Люди в вагоне с изумлением глядели на происходящее, а кто-то догадался нажать кнопку вызова полиции.
– Ах ты змея подколодная! – взревел Пашка, убирая свою окровавленную руку с волос жены. – Это ты так на отца? На отца?! Я тебя кормлю, пою, а ты меня ногтями готова разодрать?! Родного отца? Вот змея! Вот кого я пригрел у себя на груди! Ходит тихая, а сама убить готова! В тихом омуте черти водятся!
В вагоне появились двое молодых полицейских. Пассажиры указали им на вопящего Пашку, и они с решительными лицами подошли к нему. Один из них тут же врезал резиновой дубинкой по развалившимся ногам пьяного.
– А-а-а! – взревел мужик.
Тоня с испугом, а Лара и Светочка с надеждой смотрели на полицейских.
– В чем дело? – строго обратился один из них к Пашке. – Почему нарушаем общественный порядок?
– Он маму за волосы драл! – пожаловалась трясущаяся Света.
– Я за волосы? Так это моя жена и я имею право учить ее, – Пашка злобно посмотрел на жену, потом встретился глазами с испуганной дочкой. – А вот эта вот! – ткнул он пальцем в девочку. – Родного отца готова ногтями порвать. Посмотрите, что она сделала с моей рукой.
Он потряс перед носом у полицейских своей окровавленной рукой.
– Мало вам! – полицейский треснул по этой руке дубинкой, и Пашка снова взвыл и умолк.
Словно в тумане Лара смотрела, как Пашку штрафуют на тысячу рублей, как он лазит по карманам и не находит этих денег, и тогда за него отдает эту тысячу Тоня – словно это ее штрафуют, а не его. Светочка все это время сидела, сжавшись у окна, и тихо плакала. Вид ее был жалкий и какой-то сломленный. Пашка с ненавистью смотрел то на нее, то на жену, то на Лару, но больше рта не раскрывал. Полицейские ушли, а они все так же молча и ехали до своей станции. Лара с жалостью смотрела то на Тоню, то на Свету. Ей было жалко их обеих, но все же больше она жалела Светочку. Тоня взрослая женщина и именно она ответственна за то, что происходит в ее семье. Видимо, что-то удерживает ее возле Пашки. Но что? Неужели любовь? Лара вспомнила, как однажды пришла к ним домой и увидела полную идиллию между сестрой и ее мужем. Чувствуя свою вину после учиненного им скандала, Пашка чуть ли не на руках носил Тоню. А Светочка сияла от счастья, радуясь за родителей. Бедная девочка… Бедная… Лара твердо решила, что когда на следующее лето снова поедет к дочке, то обязательно возьмет с собой племянницу. Пусть девочка хоть немного оторвется от своих неадекватных родителей с их разборками и душещипательными примирениями.
Глава 3
– Смотри! Света, Смотри! Там коровы! Целое стадо! – Лара стояла у окна поезда и с восторгом смотрела на проезжаемые пространства лесов и полей. – Боже, какая красота! А там, посмотри какой карьер огромный! А небо! Небо-то какое! А вон скалы! Острые, крутые! Ты посмотри, какое это фантастическое зрелище!
– Теть Лар, а там вон поселок какой-то! – Света с не меньшим восторгом смотрела за окно. – Смотри, какие домики! Совсем не такие, как у нас! А вон речка с мостиком! А там вон лес! Смотри, какой лес! Там одни только хвойники!
Они уже второй день ехали в поезде и никак не могли успокоиться. Обе испытывали возбуждение и чувство свободы. Лара была очарована видами за окнами поезда. Первый раз она путешествовала в Сибирь не на самолете, а на поезде, и нисколько об этом не жалела. На поезде, конечно, добираться долго, но в самолете всего этого она бы не увидела. А Света за всю свою жизнь еще ни разу не ездила на поезде. Мама как-то возила ее на море, но это было на автобусе, и Света помнила, как ей тяжело было переносить дорогу, постоянно сидя на сиденье. В поезде же можно и полежать, и походить по вагону. Девочка чувствовала вдохновение, прилив душевных сил. Неспокойные родители как будто остались где-то за спиной, исчезли. Раньше она никогда не уезжала от них, всегда была рядом, всегда сильно переживала из-за их скандалов, очень радовалась их бурным примирениям. Она устала от страстей, кипящих между родителями, и теперь наслаждалась покоем. Даже взбалмошная и неумолкающая ни на минуту тетя Лара не утомляла ее своей болтовней и постоянными возгласами «Смотри! Смотри!», заставляя ее крутить головой туда-сюда. Только к концу второго дня пути девочка поняла, что ей надоело постоянно реагировать на тетку, и она стала игнорировать призывы Лары смотреть на что-то сногсшибательное за окном. Да и Лара вдруг почувствовала раздражение на племянницу. Света решила, что тетка обиделась на нее из-за того, что она замкнулась, но дело было в другом. Лара вдруг осознала разницу между собой и юной шестнадцатилетней девушкой. Как бы женщина не следила за собой, как бы не старалась яркостью одежды и макияжа привлекать к себе людей, особенно мужчин, она вдруг поняла, что все ее попытки тщетны, потому что юность и молодость никогда уже к ней не вернутся. Ей идет уже пятый десяток, силы уходят, спина все больше сутулиться, грудь отвисает, а рядом с ней, словно пример молодости, словно эталон красоты, находится эта свежая наивная девочка, которая и без косметики, без яркой одежды привлекает к себе взоры не только ровесников, но вообще всех мужчин. Всегда подмечающая к себе внимание, питающаяся этим вниманием, Лара с ревностью замечала, как мужчины, даже ее, Лариного возраста и старше, задерживают свой взгляд не на ней, яркой и модной, а на юной и свежей племяннице. Женщина, никогда раньше не принимавшая тихую и невзрачную Светочку всерьез, вдруг увидела, что девчонка-то расцвела! В обтягивающих джинсах на упругой и подтянутой попе, в облегающих майках, футболках и топиках Света была хороша. Никакой сутулой спины, никакого живота и складок на боках, никаких морщин под глазами. А волосы? Откуда у этой серенькой и невзрачной девчонки взялись эти роскошные густые волосы? Откуда вообще все это взялось в ней? Еще год назад всего этого не было и вдруг на тебе!
