Ну, что ты будешь делать, опять трещит! Внезапно включилась радиотрансляция, и по душному салону поплыли звуки дурацкой и до невозможности прилипчивой чешской песенки «Йожин с бажен», я сразу же её вспомнил!
И мы, трясясь от страха в неисправном самолёте, с каким-то фатализмом шли на посадку под этот издевательский напев! Откидной столик передо мной сам собой упал на колени. Да что же такое творится-то, хоть колёса у этого воздушного корыта смогут выйти исправно? Господи, пронеси мимо ада!
– Слушай, Паша, так может, лучше на поезде в Красноярск маханём, а? Убьёмся ведь нафиг, не выполнив задания.
Теперь показалось, что затрещало левое крыло, а Кромвель, услышав очередной пугающий звук, ответил так:
– Гады, на износ машину гоняют. Есть резон в твоём предложении, товарищ боец, есть. Особенно если учесть, что будем при оружии. Если поездом, то получится забрать посылочку в Новосибирске, нужно будет позвонить, кстати, – он тяжело вздохнул.
– Хотя и на «железке» тут, Миша, как в фильмах о Гражданской войне, – продолжил он. – Всё развалили! Но поезда вроде бы пока бьются редко… В общем, посмотрим по ситуации, может, кому-то из группы придётся и самолётом.
Можно было только позавидовать шпионскому спокойствию командира. Надо отвлечься.
Тут мне вспомнилось, что давно пора задать ему интереснейший вопрос. Я не мог не спросить об этом у своих инструкторов, но был отшит, отбрит, а после снабжён инструкцией – этой темой больше не интересоваться. Спрашивать личного наставника тоже было бесполезно, тот лишь посмеивался, отделываясь общими словами, и сразу сворачивал тему, утверждая, что это не существенно. Да как же не интересоваться?
– Кром, скажи, а наши искали в этом мире Путина? Где он вообще?
Командир ничуть не удивился. Конечно, ребята и сами задавались таким вопросом.
– Понятия не имею, Миша. Наверное, где-то в Питере, таксистом работает, если жив и здоровье позволяет.
– Запасной президент всё-таки… – осторожно прошептал я. – Ещё и моложе.
– Да никакой он не запасной! – поморщился группер. – Ты просто не представляешь, насколько сильно должность формует личность, какие линии гнёт. Как она меняет её в самой сути. Россия изменила Путина, она его сделала. И только потом он начал изменять саму Россию… При прочих равных, один и тот же человек может стать как вождём нации, так и обычным добросовестным клерком. Или таксистом-ворчуном. Путину потребовалось пройти все ступени, чтобы стать тем, кем он стал. Убери один лестничный марш, и получишь совсем другой результат. Здесь уже ничего не изменить.
– Ну, а если хотя бы двойником?
– Чего-о? Ты, смотрю, не понял. Это уже не существенно, Михаил, – повторил он инструкторские слова.
– Да понял я.
– Вот и хорошо. Да и… Короче, мы такого задания от «Экстры» не получали, а о делах центровых коллег, как ты знаешь, нам знать не положено. Нам и своих заданий, во! – он провёл ладонью нал головой, словно поправляя и без того всегда аккуратную причёску, – по маковку!
– Значит, всё-таки могли украсть? – не сдавался я.
– Тьфу на тебя! Ремень подтяни, садимся!
Колёса «тушки» вполне корректно стукнулись о бетонные плиты полосы, летчики, к их профессиональной чести, не скозлили. Реверс натянул привязные ремни, пассажиры стали радостно хлопать в ладоши. Чехи допели свою назойливую песенку.
Долетела, развалина!
– Наш самолёт произвёл посадку в столичном аэропорту «Домодедово»! – произнёс динамик. – Температура воздуха в Москве…
Тут старый динамик, устав так долго трудиться, хрюкнул, зафонил и выключился. А бортпроводницы без аудиотехники надрываться не собирались.
Прибыли. В столицу нашей чужой Родины.
В странный мир пути не туда.
Потапов нас почему-то на выходе не встречал. Третий агент группы «Сибирь» или, как порой говорит Кромлев, боец, по какой-то причине задерживался. Мы долго ожидали начала выдачи багажа, толпились вместе с остальными пассажирами, чтобы в числе первых получить два маленьких серых чемодана. С выдачей – полный бардак. Народ с трёх рейсов нетерпеливо толкался вокруг неподвижной резиновой змеи, громко возмущался, бегал куда-то с претензиями, и опять скандалил у транспортёра… Нервы у всех были на пределе.
