой поднялся шум, когда была обнаружена Форстеппа. Ещё бы – первая планета земного типа среди тысяч, непригодных для жизни. Все только и судачили о колонизации. Уже больше десяти лет прошло с той поры…
Двадцать три года мне тогда было, я совсем недавно закончил Высшее Космическое училище и успел совершить едва ли с десяток самостоятельных рейсов. Да и то были всего лишь грузовые перевозки в пределах Солнечной системы. Каково же было моё удивление, когда именно меня назначили командиром экспедиции на Форстеппу.
Я как сейчас помню тот день. У меня был двухнедельный отпуск после очередного рейса, и я сидел дома, отдыхая. И вдруг меня срочно вызывают в Генеральное управление Космических Полётов. Первая мысль была – я где-то ошибся во время последнего рейса, и буду за это отчитан. То, что вызов связан с Форстеппой, мне тогда и в голову не приходило.
Не буду утомлять вас описанием предполётной подготовки и самого перелёта – они прошли без неожиданностей. Через два с небольшим месяца после начала приготовлений наша экспедиция достигла Форстеппы.
Нам предстояло осуществить первичный сбор данных о планете для того, чтобы потом земные аналитики решили вопрос о её колонизации. Задание казалось достаточно простым, поэтому нам было дано две недели для его выполнения.
Помимо меня на борту было четыре человека: второй пилот Иван, Ганс, биолог из Германии, английский химик Дуглас, пожилой уже дядька, и наш физик Фёдор.
По данным американцев, открывших Форстеппу, планета была очень комфортной для людей. Как и на Земле, большую часть поверхности занимали океаны, климат же был более мягкий и ровный. Почти вся суша была покрыта степями, перемежавшимися лесами, и это странное чередование наблюдалось даже в высоких широтах. За это американцы и назвали планету Форстеппой[1 - forest – лес, steppe – степь.].
Облетев вокруг планеты по высокой орбите и сделав несколько снимков поверхности, мы выбрали место для посадки.
Приземление прошло благополучно. Взяв пробы воздуха и убедившись, что он близок земному, мы вышли наружу. Оказалось, что при посадке корабль на полметра ушёл в рыхлую почву и немного накренился, так что перед полётом нам пришлось бы потрудиться. Впрочем, это обстоятельство не могло отвлечь нас от удивительных пейзажей, представших перед нами.
Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась степь, и в этой степи, вы не поверите, гуляли волны! Именно волны, будто бы мы приземлились посреди океана! Они возникали на горизонте и стремительно накатывали, разбиваясь у кромки леса в полукилометре от входного люка. Нас эти волны пока обходили стороной, как течение огибает остров. Присмотревшись повнимательнее, мы заметили, что некоторые из них идут от леса, а не к нему.
Лес тоже был необычен. Он начинался внезапно, словно возносясь над ровной степью. Деревья с широкой, раскидистой кроной стояли плотной группой, переплетаясь ветвями. Было что-то жутковатое в этой безмолвной живой стене, трепетавшей тёмно-зелёными листьями на ветру.
Как заворожённые смотрели мы на эту загадочную картину, не в силах оторвать взгляд. Стало смеркаться, вскоре и вовсе потемнело, и лишь тогда мы смогли скинуть с себя оцепенение и вернуться на корабль.
На следующий день мы приступили к исследованиям. Иностранцы отправились в лес – их он интересовал прежде всего. Фёдор укатил на вездеходе в степь и весь день гонялся за волнами, но так и не поймал ни одной. Мы же с Иваном принялись выравнивать корабль.
Тем, кто этим никогда не занимался, ни за что не понять, насколько трудно поставить эту консервную банку вертикально. Проваландавшись весь день, мы заканчивали работу уже при свете фонаря.
К тому времени Фёдор уже приехал из степи и разочарованно уплетал тушёнку, Ганса с Дугласом ещё не было. Они не вернулись ни через час, ни через два. На Форстеппе наступила уже глубокая ночь, и было ясно, что с ними что-то стряслось.
Тем не менее, мы не решились выехать на поиски до утра – нам попросту было страшно. Представьте себе: кромешная тьма – только тусклые звёзды мерцают в черноте небес, – тьма и проносящиеся мимо с сухим шелестом волны. Думаю, немного найдётся смельчаков, готовых покинуть корабль в такой ситуации. На Земле хотя бы Луна есть…
За всю ночь мы практически не сомкнули глаз. Как только рассвело, мы взяли винтовки, зарядили пулемёт вездехода, и отправились к лесу на поиски.
Объехав лес по периметру, мы обнаружили оборудование учёных, лежащее у подножия огромного дерева на самой границе со степью.
Соблюдая осторожность, мы слезли с вездехода и осмотрелись. Никаких следов учёных, оборудование выглядело неповреждённым. Складывалось такое впечатление, что учёные сами оставили его здесь.
Нервы у нас к тому времени были уже напряжены до предела. Накатывавшие волны с глухим шлепком разбивались о стволы деревьев, заставляя нас каждый раз вздрагивать.
Решив проникнуть в лес на вездеходе, мы направились к нему, как вдруг очередная встречная волна не пожелала изменить курс и поглотила Фёдора с Иваном!
Я не помню, как добрался до вездехода, как доехал до корабля… Первое осмысленное воспоминание после того момента – я сижу на полу рубки и пытаюсь унять трясущиеся руки.
Следующие три месяца я провёл в каком-то полубредовом состоянии…
– Вы не улетели сразу? Но почему? – прервал рассказчика Василий.
– Я не был до конца уверен, что мои товарищи погибли. А для капитана бросить экипаж – это всё равно, что пустить себе пулю в лоб.
Итак, три месяца я просидел, не вылезая, внутри корабля, пока это вынужденное затворничество не было прервано возвращением Ганса. Его одежда была вся в пыли, но в остальном он не изменился, лишь глаза светились какой-то надеждой.
Сбиваясь и путая русские слова, он рассказал мне, что был поглощён волной и провёл эти три месяца внутри. По его словам, волна на самом деле – это аморфное существо, нечто вроде большой амёбы. Волны подчиняются деревьям, являясь в некотором роде сателлитами для связи между лесами.
Деревья, как вы, наверно, догадались, были настоящими хозяевами планеты. Каждый лес являлся носителем разума, части культуры Форстеппы.
Ганс говорил, что деревья одиноки, они жаждут контакта с другими разумами, с людьми. Посредством «амёб» деревья транслировали ему в мозг какие-то удивительные картины, которые Ганс пытался, но не мог передать словами.
Он рвался сам и звал меня к лесу, чтобы слиться с разумом планеты. В конце концов, мне пришлось запереть его в каюте, чтобы он чего-нибудь не натворил.
Я решил дождаться возвращения остальных, прежде чем лететь на Землю. Однако моим планам не суждено было сбыться – через неделю за нами прилетела спасательная экспедиция, которая насильно утащила нас домой.
А после этого началась жестокая колонизация планеты. Вместо того, чтобы попытаться изучить и понять цивилизацию Форстеппы, люди принялись методично истреблять её. Леса вырубались под корень, а «амёбы» расстреливались из автоматов. И всё это, чтобы создать вторую Землю!
Напрасно я ходил по инстанциям и угрожал, и требовал установления контакта с цивилизацией Форстеппы – её уничтожили. Лишь считанные десятки форстеппских деревьев остались в городах землян в качестве «достопримечательностей». По официальной же версии, планета изначально была необитаемой.
Мне же все мои попытки спасти Форстеппу аукнулись аннулированием личной карточки – теперь меня формально не существует, и мне остаётся зарабатывать на жизнь лишь так, – он провёл рукой по струнам. – А Ганс закончил свои дни в психушке…
* * *
– Что-то заболтался я тут с вами, – сказал музыкант и исчез в темноте улицы, прихватив с собой шляпу. Вслед за ним бодро протопали двое полицейских.
* * *
Василий медленно брёл через парк к гостинице, размышляя над только что услышанным. Раскидистая крона какого-то дерева, затесавшегося среди тополей, тянула ветви-руки в немом крике…
07.06.2007
Отражения
Рихард и Эльза не пришли к завтраку. Совместные трапезы стали традицией ещё во время полёта, и даже по прошествии полугода с момента основания поселения колонисты старались её соблюдать. Тем не менее, пропуск завтрака не был чем-то сверхъестественным, так что поначалу никто не встревожился. Однако пропавшие не появились и в биолаборатории, где работали, и бесполезными оказались попытки связаться с ними через персональные терминалы.
Трое колонистов отправились на поиски исчезнувших. Дом, в котором жили Рихард и Эльза, выглядел совершенно обычно: рабочий беспорядок на столах, недопитый стакан сока на кухне, пара немытых тарелок в раковине – не хватало только жильцов. Лишь при тщательном осмотре в углу жилой комнаты удалось найти несколько пятен, похожих на засохшую кровь.
К полудню исчезновение поселенцев объяснилось самым прозаичным для этой планеты образом – в тени стены, ограничивающей поселение, обнаружилась небольшая стая сытых, мерно посапывающих хорьков, непонятно как оказавшихся внутри Периметра.
Планета Зелёная, на первый взгляд, представляла собой идеальное место для создания земной колонии. Состав атмосферы, климат и гравитация, близкие к земным, богатые минеральные ресурсы, обилие чистой воды – всё говорило за колонизацию.
Своё название планета получила из-за покрывавших большую часть всех трёх континентов лесов, густонаселенных разнообразными животными, каждое из которых, однако, было не больше кошки. Животные, внешне напоминавшие земных хорьков, но отличавшиеся более длинным хвостом и густой шерстью, являлись единственными серьёзными хищниками. Как оказалось, в этих-то хорьках и таилась основная опасность для колонии. Нападали хорьки только стаей и только на одинокую жертву, при этом они обладали чрезвычайным проворством, недоступным землянам. В первые дни несколько человек погибли от этих хищников, для которых даже скафандр не был достаточной преградой – острые зубы прогрызали его словно обычную ткань. Прожорливые звери съедали свою добычу подчистую, не оставляя даже костей, после чего спокойно отправлялись спать и переваривать пищу. Поскольку в местной фауне у них совершенно не было конкурентов, хорьки могли уснуть прямо на месте преступления. При этом поражала смышлёность хищников – тактику группового нападения они явно выработали при первой встрече с человеком, на остальную добычу они охотились всегда поодиночке.
Для защиты от хорьков колонистам пришлось построить Периметр. Стена уходила на два метра под землю и на три вверх, и по ней был пущен слабый ток. Выбираться за Периметр разрешалось только в вездеходе, покидать который можно было только группами по три-четыре человека. Но, несмотря на это, планету признали подходящей для освоения, и, снабдив поселенцев всем необходимым для обустройства жизни внутри Периметра, корабль, привезший их сюда, отправился к следующим мирам.
Гибель двух колонистов внутри Периметра всполошила всех. Население колонии в полном составе бросилось на обследование стены, но изъянов в ней не нашлось. Единственным разумным объяснением было то, что хорьки каким-то образом попали в вездеход, который накануне выезжал за Периметр для сбора образцов местной флоры. Против такого объяснения выступал лишь Дед, наиболее опытный из колонистов, получивший своё прозвище из-за окладистой, чёрной с проседью бороды. Он упирал на то, что эта версия годится лишь для самоуспокоения, а настоящие причины произошедшего, скорее всего, кроются глубже.
В течение следующей недели колония потеряла ещё пятнадцать человек. Каждый раз всё происходило ночью, а события развивались по одному и тому же сценарию – гибло не меньше двух человек, живущих в одном доме либо в соседних домах, при этом среди погибших всякий раз оказывался хотя бы один человек, недавно покидавший Периметр.
В поселении воцарилась паника. Люди вздрагивали от любого резкого звука и с подозрением смотрели на окружающих. Вспомнили о предупреждении Деда, вспомнили, что Рихард был в составе экспедиции за растениями, вспомнили, что вернулся он из этой поездки непривычно немногословным. Те, кто за Периметр давно не выбирался, выискивали странности в поведении тех, кто там побывал, что приводило к стычкам, а порой и к потасовкам.
К счастью для поселенцев, вскоре на планете ожидалось прибытие корабля снабжения с Земли. Он должен был привезти оборудование, необходимое для дальнейших исследований, а также несколько земных животных для проверки их приспособляемости к местным условиям. Предполагалось, что развивающаяся колония сможет перейти на самообеспечение продуктами питания. Земные растения хорошо прижились на почве Зелёной, многие местные плоды оказались также пригодны к пище.
Однако теперь стало понятно, что до животноводства колония не дорастёт – экспедицию нужно срочно сворачивать. На спутник связи, обращающийся вокруг Зелёной, был отправлен сигнал бедствия – как только земной корабль перейдёт на досветовые скорости и окажется в зоне радиовидимости, этот сигнал будет транслирован ему.
Колония застыла в тревожном ожидании, считая дни до прибытия корабля. Все исследования были остановлены, выходы за Периметр запрещены. Памятуя о том, что хорьки нападают только будучи уверенными в своём превосходстве, поселенцы переоборудовали один из лабораторных корпусов в жилой и все перебрались в это убежище. Колонисты поочерёдно несли вахту, для каждого был составлен индивидуальный график сна и бодрствования, по сути, каждый следил за своей безопасностью и безопасностью нескольких своих товарищей.
Но никакие меры предосторожности не помогали – люди продолжали гибнуть от зубов хорьков, и прежде всего страдали вахтенные. Казалось, от нашествия хищников невозможно защититься.
Прибытие корабля ожидалось менее чем через сутки. К этому времени в живых осталось шестеро колонистов из ста. Все они собрались в одной комнате за круглым столом. Красные от недосыпа глаза, напряжённые лица. Время от времени двое человек вставали и выходили в коридор – проверить, надёжно ли заблокирована дверь в смежный коридор. Эта предосторожность диктовалась лишь страхом – вряд ли хорьки были способны открывать двери.
В один из таких моментов в коридор вышли Иван и Генри, а вернулись два Ивана, со злобным выражением лица наставившие друг на друга разрядники.
– Я наклонился проверить запор двери, и вдруг этот звук. Я обернулся и увидел его, – сказали они в унисон.
– Он врёт! – воскликнули они так же слаженно.
– Разрядники на стол! – спокойным голосом приказал Дед. Иваны синхронно подчинились. – Один из вас – хорёк, и сейчас мы выясним, кто именно.
– Как хорёк? – нервически воскликнул Джордж, отодвигаясь. Он сидел ближе всех к Иванам.
– Это моя гипотеза, – пояснил Дед. – Смотрите сами: погибло почти сто человек, но никто из них не успевал поднять тревогу, даже когда мы уже все находились в убежище и помощь была рядом. Как во всех случаях хорькам удавалось застать их врасплох? До сегодняшнего дня я не мог ответить на этот вопрос. Но теперь я понял – они просто были среди нас, маскируясь под нас.
– Но это невозможно.
– Невозможно, но это есть. Доказательство перед вами. Теперь нам надо определить, кто из них настоящий. Какие будут предложения?
– А какие могут быть предложения? Она жена, – Джордж махнул в сторону Анны, – вот она пусть и определяет.
– Но… – начала возражать Анна.
– Давай, задавай им вопросы, – настаивал Джордж. – Должно же быть что-то, что известно только тебе и им… ему.
– Спокойно, – остановил его Дед. – Где гарантия, что правильно ответит настоящий Иван? Как я понимаю, хорьки нам показывают то, что мы хотим увидеть. Или ожидаем увидеть. Если один ответил правильно, а другой нет, кто поручится, что верный ответ не есть отражение наших представлений о том, что должно быть верно?
– Есть только один достоверный способ проверить, кто настоящий, – сказал Михаил, до того в дискуссии не участвовавший. Он выхватил разрядник и хладнокровно выстрелил в правого Ивана. Тот распался на восемь хорьков, лихорадочно заметавшихся по комнате, спасаясь от преследовавших их людей. Через десять минут всё было кончено, а в комнате повис запах палёной шерсти.
– Как ты догадался, что я это я? – спросил Иван.
– Никак. Я просто целился в плечо – если бы я ошибся, тебя бы не убило, – ответил Михаил.
– Это в своём роде коллективное сознание, – в очередной раз объяснял Дед свою гипотезу. – Когда их собирается много, они становятся чем-то большим, чем просто хищниками. Они становятся нашими проекциями, нашими отражениями. Мы ожидаем увидеть Ивана, и мы его видим.
– Но мы же всё-таки хотели увидеть Ивана и Генри, а не Ивана и Ивана, – возразил Джордж.
– Возможно, их было слишком мало, чтобы поддерживать правильную иллюзию. Или слишком мало нас, и они не настроились. Может, им нужно много народу, чтобы настроиться на некие «средние» показатели.
– А может, они просто не успели меня сожрать, – добавил Иван.
– Может и так. Но когда нас было больше, ошибок хорьки не совершали.
– Они ошибались всё это время, – сказал Джордж. – Да, они съели многих из нас. Но и сами после этого погибали. Сколько хорьков в убежище? Ноль. А нас пятеро.
– А сколько их осталось на планете? – спросила Анна. – Наверняка миллионы. Мы завтра улетим, а они останутся. А через тысячу лет прилетит кто-то другой и точно так же будет вынужден уйти. Мне кажется, что планета защищается от нас, а хорьки – это что-то вроде лейкоцитов. Пусть сотни погибнут, но планета останется жить, недоступная заразе извне.
Никто не собирался спать в эту ночь, и спор о хорьках и их месте в экосистеме Зелёной продолжался до утра.
Наутро, покинув убежище, возле Периметра колонисты обнаружили долгожданный земной корабль. По-видимому, он приземлился ночью – в изолированном от внешнего мира помещении его посадка не была слышна.
Выйдя за границы Периметра, колонисты увидели странно мирную картинку: гостеприимно раскрытый шлюз корабля, возле которого паслась корова. Они вошли внутрь, шлюз закрылся. Корова довольно хрюкнула и распалась на два десятка хорьков.
Корабль приземлился на поляне возле Периметра. Обзорный экран позволял увидеть, что происходит за стеной. Несмотря на все панические радиограммы, приходившие в последние дни, внутри всё было спокойно – обычные будни обычной колонии. Несколько колонистов занимались починкой водопровода, другие везли саженцы по направлению к делянке с земными растениями. Один из них остановился, чтобы почесать за ухом симпатичного, похожего на хорька зверька.
27.04—02.05.2017
Четыре