Лара привыкла, что среди их родственников именно она и ее дочь всегда самые красивые и привлекательные. Все всегда умолкали, слушая их, все всегда смотрели на них. Вместе с дочерью они всегда чувствовали превосходство над остальными. А тут она, Лара, как будто осталась в стороне, и мужчины смотрят не на нее, а на эту вот небрежную девчонку в джинсиках и обтягивающих маечках. Все это Лара поняла, когда первые восторги по поводу свободы и видов за окнами немного поутихли, а на соседнее сиденье к ним подсел пожилой седовласый мужчина лет так за пятьдесят. Лара быстро с ним разговорилась, и выяснила, что он хирург и едет сейчас в отпуск в Сибирь.
– Я каждый отпуск провожу на Байкале, – поделился он. – У меня там родственники живут на острове Ольхон, недалеко от Хужира.
– Да что вы?! – обрадовалась Лара. – А мы тоже едем на Ольхон! И тоже в окрестности Хужира! У меня там дочка с зятем живут! Надо же, какое совпадение!
– Да действительно. Удивительное совпадение! Меня, кстати, Петр зовут.
– Очень приятно! А меня Лариса. Можно просто Лара.
Ларе казалось, что мужчина с интересом смотрит на нее, но, когда, путешествующая по вагонам Светочка вернулась на свое место, женщина с удивлением обнаружила, что этот уважаемый, как ей казалось, человек просто глаз не сводит со стройной, упругой фигуры ее племянницы, с ее юного симпатичного остренького и большеглазого личика. А когда Света, ловко полезла на свою верхнюю полку, то в глазах Петра вообще появилось неподдельное восхищение. Перехватив его восторженные взгляды на свою племянницу, Лара сразу поняла, что этот человек недостоин внимания. Она почувствовала в душе презрение к нему. Мужику за пятьдесят, а он глазеет с таким восхищением на совсем еще зеленую девочку, которая ему практически во внучки годится. Фу, как это отвратительно. Мало того, она заметила, как проходящие мимо люди смотрят именно на свеженькую Светочку, а на нее, даже здесь, в поезде, не забывающую всегда быть при макияже, никто не обращает внимания. Так же и на остановках, когда они со Светой ненадолго выходили из поезда, Лара замечала, что все мужчины, начиная от зеленых парней и кончая дедами – все пялятся на ее юную спутницу, а на нее никто не смотрит. Такого еще не было! Никогда не было! Даже когда они вместе с дочкой Ариночкой шли где-нибудь вместе, Лара видела, что все смотрят с восхищением на них обеих. Обеих! А тут ее, ТАКУЮ женщину, как будто бы никто не замечает. Неужели она так уж постарела? Лара решила, что из-за поездки вид ее стал несколько помятый. Она мало спала здесь, потому что в незнакомых местах вообще плохо спала, поездка утомила ее, а тут еще она лишилась привычного внимания людей, которое теперь все доставалось Светочке. И Лара все больше и больше раздражалась на свою племянницу. Кто бы мог подумать, что из какой-то невзрачной девчонки получится такая девушка? Ларе всегда казалось, что лучше нее самой и ее Ариночки просто быть никого не может. Это у них красивые изящные фигурки, это у них милые лица, светлые волосы… Племянница же, несмотря на худобу, казалась ей всегда недостаточно изящной и хрупкой. Рослая, с развитыми плечами и бедрами – эта девочка не была похожа на изящную птичку, как ее Ариночка. Однако Светочка напоминала прекрасную скульптуру девушки спортсменки. Идеальные пропорции, крепкая аппетитная попа, прямая спина, словно вытесанные из камня плечи. С недавнего времени девчонка стала заниматься на тренажерах, видимо, поэтому ее фигура стала такой упругой и красивой. Скульптура, настоящая скульптура. И самым противным для Лары было то, что эта девчонка осознавала свою красоту и прекрасно видела, какое впечатление ее формы производят на окружающих мужчин. Она с усмешкой отворачивалась от пристального взгляда очередного парня или гордо, с вызовом пристально глядела в ответ, и парень или мужчина опускали смущенно глаза. Да откуда в ней все это взялось? Еще год назад это была зашуганная девчонка, переживающая из-за родительских разборок… Хотя, если бы она осталась сейчас дома, то все так же переживала бы по поводу папы с мамой… Это, видимо, поездка на нее так повлияла. Может, не надо было брать ее с собой? Следи теперь за этой прошмандой… Однако Лара не могла не заметить, что все же Светочка ведет себя более чем скромно. Ни с кем не общается, парней, старающихся завязать с ней разговор, игнорирует. Сидит, смотрит в окно или читает. И все же Лару так и разбирало раздражение на эту девчонку. На дочь она никогда так не раздражалась. Никогда. Но Ариночка ее девочка, своя, родная, а племянница не была ей дочерью, и потому Лара к концу пути чувствовала к ней страшную неприязнь, граничащую с ненавистью.
