Улица встретила свежим воздухом и сиянием огней Невского проспекта. Дома меня никто не ждал, поэтому я решил зайти в новое кафе и подвести итоги дня.
Новое кафе, признаюсь, меня разочаровало. Конечно, интеллигентный человек должен быть сдержан в своих оценках, но венские стулья и венский же яблочный штрудель в «Британской кондитерской» – это моветон!
Однако вернемся к нашим баранам, а точнее оборотням. На столик перед собой я положил тетрадь. Со студенческой поры я привык при чтении профессиональной литературы сразу же конспектировать прочитанное. Жизнь показала большую пользу этой привычки.
Первое и самое печальное. Оберега от превращения в волкодлака не существует или, если быть оптимистичным оптимистом, – он неизвестен современной науке.
Второе – по природе превращений волкодлаков можно разделить на две основные группы: превращённые против своей воли чужими чарами, и наследственные волкодлаки. Петкович принадлежал второй группе и это делало ситуацию тупиковой.
И все же, посмотрим, что советуют ученые. Самый распространенный совет волкодлаку – найти в лесу не перекрещенный при рубке осиновый пень и ухватиться за него зубами при появлении тяги к оборотничеству, либо положить на него гребень или щепку.
«Хм, наверное, все же наоборот!» – подумал я. – «В человеческом обличии положить на этот пень гребень или щепку, а если это не поможет, то уже в момент трансформации ухватиться за пень волчьими зубами».
К сожалению, Петкевичу данный способ не подходил. Он просто не мог таскать за собой повсюду осиновый пень. Все-таки в городе живем. Да не просто в городе – в столице!
Кроме этого совета, в прочитанных мной книгах, было перечислено следующее: псковичи советовали снять с себя кольцо из мочала (на Петкевиче нет кольца – прим. А. Л. или Александр Любарский), галичане – снять с себя хомут (кто о чем, а они все про хомут – прим. А. Л.), белорусы – снять с себя старое колесо (час от часу не легче, то мочало, то хомут, то колесо! – прим. А. Л.).
Далее смоляне рекомендовали перебросить через себя волшебную корзину, но умалчивали о том, где взять эту волшебную корзину. Еще ими предлагался вариант – раздеться донага и ходить обнаженным. Якобы в таком случае волчья шкура не появится. Хотя другие (псковичи) свидетельствовали об обратном, что это для обращения в волка нужно донага раздеться.
Кашубы настаивали на том, что нужно ходить в девяти шубах сразу. Мол, сбросит оборотень одну шубу, а под ней не волчья шкура, а шуба номер два! Тут-то процесс трансформации и прервется. Я невольно представил Петкевича в девяти шубах на Невском проспекте. И ладно зимой! Боюсь, что в таком виде у Петкевича больше шансов попасть в сумасшедший дом, а не на свадьбу.
Ну, и наконец словенцы указывали, что во избежание трансформации нужно хорошенько изваляться в навозе…
Если же трансформация уже произошла, то для отыгрыша ситуации к исходной позиции: рязанцы предлагали воткнуть заговоренный топор в пень, белорусы – кинуть этот топор в волкодлака, лужичане – перепрыгнуть через межу и бежать вдоль нее, поляки – бегать между семи деревьев, мол от этого у волкодлака закружится голова и вернется человечье обличие.
Ну, и наконец словенцы рекомендовали кинуть в волкодлака навозом…
Как водится в современной науке, гипотез много, а что конкретно делать – непонятно. Да и как-то сумбурно все было изложено – без системы. Пожалуй, только словенцы были последовательны и верили в лечебную силу навоза.
Увы, но я решительно не мог представить себе извозюкавшегося в навозе Ксаверия Петкевича ведущим к алтарю его любимую Любушку.
Нужен был другой способ.
III
Любой врач знает, что в самой безнадежной ситуации он может обратиться к более опытным коллегам и те, руководствуясь клятвой Гиппократа, не имеют права отказать ему в совете и даже более существенной помощи. Это одно из правил нашего цеха. Правило древнее, как сама медицинская профессия.
