В коридоре меня встретила долгожданная прохлада. Под большими настенными часами, среди множества информационных досок и плакатов, стояла искусственная елка, с кучей разнообразных игрушек. Кое-где висели свертки либо конверты с пожеланиями. Атмосфера здесь была праздничной, но какая-то странная и тихая печаль не покидала это место.
У самых дверей стояла толпа людей. Среди них я увидела родителей. Мама подошла ближе и взяла мою руку.
– Готова? – спросила она.
– Угу.
Входная дверь снова открылась. До меня донесся аромат незнакомого женского парфюма, нагретого теплыми потоками воздуха из кондиционера. Розали тут же оживилась и с улыбкой прошептала:
– Хочу тебя познакомить с Мэри, – к тому моменту женщина уже приближалась к нам. – Мэри, это Вилл, моя дочь.
Ей было примерно двадцать пять – тридцать лет. Невысокая, стройная, с светлой, почти молочной кожей, как у тех кукол, что когда-то было модно дарить новорожденным малышкам, с копной волнистых каштановых волос, спускающихся по плечам на придерживаемую руками черную лоснящуюся шубу, с пухлыми губами под алой помадой и большими, ярко-синими, почти лазурными глазами. «Линзы» – подумала я. От нее исходил тонкий, но стойкий аромат дорогого парфюма, свежести улицы и слабых ноток чего-то сладкого. Корица, горячая выпечка, ореховый сироп… Она пахла, словно рождественский пирог!
– Привет, Вилл, – высоким, мягким голосом проговорила она и обнажила прямые белые зубы. Я попыталась предположить, где мои родители могли познакомиться с ней. На ум ничего не шло. Она мало походила на одного из клерков. Скорее заказчик или быть может, крупный партнер.
– Здравствуйте, – ответила я ей, осознавая, что хмурюсь.
– Мне жаль, что ты попала в такую ситуацию… И… Я рада, что с тобой все хорошо. Розали часто о тебе говорила, – казалось бы, в тоне этой девушке нет ничего угрожающего либо напрягающего, но во мне зародилось странное чувство. Я боялась, а вернее опасалась. Что-то мне не нравилось в этой особе. Быть может ее почти фантастическая красота. А может то, что это чувство волнения стало моим постоянным спутником. Я заметила, что стала излишне тревожной и от этого тревожилась еще сильнее. Какой-то замкнутый круг! – Рада, что познакомилась с тобой лично.
– Да, это взаимно, – натянуто улыбнулась я. Зачем здесь она? Какой вселенский смысл в нашем знакомстве здесь и сейчас?
Мы вышли из здания больницы и прошли к парковке. Папа уже прогрел машину. Оказавшись в салоне, я шумно выдохнула и поежилась в куртке.
«Домой. Скоро я буду дома».
Естественно, вскоре каждый вдох отзывался болью в легких и груди. Глаза заволоки слезы. Я спустилась на четвереньки, в надежде, что это немного облегчит мое состояние. В зале также включался и выключался оранжевый свет. На полу лежали люди. Одежда, стекло, куски пластика… Я перемещалась от одного тела к другому. Наты нигде не было. Вдруг с треском обвалилась картонная стена за сценой, и вместе с дымом в воздух поднялся столб пыли и трухи. Если раньше свет появлялся и исчезал вновь и вновь, отгоняя тьму, то теперь тусклое свечение было всюду. Что это и каков источник света стало понятно сразу, но я отказывалась принимать этот факт. Мне нужно было найти подругу. Дикий кашель разрывал грудь. От слез видимость стала еще хуже. На полу я видела пятна крови. Впереди лежала девушка в таком же платье, что у Наты. Я направилась к ней. Преодолев пару метров, я поняла, что ноги не слушаются. Они тряслись и не держали мой вес. Внезапно я упала. Меня так разозлила моя слабость, что я стала рыдать и ругаться, пусть этого никто и не слышал.
Перед моим носом, среди стекла и пятен крови, проползла расплывчатая тень. Ожидать какого-то движения от людей вокруг мне не приходилось, поскольку присутствующие не подавали признаков жизни. Я испугалась очередного падения стен и подтянула под себя ноги, скрутившись в клубок. Незнакомая девушка впереди безжизненно смотрела в мою сторону.
Ужас сковал сердце в свои цепкие хищные объятья. Надо мной кто-то стоял, и я понимала это также ясно, как и принимала безвыходность собственного положения. Я повернула голову и тут же зажмурилась. Тело начало трясти, а тень неминуемо приближалась. Пара алых, струящихся лавой колец возникла над моим лицом. Тень взяла меня за руки и посмотрела мне в глаза.
«Это радужка? Красная радужка?»
– Ната, – вырвалось у меня.
Будто искры от костра, пара горящих глаз устремилась в сторону. Позади еще одна тень двинулась на фоне покрытого пламенем зала.
– Трое! – крикнул незнакомый голос из пустоты.
– Двое у двери!
Из колонок медленно потянулась тихая музыка. Это из какого-то фильма. Не могу вспомнить из какого…
– Жарковато тут! – кричала девушка-ди-джей. – Я хочу, чтобы стало еще жарче!
«Не надо» – взвыло мое сознание.
– Зажгите сегодня!
Глава 4. «Спасибо, дом»
Уснуть не получалось, как я ни старалась. В очередной раз, открыв глаза то ли от неизвестного шума, то ли от того, что во сне мне стало не хватать воздуха, я нервно выдохнула и резко перевернулась на спину. Спальню пропитал теплый полумрак. Дверь в комнату плотно закрыта. На полу рядом с кроватью, лежала Никки, носом втягивая в себя воздух из щели у порога. На столе тихо гудел ноутбук. Я подняла глаза к окну.
«Который час?»
Издалека послышался шум льющейся воды и гул вытяжки в кухне. Розали вся в готовке. Стало быть, все хорошо, я не проспала наступление Нового года.
– Вилл? – встревоженно позвала мама из кухни, когда я попыталась незаметно просочиться в ванную комнату.
Закрыв за собой дверь, я подняла глаза и столкнулась взглядом со своим отражением. Лицо вытянуто, синяки под глазами стали темнее и глубже, чем обычно. Верхние веки опухли и давили на глаза. Белки красные, на левом вовсе лопнул капилляр. Губы сухие и потрескавшиеся. На левой щеке синяк.
«А там?» – промямлила я, поддевая пальцами футболку.
На обеих руках уже желтеющие синяки. Я стянула полностью футболку и опустила голову к бицепсу. То, что я видела, мой мозг не сразу осознал и принял. На плечах и ниже, ближе к локтям, на запястьях, темнели вытянутые фиолетовые пятна. Чтобы привести аналогию долго думать не пришлось. Это следы чьих-то рук. Я коснулась их и вновь повернулась к зеркалу. На левом боку ссадины и еще пара синяков. Уже бесформенных и более обширных. Видно, что я падала и не раз.
– Вилл, – в дверь постучала мама.
– Что?
– Давай помогу.
Я оттолкнула дверь от себя и впустила ее. Лицо женщины слегка порозовело с того момента, как я видела ее в больнице после случившегося. Видеть ее такой… Живой. Теплой. Своей… Видеть ее такой, какой она была раньше… Кажется, все вновь хорошо… Мама закрыла дверь изнутри и подошла ко мне. От нее пахло выпечкой, запеченным мясом и средством для мытья посуды. Она взяла меня за руки, слегка наклонив к ним голову.
– Нужно снять бинты и обработать швы, – пробормотала она.
– Угу.
– У тебя ничего не болит? – с той же тревогой спросила она, подняв голову и внимательно посмотрев мне в глаза.
– Пока нет.
Я потянулась к крану и включила воду.
– Не мочи руки, – тут же приказала Розали. – Упрись ими в стену.
Раздевшись, я перелезла через бортик ванны и села в позе лотоса на дне. Как и сказала мама, я подняла руки и прижала их к холодному кафелю.
– Возможно, будет неприятно. У тебя здесь царапины… на спине и…
– Сделай горячее, пожалуйста. Холодно.
Струя воды, бьющая в спину, медленно поднялась выше, к шее, затем к голове. Мама убрала мои волосы назад, спуская их вниз по позвоночнику, и подняла душ над головой. Как только горячая вода коснулась макушки и полилась вниз, в уши, на лицо, шею и плечи, я с наслаждением закрыла глаза. Образовавшийся своеобразный купол оградил меня от мира. Я не слышала ничего кроме воды и ничего кроме нее не чувствовала. Так я могла сидеть вечность.
Мама сместила воду к рукам, поочередно проведя душем почти до запястий. После она выключила воду и взяла баночку шампуня. Теперь пахнет не пылью, гарью и пластиком, а ежевикой.
– Видела цвет? – пробубнила я, указывая на темную воду вокруг себя.
– Не переживай. Сейчас я тебя отмою!
Розали усердно принялась втирать мне в волосы шампунь. Через какое-то время я сидела с сооруженной на голове шапкой из пены. Закрыв глаза, я будто уснула.
– И почему я раньше не давала тебе меня купать? – усмехнулась я.
– Не привыкай, Вилл, – вздохнула мама. – Это разовая акция. Ты уже большая девочка.
Я не знаю, входят ли галлюцинации в симптомы отравления угарным газом. Возможно, мне просто повезло приложиться головой с такой силой, что начало мерещиться всякое. Забавно, что я думаю об этом так усиленно, будто это было самым важным на тот момент. Подумаешь люди с красным радужками глаз. Мало ли, сколько ребят в линзах спасают чужие жизни. Всего то – красные глаза. Что такого?
– Мам?
– Что? – настороженно отозвалась Розали и убрала руки, подумав, что сделала больно.
– Давай я тебе кое-что расскажу. А ты послушаешь, проанализируешь и скажешь что думаешь. Потому что сама я… Ничего не понимаю.
Она медлила. Несколько секунд мы молчали. Я попробовала запрокинуть голову, чтобы посмотреть на нее и лишь тогда она ответила.
– Тебя это беспокоит. Что-то видела в пожаре?
– Да, мам. Кое-что.
– Расскажи.
Розали подняла душ над моей головой. Грязная пена не спеша поползла вниз по волосам.
– В тот вечер, когда я вернулась за Натой, я видела что-то странное, – начала я. – Не знаю почему я об этом думаю и почему эта ситуация не выходит из моей головы. Я помню, что там были какие-то люди. Их было двое, вроде. Они помогали и выводили людей. Но мам… У них были линзы. Красные! Не знаю нормально ли это, и быть может мне показалось… Но они светились, мам. Я не видела таких в продаже. Они были похожи на раскаленные металлические кольца. Даже если это действительно линзы, почему они были в них? Я не помню ни лиц, ни их одежды, но помню глаза.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70627072&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