– Света! Ты, может быть, поможешь мне с чаем? Я что одна должна тащить эти чашки? Света! Посмотри, куда ты сумку положила! Хочешь, чтоб у тебя ее сперли? – в раздражении орала она на девочку, и та, чувствуя к себе неприязнь, сникала и выглядела подавленной. Она понимала, что тетка раздражается на нее, потому что она не ее дочь, потому что она ей чужая… Девчонка так и чувствовала отторжение себя и молча страдала от этого. Ее безответность и молчаливость несколько приводили Лару в чувство, и ей становилось совестно за свои вспышки раздражения, и тогда она кидалась к девочке с елейной улыбкой и словно лисичка обласкивала ее, покупала ей что-нибудь вкусненькое. Но надолго женщину не хватало, и как только очередной мужик провожал взглядом молодое тело Светочки, она снова выходила из себя и снова торкала измученную девчонку.
– Света! Ты сумки взяла? – раздражение Лары по приезде в Иркутск достигло предела. – Да что ж ты такая нерасторопная? Хочешь, чтоб мы с тобой последние вышли?!
Ларе хотелось выйти сразу же следом за понравившимся ей хирургом, но из-за медлительности племянницы она не успевала. Света торопливо похватала свои сумки, и они направились к выходу, но замешкались из-за столпившихся людей и, когда вышли из вагона, Петра уже нигде не было видно. Лару это так сильно разочаровало, что она всеми фибрами души почувствовала настоящую ненависть к девчонке. Если бы она не копалась, то они, возможно, вышли бы вместе с ним и сели бы в один автобус.
– Пошли! – грубо рявкнула Лара понурой Свете. – И шевелись немного уже, а то молодая, а копаешься как…
Она сейчас очень жалела, что взяла с собой эту девчонку. Пожалела ее, позвала… Но ее действительно было жалко! Тоня с Пашкой постоянно скандалят, а Света слишком близко к сердцу принимает все это. Хотя при чем тут она, Лара? Мало ли что твориться у кого-то из родственников? У нее свои проблемы вообще-то есть. Пока они шли на автобус, Лара то и дело посматривала на идущую рядом тихую и понурую племянницу, и от того, что та такая грустная и расстроенная, женщина чувствовала и вину перед ней, и жалость, и раздражение… Невольно ей вспомнился тот ужасный скандал в электричке… Света тогда такая испуганная была… Лара сама недели две отходила от перенесенного стресса. У нее даже давление поднялось впервые в жизни. Нет, она бы не смогла так жить. Как Пашка себя ведет! И как можно после такого помириться и жить, как ни в чем не бывало? А ведь у них дочь! Девчонка смотрит на все это, пугается, трясется, переживает… После всего увиденного в электричке, Ларе было жаль Светочку. Она тогда поняла, что девочка изо дня в день живет в этом кошмаре. За мать заступается, жалеет ее, но мать даже не думает защитить своего ребенка. Сорится, мирится, обвиняет, прощает, а до дочери ей и дела нет. Лара в какой раз вспомнила, как Тоня осуждала ее за то, что она оставляет Ариночку бабушке. На себя бы посмотрела!
Именно после той злополучной поездки в электричке Лара прониклась состраданием к Светочке и поклялась себе, что обязательно возьмет с собой девочку в Сибирь. Ей очень хотелось, чтоб ребенок немного отвлекся от родительских бесконечных разборок, отдохнул, набрался положительных впечатлений, и она чувствовала себя хорошей и доброй, когда они отъехали на поезде из своего города, но потом красивая и видная Светочка стала ее раздражать. И что теперь? Вместо доброй и любящей тетушки Лара ощущала себя злой и раздражительной теткой и чувствовала вину перед девчонкой, для которой старалась сделать хоть что-то хорошее, но сама же вновь заставила ее страдать. Настроение у Лары из-за всего этого было отвратительным, и она злилась и на себя, и на Свету.
В автобусе Света села у окна. Лара уселась рядом с ней и чувствовала себя усталой, взвинченной и бесконечно виноватой. А еще она ощущала себя старой и никому не нужной…
– О! И вы здесь! – кто-то тронул ее за плечо. – Какая неожиданность!
Лара повернула голову и увидела на соседнем сиденье, через проход, того самого Петра из поезда.
– Почему неожиданность? Все довольно предсказуемо. Вам надо до Ольхона и нам тоже, – резко ответила она, хотя сердце ее радостно подпрыгнуло.