За помощью я решил обратиться к главной специалистке по порче – хозяйке частной клиники на Невском. Конечно, кто-то может удивиться моему решению, ведь я сам в прошлом году пострадал от действий этой дамы, но жизнь – штука сложная. Кроме нее мне не к кому было пойти. К тому же, я был готов хорошо заплатить за консультацию и это служило мне страховкой.
Алина Сергеевна не отказала и приняла меня в своем рабочем кабинете со стенами персикового цвета.
Чай и прочие бублики предложены не были, из чего я сделал вывод, что Алина Сергеевна ничего не забыла и согласилась мне помочь, только руководствуясь корпоративной этикой.
Несмотря на то, что от запаха гламурной магии меня слегка мутило (она пахнет дымом и тиной словно шотландский виски), я любезно улыбнулся и без промедления изложил свою проблему. Выслушав мой рассказ, Алина Сергеевна холодно посмотрела на меня своими белесыми глазами старой мегеры и чуть шепелявя (уж не змеиный ли у нее язык – подумал я невольно) сообщила, что сильная ведьма может превратить волкодлака в человека, прочитав нужное заклятие, или наслав на него ворожбу по ветру, или вылив под ноги отвар из липового лыка.
– Вы владеете этими приемами и можете меня научить? – волнуясь, спросил я, не смея поверить в удачу.
– Есть одна мелочь… – продолжила Алина Сергеевна, продолжая смотреть на меня своим немигающим взглядом. – Вы, несомненно, сильный маг и однажды я вас уже недооценила, но этими способами вылечить волкодлака может только ведьма, не колдун. При этом, сама ведьма в процессе лечения подвергается смертельной опасности. Ваш пациент, уважаемый Александр Стефанович, как я услышала, беден. А я бесплатно рисковать не стану.
Алина Сергеевна сказала это так веско, что я понял: уговаривать и взывать к совести бесполезно. Отчаявшись, я уже было хотел уйти, но обратил внимание, что хозяйка клиники продолжала неподвижно сидеть в своем кресле.
– Уважаемая Алина Сергеевна, может, есть какой-то другой способ? Вы столь умны, молоды и красивы, что наверняка его знаете? – подмаслил я старуху, тратившую на гламурную магию все свои заработки.
– Окончательно, то есть на всю жизнь, вылечить пациента я не смогу, точнее не буду даже пытаться. Однако есть другой вариант. В русских деревнях бытует поверье, что если на Святки ведьма, превратившаяся в волка, укусит волкодлака, то она тем самым может превратить его в человека на семь лет. Семь лет ремиссии – это хороший срок, уважаемый Александр Стефанович, не так ли?
Врач, пусть и ведьма, укусит волкодлака?
Нет, не так… получается, что врач – оборотень?
Не зря еще год назад я начал подозревать, что старуха чересчур долго и чересчур плотно общается с болотной кикиморой. Красота – это дорого. И чем старше становится женщина, тем больше гламурной магии ей требуется. Но куда смотрит полиция? Как в столице может практиковать врач-оборотень? А откуда в детских книгах берутся описания убийств и прочих непотребств?
Неожиданно я почувствовал себя дурно, и комната завертелась перед моими глазами. Голова кружилась. Во рту появилась сухость. Огромным усилием воли я сам себя больно ущипнул за руку, и эта боль привела меня в чувство.
– Что же будет через семь лет? – охрипшим от сухости во рту голосом произнес я.
– Не о том думаете, Александр Стефанович! Намного важнее – какой будет плата за мою услугу.
– Что же вы хотите за свое лечение?
Старуха усмехнулась и прошипела.
– Я хочу от него волчонка. От волкодлаков рождаются дети двух типов в зависимости от того, в какой из своих ипостасей волкодлак вступал в интимный контакт – младенцы и волчата. Это и есть моя цена.