– На выходе в зал прилёта упрёмся в толпу. Там будет много бомбил, очень много. Ни с кем не разговаривай, – строго предупредил группер после того, как мы выцарапали из кучи-малы свои чемоданы. – Не поворачивайся и не обращай внимания, даже если будут хватать за руку. Тем более не бей никого, привлечём внимание.
– Помню, инструктировали.
– Во-во. Подожди-ка, на твоём чемодане замок вскрывали, видишь? Что-то ценное там было?
– От, суки! Не-ет… Всё ценное при себе, – я похлопал по карманам летней бежевой куртки. – Ну, сволочи, что тут сказать!
– На месте, говоришь? Тогда плюнь, просто уходим. Режем строй бомбил плечами и сразу сворачиваем направо. Если повезет, то найдём в зале свободные кресла, там я спокойно позвоню Ивану.
Ваня прибыл в Москву заранее, квартирьером, готовился к приёму группы.
Людей, встречающих прилетевшие рейсы, действительно оказалось много, и почти все – предельно наглые таксисты, выискивающие потенциальных клиентов. Никогда и нигде я не видел столько бомбил. Их никто не гонял, не мешал приставать. Чувствовалось, что здесь работает одна большая группировка опытных профессионалов, хороших психологов, умеющих и уговорить мягко, и надавить вовремя. Среди встречающих были заметны люди с испуганными лицами и табличками в руках. Они хорошо понимали, что в тревожной действительности сам факт индивидуальной встречи в аэропорту уже указывает наблюдателю, если не на особую важность, то на определённую состоятельность прибывшего.
Таксисты – особая тема. Аэропорт Домодедово всегда был вотчиной подольских бомбил и девятого Таксомоторного парка Москвы, где подольские таксисты работали ещё во времена СССР. Развернувшись в девяностые, они начали тяготеть к бизнес-проектам, достаточно вспомнить легендарный «Союзконтракт» с его куриными окорочками. Домодедовские таксисты – подразделение подольских. Мне было противно смотреть на это жёстко структурированное внутренними криминальными законами скопище: стоящих впереди полновластных хозяев аэропортовской логистики, людей с наглыми рожами и крутящимися брелками в руках, и бесправных чужаков позади них. В этом загоне уставший от перелёта пассажир должен растеряться, плюнуть на плохо видимых за спинами в кожанках встречающих и согласиться на предложение бомбил.
Вскоре от колонны прилетевших не осталось никого, всех растащили по нелегальным таксомоторам. Интересно, курсирует здесь хоть какой-нибудь общественный транспорт, шаттлы от аэропорта до ближайшей станции метрополитена катаются? Командир ответил, что ходят маршрутки – частные «Газели», принадлежащие таким же пиратам вольного промысла, исправно отстёгивающим долю своей крыше. Муниципальные автобусы прибывают редко и непредсказуемо.
– Аэроэкспрессы?
– Откуда они возьмутся, Лаки, рановато им… Если уж у нас скоростные электрички с Павелецкого вокзала только в 2002 году запустили, то здесь вообще в ближайшие годы вряд ли что-то срастётся.
Позвонить Павел не успел, Иван увидел нас первым.
– Добро пожаловать в столицу! Как долетели, смертнички? – поинтересовался он после короткого рукопожатия.
– Как экипаж бомбардировщика на обратном пути под зенитками – на честном слове и на одном крыле, – в тон ему ответил усмехнувшийся Кром.
– А я тебе говорил, что надо поездом! – улыбнулся Иван, запуская руку во внутренний карман тонкой черной кожанки. – Три раза время на крыльях сэкономишь, а на четвёртый раз отправишься прямиком к Создателю… Мишка, держи свой телефон, номера уже вбиты.
– Типун тебе на язык, – махнул на него Паша.
Экипировка нового участника группы началась. Я взял протянутый телефон Nokia-3310, один из самых знаменитых и популярных кнопочных мобильников в мире, причём не за счёт процессора, мегапикселей, разрешения экрана или толщины корпуса. Надёжный, как танк. Здравствуй, время надписей «отправь SMS, чтобы заказать рингтон»! Знаю заранее, что в пригородных электричках и в киосках за десять – пятнадцать рублей продают цветастые брошюрки с кодами популярных в сезоне мелодий и простеньких картинок. Вводишь на телефоне нужную комбинацию символов и получаешь новую картинку или мелодию. Помню, расходились брошюрки, как горячие пирожки…
Да, это реально неубиваемая модель, способная без проблем работать годы напролет. Такой телефон имелся у отца, и он иногда давал мне поиграть на нём с полчасика. Примитивной игры Snake, ядовито-зелёной подсветки экранчика и набора монофонических рингтонов было вполне достаточно для абсолютного мальчишеского счастья.