– Ну, знаете, вы могли бы опоздать на этот автобус, или бы вам достались места далеко от меня. А так, получается, что и в поезде мы были соседями и сейчас снова соседи.
– Ну да, расстаться с вами никак не можем. Ходим друг за другом как Шерочка с Машерочкой, – Лара говорила все это с вызовом, раздраженно, словно ей совсем не хотелось общаться с Петром, но на самом деле была довольна.
– Но это ненадолго, не переживайте, – с улыбкой сказал Петр. – На Ольхоне мы с вами разойдемся и больше не встретимся, потому как будем совершенно в разных его частях.
– Да я и не переживаю! С чего вы взяли? К моему раздражению вы не имеете никакого отношения. Я просто очень устала в дороге…
– Да, дорога изматывает. Моя жена из-за этого не любит никаких поездок. Это я обожаю смену обстановки…
Услышав о жене, Лара разочарованно посмотрела на него. Ну почему все нормальные мужчины имеют жен? А если какой мужчина и разведется, то на него и смотреть не хочется – особенно, если этому мужчине уже за сорок. После сорока мало подтянутых и приглядных мужиков. Все они облезлые, потерявшую форму, и при этом заглядывающиеся на молоденьких девчонок. Да и этот Петр такой же. Вон как он смотрел на Светочку…
Лара повернулась к племяннице и, глянув на грустно глядящую в окно девчонку, увидела на ее щеке медленно ползущую слезинку. Укол совести неприятно кольнул ее сердце. Кажется, Светочка совсем загрустила. Лара почувствовала с новой силой свою вину. Девчонка ведь совсем не просилась в дорогу, и именно она, Лара, решила вести ее в Сибирь. И все это она делала для того, чтобы порадовать несчастного ребенка, но что из этого получилось? Она раздражается на Свету, завидует ее молодости, и девчонка вместо того, чтобы радоваться жизни снова мучается. Может, у нее карма такая, и ее надо просто оставить в покое?
– Малыш, а что ты? Что с тобой случилось? – словно лисичка ласково заглянула она в лицо девочки. – Ты чего такая грустная? И слезки у тебя потекли…
– Это не слезки, – спокойно ответила Светочка, даже не взглянув на тетку. – Это у меня глаза слезятся из-за сквозняка.
«Какая она не отзывчивая на ласку, – неприязненно подумала Лара. – Моя Ариночка тут же бы кинулась ко мне обниматься».
«Ластится ко мне, как лиса, – чувствуя в душе горечь, размышляла Света, – добрую из себя строит, а сама уже не рада, что позвала меня с собой и тяготиться мною. Хочет добренькой казаться, а сама – хищная лисица. Но только я ей не зайчик…»
«Что за чудо эта девочка! – думал в это время Петр, с интересом глядя на Ларину племянницу. – Да, все-таки молодость, это молодость. Она естественна и прекрасна без искусственных дополнений. Ее тетка ярким макияжем старается привлечь к себе внимание, но только отпугивает от себя своей вульгарной штукатуркой».
Однако, несмотря на то что Лара совсем не привлекала Петра, он охотно откликался на ее словоохотливость, и они проговорили до самого конца поездки. Вспомнили свое пионерское детство, амбициозную юность. У обоих поднялось настроение при воспоминании о своей ушедшей молодости. Петр, как и думала Лара, был серьезным в юности. Он хорошо учился в школе, потом поступил в медицинский институт, окончил его, стал работать хирургом, в тридцать лет женился на коллеге. Ларе его жизнь казалась скучной. Сначала он в школе сидел, уткнувшись в учебники, потом в институте корпел целых восемь лет, и все это для того, чтобы потом с серьезным лицом ковыряться в чужой плоти. И жена у него, по всей видимости, такая же занудная. Легкомысленная Лара не любила таких людей. Всю жизнь она избегала всякой серьезности и правильности. В школе, например, она пропускала уроки не потому, что плохо училась, а потому, что ей просто хотелось жить. Если бы она захотела, то у нее, как и у сестер, были бы одни пятерки, и она прекрасно знала об этом, потому что все учителя говорили, что у нее острый ум, и она схватывает все налету. Но Ларе казалось, что если она серьезно засядет за учебники, и будет сидеть над ними день и ночь, как ее сестры, то пропустит всю жизнь. У нее было много друзей, и она спешила на улицу, под открытое небо, где чувствовала себя свободной и счастливой. Все ее подруги и друзья были такими же неугомонными, как и она. Это были хорошие девчонки и ребята – им всем тоже хотелось просто жить. Все вместе они лазали по стройкам и заброшенным домам, ходили в походы в лес, а летом на пляж, учились играть на гитаре, посещали танцевальную студию. Пока Ларины сестры усердно готовились к экзаменам, Лара пропадала с друзьями. А с четырнадцати лет у нее стали появляться женихи, и жизнь ее обрела новые краски. Она допоздна гуляла с очередным ухажером и не понимала, почему отца с матерью так расстраивают ее поздние приходы домой. Ей казалось, что родители мешают ей быть счастливой. Легли бы себе спать и спали спокойно, но они, словно сторожа, сидели под окнами, ожидая ее прихода и, как только она заявлялась домой, они накидывались на нее с упреками и сразу же разрушали весь ее романтический настрой. Лара была уверена, что родители своими благими намерениями пытаются заставить ее вести скучную серую жизнь. Сестры как раз и вели такую жизнь, и родители были довольны ими. Старшая, Ариадна, и младшая, Тоня, после школы благополучно поступили в экономический институт. Скукота. А ей родители не дали поступить в театральный институт.
– Крутить попой и хлопать глазами может каждый, – с презрением к актерскому мастерству говорил отец. – Ты лучше приобрети настоящую профессию.
И Ларе пришлось поступать в железнодорожный техникум. Проучилась она там несколько месяцев и поняла, что не в состоянии больше впихивать в себя то, что ей совершенно не интересно. Отношения с отцом у нее совсем разладились. Она подозревала, что отец всеми силами пытается сделать ее несчастной, да и мать тоже. Но мать была более покладистой, и ее еще можно было в чем-то убедить, отец же оказался упертым, как баран, и настаивал на том, чтобы Лара обязательно окончила техникум. Лара отчаянно протестовала. Отец был непреклонен.
– Чтоб ты сдох!!! – как-то в сердцах крикнула ему в запале ссоры Лара. Она до сих пор вспоминала отца с неприязнью, считала, что именно он разрушил ее жизнь. Ну почему он был такой? Почему не дал ей жить так, как она хотела? Отец умер уже двадцать лет назад, но Лара так и не смогла забыть обиду. Даже после его смерти, вместо скорби и горя она чувствовала негодование за его непонимание и долго вела с ним внутренние диалоги, стараясь донести до него свои аргументы по поводу собственной жизни. Сейчас она уже понимала, что такие диалоги бесполезны – отец никогда бы не понял ее, и профессия «актрисульки», как он презрительно отзывался, всегда в его сознании ассоциировалась бы с профессией проститутки. Мать позднее поняла свою ошибку, и, видя, как артистизм прет из ее дочери не раз повторяла: «Да-а… в Ларочке погибла великая актриса…» Жаль только, что это понимание не вернуло Ларе юность, когда она еще могла пойти по тому пути, который так привлекал ее.
Света в это время смотрела в окно на Иркутск. Красивый город. Но здесь все так же, как и у них в городе. Магазины, храмы, проспекты, мосты… Архитектура только другая, а так все то же самое. И люди одеты так же, как у них, и машины такие же. Бурят только много, но и это напоминало ее собственный город, где полно казахов, татар, армян и подрабатывающих таджиков. У них в классе, например, несколько девочек и мальчиков татарской национальности, два мальчика армянина, две девочки казашки. Одна из казашек была закадычной Светиной подружкой. Акмарал – так ее звали. В переводе с казахского, это имя переводится, как Белый Олень. Худая, юркая и простая, как полевое разнотравье, Акмарал с первого класса была ее подругой. Они везде были вместе, и практически не расставались. Гуляли, делали уроки вдвоем. Света считала, что ей повезло, что у нее такая подруга. Акмарал понимала ее, как никто другой, потому что у нее дома была практически такая же ситуация, как и у нее. Отец Акмарал, простой слесарь ЖКХ, периодически напивался и устраивал дома настоящие погромы. Акмарал в такие моменты убегала к Свете, и подруга утешала ее. Обе они постоянно ломали головы, как бы им помочь своим несчастным матерям. Их идеи одна за другой проваливались. Недавно и та и другая девочка поняли, что матери сами должны что-то делать, а им, дочерям, нужно просто оставить все как есть и уйти из своих семей, чтобы жить своей собственной жизнью. Обе они мечтали после одиннадцатого класса поступить заочно на бюджет в педагогический ВУЗ – Света на исторический факультет, а Акмарал на филологический. Они решили, что будут работать, снимут одну квартиру на двоих, и таким образом избавятся от своих неустроенных родителей. По складу своего характера они напоминали образованных девушек из высшего общества девятнадцатого века, души которых наполнены благородными порывами и возвышенными мечтами о неземной любви, и потому безобразные домашние сцены очень ранили их нежную психику.
– Мы не можем помочь нашим мамам, – внушала Акмарал Свете. – Наши мамы взрослые женщины, а мы всего лишь их дети и не можем заставить их жить по-другому. Они выбрали себе в мужья пьющих мужчин, они строят свою жизнь, как могут, и нас при этом совсем не учитывают.
– Нет, они нас учитывают, но только в качестве личных утешительниц, – возразила ей как-то Света. – Мне иногда кажется, что на мне лежит ответственность за мамино душевное состояние. Я должна, обязана быть маминой опорой, потому что иначе она совсем сломается.
– Ты действительно считаешь, что она без тебя сломается?
– Раньше считала, но теперь, думаю, что нет.
– Правильно, чтобы ни происходило с твоей матерью – ты тут ни при чем. Это ее жизнь, и именно она сотворила такую жизнь, в которой теперь живет. Если ты останешься при ней, то так и будешь жить ее жизнью до старости. И я точно так же. Мы с тобой дети алкоголиков, и потому у нас с тобой нарушена психика, и если мы не вырвемся из наших семей, то утратим собственную судьбу. Пусть матери сами разбираются со своими мужьями – мы тут ни при чем.