Как специалист по восточной медицине, я знал: несмотря на то, что в арабском мире сексуальные отношения с оборотнями караются смертью, некоторые высокопоставленные вельможи любят смотреть секс оборотней и держат их у себя, чтобы наказывать провинившихся жен из своих гаремов. Кроме того, это вельможи считают зрелище изнасилования оборотнем женщины одним из способов лечения импотенции, и, хотя я категорически не разделяю эту точку зрения, вынужден признать, что эта варварская забава полностью не изжита, а в некоторых районах Афганистана распространена весьма широко.
– Миф о половой мощи оборотней весьма далек от реальности. Об этом знает любой дипломированный врач. Оборотни подобно большинству животных способны к сексуальному контакту лишь в определенное время года и длится он намного меньше, чем у людей. В конце концов, удел оборотней – не любовные утехи, а война.
– Мои цели вы не поймете, не утруждайте себя. Предложение сделано, и я больше вас не задерживаю.
IV
Взгляд побитой собаки, что может быть печальнее? Только взгляд волкодлака в депрессии.
Уже более получаса мы сидели в молчании в моем кабинете и все это время Петкевич смотрел на меня так, что я сам был готов завыть на луну.
– Другого способа нет?
– Поверьте, я изучил все книги по нужной тематике в Императорской Публичной библиотеке.
– Вот ведь как все несправедливо, согласиться означает предать мою любимую Любушку, а не согласиться – навек потерять ее.
Мне нечего было сказать, и тишина вновь накрыла нас.
Внезапно Петкевич встрепенулся и в его глазах мелькнула надежда.
– А может, старуха согласится на секс с другим волкодлаком? Наверное, я смогу уговорить на это кого-нибудь из нашей стаи. Да, хорошенько заплачу и уговорю.
Мне было жаль Петкевича. Я чувствовал себя палачом, а не врачом. Мне даже физически тяжело было говорить и все же, долг врача вынудил меня сказать.
– Увы, но такой вариант не пройдет. Уверен, что если бы ей был нужен просто секс с волкодлаком, то она без проблем получила бы его. К сожалению, старухе нужны вы и только вы. Мы с вами не знаем причин ее странного выбора и боюсь, что никогда не узнаем. Не удивлюсь, если настоящая причина кроется даже не в вас, а в ком-то другом, или виной всему – стечение определенных обстоятельств. Как бы то ни было, решать вам. Если согласны, то я сопровожу вас в персиковую клинику и прослежу за выполнением всех условий контракта. А если данный вариант лечения вам не подходит, то будем прощаться. Во втором случае, денег я с вас не возьму.
– Ну что, как говорится, хотел стать настоящим человеком, да видно судьба мне собакой жить! – неожиданной весело и зло сказал Петкевич. – Айда к вашей старухе. Будет ей секс с волкодлаком!
Мне было тяжело, но биоэтика требует соглашаться с любым решением пациента. Дело врача – информировать, а пациента – выбирать из предложенного.
Без промедления, но и без спешки мы оделись и вышли из кабинета.
Зимние дни в С.-Петербурге коротки и на улице было уже темно. Точнее, должно было быть темно, но это было не так. Солнце уже, конечно, зашло, однако вместо него сияли тысячи огней. Потому что мы были на Невском проспекте в святочную декаду. И поскольку были святки, то трудно было сказать, когда было больше света на Невском – при Гелиосе или при Селене.
Тихо падал снег. Было очень красиво.
Бытует мнение, что С.-Петербургъ – город ветров и дождей. Это так. Однако бывают ночи, когда ветер стихает и становится тихо-тихо… и падает снег.
В такие ночи на город снисходит волшебство, ведь стоило нам только свернуть за угол, как все волшебным образом изменилось – завертелось, закрутилось!
На Невском было не протолкнуться. К обычной толпе зевак и спешащих по делам горожан присоединились колядующие ватаги. Каждая под своей звездой на шесте. Каждая со своими мешками для ритуального угощения.
Многочисленные подростки и взрослые с раскрасневшимися от мороза лицами пели колядки под окнами многочисленных кафе.
Коляда, коляда!
Подавай пирога,
Блин да лепёшку
В заднее окошко.