– А можно чего-нибудь посолидней? – уныло поинтересовался я у Потапова.
– Чего изволите, Sony-900, Nokia-8800? Принципиальной разницы никакой.
– Вообще-то, хотелось бы смартфон с тачскрином, можно на «андроиде».
– Лаки у нас крутой! – восхитился Иван. – Извините, товарищ крутой, докладываю: из андроидных в конце года ожидается HTC, совсем недавно появился первый айфон, а Nokia-5800 прибудет в Россию только осенью.
– Осени ждать не собираемся, – предупредил группер.
– Вот так, привыкай! – подмигнул мне Ваня. – Смартфоны, видишь ли, здесь только начали входить в моду. В Москве они уже воспринимаются прохожими нормально, а вот в провинции каждый обладатель такой игрушки автоматически становится заметным. Ты ещё белые эппловские наушники там надень, ага…
Аргументировано возразить я не успел, так как Павел спокойно извлёк из кармана тот самый свежий айфон, дунул на него и потыкал в экран пальцем.
– Мобильный интернет пока никакой, плохо тянет, поисковик еле открывается, – посетовал он.
Свой телефон Кромвель забрал из схрона возле волгоградской точки выхода, в моём же отныне личном ящичке ещё ничего не было. Не накопил добра, и в Волгограде ничего не купили. Не было времени, мы почти опаздывали на рейс.
– Вот! – воскликнул я, показывая на шефа.
– Он командир, ему можно, – пожал плечами встречающий. – А вообще-то, сейчас статусными считаются КПК со стилусом.
– А кабельный инет как? – не успокаивался я.
– В Москве и Питере вовсю прокладывают широкополосный интернет, он уже почти везде есть, – ответил Потапов.
– Не волнуйся, «звонилка» сейчас не главное. Купим мы тебе и ноутбук, и КПК со стилусом.
– Ноутбук это хорошо, а уж я его доведу до ума, компьютеры моя тема…
– Знаю, Миша. Где машина-то, Иван? – спросил командир.
– Там стоит, – Ваня неопределённо махнул рукой в сторону улицы, – пришлось ставить подальше, если ближе, бомбилы колёса проткнут. Пошли через зал.
– Может, на свежий воздух выйдем? – предложил я. Мне действительно хотелось капитально прочистить лёгкие.
– Говорю же, далеко. Асфальт разбитый, все колёса на чемоданах растеряете, пока допилим, – широко улыбнулся встречающий.
Иван Потапов ростом пониже меня, но повыше Кромвеля. Если группу поставить в ряд по стойке смирно, то линия макушек будет ровной. Снизу вверх, по старшинству. Потапов крепок и ловок, альпинист и скалолаз, силен физически. Впрочем, других в группе нет. Позывной у него звучный – Фантомас. Действительно, похож, та ещё лысая башка… Но позывные мы стараемся всуе не упоминать. Ширококостный, крепкий от природы, когда надо дерзкий, способный постоять за себя. Чтобы сгладить кинематографический эффект и не пугать людей, Ваня прикидывается простачком из пригорода, часто улыбается и вообще активно работает с мимикой, что позволяет ему, в зависимости от ситуации, косить то под честного труженика подмосковных ферм, то под безобидного гастарбайтера-дворника. Он отлично перевоплощается. А ещё Потапов ворчун.
– В руке понесу, подышать охота, – упрямился я.
– Там прорва курильщиков, не подышишь, – отрезал Кромвель.
Не мой день.
Постепенно набирая скорость, мы двинулись вдоль бесконечной череды ярких ларьков с самой разнообразной продукцией, мимо завлекающих слоганов рекламных щитов и танцующих огней игральных аппаратов. Группа торопливо вышагивала через это грандиозное сооружение, хорошо знакомое, в чём-то родное и одновременно неприятное, всё ещё живущее по законам дикого рынка.
Здесь всё напоминало растревоженный пчелиный улей. Потоки разношёрстной публики двигались в разных направлениях, параллельно и поперёк. Ручейки людей постоянно сталкивались, ругались и толкались, закручивались водоворотами, сплетались в скандальчики и расплетались по зову информационной системы аэропорта. Челноки, прибывшие очередным рейсом из Стамбула, торопливо шли с тележками и огромными клетчатыми сумками, неизменными в любой реальности. Чуть в стороне двигались представительные мужчины в дорогих костюмах и с чемоданчиками «Самсонайт». Рядом с папиками, распространяя вокруг ароматы дорогого парфюма, гордо шествовали разодетые супруги и дочери.
Тесными группами торопились к выходам простенько одетые европейцы из туристских групп. Радуясь окончанию долгого перелёта, они были настроены благожелательно. Африканцы и азиаты с некоторой опаской присматривались к суровым русским реалиям. Просочившиеся сквозь кордоны бомжи вжимали голову в плечи. Мамаши с детьми, вынужденно отягощённые огромными чемоданами, командировочные налегке, технический и лётный состав в красивой униформе – всё они смешались в непрерывно двигающуюся пёструю массу, наполняя гомоном огромные залы.
Из каждого ларька доносилась плохого качества громкая музыка, соответствующая личным вкусам владельца. Преобладал Дима Билан, и здесь оседлавший «Евровидение», и румынская группа «Моранди». Что-то постоянно бубнила система оповещения аэропорта с сигналом внимания на три ноты, галдели заходящие в зал пассажиры, кричали матери и дети. Кошмар.
Инструкторы много рассказывали о криминальных структурах каждого сектора оперирования, каждый раз определяя их деятельность одним из главных факторов опасности для группы. Так что я в курсе.
Все торговцы исправно платят дань. Здешняя группировка с самого начала специализировалась на поставках в Москву партий героина из Афганистана и Таджикистана, на крышевании ряда домодедовских коммерческих предприятий. Бандитам удалось обложить данью значительную часть бизнеса, работающего не только в Домодедовском, но и в других районах Подмосковья, прилегающих к Каширскому шоссе: Ленинском, Ступинском и Каширском.
Обычно к предпринимателям приезжают около десятка молодых гангстеров во главе с руководителем силового крыла ОПГ. Мафиози умело объясняют коммерсанту, что последний занимается бизнесом на подконтрольной территории и поэтому должен ежемесячно делать отчисления в общак. Для убедительности демонстрируют стволы. Если это не помогает, гангстеры похищают жертву, избивая и запугивая. Большинство столкнувшихся с ОПГ предпринимателей соглашаются платить. В результате под контролем членов группировки оказались структуры, осуществляющие сделки с недвижимостью, занимающиеся перевозками, как в этих районах, так и в аэропорту «Домодедово». Естественно, под пресс попадут все новые рыночные торговцы и частники.
В целом же, преступность тут высокая, стрельба на улицах не редкость.
Ярко и цветасто! Безумно много рекламы, в залах она повсюду, огромные баннеры самых известных мировых фирм занимают все свободные места. Часто на глаза попадаются знаменитые американские бренды. При этом самих брендовых магазинов что-то не видать, кругом одни лишь дешёвые ларьки, они теснятся буквально на каждом пятачке. Я периодически замедлял ход, пытаясь рассмотреть ассортимент, в котором мелкий ширпотреб соседствовал со спиртным и сигаретами. У всех есть ряды DVD-дисков с пиратскими сборниками фильмов. Поразили небольшие стопочки видеокассет с яркими наклейками. Культура этих носителей информации была мне плохо знакома, у нас к 2008 году видеокассеты если и оставались, то только в пунктах проката.
– Парни, вы видели, сколько порнухи?! Ещё и на кассетах!
– Что, душой загорелся, боец? – заржал Паша, остановившись рядом с очередной витриной. – Разглядывай, привыкай к свободе слова и полной раскрепощённости! К бардаку вообще быстро привыкаешь, начинает затягивать. Очень опасный момент, между прочим, тут сразу надо внутренний заслон ставить.
Вскоре слева я заметил большую группу людей, столпившихся чуть дальше секции регистрации – обычных зевак, а так же представителей соответствующих происшествию служб. Что-то случилось прямо в огромном зале. Кому-то стало плохо?
– Не задерживаемся, – быстро предупредил командир, но мы успели увидеть.
