«Неужели зарождение новой жизни действительно не обошлось без вмешательства стихии, и не знак ли это добрых намерений от обещавшего поддержку жреца?» – рассуждал император, стараясь не смотреть на начавшего свой подъем консула.
При виде бесконечных рядов ступеней ноги Дункана вознамерились поднять бунт, но ему пришлось заставить себя преодолевать один выступ за другим. В конце концов, сейчас он представлял всю Аурлию и попросту не мог позволить себе публично проявить слабость или упасть в грязь лицом. Последний час пути он преодолел лишь благодаря лицезрению вне всяких сомнений великого имперского зодчества.
Сатор нарочно не пошел им навстречу, оставшись дождаться на верхней площадке, а его свита, несмотря на все огромное желание, не посмела пойти вперед своего господина. Беззвучно появившийся жрец оказался за правым плечом императора. Место по левую руку занял ближайший советник.
На секунду император подумал, что до конца не может доверять даже им. Кто знает, какие интриги мог успеть сплести Клетис, используя свои тайные каналы связи. Ничто не мешало жрецу прямо сейчас достать припрятанный нож и, найдя лазейку в доспехах, оборвать жизнь господина. Сатор представил, как от удара качнется его тело и, повинуясь инерции, кубарем покатится вниз по ступеням. Бесславный конец, хотя стоит его сердцу остановиться, и это уже не будет иметь для него никакого значения.
– Я хочу, чтобы ты навел справки. Мне необходимо знать, на кого я могу рассчитывать. Скажи им, что время на раздумья подошло к концу и каждому придется определиться, на чьей он стороне, – Сатор произнес эти слова достаточно тихо, но так, чтобы их услышал не только советник, но и верховный жрец.
Мудрый советник не стал задавать дополнительных вопросов. Он и так прекрасно понимал ситуацию, а также то, чего именно от него хочет его император.
Утреннее солнце слепило встречающих и охватывало прибывших светящимся ореолом величия. Сотни фанфар сопровождали их подъем.
Император прекрасно отыграл свою роль. Никто бы не смог почувствовать, что в его голосе звучала фальшь, в то время как он воспевал похвалу достойнейшему из сынов империи. Кулаки Эйдена сжались на рукояти висящего на поясе оружия. Больше всего на свете ему сейчас хотелось броситься вперед и воткнуть оба клинка в спину убийцы. Аурлиец даже представить себе не мог, какую услугу в этот момент был способен оказать действующему императору.
Однако мистер Мерфи помнил о данной им клятве. Сейчас еще было не время убивать Клетиса, но оно обязательно настанет, и в тот миг аурлиец будет рядом. Союз между империей и роем еще не успел устояться, но как только этот момент придет, дуэлянта не сможет остановить ни одно существо, будь оно живым или мертвым.
Выслушав заслуженные дифирамбы и от жреца, Клетис сделал шаг назад, тактично пропуская и представляя широкой публике свою спутницу. Чаар вежливо и почтительно склонилась перед своим недавним врагом. В знак добрых намерений царица предпочла надеть скромное белоснежное платье без лишних украшений. Тем не менее ее внешний вид и гордый взгляд говорили о том, что разговор будет идти на равных. Император был поражен ее готовностью к диалогу и посчитал нужным ответить соответствующей любезностью.
Дальнейшая беседа не была предназначена для ушей простых смертных. Император, царица роя и Клетис исчезли в бесконечных залах дворца. Грин с тяжелым сердцем наблюдал, как за телохранителями Сатора и Чаар-Тоа-Вал-Готэ последовал Хорив.
Га-либ сообщил остальным, что теперь они могут расходиться. Дункан боялся, что их задержат, но, вопреки ожиданиям, путь до выхода с линии Публия обошелся без преград. Оказавшись через несколько часов в доме каннибала, изможденные путники уснули и проспали до самого вечера.
Очнувшись первым, штурман застал Га-либа в общей гостиной. Монстр стоял у окна и, отодвинув штору, внимательно наблюдал за той зоной отчуждения, что образовалась между его домом и остальным городом. За то время, что хозяина не было дома, жители успели позабыть о страхе перед ним, и по периметру площади образовались торговые ряды. Однако стоило Га-либу вернуться в свой дом, как слух об этом моментально облетел каждый дом квартала, после чего не отличавшиеся излишней храбростью лавочники предпочли поскорее убрать с глаз монстра свое имущество. Заметив застывшего за его спиной аурлийца, Га-либ поманил того пальцем.
– С тех пор, как я связался с вами, мне приходится страдать от повышенного внимания лантов. – Каннибал предложил аурлийцу взглянуть самому.
Сперва Дункан ничего не заметил. И правда, площадь казалась абсолютно опустевшей. Только через несколько секунд, когда глаза привыкли к ночи и смогли сфокусироваться, он заметил тени. Свет полной луны выдавал спрятавшихся за углами домов стражников. Некоторые из них пытались спрятаться еще меньше и неподвижно стояли, сливаясь с фасадами домов. Всего штурман насчитал около двух десятков.
– Они снова пришли за нами? – переполошился Дункан, уже готовый будить остальных, чтобы подготовиться к обороне дома.
– Не думаю. Пока просто следят. Они тут с тех пор, как мы вернулись. Думаю, не ошибусь, если скажу, что они здесь по личному приказу императора. Сатор наверняка все еще думает, что Клетис наш союзник.
– Здесь нас всегда найдут, нужно отыскать место, где можно спрятаться и не трястись, что в любой момент наш покой может быть нарушен лантами.
– У меня есть одно на примете. Думаю, дом, прежде занимаемый посольством отступников, сейчас пустует, а зная нашу репутацию и любовь к ловушкам, мародеры не должны были его потревожить. – Ингрид появилась незаметно для обоих мужчин.
– Отлично! Ты с нами? – воодушевился Грин, обращаясь к хозяину особняка.
– Нет, это мой дом, и я никуда не пойду. К тому же это первое место, куда отправятся Кэр, Джонатан и Хольт, оказавшись в столице. Кто-то должен дожидаться их здесь.
– Разбуди Эйдена, нам не стоит терять времени, – попросил аурлиец отсутпницу.
– Я помогу вам выбраться незамеченными. Я давно позаботился о своей безопасности. Из моего кабинета проложен тайный ход. Империи о нем не известно. Все, кто когда-либо знал о нем, мертвы уже больше трех столетий.
– Спасибо, Га-либ. Может, сотворишь еще одно чудо и найдешь нам крепкий корабль? – усмехнулся Грин, в глубине души надеясь, что смерть строителей потайного лаза возникла вследствие естественных, а не насильственных причин.
– Посмотрю, что можно сделать, но ничего не обещаю. Поспрашиваю у своих источников.
– Сообщи Джонатану о том, что стало с Хоривом, когда он вернется. Скажи, что я пытался сделать все, что в моих силах, но потерпел неудачу.
– Сделаю. Еще поручения, аурлиец? Может, хочешь узнать свою судьбу? – рассмеялся Га-либ.
– Мне это не нужно. Я сделаю все, что должен, и мне не обязательно для этого знать, что из этого выйдет, – улыбнулся штурман в ответ.
В зал вернулись Ингрид и мистер Мерфи. Аурлиец предложил Эйдену аккуратно выглянуть в окно. Дуэлянт понял все без лишних слов и определил слежку значительно быстрее своего товарища.
– Мы уходим. Этой ночью. Ты с нами?
– Нет, – спокойно и отрешенно ответил Эйден.
– Почему? – нетерпеливо спросила отступница.
– Рядом со мной сейчас опасно. Я ходячая мишень. Консул вернулся домой и теперь практически не ограничен в своей власти. Ничто не мешает ему отдать приказ устранить угрозу. Я бы предпочел остаться здесь, если Га-либ не возражает.
– Будь как дома, – монстр склонился в ироничном поклоне.
– Значит, идем вдвоем. Га-либ, ты знаешь, где нас найти. Если появятся новости о корабле или о наших друзьях, сразу сообщи. – Штурман переглянулся с отступницей.
– Прошу пройти в мой кабинет, – оскалился каннибал и первым направился в сторону подвала.
Ингрид старалась сдержать то отвращение, что вызывала в ней аура этого места. Га-либ открыл увесистый шкаф и выудил из его недр два плаща. У его гостей не было сомнений в том, что прежде эти одежды принадлежали преждевременно отжившим свой век существам. Отступница нахмурила брови, намереваясь отказаться.
– Представительница старшего народа нынче сильно выделяется в толпе, особенно в этих краях. Сейчас не до брезгливости, – с этими словами монстр бросил ей кусок ткани.
Девушка была вынуждена с ним согласиться. Переборов отвращение, она надела плащ и накинула капюшон.
– Ты знаешь, где нас найти, – повторил Грин, прежде чем крепко пожать руку провожавшему их мистеру Мерфи.
Га-либ вернулся в увешанный картинами зал и, сняв одну из них, открыл проход беглецам. Кровавой краской на ней была изображена красивая девушка-зворг с пугающе живыми глазами.
– Как дойдете до конца, не спешите выбираться наружу. Я отвлеку наших скромных гостей на улице. – Га-либ тоже протянул руку для пожатия.
– В наше время будет не лишним сказать, что я надеюсь увидеться вновь, – аурлиец пожал руку в ответ.
Закрыв проход за спинами скрывшихся в темноте беглецов, Га-либ покинул свой дом. Встав посреди площади, он закинул голову к небу и глубоко вздохнул.
– Прошу простить меня, я был крайне груб, не пригласив вас в свой дом, – сказал монстр громко и четко, делая небольшие паузы между словами.
Никто ему не ответил, но Га-либ заметил, как от неожиданности вздрогнуло несколько теней.
– Прежде не замечал за лантами такой стеснительности. Есть тут кто-то, кто уполномочен со мной разговаривать? – рассмеялся каннибал.
В ответ он вновь получил лишь тишину. Тем не менее Га-либ стоял, терпеливо дожидаясь хоть какой-то реакции. Ожидание было вознаграждено, когда к нему подошел один из стражников. Монстр чувствовал на себе взгляды большинства тех, кто был отправлен следить за его домом.
– У вас нет необходимости прятаться в тени. Я давно заметил ваше присутствие. Если вам приказали следить за мной, можете делать это не таясь. Мне нечего скрывать. По крайней мере, империи хорошо известно о том, что творится за стенами моего дома, – Га-либ как мог вежливо поприветствовал подошедшего ланта.
– Доброй ночи, Га-либ.
– Дженаб! Как поживает твой брат, Кир? Помнится, он был недоволен, когда я подтвердил опасения в отношении верности его супруги.
– Мой брат повесился, – сжав зубы процедил стражник.
– Неловко вышло. Я предупреждал его, что истина редко приносит удовольствие, в отличие, кстати, от лжи. Его жена знала в этом толк. Вы оба. Она могла бы подтвердить это, если бы не стала моим заказом. Ты успел рассказать ему о вашем маленьком секрете, прежде чем он свел счеты с жизнью? Зачем ты здесь? Я живу в этом городе столетия и никому не причинил вреда. По крайней мере того, на который у меня не было бы дозволения, – монстр старался говорить как можно более миролюбиво.
– Приказ с самого верха. Я отвечаю за этот район, Га-либ. Я всегда жалел, что мне достался именно он, но только не теперь. Я плохой лант, недостойный быть частью своего народа. Должен быть хладнокровен, но я всей душой мечтаю о моменте, когда в отношении тебя поступит соответствующий приказ. Дай мне только повод, монстр! – На лице Дженаба появилась хищная улыбка.
– Будь осторожен, мой друг. Ты можешь сильно пожалеть о своем желании, когда придет тот самый день. Если пожелаешь, я могу освободить тебя от мук ожидания. Мы можем решить все прямо здесь и сейчас, – улыбнулся в ответ Га-либ.
– В этом наше главное отличие, каннибал. Я ставлю высокие цели превыше своих. Именно поэтому ты все еще жив. Можешь не беспокоиться. Ты будешь влачить свое жалкое существование, пока я не получу приказ.
Га-либ хотел ответить колкостью на лицемерие ланта, но удержался, заметив две исчезающие за углом тени. Его задача была выполнена.
– Значит, мы оба с нетерпением будем ждать назначенного дня, – сказав это, монстр развернулся и невозмутимо направился в сторону своего дома.
Там его уже ждал мистер Мерфи. Аурлиец сидел в кресле у камина и попивал припасенное Га-либом вино из красиво украшенного кубка.
– Надеюсь, ты не возражаешь? – задал риторический вопрос Эйден, поднимая руку с кубком над спинкой кресла.
– Ни в коем разе. – Хозяин дома наполнил свой кубок и с наслаждением растянулся в соседнем кресле.
Несколько поленьев щелкнули, выстреливая небольшим фейерверком искр. Никто из мужчин не обратил на это внимания.
– Получилось? – спросил аурлиец.
– Они в безопасности. Насколько это вообще возможно при нынешних обстоятельствах. – Га-либ сделал очередной глоток.
– Пришло время поговорить о том, что ты увидел. – Эйден поднял руку, на которой не хватало мизинца.
– Знание о том, что твоей мести не суждено свершиться, заставит тебя от нее отказаться? – ухмыльнулся монстр.
– Нет. Других планов на эту жизнь у меня нет.
– Значит, не стоит тебе об этом думать. Делай, что считаешь должным, и сам увидишь, что будет.
Мистер Мерфи был вынужден согласиться с кровожадным прорицателем. Они синхронно отпили из своих кубков и больше в этот вечер не заговорили.
Глава 2.
Забытая вражда
Император терпеливо дожидался, когда тронный зал покинет последний придворный из числа тех, чьим ушам и языкам Сатор не мог доверять до конца. Необычайно просторное помещение с высочайшими потолками было гордостью имперского зодчества. Гладкий и идеально чистый мраморный пол служил фундаментом для широких колонн-атлантов, удерживающих на своих плечах неимоверно тяжелую каменную крышу. Стоило кому-либо заговорить, и его голос эхом разносился по каждому уголку зала, обволакивая высеченные из того же мрамора статуи императоров прошлого. Трон правителя половины мира представлял из себя целую композицию. Множество молний сходились у его основания, создавая впечатление, что восседающий на нем император послан с небес. Камень выглядел таким мягким, что, казалось, стоит до него дотронуться и пальцы обязательно оставят на нем следы вмятин.
За спиной императора располагался последний из всего двух выходов из тронного зала. Необычайно просторный балкон был идеальной смотровой площадкой для лицезрения Корпакса. Сатор любил подолгу стоять у его края, наслаждаясь идеальными видами, и вдыхать аромат раскинувшегося внизу цветущего сада.
Чаар не намеревалась тянуть время. Стоило стражам в дальнем конце зала прикрыть массивные двустворчатые двери, как она тут же приступила к делу.
– Великий император Сатор! Нет слов, способных описать ту радость, что я испытала, услышав о вашей готовности вступить в переговоры. Война между нашими землями длится уже так долго, что большинство из ныне живущих не помнят, кто и зачем ее начал, – уверенно заговорила царица на имперском.
– Ты говоришь истину, дочь роя. Прошу, продолжай, – наполовину доброжелательно, наполовину настороженно улыбнулся имперец.
– Мой император, царица Чаар, чья мудрость и красота спорят за право называться главным из ее достоинств, хочет сказать, что сейчас у нас появился новый, невероятно опасный враг, угрожающий не только спокойствию, но и существованию обеих сторон, – вклинился Клетис, чтобы напомнить, кто является главным организатором того диалога, из которого его тактично хотели исключить.
– Мне бы хотелось, чтобы царица сама говорила от своего имени, – император наградил своего консула таким взглядом, что тот быстро пожалел о своей импульсивности.
«Тебе придется стерпеть и покорно склонить голову. Сейчас ты еще не готов бросать судьбе вызов», – думал Клетис, кланяясь и стараясь при этом не выдавать своих эмоций.
– Консул Клетис прав. В наследство от матери мне досталась не только безжизненная пустыня, но и иное чувство восприятия. Я давно начала ощущать, как над нашим миром нависает угроза. Сейчас она уже стала очевидна как никогда. Нам стоит забыть старые обиды. В противном случае не устоит ни рой, ни империя. – Чаар смело стояла посреди огромного зала и выглядела сейчас едва ли менее величественно, чем сам император.
– Не могу оспаривать мудрость твоих слов, царица. Скажу больше, я никогда не жаждал этой войны. Бесконечное количество достойных сынов империи сложили голову на восточных рубежах. Ты говорила о наследстве? Эта война досталась мне от моих предшественников. Куда менее драгоценный дар, нежели твоя способность чувствовать изменение баланса сил, – улыбнулся Сатор еще более миролюбиво.
Чаар ему нравилась. Сильная, уверенная в себе, отважно сунувшая голову прямиком в пасть льва. Однако император не обманывался. Даже если царицей движет исключительно стремление защитить мир, лично для него она навсегда останется врагом или очередным опасным союзником. Сатору хватило пары минут наблюдения за взаимодействием его консула и Чаар, чтобы понять, что эти двое уже сформировали крепкий союз.
Император позволил себе на секунду отвлечься и перевести взгляд на собственную жену. Кассия скромно стояла позади верховного жреца и, казалось, совсем не интересовалась ходом переговоров, но Сатор знал, что это лишь иллюзия. Она не была похожа на Чаар и никогда бы не поставила себя на передний план, но едва ли император мог найти советницу лучше. Созданный ею образ позволял собирать ценные сведения среди придворных. При том никто из словоохотливых болтунов даже и подумать не мог, что эта не заинтересованная в государственных делах женщина не только впитывает информацию, подобно губке, но и подвергает ее высочайшему анализу.
Сатор любил ее. Даже когда ближайшие приближенные раз за разом намекали на необходимость выбора новой супруги, способной дать империи наследника, он одаривал говорившего таким взглядом, что тот поспешно затыкал рот, молясь о том, чтобы сохранить на своих плечах голову. Кассия нравилась будущему императору еще с детства. Ее род был куда знатнее его собственного, и потому все ухаживания юноши были тактично отвергнуты. Позднее, когда по обвинению в измене семья Сатора была казнена, имперец поклялся отомстить, но это стало не единственной его мотивацией на пути к будущему величию. Отчасти именно желание обладать Кассией и доказать ее семье свое право восприниматься равным привело его на пьедестал.
– Рада, что нашла в тебе воплощение мудрости, император. Нам стоит объединить наши армии и заставить хаос вернуться туда, откуда он вылез, – воодушевилась Чаар, почувствовав в голосе императора искреннее одобрение.
– Не торопись. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу принять подобного решения сгоряча. Допускать рой на территорию империи может быть весьма опасно. Я не говорю о том, что сомневаюсь в твоих намерениях, но вражда между нами была слишком долгой, и за один день ее не забудут. Жителей империи нужно подготовить к тем изменениям, что повлечет наш союз. К тому же никто из нас еще не доказал, что заслуживает полного доверия, – император вежливо приподнял руку, давая понять, что не хотел оскорбить царицу.
– Сейчас не время для недоверия. Я уверена, что император осознает весь масштаб той угрозы, что расцвела на западе. В одиночку империи не выстоять. Уверяю, эти слова не приносят мне удовольствия. Я убеждена, что, если падет империя, в одиночку рой с хаосом тоже не справится.
– Если мой император позволит… Царица уже не раз доказала лично мне, что ей можно доверять. К тому же тот факт, что она осмелилась отправиться в столицу со столь малым отрядом, подтверждает ее благие намерения, – заметил Клетис.
Советник и Безымянный склонились к своему повелителю, шепотом выражая свои точки зрения. Оба пришли к тому, что в нынешних обстоятельствах пропустить рой было бы единственным разумным решением, как ни тяжело это было бы принять.
– Я склонен согласиться со всеми вами, но в столицу рой я не допущу. Надеюсь, мои слова не прозвучат оскорбительно. Царица, твоя армия может пройти на территорию империи. Мой советник передаст вам карты, предписывающие маршрут, по которому должны двигаться ваши силы. Он будет проложен от стены на востоке прямиком к оборонительной линии консула Севериана. Если особи роя будут замечены вне зоны дозволенного перемещения, я буду вынужден воспринять это как акт агрессии. Уже сегодня мы направим гестал, чтобы оповестить стоящие на вашем пути города и поселения, – произнес император после длящейся целую бесконечность для Чаар и Клетиса минуты раздумий.
– Большего я и не прошу. Однако не думай, что я буду готова жертвовать своими детьми, пока империя набирает мощь. Наш вклад в общее дело должен быть равноценен.
– Разумно и справедливо. Необходимость присутствия консула Моруса на стене только что отпала. Его воины сопроводят армию роя и объединятся с Северианом. Легионеры стены будут обеспечивать порядок и ограждать ваше перемещение от всевозможных проблем. Консул будет отвечать за это своей головой.
– Я немедля отправляюсь назад и приведу сюда подкрепление, о котором вы не могли и мечтать, – глаза Чаар азартно вспыхнули.
– Вы снова торопитесь, моя царица. Вас я попрошу остаться в столице в качестве добровольной заложницы. Я повторюсь, вражда между нами была слишком долгой, чтобы я в одночасье мог довериться вам целиком и полностью. Этот жест с вашей стороны поможет меня убедить.
– Ваше недоверие оскорбляет меня, но я пойду на ваши условия. Я тоже повторю еще раз: у нас сейчас общие цели.
– Ваша решимость вселяет в меня надежду. Понимаю, что мои слова могли вас задеть, но я отвечаю за слишком большое количество жизней, чтобы позволять себе необдуманные решения.
– Не буду больше отнимать ни минуты вашего драгоценного времени. – Чаар склонилась в глубоком поклоне.
– Клетис, учитывая твои заслуги перед империей, считаю, что ты полностью искупил свою вину. Моим указом ты получаешь обратно свое высокое звание консула и все причитающиеся к нему регалии, – речь Сатора была настолько чиста, что никто не смог бы усомниться в том, что император неискренен в своей доброте.