Время от времени кто-то из господ – посетителей кафе – прерывал свою трапезу или важную беседу и выносил колядующим конфеты, пирожные, кулебяку, расстегаи и прочие пирожки, и даже котлеты и салаты в специальных коробочках.
Для святочного гадания было установлено огромное зеркало. Отчего-то зеркало было черным. Девушки (в основном, это были именно девушки, но не только) подбегали к нему с зажженными свечами и вглядывались в черную глубину в надежде увидеть своего суженого. «Такое черное зеркало можно изготовить только из обсидиана» – невольно подумал я и начал было вспоминать, что я читал про это, но мои мысли были отвлечены новыми святочными героями.
На Невский зашла веселая ватага окрутников – ряженых! Скрыв свои лица под страшными масками с рогами, с пастями зубастыми, с клювом журавля или цапли окрутники, наряженные в различные мохнатые шкуры, вывернутые тулупы, принялись разыгрывать сатирические сценки из жизни прямо посреди тротуара.
В воздухе стоял невероятный гвалт от множества одновременных разговоров, криков извозчиков, колядок и звуков музыкальных инструментов окрутников – кожаных расписных бубнов, гудков да волынок.
Святки – самое безопасное время в году. На эти десять дней и ночей между людьми и нежитью исстари заключен пакт о ненападении. Поэтому и радуются люди вовсю – пьют, едет, озорничают.
– Эх, и весело же с окрутниками! – неожиданно для самого себя помыслил я вслух.
Однако Ксаверий Петкевич моего восторга относительно окрутников не разделял, о чем и сообщил презрительным рычанием. По его мнению, изображать из себя оборотней людям не пристало. Даже по праздникам.
– Поймите, уважаемый Ксаверий, святки – это особое время, когда отрываются врата в иное и стирается грань между обыденностью и мифом. Это время веселья и карнавала. Окрутники изображают наших пращуров и тем, самым предоставляют возможность вспомнить, кто мы такие на самом деле.
– И что, вы, доктор, тоже от волчьих людей род ведете? – полюбопытствовал волкодлак.
– Нет, конечно! Я же в фигуральном смысле высказался.
– А если из волкодаков здесь я один, то нечего над нашим родом насмехаться своим кривлянием! – сурово заключил Петкевич.
Крыть мне было нечем, и я промолчал.
Неожиданно праздник был прерван страшным гулом, мне даже показалось, что происходит землетрясение и я начал оглядываться в поисках безопасного места. Жизнь на Восточных окраинах Российской империи научила меня правильному поведению во время землетрясения. На уровне рефлексов я выучил, что главное – это найти безопасное место, и чем быстрее найдешь его, тем больше шансов выжить. Поэтому при первых же признаках опасности головой нужно крутить быстро на все 360 градусов.
Приобретенные на востоке рефлексы меня и спасли, позволив увидеть причину гула и подземного толчка – обрушился второй этаж дома Зингера.
Дом Зингера, что стоит на углу Невского проспекта и Екатерининского канала, – это одно из самых загадочных строений в С.-Петербурге. Сначала тут был оперный дом, в котором давали комедийные представления и который любили посещать богатые господа в поисках любовных приключений с актрисками. Долго ли, коротко так продолжалось, но в 1749 году театр по невыясненным до сих пор причинам сгорел. На его месте власти построили трехэтажный особняк для духовника Екатерины II – протоиерея Ивана Панфилова. Отмаливал протоирей грехи прежних владельцев, отмаливал, да так и не отмолил. Вместо святости пришла коммерция. В 1840-х здание выкупил аптекарь Карл Имзен. По его распоряжению дом перестроили и добавили к нему еще один этаж. Часть помещений Имзен сдавал в аренду: в них располагались лавка, редакция газеты, книжный магазин. После смерти аптекаря Имзена, дом приобрела северо-американская компания «Зингер». Фирма выпускала швейные машины, к тому времени у нее уже было крупное производство в Подольске и 3000 магазинов по всей России. Американские негоцианты хотели построить в центре С.-Петербурга на заокеанский манер одиннадцатиэтажный небоскреб, несмотря на то, что по градостроительному регламенту нельзя строить дома выше Зимнего дворца. Денег на взятки потратили уйму, да все без толку. Чиновники деньги взяли, а разрешение на строительство небоскреба не дали. Объяснились тем фактом, что с деньгами на юге Франции хорошо, а вот на сибирской каторге – не очень. Однако ушлые американцы не сдались и нашли компромиссное решение – возвели декоративную угловую башню, которая вроде и соответствовала градостроительному регламенты, но в тоже время выделялась среди окружающих построек.