Как же тут не увидеть, если тело мёртвого человека накрывать полностью никто не торопился, лишь на лице лежала какая-то серая тряпка. Конечности убитого были раскинуты в стороны. Именно конечности, одну из них трудно назвать рукой… Взволнованных в толпе не наблюдалось. Рядом с телом стояли спокойно беседующие полицейские и деловитые медики. Кое-кто из проходящих мимо людей наскоро фотографировал труп плохонькими камерами сотовых телефонов. И обязательно отдельным кадром – кровавый след, ярко-красной дугой протянувшийся от лежащего тела до лестницы, спускающейся к туалетам. Это называется следами волочения, вот оттуда бедолагу и притащили.
– Узнал? – тихо спросил меня Кромвель на ходу.
– Конечно, приметный костюмчик, да и вообще запомнил.
– С вами летел, что ли? – быстро оглянулся на труп Иван.
Правая рука покойника была ровно, словно гильотиной, обрублена почти по плечо. Одним сильным и быстрым ударом. Для такого нужна не просто физическая сила, но и квалификация рубщика, практический опыт. Ни блестящего наручника, ни рифлёного чемоданчика. Вот тебе и страховка со стальной цепочкой!
– Я же говорил, что он идиот, – бесстрастно напомнил группер.
– Тут недавно в кафешке мужики-таксисты рассказывали о таких мудаках, – поведал на ходу Потапов. – Насмотрятся голливудских фильмов, и цепляют чемоданчики к руке. Бомбилы говорили, что месяц назад одного приезжего точно так же грохнули, с ампутацией, а вели с момента приземления. «Дипломат» вскрыли, а там одни шмотки. Так и выкинули на стоянке.
– Шмотки за такую цену… – пробормотал я.
– Сворачиваем, наш выход, – скомандовал Ваня.
Я уже без эмоций посмотрел на двух охранников, повернувшихся спиной к потоку входящих-выходящих и увлечённо болтавших с парой девиц в боевой раскраске. На рамке висела табличка «Не работает». Ну да, при таком подходе ни о какой работе по противодействию терроризму не могло быть и речи.
Уже вечерело, повсюду начали загораться ближние и дальние огни, подъезжающие к аэропорту автомобили двигались с дальним светом.
Автомобиль Потапов действительно оставил далеко, за каким-то низким синим зданием, правым бортом к лесу. Людей поблизости не видно. Транспортом группы оказался разбитый микроавтобус бледно-голубого цвета с белой полосой по центру, внутри которой через пыль пыталась светиться жёлтым надпись «Коммунальное хозяйство». Я с большим интересом обошёл машину кругом. Это был РАФ-2203 «Латвия» – один из микроавтобусов и специальных автомобилей на их базе, некогда серийно выпускавшихся на Рижском заводе микроавтобусов РАФ. Такие автомобили широко использовались в СССР в качестве служебного транспорта, машин скорой медицинской помощи и маршрутного такси до той поры, когда уже в новой России их начали вытеснять «Газели», а в остальных республиках бывшего Союза – подержанные микроавтобусы европейского производства.
Не скажу, что эта автомашина была мне в диковинку. В социальных сетях разговор о «рафике» заходил всякий раз, когда участниками споров обсуждалась тема деиндустриализации стран Прибалтики.
– Нравится тачка? – с довольным видом счастливого собственника поинтересовался Иван, осторожно хлопнув ладонью по крутому и короткому капоту. – Последний выпуск, 1997 год. Рабочая лошадка. Стоит у одной бабки в Химках за долю малую. Пятьдесят баксов в месяц, и у нас лучшая стоянка в Москве.
– Надпись для маскировки?
– Долго угадывал, Миха? – спросил Потапов с ехидством, распахивая дверь. – Садись в салон, смотри по сторонам, тебе сейчас всё будет интересно. Так, парни, разбираем маскхалаты «Вантуз». Пока не надевайте.
С этими словами он протянул нам синие спецовки и кепки. Спецодежда бывалая, с так и не отстиравшимися пятнами, но чистая. Развернув куртку, я обнаружил на спине надпись «Сантехучасток».
– При необходимости вот так и пойдём к объекту: Паша с кожаной папкой, я с инструментальным ящиком, да не китайским, Финляндия! А ты с раскладной лестницей.
Я посмотрел на пол салона, лестница действительно имелась. Хмыкнув, без труда представил, как мы будем дефилировать… Впереди идёт шеф категории «бригадир», следом уверенно вышагивает хитрый водила из когорты «лучшие специалисты нашего ДЭЗ», замыкает звено уныло сгорбившийся дылда с дюралевой лестницей в руках, никчемный работник рода «лохопед-стажёр». Ну что же, расклад нормальный.