Света была с ней полностью согласна. Она и сама так думала, но неужели она действительно оставит мать с периодически напивающимся отцом и совсем уйдет от нее? Неужели она решится на это? Уйти ведь мало, надо еще перестать постоянно тревожиться за родителей. Акмарал была настроена более решительно, чем она, потому что у нее с матерью не было такой сильной связи, как у нее. Света понимала, что мать очень любит ее, не представляет себе жизни без нее. Именно из-за привязанности матери, Света и чувствовала на себе груз ответственность. Мать во всех случаях жизни привыкла полагаться на нее, и как же она бросит ее? Как оставит?
– У тебя все с ног на голову! – горячилась Акмарал. – Не ты, а мать должна нести ответственность за твои чувства и за всю твою жизнь! Она взрослая! Именно она построила свою жизнь так, как построила, и именно она вовлекла тебя в свою неустроенную жизнь и повесила на тебя ответственность за себя! Не правда ли хитро? Тут сразу и не разберешь, что к чему. Она по виду обожает тебя, восторгается тобой, постоянно говорит о любви к тебе, заставляет тебя делиться с ней секретами, а на деле пользуется тобой в качестве безотказной дурочки-утешительницы и при этом совершенно безответственно относится к твоему душевному состоянию. А ты, между прочим, так же, как и я уже сильно травмирована, и тебе не мешало бы пройти лечение у психотерапевта. Почему она на это закрывает глаза? Да потому что она занята только собой и своим личным неустройством. Свои отношения с мужем она ставит на первый план, а ты для нее всего лишь оттеняющая ее страдания декорация. Мои мать с отцом тоже как ненормальные ругаются, но при этом не разводятся. Им нравится так жить. Твоей матери тоже все это нравится, так что оставь ее в покое, не жди каких-то изменений, потому что их не будет. И как можно больше изучай информации на тему детей алкоголиков. Я тебе скину несколько ссылок об этом всем, посмотришь в дороге.
Света понимала, что Акмарал права. Слова подруги «У тебя все с ног на голову!» – постоянно напоминали ей о том, что она неправильно воспринимает собственную мать. Мама не маленькая и беззащитная девочка, а взрослая, строптивая женщина, которая постоянно втягивает свою дочь в семейные неурядицы…
«Как можно больше читай постов о токсичных родителях» – советовала Акмарал, и Света читала. Читала, и ее решимость покинуть родителей крепла с каждым днем. Она уйдет от них! Обязательно уйдет! Нет, даже не уйдет, а убежит, скроется, исчезнет, чтобы они никогда не нашли ее. Никогда! Как же она устала от них! Она вообще порвет со всеми своими родственниками. С этой вот тетей Ларой, с тетей Ариадной, с бабушкой… Оставит записку, чтоб они не искали ее и уйдет от них… обязательно уйдет. Ей это жизненно необходимо.
Свете казалось, что она сию минуту готова покинуть родительский дом и порвать со всеми своими родственниками. Ей даже приходилось тормозить свои порывы, ведь ей нужно было сначала окончить школу, стать совершеннолетней. Но ничего. Пройдет два года и тогда она сможет освободиться от того ада, в который ее постоянно вовлекают собственные родители.
Когда они доехали до Ольхона, Петр помог им выйти из автобуса. Сначала он помог спуститься Ларе, взяв у нее одну из сумок, потом тут же повернулся, чтобы помочь спуститься Светочке. Он уверенно протянул руку, и попытался забрать сумку у девочки. Его рука неожиданно для Светы обхватила ее руку, и девчонка, почувствовав тепло его ладони, скривилась от отвращения:
– Отпустите! Я вас не просила мне помогать! – в глазах ее при этом было столько негодования, что Петр резко убрал свою руку и, смущенно крякнув, быстро распрощался и пошел к пристани.
Лара прекрасно видела эту сцену и ей понравилось, как племянница отшила этого старого дурака. Какие все-таки мужчины глупые! Засматриваются на молоденьких девчонок, и не понимают, что для самих девчонок они всего лишь старые деды.
В порыве уважения Лара приобняла девочку за плечи:
– Ну вот, моя умница! Вот мы и приехали почти! Устала? Хотя, что я спрашиваю? Ты девчонка молодая, крепкая. А вот я – ой, как устала! Так и хочется добраться уже до Ариночки, лечь на кровать и вытянуть ноги, – Лара говорила это елейным голосом лисички, но Света никак не отреагировала на ее ласку.
«Какая все-таки она черствая! – женщине показалось, что она наткнулась на стену. – Холодная, непробиваемая девочка. Да чувствует ли она вообще что-нибудь?»
Но тут же Лара вспомнила грустный взгляд Светы и слезинку, медленно ползущую по ее щеке. Нет, девочка просто умеет скрывать свои чувства, или просто не желает их показывать, а может быть она обижена? Она же не была такой закрытой в самом начале пути. Они вместе так радовались поездке, так бурно выражали восторг, когда смотрели на проезжаемые красоты… Разлад начался тогда, когда Лара заметила, что на девчонку пялятся мужчины. Даже такой уважаемый человек, как Петр, который так понравился ей, смотрел на молоденькую Светочку. Хорошо, что сама Света ничего не поняла… Но Лара ошибалась. Светочка прекрасно видела, что ее тетка мгновенно заинтересовалась вошедшим мужчиной. По ее заинтересованному выражению лица, по тому, как она застреляла глазами, сразу было видно, что женщина находится в боевой готовности. Неопытная девочка каким-то внутренним чутьем мгновенно уловила любовные фибры, исходящие от тетки и ей было противно наблюдать все это. Она прекрасно видела теткины переглядывания с этим хирургом, заметила, как сам хирург очаровано смотрит не на Лару, а на нее саму, как он неприлично шарит глазами по ее юной фигуре. Девочке так и хотелось с гордым вызовом заявить этому старому дядьке: «Да, я вот такая есть, да не про вашу честь!» Она видела ревность собственной тетки, и ее буквально тошнило от этих двух старых, озабоченных какими-то непристойными чувствами людей. Именно поэтому она не отвечала на лисью ласку Лары, прикосновения которой стали ей после всего этого омерзительны.
Глава 4
– Пошли, пошли! Я давно хотела сделать этот обряд, но с ребенком мне неудобно было тащиться туда! – распустив завитые пушистые светлые волосы, Ариночка под руку вела Свету на кладбище. Девочка во все глаза смотрела на местную природу, на голубой Байкал. Они шли через степь, чуть поодаль от лесной кромки хвойного леса. Под ногами то и дело появлялись песчаные участки, и они буксовали. Ветер трепал им волосы, и девушки жалели, что не забрали их в хвосты, а оставили распущенными. Света была выше Арины на полголовы и выглядела гораздо стройнее и привлекательней. Это ее удивляло. Она привыкла смотреть на старшую сестру, как на идеал, и была поражена, увидев ее, потерявшую прежнее изящество, фигуру. Арина поправилась, ее тонкая прежде талия бесследно исчезла, низ живота стал заметно выпирать вперед, круглая красивая грудь, сдулась, опустилась и стала походить на спущенные воздушные шарики, на бедрах появился целлюлит, а ранее прелестное личико округлилось, стало большим, щекастым. Неожиданно для себя Света вдруг стала предметом зависти для сестры. Ариночка, увидев ее круглую, упругую попу в шортах, вспомнила, что и она когда-то поражала всех красотой своих ягодиц. Ей немедленно тоже захотелось пощеголять в коротеньких шортиках. Однако в ее гардеробе не оказалось никаких шорт, и тогда она обрезала свои старые джинсы. И теперь они шли на кладбище обе в джинсовых шортах. На Свете был еще и короткий топик, открывающий ее девичий плоский живот, а Арина, не желая отставать от нее, тоже оголила свой выпирающий животик, завязав блузку узлом под грудью. Они шли рядом, и Света чувствовала, что сестра завидует ей. Ей! Разве могла она когда-нибудь даже подумать о таком? Никогда! Но сейчас Света чувствовала свое превосходство. Они вместе с Акмарал уже почти год три раза в неделю ходили в спортивный комплекс и занимались там на тренажерах. И теперь Света прекрасно видела, как ей пошли на пользу эти занятия. Ее ноги, руки, живот, спина – все было сильным, упругим, рельефным. Мама боялась, что она испортит свою фигуру на тренажерах, но ничего подобного! Света шла возле потерявшей форму сестры, и с удивлением замечала, что у той трясутся целлюлитные ляжки при ходьбе, что руки у нее располнели, а живот вообще неприлично вываливается складкой из шорт. Не надо было ей так одеваться…
– Мама сказала, что ты на тренажерах занимаешься, – с завистью разглядывая фигуру двоюродной сестры, сказала Арина.
– Занимаюсь, – Света с воодушевлением смотрела по сторонам и не могла налюбоваться на местную природу. Степные просторы, огромное небо над головой, обширная гладь озера, выступающая из воды скала… Ее не оставляло ощущение пространства и широты. Вот бы здесь остаться навсегда! Они шли по грунтовой дороге, и над ними возвышалось огромное фантастическое небо с облаками. Как красиво! Пока они ехали по Иркутску, и она разглядывала город из окна автобуса, то чувствовала какой-то мертвый интерес ко всему, но сейчас ее душа будто ожила, наполнилась жизнью. А еще она чувствовала себя в полной безопасности. Родители были от нее далеко, а тетю Лару, несмотря на ее неприязнь, Света совершенно не боялась. Пусть себе выпускает колючки, если уж ее так распирает. Девочка уже поняла, что для тетки нет ничего хуже, когда ее игнорируют, не замечают, и пользовалась игнором, как броней. Она прекрасно видела, как Лара теряется, когда на нее не обращают внимания, как умолкает, начинается злиться, но ничего поделать не может и буквально захлебывается собственной злостью. Вот и пусть!
– Я тоже упражнения стараюсь делать, – Арина то и дело поглядывала на неожиданно расцветшую сестру. – Мне бы еще похудеть…
Девушка никак не могла примириться, что ее невзрачная, обычная сестренка неожиданно стала такой красивой. Ей это казалось противоестественным, на ее месте должна быть она, Арина. Это она всегда притягивала к себе взоры! И мама у нее такая же! Сестра как будто занимала сейчас ее собственное место, как будто она нагло спихнула в сторону законную представительницу красоты. Но этого просто не должно быть! Кто такая Света? Она всегда была тихой и незаметной. В ней никогда не было ни обращающей на себя внимания бойкости, ни артистизма. Молчаливая, сторонящаяся всех, равнодушная до радостей жизни… Но вот теперь она идет рядом, словно холодная мраморная статуя, смотрит по сторонам, будто ей открыто что-то невидимое, и даже не прислушивается к тому, что говорит ей старшая сестра.
Света же прекрасно понимала, что творится в душе Арины и про себя постоянно усмехалась. Она с презрением думала и о тете Ларе, и о сестре. Тоже мне, нашлись уповательницы на плоть! Больно же это упование треснуло вас! Две пустышки! Если бы у вас было хоть что-то за душой, то вы не завидовали бы сейчас временной красоте, а наслаждались бы собственной глубиной…
Девушки пришли на кладбище, прошли немного среди могил, и Арина вынула из сумочки фотографию своего мужа Вани.
– Я прочитала, что чтобы муж всегда любил только тебя, надо провести этот обряд. Нужно закопать его фотографию на кладбище, а потом на это место пописать, – Арина детским совочком раскопала ямку в песчаной почве, положила туда Ванькину фотографию и закопала ее. – Смотри по сторонам, чтоб никого не было! – собираясь пописать на место, где была фотка, попросила девушка.
Света послушно отвернулась и стала глядеть по сторонам. Вокруг не было ни души. Огромное небо над кладбищем с плавно плывущими облаками было грандиозно в своем бесстрастии и умиротворяло.
– Ну все, пошли обратно! – довольная проделанным обрядом Арина потянула Свету с кладбища. – Надеюсь, это поможет, и Ванька всегда будет любить только меня, и ни на кого больше не посмотрит. А то мало ли… Он сейчас в командировке…
Лара в это время находилась в доме. Машенька мирно спала, а женщина хлопотала на кухне, не переставая ворчать на собственную дочь. Вот грязнуля! Кругом все запущено! Холодильник пустой, ребенок худющий. Она вообще кормит Машеньку? Убирается?
Пока тесто подходило, Лара успела подмести и вымыть пол, потом наделала пирожков с рыбой и теперь поджаривала их на сковороде. Из-за смены климата у нее разболелась голова, лицо отекло, хотя, возможно, это не из-за климата, а из-за приближающейся менструации. Ларе было неприятно, что она выглядит такой усталой и отечной. Ее молоденькая двадцатитрехлетняя дочка и шестнадцатилетняя племянница казались ей свеженькими маргаритками, а она возле них самой себе виделась шикарной, но увядающей розой. Если бы еще голова не болела, и усталости бы этой не было, и еще бы чувствовать себя бодрой… Как же она устала… Устала…
Нажарив пирожков, женщина заглянула в детскую. Машенька уже проснулась, и, увидев бабушку, рассмеялась.
– Лара! Лара! – ребенок называл ее по имени. И пусть. Лара считала, что в ее возрасте, да при ее внешности еще рано становится бабушкой.
– Машенька! Моя девочка проснулась! – расцвела женщина, забыв мгновенно и о своей головной боли, и об усталости. – А бабушка тебе пирожков нажарила!
– Ура-ра! – ловко произнося букву «р», обрадовался ребенок.
– Да ты ж моя красавица! Кто у нас красавица?
– Мася!
– Правильно! – Лара вместе с внучкой на руках подошла к зеркалу и взглянула на розовощекое личико внучки и на свое несколько усталое, но довольно миловидное, несмотря на отечность лицо. Светлые волосы ее были забраны высоко на затылке яркой с оранжевыми перьями заколкой, и эта прическа очень шла ей.
«Даже при плохом самочувствии, даже с этими отеками и без косметики я все равно ничего!» – удовлетворенно подумала она.
Ее душу осветила надежда, что, может быть, еще не поздно, и она все же найдет любовь всей жизни, может быть, хоть на склоне лет, она дождется той долгожданной Встречи, которую ждет всю свою сознательную жизнь…
– Лара! Кусать! Хотю кусать!
– Ах ты, батюшки! Маленький птенчик кушать хочет! Пошли скорей! Бабушка сейчас тебя покормит! Сейчас, сейчас! А потом, как мама со Светой придут, мы пойдем в бухту, будем плавать, загорать! Ой, как нам будет хорошо!
– Хаясе!
– Да, да, хорошо! Солнышко, ветерок, песочек!
В это время вернулись Арина со Светой.
– Ой, как пахнет! – вдохнула в себя запах пирожков Арина. – Это пирожками? О, точно!
– Мойте руки и за стол! – скомандовала Лара, и, увидев бесстрастное лицо племянницы из-за плеча дочки, почувствовала что-то неприятное в душе. Ариночка, Машенька, сама Лара – все они были одной семьей, у всех у них был живой, эмоциональный характер, и Светочка со своей флегматичной сдержанностью постоянно раздражала ее. Как будто девчонка не умеет ни чувствовать, ни выражать эмоций, как будто ее душа холодная, как рыба…