Как всегда, в критической ситуации – и это тоже результат опыта и тренировок – время замедлило свой бег. Я отчетливо увидел, как, подобно воде из порвавшегося шланга, брызнули наружу стекла вперемешку с кирпичами и ранили в кровь всех, кто находился рядом со зданием. А чуть позже, через долгие две-три секунды из пролома показался огромный черный Дракон!
Без раздумий я прыгнул в сторону подальше от Дракона. К несчастью, было скользко, и при приземлении я упал на бок.
Дракон неторопливо осмотрел желтыми глазами картину воцарившегося на Невском хаоса, оценил ситуацию и изверг прямо перед собой залп красного огня. Словно бумажные фигурки вспыхнули в его пламени первые жертвы.
К моему изумлению, крылатые валькирии, украшавшие в мирное время фасад здания, не стали сражаться с драконом. Они разом, как по команде, взлетели вверх и расположились вокруг башни, защищая главную ценность американских владельцев здания – огромный магический шар.
Дракон же вовсе не обратил внимание на дев-воительниц. Неспешно, словно был совсем один, дракон повел своей здоровенной рогатой башкой и повторил залп, испепелив всех, кто был правее него.
Я судорожно пытался встать, понимая, что стану следующей жертвой пламени. Однако, правая нога перестав мне подчиняться, как-то неестественно вывернулась и я опять упал.
Рогатая голова Дракона начала поворачиваться в мою сторону.
Неожиданно, кто-то сильным рывком за шиворот поднял меня на ноги. Это был Ксаверий Петкевич в своем истинном обличии.
– Беги! – прорычал мне волкодлак и вознамерился броситься на Дракона.
– Петкевич, мне не убежать. Спасайтесь сами, – попытался я уговорить своего пациента не делать смертельно опасных глупостей. Со взрослым, обретшим все свои атрибуты Драконом не справилась бы и целая стая волкодлаков, а уж одиночка и подавно был обречен.
Не имея возможности или нехотя убегать, мы стояли, поддерживая друг друга в десятке шагов от Дракона. Говорят, что в такие минуты люди вспоминают самое дорогое, что было в их жизни. Не знаю, о чем думал волкодлак, но я за одну долю секунды во всех деталях успел увидеть момент первой встречи с Алисой.
– Александр Стефанович, вы чай с пирожными будете? – спросила она и в мой мир вернулись краски.
Еще я успел подумать, что умереть, вспоминая любимую – это не самый плохой вариант. Еще, что смерть в драконьем пламени – это быстро. Еще, что у меня нет детей и наш род умрет вместе со мной. Мне стало грустно, то ли от того, что я подвел своих усатых предков, то ли от того, что больше не увижу Алису.
Дракон смотрел прямо на меня огромными желтыми глазами и чуть повел вниз и назад головой, как всегда, делают драконы перед огненным залпом.
Вот и все…
Однако неожиданно ситуация в корне переменилась! Огибая Казанский собор, на всех парах выскочил Индрик-зверь. Божественно белый зверь мгновенно оценил картину происходящего и взгляд его васильково-синих глаз подарил надежду всем людям на площади. В ту же секунду Индрик-зверь бросился на Дракона!
Это было эпично! Индрик-зверь ударил своим рогом прямо в середину драконьей груди. А наш русский Индрик-зверь – это вам не европейская лошадка с рогом во лбу. Индрик-зверь – это ого-го! Он – «всем зверям отец» и рог у него соответствующий.
Невольно я начал вслух как молитву читать стихи из «Голубиной книги»:
